Глава 13. Игры и игроки

Они стояли друг напротив друга в учительской. За окнами было темно. Тоненький серп луны почти не давал никакого света, и только включенная настольная лампа разгоняла тьму, окутывая этих двоих уютным сумраком.

– Лен, я очень устал, – говорил Павел, опершись о стол тяжелой, сильной рукой. – Ты думаешь, мне легко? Виктор – мой друг. Думаешь, мне нравится за его спиной бегать к тебе на свидания? Нравится быть предателем?

– Паша… – она растерянно посмотрела на него. – Ты мне нужен. Понимаешь?

– Ты определись, я или Виктор…

В этот момент она вдруг сделала шаг, сокращая между ними дистанцию, и ее теплые губы коснулись его губ, круша, казалось бы, неколебимую стену, которая только что была между ними.

И тут дверь открылась.

Елена отпрянула от Павла.

На пороге стояла Маша Вершинина. Ну конечно, куда же без нее!

– Простите… – девушка попятилась, дверь снова захлопнулась.

– Вот видишь! – Павел махнул рукой и быстро вышел из комнаты.

А Елена Сергеевна осталась одна. Присев на стол, она до боли закусила губу. Надо что‑то делать. Она не привыкла пасовать, поэтому решение пришлось принимать быстро, и вскоре завуч уже искала Вершинину.

Уборщица обнаружилась в душевой. Надраивает кафель. Надо же, в кои веки своим делом занялась, а не в чужие дела вмешивается.

– Маша, ты уволена, – произнесла Елена Сергеевна холодно.

– Что вы сказали? – Вершинина оглянулась.

Удивлена. Ну надо же, какая королевна! Надо было ее еще раньше уволить! До того, как глазки Виктору принялась строить.

– Собирай вещи и уходи. Не создавай себе лишних проблем, – добавила Елена, собираясь на этом с достоинством удалиться.

Но противная уборщица не могла не оставить последнего слова за собой.

– Хорошо, я уйду, – произнесла она – как плеткой по спине хлестнула, – только зайду к Виктору Николаевичу попрощаюсь. Заодно расскажу кое‑что про вас с Павлом Петровичем.

Лена остановилась. В прекрасном плане оказался один слабый момент, и эта мерзавка, конечно, его заметила.

– Ну, что теперь скажете? – ехидничала Вершинина.

– Давайте… просто забудем обо всем, – Елена Сергеевна натянуто улыбнулась. Каждое слово давалось ей с большим трудом. – Договорились?

– Конечно! Нам с вами так легко договориться! На почве общих интересов! – усмехнулась уборщица.

– Входите, – откликнулся Виктор Николаевич.

Дверь кабинета открылась, и вошла Галина Васильевна. Как всегда, совершенно спокойная.

– Садись, – директор кивнул ей на стул напротив себя. – Ну, зачем пришла?

– Так, узнать: ты расписание уже составил? – завхоз заняла предложенное место и по‑деловому сложила на столе руки.

– Уроков? – удивился Виктор.

– Гарема твоего. Мой совет: по четным Елена, по нечетным – Мария. Или наоборот.

Виктор отложил ручку и внимательно посмотрел на посетительницу.

– Галина Васильевна, скажите, я способен на низость?

– Нет, Виктор Николаевич, – уголки строгого рта дрогнули, едва намекнув на теплую улыбку, – за это я тебя и люблю. Но прошу, подумай хорошенько, чего ты хочешь на самом деле.

* * *

– Так‑так, лирическую сцену, считай, пропустили, – пробормотал Володя, глядя в монитор.

Маленькая камера в кабинете Виктора работала исправно.

Вот сейчас она отразила, как директор задумчиво подходит к сейфу, набирает комбинацию. Это как раз то, что интересовало повара. Вскоре нужные цифры оказались перенесены на бумагу, и Володя улыбнулся: а дело‑то, кажется, пошло на лад.

* * *

Едва выйдя из кабинета Виктора Николаевича, Галина Васильевна поспешила к себе. Здесь она переоделась в теплую одежду и подхватила заранее приготовленный сверток с продуктами.

