Оперативная тройка

На приз «Известий»

Внимательно читаю почти все, что «пишется о хоккее. Иногда неудачу команды объясняют несыгранностью троек, непрочными, не отработанными заранее, на тренировках, связями внутри звена.

Так случается нередко, и я согласен со спортивными журналистами, рецензирующими матчи, что зачастую команда терпит поражение только потому, что тройка форвардов напоминает тех самых крыловских лебедя, рака и щуку, что тянут каждый в свою сторону. Выходят такие хоккеисты на площадку и никак не могут «найти» друг друга.

Бывает всякое. Бывает, что не понимают игру партнера и мастера весьма опытные, играющие не год и не два.

И все-таки я рискну заметить, что далеко не всегда нужна предварительная сыгранность, что хоккеисты высокого класса могут и должны находить в игре общий язык быстро и без особых усилий.

В последние годы любители спорта не раз имели возможность убедиться, что мастера, включающиеся в сборную страны, понимают друг друга с полуслова, даже если никогда прежде не случалось им играть в одном звене.

Если не ошибаюсь, многие болельщики, да и журналисты тоже, были приятно поражены результативностью новой тройки, созданной в дни московского международного турнира (декабрь 1970 года) на приз газеты «Известия». На последний матч против сборной Швеции первое звено нашей команды вышло в неожиданном составе: справа – Володя Викулов, центральный нападающий – Вячеслав Старшинов и слева – я. Сразу же поясню, что если мы со Старшиновым шесть лет назад сыграли несколько матчей в одной тройке – это было, напомню, в Канаде, – то Викулов со спартаковцем вышли вместе впервые.

Мы в тот декабрьский вечер сражались против разных звеньев «Тре крунур», но переигрывали, извините мою нескромность, всех соперников. Первый период закончился нулевой ничьей, во втором наше звено забросило три шайбы и в третьем периоде Володя Петров в четвертый раз поразил ворота шведских хоккеистов.

Две шайбы я провел после превосходных передач Старшинова, пасы эти были удивительно схожи, и по окончании матча мои друзья интересовались, когда же успели мы со Славой отрепетировать эту незамысловатую комбинацию, – «ведь одной тренировки недостаточно!».

Не было ни одной совместной тренировки.

В пятницу 11 декабря несколько игроков команды – Старшинов, Ромишевский, я и старший тренер А. И. Чернышев были в Центральном институте физкультуры, где А. В. Тарасов выступил с рефератом на соискание ученой степени кандидата педагогических наук. Вечером мы смотрели матч сборных Чехословакии и Швеции, а днем хоккеисты были дома, в институтах, тренеры не держали нас на сборе, попросив, однако, собраться на вечернюю игру.

Пришли все, кроме защитника Валерия Васильева и нашего центрфорварда Виктора Полупанова.

В субботу была назначена тренировке, но Васильева и Полупанова на льду не было; тренеры совершенно справедливо отстранили их от занятий.

Мы с Викуловым остались без постоянного своего партнера, и потому тренировался с нами Александр Якушев.

В воскресенье на собрании команды перед матчем Аркадий Иванович Чернышев и Анатолий Владимирович Тарасов объявили, что в нашей тройке будет играть Старшинов.

Ни о чем мы со Славой не договаривались. Никакие конкретные игровые решения не обсуждали и тем более не отрабатывали.

Мне кажется, все это и не требовалось.

Когда в одну компанию собираются три достаточно опытных хоккеиста, то принципы игры каждого в новой тройке должны быть предельно просты – «делай только то, что умеешь, не старайся прыгнуть выше головы», во-первых, и, во-вторых, «попробуй вспомнить самые сильные стороны мастерства твоего нового партнера».

Мало того, в непривычном и неожиданном даже для самих спортсменов сочетании могут обнаружиться новые достоинства каждого из них.

