Глава одиннадцатая. Пронизывание зрительных чакр

Пронизывание зрительных чакр

Затем зрачки обоих моих глаз начали сходиться к центру. Я стал видеть двумя глазами одно. В писаниях это называется бинду-бхеда. После того как это случилось, в моих глазах появился синий свет. Это обязательная подготовка к шамбхави мудре. Когда ученик видит нилодаи, зарождение синего света, это указывает на зарождение его высшей счастливой судьбы. В самом начале этого процесса некоторые ученики боятся, что потеряют зрение. У меня самого глаза вращались и двигались вверх и вниз так яростно, что казалось, еще немного и они выскочат. Некоторые люди видели, как это происходило, и они тоже пугались. Но я полностью доверился Богине; я верил, что это не я, а Она, Па-раматмашакти, мощь Бога, который находится в нас, который делает все. И поэтому все мои страхи исчезли.

Когда глаза вращаются, пронизываются зрительные чакры, что доставляет удовольствие их божествам. Садхаки не должны забывать, что каждое из наших чувств имеет свое определенное божество. Пока чакры остаются неочищенными, божество продолжает свою работу в обычном ритме, но когда чакры очищены, они приобретают божественные силы. Когда зрительные чакры очищаются через пронизывание, их божество наделяет ученика божественным зрением, и он становится ясновидящим.

Теперь в медитации я чувствовал блаженство, а также растущую энергию. В то же время росла боль в моих глазах, ушах и пространстве между бровями. Моя медитация сначала сосредоточивалась на красной ауре, затем на белом пламени, а затем на черном свете. Когда я садился медитировать, у меня происходили некоторые телесные крийи, 'затем прана с силой протекала по моим нади, а мой язык заворачивался в кхечари мудре; тогда моя медитация становилась полностью устойчивой. Я чувствовал волны экстаза, нарастающие внутри меня. Но даже несмотря на то что я был целиком захвачен, я понимал все, что со мной происходило, и сегодня мое понимание совершенно не изменилось. Сейчас то же, что было тогда. Очень важно иметь подобное понимание. Иногда мне казалось, что моя способность понимать была также новой способностью, потому что я помню даже мельчайшие детали моих опытов. Я продолжал быть очень внимательным и пытался постичь эту силу интуитивного понимания.

К этому времени мое сексуальное желание исчезло напрочь и было заменено новой и всевозрастающей любовью; она росла так сильно, что любовь ко всему била из меня ключом. Я думал: «Это ли не собственничество, это ли не слепое увлечение и привязанность? Я только что пришел в Нагад, как я мог уже так привязаться к этим манговым деревьям?» Но когда я думал над этим, я понимал, что моя нежность к этим манговым деревьям была отражением любви Бога. Бог любит все вещи необусловленно, великой и беспристрастной любовью. Его любовь не похожа на обычную любовь мирских людей. Земная любовь — это не любовь, это бизнес, покупка и продажа. Мясник с любовью откармливает барашка каждый день, но разве это любовь? Он любит только для того, чтобы делать деньги. Молочница с любовью кормит своих коров и буйволов, но разве это любовь и щедрость? Она делает это, чтобы продать их молоко. Фермер любит свои поля; он усердно на них работает и дает им семена. Это ли истинная любовь и истинный дар? Все эти виды любви это просто покупка и продажа. Какое может быть счастье, если нет истинной любви? Любовь это немотивированная нежность сердца. Человеческая любовь всегда имеет под собой какой-то мотив. Это не любовь; это только лишь эгоизм и своекорыстие. Единственно чистая любовь это любовь Бога. Сама Его природа — любовь, Его милость — любовь, то, что Он дает, — любовь, и то, что Он берет, — любовь. Бог смотрит на всю вселенную оком любви, и мир держится благодаря лучам Его любви. Когда это состояние Бога возникает в ученике, он также начинает чувствовать любовь ко всем существам. Больше не возникает ощущения, что ты или тебе служат. Любовь это чистое сострадание; она не подсчитывает заслуги.

