Историография

Вопрос о характере закупничества является не только одним из основных в изучении феодально зависимых категорий населения, но и очень спорным, «одним из самых беспокойных вопросов».[7]

В целом, дореволюционная историография рассматривает вопросы относительно юридического статуса закупов, большинство исследователей выделяют две основные формы зависимости: договор о найме и договор о займе.

Самые ранние исследователи закупничества – И.Н. Болтин,[8] А. Рейц,[9] Ф.Г. Эверс[10] – считали закупов людьми, служащими по кабале (кабальное холопство), при этом исследователи акцентируют внимание на временном характере кабалы.

В. Лешков,[11] В.И. Сергеевич[12] и Н.П. Павлов-Сильванский[13] считали закупов наемными людьми. Позже мнение о закупе-наймите разделили С.М. Соловьев,[14] Н. Калачов[15] и И.Д. Беляев.[16] Противником такой трактовки являлся Н.А. Максимейко,[17] который утверждал, что закуп является не наймитом, а должником.

В.О. Ключевский[18] дает разные определения закупу: закладень, арендатор земли, заемщик денег. В целом, он представляет их в качестве землепашцев, работающих за ссуду от господина, при этом земля, скот, и инвентарь, по мнению историка, являлись хозяйскими.

М.Н. Ясинский[19] попытался найти объяснение закупничеству с помощью привлечения более поздних памятников, в частности памятников литовско-русского права XV-XVI в. Итогом его исследований стало предположение, что закупничество – это «сделка о займе…, сопровождавшемся личным залогом или закладом».[20]

Против отождествления закупов «Русской Правды» XII в. с закупами Литвы XVI в. выступил В.И. Пичета. Он указывал на большой хронологический промежуток, подчеркивал необходимость изучения правового и хозяйственного положения закупов в связи с эволюцией феодальных отношений XVI в.

И.И. Яковкин решил пойти собственным путем в рассмотрении проблемы закупничества, привлекая к решению задачи скандинавские источники. Он рассматривал термин «купа» как занесенный в «Русскую Правду» норвежский термин «caup», что в дальнейшем было признано ошибочным. Также им была выдвинута искусственная теория о тождестве древнерусского закупничества и норвежского долгового рабства. П.А. Аргунов высказался категорически против этой теории, утверждая, что термин «закуп» и производные от него широко представлены в сербских, чешских и других южно- и западнославянских памятниках, что свидетельствует о славянском происхождении термина, а не о германско-скандинавском. П.А. Аргунов отмечал, что норвежская система долгового рабства коренным образом отличается от русского закупничества.[21] Также можно отметить, что И.И. Яковкиным были сделаны ценные наблюдения насчет терминов «наймит» и «отарица», для чего он привлек ряд древнерусских памятников, помогающих выяснить их значение.[22] Несмотря на это, теория закупничества И.И. Яковкина не получила признания ни в дореволюционной, ни в советской историографии.

Особое место в дореволюционной историографии занимают работы Н. Хлебникова, М. Грушевского, А.Е. Преснякова, М.Н. Покровского. Основной итог их исследований – установление связи статей о закупах в «Русской Правде» с именем Владимира Мономаха и киевскими событиями 1113 г.[23]

Советские исследователи изучали в основном не юридические, а социально-экономические формы зависимости закупов в условиях формирующихся феодальных отношений. Но к единому мнению им прийти не удалось. Основной проблемой являлось определение экономического положения закупов, вследствие чего устанавливался их социальный статус.[24]

Важным моментом, характеризующим советскую историографию о закупах, является расширение источниковедческой базы исследований проблемы закупничества благодаря опубликованию С.В. Юшковым в 1927 г. «Правосудия митрополичья», которое стало дополнительным источником информации о закупах, и выходу в 1940 г. академического издания «Русской Правды», что «дало возможность поставить на научную основу изучение текста статей «Русской Правды» о закупах с их многочисленными вариантами и разночтениями».[25]