И это легко объяснимо. При игре с непривычными партнерами у хоккеиста обостряется чувство ответственности, и он с дополнительным энтузиазмом помогает товарищам, все трое безукоризненно работают друг на друга, опасаясь, что в какой-то ситуации могут не понять действия партнера, и оттого никто не рискует «перепоручить» часть своей ответственности, какие-то собственные функции новому товарищу.

Однако такая свободная и раскованная игра «с листа», интересная и по-настоящему творческая импровизация возможны только в том случае, если хоккеисты исповедуют единые общие принципы игры, одинаково понимают свои обязанности в различных ситуациях – в атаке, в обороне, в контратаке.

И Викулов, и Старшинов, и я давно играем в сборной страны, и вполне понятно, что у нас больше общего, чем того, что отличает спартаковскую школу от армейской.

Самое удивительное в декабрьском матче СССР – Швеция было в другом. В том, как оригинально и интересно «предлагал» себя партнерам Старшинов, как он атаковал и как защищался.

Ну-ка вспомните, часто ли видели вы в матчах «Спартака», как Вячеслав играет за воротами соперника? Попробуйте, попробуйте вспомнить! Трудно? Конечно, ибо Слава чаще всего атакует ворота противника с пятачка, ни на секунду при этом не забывая, что он центрфорвард, что ему нельзя увлекаться, что он в случае неудачи, потери шайбы должен успеть вернуться в оборону.

А вот в матче с «Тре крунур» Старшинов смело, без оглядки шел вперед, и я забрасывал шайбы после пасов, которые Слава давал мне из-за ворот шведской сборной.

Вячеславу развязали руки – он знал, что мы с Володей Викуловым поможем ему, подстрахуем, успеем вместо него вернуться назад, перекроем возможные направления контратаки соперника.

Но мы, повторяю, не договаривались об этом со Славой. Смешно и наивно было бы полагать, что этот великолепный мастер нуждается в наших рекомендациях: Старшинов прекрасно знает, как играют Викулов и Фирсов!

И лишь об одном мы со Славой перекинулись парой слов.

Когда шведы пропустили первую шайбу, они почти тут же устремились в наступление, торопясь сравнять счет.

И вот в этот момент мы условились...

И в ЦСКА, и в сборной СССР звенья Петрова и Полупанова два последних сезона оборонялись по-новому. Четыре хоккеиста располагаются на площадке так, как будто наша команда играет в численном меньшинстве. Пятый же хоккеист – Валерий Харламов в звене Петрова и Викулов у нас – прячется в «засаде», за спинами атакующих защитников соперника, где-то на рубеже между синей и красной линиями. И едва только удается нам перехватить шайбу, как мы немедленно адресуем ее нашему партнеру. Кстати, именно потому так часто выскакивает Викулов один на один с вратарем соперника.

Так вот, мы условились со Старшиновым, что и он будет играть в обороне так, как это принято в армейских пятерках. Естественно, Слава немедленно смекнул, что к чему.

И едва только вышла наша смена на площадку, как представилась возможность перехитрить шведов. К сожалению, в первый раз Володе не удалось убежать от опекунов. Зато спустя несколько минут мы разыграли все как на тренировке.

Соперники азартно атаковали, секунд сорок оборонялось наше звено, оборонялось вчетвером, без помощи правого нападающего. Нам удалось затянуть, заманить в свою зону защитников «Тре крунур», и в это мгновение Рагулин, перехватив шайбу, бросил ее на выход Викулову. Володя оторвался на несколько метров – он успел даже оглянуться – и потом спокойно, не торопясь «уложил» обманным движением вратаря, и счет стал 2:0.

Потом, после матча, Анатолий Владимирович Тарасов отвечал на пресс-конференции на вопросы журналистов.

Его спросили, надолго ли создано новое звено.

Тренер сборной ответил кратко:

– Нет, это – оперативное звено. Оно нужно было команде для победы в сегодняшнем матче...