В медитации происходило еще одно чудо: после того как я посетил темный, черный мир, который я описывал до Нагалоки, я увидел перед собой разукрашенного слона. У него было семь голов, а украшен он был прекрасными небесными одеждами и огромными ожерельями из золота, жемчуга и рубинов. Все его украшения сверкали в лучах раннего утреннего солнца. Я долгое время созерцал этого слона и изумлялся ему. После медитации я заглянул в Пурану и узнал, что это был слон Айравата из мира Индры и что увидеть его в видении очень благоприятно.

Медитация снова поглотила меня. Мой энтузиазм вырос настолько, что я хотел проводить день и ночь в медитации. Но это было невозможно, так как человек должен быть очень крепким, чтобы выносить необычайную силу, напряжение, жар и мощь, которыми наполнена медитация. Человек должен медитировать столько, сколько он способен выдержать, и он должен работать над хорошим поведением и самоконтролем, соблюдать обет безбрачия, а также есть чистую пищу. Если ты не можешь себя дисциплинировать, тебе будет сложно получить всю пользу от медитации, достичь полной реализации. Тот, кто медитирует, должен действительно понимать себя и осознавать свое собственное величие. Он не должен предаваться недостойному поведению, много смеяться и плакать, сплетничать, есть, что попало, или делать все, что ему заблагорассудится. Он не должен деградировать, потому что, если он это допустит, уменьшится также и сила божественной милости, которая является плодом огромной самодисциплины. Тогда он не сможет совершенствоваться в мантре или достичь ясновидения, видения своего избранного божества и мирского благополучия.

Я помню, как мне кто-то сказал: «Бабаджи, я практиковал медитацию, но я не смог найти в ней никакой радости». Другой человек говорил: «В медитации у меня было видение, но оно не оказалось истинным». Кто-то сказал: «Когда я сажусь медитировать, меня одолевает страх». Еще один сказал, что его беспокойства и заботы в медитации усиливались. Я говорю всем, кто приходит ко мне с подобными жалобами, что они не следовали должным образом правилам медитации. Мои дорогие ученики Сиддхи! Все эти препятствия возникают из-за вашего неуважения к великой Шакти, которая начала действовать внутри вас. Если вам все равно, куда вы ходите, если вы заводите друзей не из того круга, это препятствует достижению полной реализации. Если бы было по-другому, почему же тогда кто-то достигает больше, а кто-то меньше, в то время как Шакти Гуру, которая в них входит, одна и та же?

Мои глазные яблоки вращались, и теперь мои зрачки сосредоточились в центре и стали как одно целое. Глазные яблоки закатывались вверх и вниз. Тогда, когда это происходило, крошечная, ослепительно сверкающая точка вылетала из моих глаз со скоростью молнии и затем снова возвращалась обратно. Это скрытый, таинственный и замечательный процесс. В одно мгновение эта крохотная голубая точка освещала все во всех направлениях. Если я сидел лицом на восток, освещался весь восток. Если я был лицом на юг, освещался весь юг.

Ученики Сиддхи, как я могу описать вам величие и великолепие этой Голубой Жемчужины! Она была живая и быстрее, чем вспышка молнии. Когда я увидел ее, меня переполнили различные ощущения. Придут ли.с ней Рама или Кришна или мой особо почитаемый Парашива? Кого я должен был встретить после Айра-ваты? Я жадно желал видений, но мой ум был счастлив и полон радости и удовлетворения. Теперь мои дни отличались от тех, что были прежде, ибо мое сердце было глубоко довольно видением Голубой Жемчужины, и оно говорило мне, что я был благословлен даром богини Кундалини. Я стал почитать всех в своем сердце.

Когда мои глаза прекращали вращаться, они оставались повернутыми вверх. Я продолжал смотреть вверх, а если я пытался смотреть вниз, мне было больно. Иногда мои глаза оставались открытыми и не мигали. Я начал чувствовать боль между бровями, и она была настолько сильной, что я не мог спать по ночам. Затем в медитации пришел свет, похожий на пламя свечи без фитиля, и оставался неподвижным в аджна чакре, лотосе с двумя лепестками, находящемся между бровями. Он был чрезвычайно ярким и красивым. Пока я пристально на него глядел, совершенно забыв себя, видение становилось расплывчатым. За этим светом следует проход, по которому пробужденная Кундалини идет по пути к сахасраре. Этот проход Сиддхов не открывается без полной милости Гуру. Не важно, как велика твоя преданность или твоя тапасья, не важно, сколько ты медитируешь или сколько крий ты испытываешь, без милости Гуру очень сложно открыть этот проход. Есть только один способ: гурукрипа хи кева-лам гурораджна хи садханам: «Милость Гуру — это единственный путь, водительство Гуру — единственный метод».

