Глава восьмая. Кришнешвари: черный сер

Кришнешвари: черный сер

За белой медитацией последовала черная медитация. Здесь кришна не относится к Господу Шри Кришне, а к кришна (черному) цвету этого света. Появился черный свет размером с кончик пальца; он обозначил новую стадию в медитации. Мой ум спонтанно фокусировался на моем сердце или на промежутке между бровями. Сначала мое внимание останавливалось на красном, белом и черном свете. Я видел белое пламя внутри красной ауры, а черный свет внутри белого пламени. Иногда, когда я смотрел на них, я также видел множество огней различных цветов, но моя медитация становилась действительно стабильной, только когда я концентрировался на черном свете. Я ощущал покой, но в то же время мне очень хотелось узнать, что я увижу дальше, поэтому мой ум не был таким спокойным, каким мог бы быть.

Во время этой стадии я видел в медитации такую глубокую и устрашающую темноту, какой никогда не видел во внешнем мире. Эта темнота заставила меня бояться медитации, но даже тогда я оставался в ней длительные промежутки времени. Затем картина внезапно менялась и приходил знакомый красный, белый и черный свет. Я наслаждался их сиянием снова и снова. Во время всего этого я начал чувствовать сильную боль между бровями, и в течение нескольких дней чакры, расположенные там и в голове, продолжали болеть. Я не знаю, почему мои глаза постоянно вращались, причиняя мне сильную боль. Оба моих глаза закатывались вверх, а зрачки вращались, как колеса. Затем появилось новое переживание; когда мои глаза вращались, я чувствовал, как мягко движется прана между горлом и пространством между бровями. Я ощущал множество разнообразных приятных ароматов; не знаю, можно ли их найти в нашем мире. Иногда другие люди чувствовали благоухание вокруг меня, и моя медитативная хижина пропиталась благоуханием. Время от времени мои глаза прекращали вращаться и так закатывались вверх, что я мог видеть внутреннюю часть черепа. Я видел ослепительно яркое солнце, а также несколько звезд. Затем моя медитация прекращалась. Я успокаивался, выходил из хижины и садился под манговое дерево, где начинал размышлять над тем, что я видел, как над большим, так и над малым.