Мне хочется еще раз вспомнить московский хоккейный турнир.

Наша сборная в тех соревнованиях много экспериментировала, проверяла молодое динамовское звено, пробовала новые сочетания хоккеистов в тройках, и именно потому мне особенно легко подбирать примеры для этой главы из матчей, игравшихся в рамках «малого чемпионата мира».

Во встрече со сборной Чехословакии произошел любопытный эпизод. У Жени Зимина сломался конек, и тренеры выпустили вместо спартаковца динамовца Александра Мальцева. Саша перемахнул через борт и помчался на левый край. Но... там, ожидая вбрасывания шайбы, стоял другой Александр – Сырцов. Этот форвард из Воскресенского «Химика» был включен на время турнира в звено Старшинова.

Мальцев растерялся и подъехал к Вячеславу. Затем они подозвали Сырцова и о чем-то договорились.

Не стану утверждать, что новая тройка играла очень хорошо, но думаю, можно все-таки отметить, что если звено и уступало другим пятеркам, то не слишком заметно.

И это при том, что Саша Сырцов – новичок в сборной, ему еще только предстояло найти свое место в обществе знаменитых мастеров и он, вполне понятно, робел.

Не слишком хорошо представлял себе, судя по всему, Сырцов и то, в чем сила Мальцева, как нужно помогать ему на площадке.

Как известно, молодой динамовский форвард может играть особенно опасно и эффективно, если партнеры помогают ему найти свободное место, если может Саша раскатиться, разогнаться, Ветераны сборной знают эту черту Мальцева и стремятся освободить ему коридор, увести за собой соперников, сыграть на смене мест.

Я твердо убежден, что три классных мастера всегда могут добиться успеха, если они одинаково понимают главные принципы хоккея и если они внимательны друг к другу.

Впервые я понял это много лет назад, в 1964 году, когда нежданно-негаданно попал вдруг в тройку, которая была срочно сформирована накануне IX зимних Олимпийских игр, проводившихся в Австрийских Альпах.

Тогда в столицу Тироля должны были ехать три звена – Альметова, Старшинова и Юрзинова вместе со мной. Но Володя Юрзинов неожиданно выбыл из строя – ему предстояла операция, и динамовское трио распалось.

Тренеры решили включить в сборную новую тройку: Леонид Волков–Виктор Якушев–Фирсов. Волков и я впервые играли тогда с Якушевым, времени на совместную подготовку у нас не было вовсе, но сыграли мы, кажется, успешно. Нас дружно хвалили.

Я получил тогда первые свои золотые медали – чемпиона мира, Европы и, главное, золотую олимпийскую медаль.

Но мне не хотелось бы, чтобы читатели подумали, что я вижу эту сложную и интересную проблему в розовом свете.

При формировании тройки возникает немало сложных и деликатных вопросов, и разрешить их успешно удается далеко не всегда.

И даже большие мастера, увенчанные всеми наградами, прошедшие огни, воды и медные трубы, не могут порой найти в игре, на площадке общий язык.

Евгений Мишаков сейчас четырехкратный чемпион мира, олимпийский чемпион, он по праву входит в сборную команду страны. Женя – спортсмен колоссальной физической силы, огромной работоспособности, передвигающийся по площадке без секунды отдыха. Нет, по-моему, защитника, который смог бы опекать Мишакова на протяжении всего матча, «от звонка до звонка» – у соперника Жени на это просто не хватит сил!

И если какое-то звено противника играло два периода против Мишакова и его постоянных партнеров Юрия Моисеева и Анатолия Ионова и потом доставалось нам – тройке Полупанова или Альметова, то соперников можно было «брать» голыми руками.

На чемпионате мира 1970 года Женя первый круг играл на месте Полупанова. Викулов и я довольно быстро нашли общий язык с Мишаковым и вскоре поняли, что игра с ним содержит много плюсов. Когда Женя на льду, соперник не успевает вздохнуть, осмотреться – Мишаков, как говорят, «давит» постоянно, всегда, в любом месте площадки.