Эта чакра также была пронзена, и прана шакти начала подниматься выше. Я постоянно видел перед собой пламя без фитиля и постоянно был наполнен блаженством. Это пламя находилось в том же самом месте, куда благочестивые индийские женщины ежедневно наносят кумкум как символ своей верности в браке. Они наносят туда кумкум во имя своих мужей или просто потому, что так требует обычай, но на самом деле это место является местонахождением Гуру, и именно там живет главное божество обители Гуру, в форме двух семенных слогов хам и кшам. Мы существуем благодаря ему. Пламя — это одна из форм высшего Гурудэва. Когда наши женщины наносят туда кумкум, они поклоняются высшему Я. Теперь времена изменились, и некоторые женщины забыли об этой обязанности. Все становится противоположным тому, как было прежде.

Я продолжал видеть это божественное пламя, и когда я его созерцал, внутри него появлялись другие формы, каждая форма внутри предыдущей: сначала красная аура, затем белое пламя, затем черный свет и в конце Голубая Жемчужина. Когда я проходил через все эти различные стадии и продвигался вперед, моя радость и экстаз продолжали нарастать.

Я начинал испытывать новый вид блаженства. У меня были частые видения, все они были совершенно подлинными. Когда я увидел Голубую Жемчужину, состояние моего тела и ума, а также мое понимание начали меняться. Я чувствовал в себе все больший и больший восторг, и меня наполняли чистые и благородные чувства. Я стал терять интерес ко всем формам внешних связей и пристрастился только к медитации. Я всегда спрашивал себя: «Что я увижу сегодня?» Это было единственное, чего я ждал, единственное, чем я интересовался, единственное, чем я наслаждался, и это стало моим каждодневным действием и моей каждодневной медитацией.

Однажды я сел медитировать в брахмамухурту, последние ночные часы, и обнаружил себя перед погребальным костром на месте для кремации. В нем сидела незнакомая женщина. Она была окружена языками пламени, и они ее поглощали, но она была полностью погружена в медитацию. Я наблюдал за ней долгое время, а затем моя медитация прекратилась.

Теперь я уже жаждал медитации, как жадный человек жаждет богатства; я думал о ней подобно тому, как мужчина вожделенно желает девушку. Я вспоминал ее, как сумасшедший, которого преследует навязчивая идея, и он возвращается к ней снова и снова. На следующий день я решил, что с этих пор моя медитация будет начинаться в полночь. Моя медитация стала настолько тонкой, что я не мог выносить шум или любое беспокойство из внешнего мира. Мне мешало, если кто-то тихо говорил. Если кто-то смеялся или лаяла собака, моя медитация прерывалась. Даже присутствие моих обычных собратьев ощущалось мною как препятствие, и я всегда думал, какое это будет облегчение, когда они уйдут. И поэтому я стал медитировать, начиная с полночи, в моей хижине в Нагаде.

Я медитировал не из-за страха, а, напротив, с энтузиазмом, верой и любовью. Я медитировал не для того, чтобы кому-то угодить или получить какую-либо выгоду или удовлетворить чувственное или иное желание. Я медитировал не для того, чтобы избавиться от какой-то болезни, физической или умственной, или прославиться благодаря тем чудесным и сверхчеловеческим силам, которые я мог получить. Никто не заставлял меня медитировать. Я медитировал не из-за того, что согласно религии медитировать — это хорошо. Я медитировал единственно из любви к Богу, потому что меня непреодолимо тянуло к богине Чити Шак-ти и к исследованию своей собственной истинной природы.

Как только я садился, я входил в медитацию. Главные божества каждого органа чувств приходили и вставали передо мной. Я видел очень необычный тип света, состоящий из многих оттенков, который проносился через 72 миллиона нади подобно молнии. Затем приходил красный, белый и черный свет и, на мгновение, синий свет. Все они оказывались один в одном, меньший внутри большего, каждый являясь тонкой причиной, а также поддержкой другого.