Гибридные и креолизированные языки. До сих пор мы обсуждали взгляды Хомского и сторонников вли­яния окружающей среды на усвоение английского языка и традици­онных языков

До сих пор мы обсуждали взгляды Хомского и сторонников вли­яния окружающей среды на усвоение английского языка и традици­онных языков. Лингвист Дерек Бикертон (Bickerton, 1984,1999), по­зиция которого близка к теории Хомского, считает, что мы можем также много узнать, изучая гибридные и креолизированные языки.

Гибридный язык возникает, когда вместе сталкиваются взрослые с различным лингвистическим образованием, как это происходило на рабовладельческих плантациях. Чтобы общаться, работникам нужен был гибридный язык — бессвязные потоки слов, лишенные основных качеств настоящей грамматики. Так, гибридным языкам недостает последовательных окончаний и правил для проведения трансформа­ций. В разговорах речь зачастую запутанна.

Креолизированный язык возникает, когда население превращает родной гибридный язык в полноценную элегантную грамматику. Но, как считал Бикертон, это преобразование совершают вовсе не взрослые, а дети.

Бикертон указывает, что креолизированные языки очень похо­жи во всем мире. Следовательно, можно предположить, говорит он, что дети создают креолизированные языки на основе универсаль­ной программы — универсальной грамматики. Таким образом, лин­гвисты, желающие знать, что такое универсальная грамматика, мо­гут выяснить много интересного в процессе изучения креолизированных языков.

Далее Бикертон утверждает, что дети повсюду сперва использу­ют что-то вроде креолизированной грамматики, прежде чем приспо­собятся к языкам, которые они слышат от взрослых (таким, как ан­глийский и испанский). Например, когда англоговорящие дети го­ворят такие вещи, как «куда их положить мне?» и «он не кусать тебя», они произносят фразы с креолизированной грамматикой и обнару­живают универсальную программу.

Если Бикертон прав, то теории моделирования в основном бес­полезны для понимания развития креолизированной грамматики. Гибридные языки, с которыми детям приходится иметь дело, слиш­ком дегенеративны, чтобы служить моделями. А как могут дети со­здать полноценный креолизированный язык на базе одной универ­сальной грамматики? В теории Хомского универсальной грамма­тики оказывается недостаточно; детям нужны некоторые данные, предоставляемые взрослыми, чтобы обнаружить ключевые факты, такие как базовый порядок слов в языке и правила трансформа­ции. На Гавайях и в других местах дети не могут получить эту ин­формацию из гибридных языков. В таких ситуациях, как предпо­лагает Бикертон (Bickerton, 1999), универсальная грамматика пре­доставляет детям ошибочные решения. Универсальная грамматика фактически говорит: «если вы не понимаете, что такое трансфор­мация, воспользуйтесь вариантом А».

Утверждения Бикертона очень противоречивы. Некоторые уче­ные говорят, что дети на Гавайях должно быть слышат, как их роди­тели говорят не только на гибридных, но и на их родных языках (на­пример, на японском, английском и корейском) и используют эти полные грамматики, которые помогают им создать креолизированные языки. Бикертон (Bickerton, 1984, 1999) утверждает, что креолизированные языки не проявляют следов такого влияния, но, впол­не вероятно, он упустил из виду те или иные данные.

В последнем анализе отчет Бикертона многих просто поражает. Он
настолько поразителен, что ему трудно поверить. Как дети, пользуясь обедненным гибридным языком могут создать полную грамма­
тику? Это не может быть просто полной неожиданностью. Как мы
уже отмечали раньше, нормальное усвоение языка также указывает
на особые креативные способности детей. В качестве иллюстрации
мы были свидетелями удивительного факта — того, как дети могут
сами формировать разделительные вопросы в весьма раннем возра­сте. Мы также отмечали изумительную способность детей усваивать
второй язык. Дети иммигрантов, как правило, быстро усваивают но­
вый язык, общаясь на игровых площадках или на улицах с другими
детьми, в то время как подросткам требуются годы упорной работы.
Дети обладают креативной лингвистической силой, которой нам
всем просто недостает.