Снова Женю включили в наше звено, когда после турнира на приз «Известий» сборная СССР направилась в Чехословакию и Финляндию. Перед этим Мишаков был в Румынии, и в Чехословакию он прилетел в последнюю минуту.

Он выступил во втором матче, в том самом, где наша команда взяла у хозяев поля убедительный реванш – 6:0. В этой игре Женя и мы только нащупывали еще общие связи, но в последующих матчах с сильной командой Финляндии наш новый партнер разошелся вовсю и поразил всех своей результативностью.

А вот на чемпионате мира 1969 года Мишаков был поставлен в звено к Старшинову. Он, как всегда, очень старелся. Однако установить прочные игровые контакты со Славой и Женей Зиминым Мишаков так и не сумел.

Вячеслав Старшинов жаловался мне:

– Понимаешь, он играет как-то так, что я не могу его понять. И он меня не понимает. Оба стараемся, а ничего не выходит. Держу шайбу, вижу Женьку, ловлю момент, чтобы дать наверняка, чтобы ему удобно было, бегу, предположим, направо и вдруг обнаруживаю, что и он туда же зачем-то бежит... Другая ситуация – собираюсь отдать шайбу ему, делаю обманное движение, чтобы отвлечь внимание соперников, бросаю шайбу и... на пустое место: Женька уже куда-то умчался... И у него такая же незадача... Жду шайбу в одном месте, а он кидает ее в другое – решил, что я туда поеду...

Видите, и так случается.

Два хоккеиста, два хороших, опытных мастера отличаются столь разной игровой манерой, что найти компромиссное решение, устраивающее и того и другого, едва ли возможно.

Женя привык к игре, где все три партнера постоянно двигаются, смещаясь с края на край, от борта к борту, к игре, где главное оружие звена – движение и движение (не случайно Анатолий Владимирович ввел для Мишакова и его партнеров такую тактическую схему, которая позволяла хоккеистам нашей «системы» наилучшим образом раскрыть сильные стороны их мастерства). Фантастическая скорость, неудержимый напор – козыри Жени, и он совершенно справедливо не намеревается отказываться от них.

Старшинов же и Зимин ценят в хоккее иные достоинства, они иначе, не так, как Мишаков, «читают» хоккей, и именно потому с таким трудом находили друг друга в ходе стремительной атаки мастера этой тройки.

Да и у меня бывали случаи полного непонимания партнера по звену.

Анатолий Владимирович ставил меня на несколько матчей в тройку к Юре Блинову и Саше Смолину – «подтянуть молодых».

Едва ли Смолин научился у меня чему-нибудь.

Ни я его, ни он меня на площадке не понимали. И тренировались мы вместе, и договаривались о чем-то, а выходили на лед – и каждый тянул в свою сторону.

И не только в компании с Блиновым и мною, но и в тройке с Вениамином Александровым и Борисом Михайловым пробовал себя Саша. Он много забивал, подчас именно ему удавалось забросить решающую шайбу, и армейцы всерьез надеялись на Смолина, верили в его будущее, рассчитывали, что когда-нибудь, играя рядом с Александровым, он вырастет настолько, что сумеет заменить великого Альметова. Во всяком случае, я помню, что какое-то время Смолин на равных конкурировал с Володей Петровым, и никто не мог поручиться за исход их соперничества за место в основном составе.

Но Саша разочаровал нас. Он решительно не находил свое место в звене – ни с Александровым, ни со мной.

Думаю, объяснялась неразбериха в нашей игре довольно просто: Смолин все-таки чуточку «отставал» по своей тактической грамотности от общего уровня команды, а кроме того, не умел полностью отдавать себя игре и тренировкам.

Александру трудно было уловить самое характерное в игровой манере своих новых партнеров, хотя у нас было время сыграться.

