Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
На смерть бабушки
Бросить всё! оторваться от жизни! Отделиться! отбиться! отречься! Невзирая на все укоризны, Ни о чем абсолютно не печься. И придерживая одеяло Как оплот этой жизни последней, Всё, что прямо у горла стояло, Выметать, точно мусор в передней. Потерять человеческий облик И уже навсегда отрешиться!.. Вмиг лишиться возможности слова, Понимания смысла лишиться. Потерять веру в жизнь!.. И один на один С тишиной громовой лишь оставшись, Умирать, с подушкой обнявшись!.. Искал свое, но бабушкины вещи Вдруг отвлекли. Я в руки их не брал Давным-давно. Их запах – наших резче, И времени отчетливей аврал.
Просроченные удостоверенья…, Медали – к датам, как бы за войну…, Чужие снимки… Безразличье зренья К тому, что не пойму иль не верну.
Где голос твой? Где детские тетради, Когда я брал твой век на карандаш? Лишь помню: как лежала ты не глядя В ночь смерти, и читал я «Отче наш».
А перед тем – ты бредила столетней, Туманной биографией своей. Тут, будучи инстанцией последней, Архив не знает: кто ты? чьих кровей?
Сквозь десять лет с твоей осенней смерти Так отстраненно о тебе сужу! Все письма для тебя – в одном конверте. Что знаю о тебе, и что скажу?
Еще твоя лежит в углу циновка И голубая скатерть на столе, Но в основном – другая обстановка, И воздух переменчив в феврале…
Горланит галка – времени не жалко, Рыдает филин в полосе лесной… Двоится смутно след от катафалка, И лица виснут в книжке записной.
И дремлет диковатая сиделка, Отчаянно впадая в забытье, – И леденеет на кровати грелка, На тумбочке – бессонное питье.
Трех клоунов в окне качает ветка, С поминок в 43-м кличет мать… Чужая смерть – пустующая клетка, А вот своя – всё тянется поймать.
И вот уже весна, и вот уже я На кладбище большом ищу квадрат… Земля цветет, звеня и хорошея, И почему-то я смятенью рад.
И плачу я, но светлыми слезами: Скорее, о себе мой тайный плач. И целый мир стоит перед глазами – Как их ни закрывай, как их ни прячь! * * *
Есть люди, что уверены: Творцу Ничто не стоит дерево и птица, Что этот мир – лишь временный, пустой, Что мир, который ждет нас, – грандиозней.
Не знаю я, какой ценой далось Земле рожденье зелени и снега. Жаль, для меня они всё так же – фон Чередованья бесконечной жизни…
Зачем Вселенной зеркало – в моем Лице, несущем в космос весть о нем же?.. Я, может, из сочувствия живу К судьбе микроскопической и вечной…
А всё мое сочувствие на том И держится, что открываю грани Миров и отражаю миражи – От интуиции и до рассудка.
Вселенная – тщеславна ли, когда На миг творит великие картины? Самодостаточно ли бытие Без человека в образе конкретном?
Но вслушайся: сегодня поднялся Высокий ветер радостной тревогой, И птицы треугольником летят, Как будто есть меж ними геометр… * * *
Сатурн рисует мой племянник Юра. Он сам постиг (прости же, Галилей!) – Какая тут небес архитектура И что за натяженье струн, полей…
Лист бел, как вспышка от Большого взрыва. Но капнуло – и недра расцвели. За неименьем кисти, торопливо Выводит Юра вилкой ось Земли.
Ему шесть лет. Уже давно всё это Он понял у Вселенной на лету. Частицу одиночества и света Он переплавил в боль и в правоту.
А на бумаге – краски удивленья. И если голос мой – чуть суховат, То для него обычные явленья – Как дивный клад, как город в гигаватт…
Слышна ль ребенку музыка Сатурна, Открыт ли он невидимым мирам, Рисует Юра – тонко ли, сумбурно, Как в детстве я чертил дорогу в храм…
На лист глядит он с грустною улыбкой, Свое тепло с картиною деля, – Он шепчет. А Земля и вправду зыбкой Вдруг кажется, – небесная Земля! * * *
Над городом – гуашь дождя, За городом – в разливах – цапли. А туча, дальше уходя, Растрачивает щедро капли.
Деревья (как нам их понять?) Тревожно хлопают в ладоши. Так ветру воздух возгонять, Как мне твердить одно и то же…
Наш котик стал грустней, нежней – От мыслей или непогоды, И мы ему теперь нужней, Чем двор, как океан свободы.
Он тихо дремлет на ковре, Друг другу ярких снов желаем. …Собака нынче во дворе Вдруг залилась полночным лаем. Собаке – больно: голод бьет По изнуренному желудку, Из лужи у подъезда пьет. Бездомной, ей хотя бы будку!