Дальнейший путь был ей хорошо известен: через заднюю дверь кухни, по ночному лесу в знакомую землянку, заваленную старыми сломанными игрушками. Бедными слепыми куклами, разломанными машинками… В землянке было зябко, даже несмотря на разожженный в очаге огонь, но ее обитатель давным‑давно привык к этому.

– Вот, поесть тебе принесла, – тихо, почти ласково сказала завхоз.

На столе среди разбитых чашек лежал лист бумаги, исписанный неровным детским почерком. Кое‑где буквы немного расплылись от воды – бутылка оказалась не слишком герметичной, – но прочесть текст можно было легко.

Увидев письмо, Галина Васильевна укоризненно покачала головой.

– Не подходи к этой девочке, – попросила она, присаживаясь рядом с обитателем землянки. – И, пожалуйста, будь очень осторожен!..

* * *

Виктор Николаевич засиделся в своем кабинете и покинул его, когда на часах уже было почти десять. Но это даже лучше. Темные дела должны вершиться в темноте.

Убедившись, что директор не вернется за чем‑то забытым, Володя вышел из своей комнаты и тенью проскользнул в кабинет. Работал он быстро и профессионально, шифр был известен, поэтому разобраться с сейфом труда не составляло.

Аккуратно перебрав бумаги, Володя нашел в глубине сейфа именно то, что искал: старинные тяжелые часы на цепочке. Серебряные, с характерным вензелем в виде двуглавого орла. Один из предметов из списка, ошибиться невозможно.

– Первая вещь у меня! – тихо сказал он в телефонную трубку, набрав знакомый номер.

* * *

Было раннее утро, по‑зимнему серое, словно бы не проснувшееся. Молчал окружающий «Логос» лес – немой свидетель тайн. В спальне мальчиков было тихо, слышалось только равномерное дыхание. Кажется, все слишком устали и переволновались, поэтому спали как убитые, даже кошмары никого не мучили. Скорее всего они еще придут – чуть позже.

– Андрей! – Даша потрясла парня за плечо и боязливо покосилась в сторону кровати Морозова: только бы не разбудить!..

Авдеев испуганно вздрогнул и открыл глаза, но, заметив Дашу, успокоился.

– Пойдем! – она поманила его за собой.

Андрей кивнул и, прихватив свою одежду, осторожно выбрался вслед за девушкой из комнаты.

Если бы он оглянулся на пороге, то, конечно бы, встретился взглядом с Максимом. Но он слишком спешил и, конечно, не оглянулся, а еще не слышал, как страшно скрипят в тишине спальни сжатые зубы.

А письмо все так и лежало на захламленном столе в маленькой холодной землянке. Ее обитатель снова взял смятый листок, чтобы посмотреть на кривые смазанные строчки. Он не умел читать, но это было не нужно, он все равно знал, что письмо – о нем и еще о чем‑то светлом и удивительно хорошем.

Дорогие мама и папа! Мне сегодня было очень грустно, потому что всем детям пришли письма, а мне нет. Я плакала, но потом узнала, что вы не можете мне написать. Вы теперь живете на звездочке. Это мне сказал наш директор. Он очень хороший и умный. И хочет пожениться на нашем завуче. Он мне сказал, что когда грустно, то можно плакать. Но я теперь не плачу, потому что тогда у меня чешутся глазки, и Андрюша волнуется.

Еще у меня есть друг – Гном. Помните, я уже рассказывала о нем. Он очень некрасивый, но я его очень люблю, потому что он приходит, когда мне грустно. Гномику со мной весело, и я его совсем не боюсь.

А еще у меня выпал зубик. Андрюша сказал: это значит, что я расту. Ко мне придет зубная фея и подарит подарок. Но мне не нужен подарок. Я хочу вырасти большой‑большой и отправиться к вам на звездочку. Но пока не могу оставить Андрюшу. Он без меня пропадет.

Хочу еще рассказать вам, что иногда мне снятся странные сны. Белая‑белая комната, яркий свет и чьи‑то руки в белых резиновых перчатках. Это очень плохие сны, мамочка, поэтому я стараюсь сразу же о них забыть. Наверное, и сейчас я зря это написала. Лучше зачеркну.

На этом заканчиваю письмо.