Если же в хоккейном оркестре объединены высокопрофессиональные музыканты, превосходно знающие то сложное произведение, которое должны они вскоре исполнить перед публикой, то, видимо, для этого им потребуется не слишком много репетиций.

Их исполнение будет отличаться склонностью к импровизации, но полная «свобода творчества» никак не отменяет необходимости следовать основной «теме» произведения.

И у нас, и у музыкантов оркестр становится единым организмом не только потому, что руководят нами талантливые дирижеры, но и потому, что все мы, исполнители, руководствуемся единым, общим пониманием сути, смысла, главней идеи произведения.

А коли так, то не все ли равно, какие музыканты приглашены в оркестр. Важно лишь, чтобы были они виртуозами.

Я рискую назвать тройки хоккеистов, которые могли бы одолеть любого соперника, хотя никогда прежде эти форварды не играли вместе.

Мало того, что они не были партнерами на площадке. Ручаюсь, что о таких неожиданных и, может быть, даже парадоксальных сочетаниях мастеров не думали самые «творческие» болельщики хоккея.

По какому принципу я формирую звенья?

Беру первоклассных мастеров с учетом их игрового амплуа – двух крайних форвардов и центрального нападающего. Единственное условие – высокий класс хоккеиста плюс одинаковое, сходное толкование главных принципов игры. И плюс, конечно, заданная неожиданность: вместе хоккеисты эти никогда не играли.

Борис Михайлов–Александр Мальцев–Борис Майоров – ну чем не тройка! И хотя не пришлось им одновременно выходить на площадку, я нисколько не сомневаюсь, что удержать этих хоккеистов было бы весьма трудно.

А вот другое возможное звено: Владимир Викулов–Вячеслав Старшинов–Валерий Харламов. Представили себе их на площадке? Ну как?

Здесь нужно оговориться, Викулов и Харламов с осени 1971 года играют вместе со мной в одном звене.

Очевидно, любое, самое невероятное или фантастическое, предположение (кто бы мог подумать, что Харламова переведут из его звена?) может в какой-то момент, в будущем стать живой реальностью.

Но вернемся к возможным вариантам построения звена.

Такой, например, состав: Евгений Зимин–Владимир Петров–Анатолий Фирсов. Думаю, мы тоже не ударили бы лицом в грязь.

Разумеется, в этих тройках на первых порах требовалась бы какая-то элементарная подсказка. Но только на первых порах – один, от силы два матча.

О чем бы условились хоккеисты?

Наверное, Борис Майоров сказал бы своему тезке Михайлову, чтобы тот в некоторых ситуациях подходил к нему: наш капитан любил разыгрывать шайбу в паре с Женей Майоровым в углу площадки.

А я бы попросил Женю Зимина вспомнить, как играет со мной Викулов. Володя выходит для получения паса на ближнюю штангу. А Зимин, очевидно, напомнил бы мне, что я должен обеспечивать ему свободный коридор: как и Саша Мальцев, он любит, играть «на раскате», обыгрывать соперников на скорости.

Должен был бы я вспомнить и другие особенности игры Зимина, которые отличают его действия в первой пятерке «Спартака», И оба мы постарались бы использовать главное достоинство Володи Петрова – его устремленность на ворота, жажду гола, большую физическую силу, умение выбрать самое опасное для соперника место на площадке.

А вот Викулов и Харламов сказали бы друг другу немного. И не потому, что оба они не относятся к числу говорунов, хотя Валерий Харламов за словом в карман в общем-то не лезет. Эти крайние нападающие похожи по своей игре, манера их действий совпадает. Оба владеют обширнейшим диапазоном обманных финтов, клюшкой фехтуют, как шпагой заправские мушкетеры, и отнять у них шайбу – задача крайне непростая.

