Русская игра Ох, болит!

Каждый из играющих называет себя каким-нибудь цветком, например, фиалкой, жасмином, резедой, незабудкой, розой, гвоздикой и т. д. Один из цветков, например незабудка, говорит: «Ох, болит». Другой спрашивает: «Что болит?» — «Сердце».— «По ком?» — «По жасмину». Жасмин продолжает говорить незабудке то же самое, и по ком будет произнесено, что болит сердце, тот продолжает говорить. Кто прослышит свой цветок, с того берут фант, который потом разыгрывают.

Это чисто русская игра, и она, как видно из самих слов игры, показывает сердечную откровенность. Если кто-то из играющих обратится к такой особе, которая давно томится любовью, о, как больно тогда отвечать, по ком болит сердце. Тогда невольно обнаруживается страдание души, вспыхивающее на лице красавиц огненным румянцем; тогда проявляются и радость, и стыдливость: она или сама произносит, или слышит признание того, который чудился ей и наяву, и во сне. Но смертельная рана тому цветку, которому не ответят на страдание его, тогда, вместо радости, пробуждается отчаяние.

Эта игра весьма опасная, и потому вы, красавицы, не должны играть любовью.

Сама песнь, сочиненная чувствительными сердцами, гораздо лучше обрисовывает томительную любовь.Ох, болит! Что болит? Болит сердце мое.

Да по ком?

Все по нем,

Все по миленьком моем.

Пусть бранят, Говорят Злые люди, Что хотят!

Как же быть!

Не любить?

Не могу его забыть.

Нет сомнения, что наши прабабушки изобрели эту игру тогда, когда они томились в теремах, как в заключении; когда им не позволялось выходить из теремов, чтобы посмотреть на людей и полюбоваться Божьим миром; когда законы приличия воспрещали им признаваться в любви другому; когда виделись с женихом буквально перед свадьбой; когда выдавали замуж наших красных девушек за того, по ком сердце никогда не заболит, но изноет еще; когда разлучали чувствительную душу с тем, по ком она всю жизнь должна вздыхать, болеть душой и сердцем; когда все сладостное, очаровательное, упоительное, все, что есть нежное, драгоценное, которое незаменимо ничем, навсегда исчезает, как сон, и как тут не сказать: «Ох, болит!» Невольное мучение сильно потрясает душу, и что однажды заронено в ней, никогда и ничем не может быть успокоено, и тут всегда, во сне и наяву: ох, болит!