П.А. Аргунов отвергает выводы так называемой историко-юридической школы (дореволюционной) и особенно критикует норвежские сопоставления И.И. Яковкина. Он отмечает, что у закупа есть собственность и собственное хозяйство, из этого он делает вывод о наличии двух разновидностей закупов: 1) ролейный закуп, работающий на господской пашне, господским инвентарем, и 2) закуп, платящий своему господину оброк («купу»). Исследователь приравнивает закупничество к длительной или наследственной аренде при условии платежа оброка.[26]

С.В. Юшков выдвинул предположение о том, закуп не имел собственных земли и инвентаря, работал только на господской пашне, кормился вместе с дворовой челядью. Подчеркивая тяжелое юридическое положение закупа, С.В. Юшков считал его и не свободным, и не рабом, а полурабом. Главенствующим оказался тезис о крепостничестве, как форме зависимости закупа. Также он доказывал, что в основе закупничества лежат долговые обязательства, а «закуп делается закупом в целях обеспечения и погашения этого обязательства».[27]

Б.Д. Греков был согласен с С.В. Юшковым, что земельный участок, живой и мертвый инвентарь были получены от господина. Он считал, что купа – это сумма денег, которую закуп получил от господина при заключении с ним договора-ряда с установлением личной зависимости, видел аналогию закупничеству в деревенской служилой кабале.[28]

Б.А. Романов отмечал, что юридически положение закупа ближе к свободному, чем к холопу. Закуп имел свое хозяйство, землю (свою или господскую), инвентарь, коня. При этом он работал на господской пашне и пас скот.[29]

По мнению Л.В. Черепнина, закуп сильно отличался от холопа по своему экономическому и общественному положению, поэтому он – не раб, а феодально зависимый крестьянин. Закуп попадал в долговую кабалу и был обязан вернуть полученную от господина купу. Он работал в хозяйстве господина, но имел и собственное хозяйство, земледельческие орудия, скот, участок земли, предоставленный ему феодалом.[30]

И.И. Смирнов считал, что у закупа было собственное хозяйство, но на господской пашне он использовал коня и инвентарь, которые принадлежали господину. Зависимость закупа устанавливалась через деньги-задаток, это вело к феодальному найму – кабале. Однако «по своей экономической природе закуп является крестьянином смердом, а не холопом».[31]

Как полукрепостного, сидящего на господской земле, но не потерявшего еще гражданских прав, характеризует закупа С.А. Покровский.[32]

А.А. Зимин сделал вывод, что положение закупов ближе к положению холопов. По его мнению, у закупа было полная хозяйственная зависимость от господина: не было ни собственной земли, ни скота, ни земледельческих орудий. Закуп становился крепостным крестьянином, прикрепленным к средствам производства. С точки зрения исследователя «купа» - это выкупная цена, выплачиваемая господину рабом, выкупающимся на свободу.[33]

И.Я. Фроянов давал аналогичную оценку экономического положения закупов, но подчеркивал права личной свободы. Он назвал закупов «деклассированной частью древнерусского общества», утверждая, что «под закупами на Руси XII в. скрывались полурабы, а не феодально зависимые».[34] Эта точка зрения была опровергнута Л.В. Черепниным, который подчеркнул феодальный характер порядных отношений в Древней Руси.[35]

По мнению М.Б. Свердлова, закупы имели в собственности и землю, и скот, и сельскохозяйственный инвентарь. Они попадали в зависимость к господину чрез ссуду-долг. При этом исследователь не относит их к холопам, а наоборот, относит их к свободным, но временно зависимым.[36]

Историография вопроса показывает, что в оценке экономического, социального и юридического положения закупов у исследователей продолжают существовать значительные различия. Расхождения во мнениях об институте закупничества оказывают существенное влияние на изучение генезиса феодальных отношений в Древней Руси.