Ни Харламову, ни Викулову не нужен свободный лед, напротив, они сами ищут соперника. И Володя и Валерий обыгрывают опекунов не столько за счет скорости, сколько используя ловкость, обводку, причем обыгрывают они соперника там же, где встречают его, немедленно, не откладывая дела в долгий ящик, не ожидая партнеров. Не любят, когда товарищи спешат к ним на подмогу. Из угла поля стараются выйти сами (помощь партнеров должна заключаться только в готовности принять участие в розыгрыше шайбы, товарищи должны лишь «показать», что они идут на помощь).

Конечно, хоккеисты со схожей игровой манерой легче устанавливают взаимопонимание на площадке.

Но если речь идет о сборной страны, то, пожалуй, можно утверждать, что все ее ветераны придерживаются единых в принципе взглядов на хоккей.

Костяк национальной команды уже много лет составляют армейцы, и вполне естественно, что нам, хоккеистам ЦСКА, не приходится договариваться о сотрудничестве на льду.

Но такие мастера, как Борис Майоров и Виктор Якушев, Вячеслав Старшинов и Евгений Зимин, много лет работали и работают с тренерами сборной А. И. Чернышевым и А. В. Тарасовым, и стоит ли удивляться, что они легко находили общий язык с армейцами и динамовцами!

«Оперативная» тройка – наверное, это самое удачное определение для звена, созданного в клубной или сборной команде на какой-то короткий срок, или для тройки, собранной вдруг, неожиданно, в силу каких-то непредвиденных обстоятельств.

На льду «Альменда» и «Вернэ»

Названия двух этих катков были чрезвычайно популярны весной семьдесят первого года. В дни швейцарского чемпионата мира.

Пожалуй, в Берне и Женеве выступало, как никогда прежде, много «экспериментальных» звеньев. Эксперименты с составами троек не прекращались до конца турнира.

Едва ли была на том чемпионате сборная, где все три звена оставались бы неизменными и стабильными. И объяснялось это почти регулярное обновление троек не столько травмами и болезнями хоккеистов, сколько стремлением тренеров усилить атакующую мощь своих команд.

В матче сборных СССР и Чехословакии, сыгранном в первом круге и закончившемся ничьей (3:3), отлично проявило себя вновь созданное первое звено команды ЧССР, где вместе с Иржи Холиком и Вацлавом Недомански играл Иржи Кохта.

На приеме в советском посольстве, куда были приглашены хоккеисты двух ведущих команд, Вацлав рассказывал мне:

– Мы играли с Кохтой впервые, да и то после одной лишь тренировки. Впрочем, больше и не требовалось. Мы с Холиком хорошо знаем манеру игры Иржи, а он тоже четко представляет себе, что можно ждать от нас и что мы ждем от него.

Тренеры заменили нашего постоянного партнера Яна Хавела, потому что Ян недостаточно энергично и хорошо играл сзади, в обороне, не успевал при потере шайбы откатываться на помощь защитникам.

Новым партнером мы довольны – и Холик и я забросили в игре с вами по шайбе с подач Кохты...

Потом, в тот же вечер, был у нас разговор и с «восьмеркой» из чехословацкой сборной, с Кохтой, и Иржи сказал, что играть с такими большими мастерами «хорошо» и «легко», хотя сначала все было непривычным – он впервые выступал на правом краю.

Телевидение транслировало все главные матчи чемпионата, и потому читатели книги, интересующиеся хоккеем, помнят все перипетии борьбы на катках «Альменд» и «Вернэ».

Возможно, у зрителей, следивших за играми у экранов телевизоров, возникал вопрос: почему эксперименты с составом троек начались уже в первом матче нашей команды, во встрече с командой ФРГ?

Напомню, что в начале второго периода тренеры перевели Евгения Мишакова из звена Владимира Петрова в тройку Вячеслава Старшинова, а Александр Мартынюк из спартаковского трио перешел в армейское – он начал играть с Петровым и Валерием Харламовым.