Собачий раздражает вой, И, если тайно не отравят, То быть недолго ей живой: Ее бомжи на смерть отправят…
Ну, а пока – она живет И, унижаясь, пищи просит: Срывает голос, глотку рвет. Собака лает – ветер носит…
…Спустя неделю. Тишина. Кот спал, дожди местами лили. Собака жизни лишена – Ее сегодня застрелили! * * *
Им Высоцкий поет на облаке, Им Цветаева дарит свет, В их почти человечьем облике Ничего такого страшного нет. Вероника Долина
Лихорадочно, поздним вечером Ты выходишь на связь с диспетчером «Скорой помощи»: «Помогите же! Тут сошел паренек с ума, Говорит, что он в граде-Китеже Голубые возводит дома… Говорит, что тело – железное, Что оно – почти бесполезное, Что не может ни спать, ни есть, Что, как шарик, он раздувается, – И при этом он раздевается, Хоть боится утратить честь…» Говорит: “От страсти – до похоти Ночью, в индустриальном грохоте (Зло гудит вдалеке завод) Мы – в ловушке земных забот…” Говорит о непонимании, О трагедии мировой – Осознанья бреда и мании Обездоленной головой. Сделать шаг – подобно трагедии! Мы, воспитанные в «Википедии», Игнорируем тысячи книг – Хоть бы кто-то к нам в душу проник! Говорит: его дело – Богово! Говорит: “Не ищите логово, Но ищите Логос во всем – Лишь его мы сквозь смерть несем, Мы, непризнанные художники (Не фанатики, так безбожники!), Мы, не знающие границ, Дети тюрем, дети больниц, – Так на многое отвлекаемся, Отвлекаемся от себя, Отрекаемся, редко каемся, Пресмыкаемся, не любя Свой удел, – говорит. – Всё – данности. Душу тут не открыть, как дверь. В человеке – без срока давности – Затаился угрюмый зверь… В человеке – трепет божественный, Незабвенный Константинополь. Перед всей красотой торжественной – Зов Творца и звериный вопль…” Приезжайте! – кричишь по проводу, Перекрикивая Творца. – Не звонили бы вам без повода! Дом… квартира… подъезд – с торца.
…Жизнь спустя выходит залеченный И нигде уже не замеченный Старичок с пустой головой: Только видимость, что живой!.. Нелюдимый, родными брошенный, Где бы ни было – гость непрошеный: Даже «скорая» – не возьмет. Все поймут – никто не поймет! * * *
Только черемуха отцвела – Уже зацвела сирень. Тем Земля до поры и цела, Что прибавляется день.
И нескончаем круговорот Праздников наших и дел, И нескончаем духовный род – Не тем ли живущий цел?
Ты ли, мой Бог и мой Господин, Тоскуешь поверх пути? И он – из всех перспектив – один, И лучшего – не найти?
Или творится здесь и сейчас История наобум, А нам лишь цвет – на радужках глаз, Во внутреннем ухе – шум?
* * *
Не бойся быть маленьким! Во дворах Много ржавых вертушек-игрушек. Перебори свой скептический страх Аттракционов, забав, пирушек.
На взрослых качелях крутани, шутя, Солнышко, радугу над фонтаном Поймай. Стань свободным, как в играх – дитя: Дети в находчивости – не чета нам!
Залезь на крутящийся барабан – И вскользь беги по нему на месте. Не стой ты, как вкопанный, как чурбан, Как больной – при внезапном аресте.
Еще насидишься ты в темной тюрьме, Наплачешь ты себе еще бельма, Еще намолчишься к большой зиме… Пока весна, заряжайся, шельма! * * *
Деревья – расцвели! Порыв благословенный, Дунь – и зашевели Мозаику Вселенной!
Одновременны здесь И встреча, и прощанье. Глаза мне занавесь, Дней новых обещанье.
Мечта о новизне, Пренебреженье старым – Как бы полет во сне, Причастность к смутным чарам…
О, время, будоражь! – И тут же будоражит, Хоть основной багаж Хоть опыта багаж Еще едва ли нажит.
Мигает мигу миг. В пути меж городами Я мерить жизнь привык Часами и годами.
Я любоваться днем Даю себе поблажку, Как знак – я вижу в нем Случайную букашку.
Мне бесконечность лет Жутка и непонятна, Как собранный скелет, Как на умершем пятна.
Душа живее там, Где плачут и смеются, И ходят по пятам, Но всё же расстаются –
На долгие века Или совсем, навечно. Я говорю: «Пока!», И это – быстротечно…
|