Помните, что мы очень скучаем и любим вас, с большим приветом

Ваши Надя и Андрюша

* * *

Свежие газеты пахли типографской краской, и ни в одной из них не было ни слова о страшной находке. В поисках репортажа Птицына Андрей и Даша пересмотрели их все.

Они собирались уже уйти с кухни, когда дверь черного хода открылась, и появился вернувшийся с обычной утренней пробежки директор. При виде странного выражения, застывшего на его лице, ребята поспешили укрыться за полками.

– Что случилось? Привидение увидел? – приветствовала Полякова сидевшая за утренним кофе Галина Васильевна.

– Если бы, – выдохнул директор. – Нашел мертвого человека. У реки. Пока вызвал полицию, пока наряд дождался… Знаешь, труп страшно изуродован. Руки нет, тело звери объели…

Он тяжело опустился на стул и положил голову на скрещенные руки.

– А вдруг это Птицын? – одними губами прошептал Андрей, испуганно глядя на Дашу. – Что, если его вчера убили? Видишь же, что статьи нет?

Девушка смотрела на него расширившимися от ужаса глазами.

– Надо ребятам сказать, – прошептала она.

За завтраком вся компания бурно обсуждала случившееся.

– Ничего удивительного, что статьи в газете нет, – разумно утверждал Рома. – Мы же только вчера материалы отдали. Пока их еще напечатают.

– И вообще, с чего вы взяли, что покойник, которого нашел Виктор, – наш Птицын? Мало ли кто залетный?.. – подхватил Темка.

– Ага, случайный прохожий. Как раз в нашей глуши мимо проходил, – покачала головой Даша. – Нет, мы должны пойти к реке и посмотреть сами.

Берег реки был оцеплен. В стороне стоял полицейский фургончик, какие‑то люди сновали вокруг места происшествия – фотографировали, что‑то измеряли…

– Жертва – мужчина, – доносился голос оперативника, осматривающего тело – сейчас оно было скрыто от ребят чужими спинами. – Лицо обезображено, кисть левой руки отсутствует… Первый раз такое вижу. Волки, что ли?..

– Смотрите, товарищ капитан! – прервал старшего молодой парнишка в такой же серой, как у него, форменной куртке. – Удостоверение. На имя Птицына Олега Валентиновича.

Это имя прозвучало для ребят как грохот грома.

– Уходим, – Андрей поманил друзей прочь. – Все, что нужно, мы узнали.

Они двинулись в направлении школы. Шли медленно, тяжело переставляя ноги и словно чувствуя на себе чужой недружелюбный взгляд.

– Сто пудов, его из‑за пленки убили, – тихо сказала Даша, – чтобы ничего не написал.

– Да, – кивнул Артем. – Сначала Савельич, теперь этот Птицын… Прям конвейер смерти.

– Главное, чтобы нас не зацепило, – добавил его лучший друг Рома.

– А помните, в альбоме: «Когда над лесом свет взойдет – и боль, и кровь, и смерть придет…»

– Вообще‑то я видел свет… – неохотно проговорил Максим. Почти все это время он хмурился и молчал. – В тот день, когда вы в колодец полезли. Он был в точности как на картинке.

– Свет или не свет! Кто‑то реальный совершал эти убийства! – Вика внезапно остановилась, и друзья посмотрели на нее. – Я все вспоминаю те кадры, где мертвые дети…

– Она права, – Тема искоса, из‑под длинной челки взглянул на девушку. – Но что мы можем? Птицын мертв, пленка пропала.

– Тела! – вдруг воскликнула Даша взволнованно. – Что, если они еще там, внизу? Надо спуститься в колодец и найти их!

– Даш… – Вика тронула подругу за рукав, словно останавливая ее, – ты же не хочешь, чтобы мы снова туда полезли?..

– Они каждый шаг наш просчитывают. Только сунемся туда – и все! – добавил Андрей.

– Им и в голову не придет, что мы вернемся! – заверила Даша, увлеченная собственной идеей.

Так, споря, ребята вышли на поляну с колодцем и увидели, что около него стоит строительный фургон.

– Что вы делаете? – спросила Даша одного из рабочих.

– Колодец засыпаем. Туда вроде кто‑то из учеников чуть не упал, – ответил тот. – Вы проходите, не мешайте.

– Ой как вовремя. Интересненькое совпаденьице… – заметил Максим.