Тому были, кажется мне, две причины. Во-первых, обнаружилось, что Мартынюк не совсем удачно взаимодействует с Зиминым и Старшиновым (потом, позже, когда в строй вернулся оправившийся от болезни постоянный партнер Мартынюка Владимир Шадрин, Александр заиграл достаточно уверенно и хорошо), и потому тренеры решили возвратиться к тому варианту построения звена, которое было однажды уже опробовано – в Стокгольме в 1969 году. Во-вторых, нужно было проверить, сможет ли Мишаков на этот раз найти общий язык со спартаковскими форвардами – ведь было очевидно, что в решающих матчах Борис Михайлов, которого в тот день подменяли Мартынюк и Мишаков, займет привычное место в своей тройке.

На предыдущих страницах я рассказывал, что двумя годами раньше Старшинов и Мишаков не могли понять друг друга на площадке, а вот на бернском льду Мишаков утвердительно ответил на «вопросы» тренеров. В первом же матче трижды – с подач Игоря Ромишевского, Вячеслава Старшинова и Евгения Зимину – поражал он ворота соперников.

Затем в тройке Старшинова произошла новая замена – Мартынюк начал играть на месте Зимина. И снова замена была оправданна. Во всяком случае, во встрече с командой Чехословакии это звено выступило успешнее других. Наш капитан и его товарищи были единственной тройкой, которая (со счетом 1:0) выиграла свой микроматч.

Прошло еще несколько дней, турнир перекочевал в Женеву, начался второй круг чемпионата, и в составе сборной СССР появился Владимир Шадрин. Теперь наша третья тройка приобрела свой окончательный вид: Мартынюк–Старшинов–Шадрин.

Слава с Володей играл впервые – не часто случаются такие ситуации, когда тренеры объединяют в одном звене двух ярко выраженных центрфорвардов. И тем не менее... Звено сыграло надежно и продуктивно, и именно эта тройка, на долю которой выпало больше всего изменений и реконструкций, была в игровом отношении самой стабильной.

Казалось бы, парадоксально – наигранное годами звено проводит поединок слабее, чем трио, созданное только вчера. Но хоккей тем, между прочим, и привлекателен, что здесь нет и не может быть готовых, годных для всех случаев рекомендаций и решений, и искусство тренеров как раз и заключается в умении определить оптимальный состав троек на тот или иной матч.

Неожиданный эффект действий экспериментального звена заключается, на мой взгляд, отчасти и в том, что тренер, создавая новое трио, психологически встряхивает, освежает тройку: новый партнер непременно привносит что-то свое, заставляет товарищей по команде как-то перестраиваться, думать, искать, начинать как бы заново.

Практика хоккея знает немало примеров, когда тон в команде задают не опытные звенья, где играют искушенные мастера, прошедшие через все самые драматические испытания, выпадающие на долю спортсмена, а молодые хоккеисты. Так складывались на чемпионате в Швейцарии некоторые матчи сборных Швеции и Финляндии, так случалось и в играх команды ЧССР, когда лучшими были молодые Иван Глинка и его партнеры. (Напомню еще раз, что, на мой взгляд, не трудно объяснить, почему вдруг добиваются успеха хоккеисты, не имеющие опыта совместной игры. Причина здесь одна – спортсмены исповедуют единые тактические принципы хоккея и одинаково понимают свои функции при игре в атаке или в обороне.).

При встрече с чехословацкими хоккеистами мы беседовали не только с опытными асами, но и с молодыми ребятами, с теми, на кого тренеры сборной Чехословакии возлагают особые надежды, и Иван Глинка, с которым мы тоже говорили о принципах формирования тройки, сказал, что главное качество, что больше всего ценит он в партнере, – это искусство дать точный и своевременный пас, и ответы молодого форварда показали, что он видит хоккей точно так же, как и его старшие товарищи.