Хомский и Пиаже

Первоначально Хомский создавал свою теорию в противовес тео­рии влияния окружающей среды, но он также рассуждал о различи­ях между своей теорией и теорией Пиаже. В действительности он встречался с Пиаже в 1975 г. и провел с ним серию дискуссий (Pia-telli-Palmarini, 1979).

У Пиаже и Хомского, конечно, много общего. Оба считают, что не внешняя среда формирует детей, а они сами спонтанно создают психические структуры. Тем не менее Хомский больший сторонник врожденных идей, чем Пиаже. Хомский считает, что язык по боль­шей части содержится в наших генах. Дети, получив соответствую­щую стимуляцию, автоматически создают грамматические формы в соответствии с генетической программой. Пиаже, наоборот, прида­вал гораздо меньшее значение генетически контролируемому раз­витию. С его точки зрения, когнитивные структуры возникают в ре­зультате собственных усилий ребенка, когда он пытается понять и придать смысл окружающему миру.

Еще одно различие касается конкретности автономии языкового развития. Для Хомского язык — это высоко специализированный «психический орган», развивающийся совершенно независимо от дру­гих форм познания (так же как сердце развивается отдельно от пече­ни и легких). Пиаже и его последователи, напротив, считали, что язык более тесно взаимосвязан с общим когнитивным развитием.

Например, Синклер (Sinclair, 1971) предположил, что базовые грамматические отношения (подлежащее — глагол — дополнение) в действительности базируются на предварительных сенсорно-мо­торных достижениях. Сперва дети не проводят никакого различия между самими собой, своими действиями и предметами. Если де­вочка роняет мяч, она думает, что он упал, потому что больше не является частью ее собственных действий. В конце сенсо-моторно-го периода поиск детьми пропавших предметов подразумевает диф­ференциацию между ними самими, их действиями и самими предме­тами. Таким образом у них возникают когнитивные требования от­делить свое я (подлежащее), действие (глагол) и предмет.

Пиаже также предположил, что язык связан с познанием в дру­гие периоды. Он отметил (Piaget, 1983), например, что дети начина­ют использовать лингвистические символы (слова) приблизитель­но в то же время, когда начинают пользоваться нелингвистически­ми символами, такими как игровые действия, чтобы представить отсутствующие предметы. Поэтому кажется, что язык возникает как часть более общего процесса символизации.

Последователи Пиаже предположили, кроме того, что способ­ность выполнять лингвистические трансформации требует разви­тия конкретных операций. До этого времени дети не в состоянии полностью понять преобразования в пассивные формы, так как для них требуется совершать обратимые операции. Точно так же они не понимают, например, таких фраз, как «волка легко укусить», так как для этого им требуется преобразовать их во что-то вроде «кто-то может легко укусить волка» (Cromer, 1970; Ingram, 1975). По мне­нию Пиаже, отсюда следует, что конкретные операции обязательно должны начать происходить до того, как станут возможными базо­вые лингвистические трансформации.

Все это означает, что сторонники теории Пиаже утверждают, что язык связан с общим когнитивным развитием - и даже зависит от предыдущих когнитивных достижений. Этот взгляд плохо согла­суется со взглядами Хомского и его последователей. Хомский при­знает, что язык отчасти связан с другими формами познания, но отказывается верить в то, что замысловатую и сложную граммати­ку, развивающуюся у детей, с такими качествами, как зависимость от структуры, лучше всего можно понять с точки зрения более об­щих когнитивных принципов.

При оценке дискуссии Хомского и Пиаже исследователи, вероят­но, уделят большое внимание возрасту между 2 и 6 годами. В это вре­мя, считал Пиаже, детское мышление в основном нелогично и лише­но системности. Если в это время лингвистические достижения воз­никают одинаково быстро и впечатляюще, как предполагали Хомский и его последователи, то будет трудно утверждать, что язык базирует­ся исключительно на логике или других формах познания. Развитие языка будет напоминать более конкретную деятельность со своим периодом быстрого роста. В то же время, по-видимому, маловероят­но, что исследование в конце концов покажет, что развитие языка так сильно отличается от когнитивной деятельности в других сферах, как считал Хомский.