Сборная Чехословакии начала чемпионат крайне неудачно: после двух матчей на ее счету не было ни одного очка, и казалось, что швейцарский турнир для нее лишь полигон, на котором проверяется готовность к будущим испытаниям на пражском льду: ведь именно в Праге проходит следующий чемпионат мира. Казалось, что хоккеисты ЧССР не составят конкуренции фаворитам – сборным Советского Союза и Швеции, что экспериментальный состав команды Владимира Костки и Ярослава Питнера, команды, в которой было семь дебютантов, раскроет свои потенциальные возможности лишь в следующем сезоне.

Однако... Однако чехословацкая сборная сумела уже в ходе турнира найти оптимальный состав звеньев и усиливала свою игру от тура к туру, и после неудач в первых двух матчах она не потерпела больше ни одного поражения, сумела взять три очка из четырех возможных у чемпионов мира и выиграть первенство Европы.

И напротив, один из главных претендентов на высшие награды – сборная Швеции выступила неудачно, как мне кажется, во многом и потому, что так и не смогла в конце концов выяснить, каким должен быть состав троек.

Кто только с кем не играл в «Тре крунур» на катках Берна и Женевы!

Вот, в частности, ключевой матч сборных Швеции и Чехословакии. Второй круг. Именно после этой встречи наша сборная оторвалась от ближайшего конкурента на четыре очка.

Впервые за последние пять лет команда Чехословакии обыграла на чемпионате шведскую сборную. Обыграла убедительно – с результатом 3:1, причем размочили шведы счет перед самым финальным свистком.

«Тре крунур» никак не могла определить, кто же с кем должен играть. Вот и этот матч команда Стремберга начала с новыми звеньями. Стернер ушел от Линдберга и Нильссона в третью тройку, а место Стернера во второй занял Юханссон, игравший накануне в первом звене на месте Стефана Карлссона. Кроме того, Нильссона подменял Нюгрен, а Лундстрем выходил на площадку не только в первой, но и в третьей тройке.

Я так подробно перечислил различные варианты построения звеньев шведской сборной, чтобы показать, как трудно найти оптимальный состав команды даже в том случае, если тренер имеет в своем распоряжении десяток классных форвардов.

Здесь многое зависит и от интуиции спортивного наставника, и от его умения помочь хоккеистам установить «деловые контакты» в максимально сжатые сроки.

Очень большую работу в дни швейцарского чемпионата проводили наши тренеры. А. И. Чернышев руководил тактическими занятиями третьего звена, а А. В. Тарасов – первого и второго.

Особенно много пришлось работать Анатолию Владимировичу с первой тройкой.

Дело в том, что мы с В. Викулозым привыкли к иному, нежели А. Мальцев, началу атаки. Саша, получив шайбу, обычно раскатывается со своей половины поля, набирая скорость, мчится за ворота – ему нужно хорошенько разогнаться.

И вот получалось, что пока наш центрфорвард катился назад, Викулов и я томились без дела: идти вперед без шайбы мы не могли, да и Саше нужно было помогать, чтобы он мог при случае сыграть с нами в пас. Анатолий Владимирович Тарасов попросил Мальцева на занятиях по тактике сократить дугу, максимально уменьшить разрыв между центральным и крайними нападающими.

Это только один пример, показывающий, какие задачи приходилось решать команде при организации атаки. Но подобных проблем было немало.

И это конечно же, понятно и довольно легко объяснимо. В любом звене объединяются разные хоккеисты, люди с разными характерами, разными темпераментами, и даже в том случае, когда исповедуют они единые принципы игры, все равно приходится беспокоиться – если и не о полной психологической совместимости мастеров, то о равной физической и нравственной готовности всех трех к тому или иному матчу или целому турниру.

Бывает, что не ладится вдруг игра у лучшего звена, у трио, которое целый сезон было сильнее всех соперников и на которое вся команда возлагала главные надежды.

Давайте вернемся из Женевы в Стокгольм, в март семидесятого.