В. С. Высоцкий

Слово прощания

-

26 июля Москва прощалась с актером московского театра Драмы и Комедии на Таганке, поэтом, бардом Владимиром Семеновичем Высоц– ким.

В траурном убранстве помещение театра. На сцене, устланной цветами, на высоком постаменте – гроб с телом В. С. Высоцкого. В зале – множество венков: от министерства Культуры РСФСР, от Союза киноматографистов СССР, коллектива театра, от коллективов других столичных театров, от московского КСП и других учреждений культу– ры, от родных и друзей покойного.

На состоявшейся гражданской панихиде выступили Ю. Любимов, М. Ульянов, Г. Чухрай, В. Золотухин, Н. Михалков.

В. С. Высоцкий похоронен на Ваганьковском кладбище.

Юрий Любимов

-

Есть древнее слово – бард. У древних племен галлов и кельтов так называли певцов и поэтов. Они хранили ритуалы своих народов. Они пользовались доверием народа. Их творчество отличалось ориги– нальностью, неповторимостью и самобытностью. Они хранили традиции своего народа, народ им доверял и чтил их.

К этому чудесному племени принадлежал ушедший, который лежит перед нами и который играл на этих подмостках долгое время своей зрелой творческой жизни. Над ним вы видите занавес из «Гамлета», вы слышали его голос, когда он кончал пьесу прекрасными словами поэта, такого же, как и он, и другого замечательного поэта, кото– рый перевел этого гения – Бориса Пастернака.

Владимир был неукротимый человек – он рвал свое сердце, оно не выдержало и остановилось. Третий день люди идут день и ночь, – проститьсся с ним, постоять у его портрета, положить цветы, отк– рыть зонты и охранять цветы от солнца, чтобы они не завяли. Мы мало охраняли его при жизни, но, видно, такова горькая традиция русских поэтов. Но все, что вы видите здесь, говорит само за се– бя.

О его мощи я вам приведу один случай. В выходной день мы прие– хали на КАМАЗ всем театром. Вышли и пошли по улице в дом, где мы должны были жить. Все строители открыли окна – улица длилась ки– лометр – выставили магнитофоны – и звучали весь километр его пес– ни на полную мощь. И он шел по городу, как Спартак. Вот какова сила этого таланта, и вот почему он вызывал, конечно, раздражение многих мелких людей. Мы сделаем все, чтобы сохранить его память в театре. У него остались дети – наша святая обязанность – забо– титься о них; святая обязанность детей – помнить, кто их отец.

Михаил Ульянов

-

В нашей актерской артели – большая беда. Ушел один из своеоб– разнейших, неповторимых, ни на кого не похожих мастеров. Артель делает общее дело вместе, но каждый мастер может что-то сделать так, как никто другой. Владимир Высоцкий был личностью, артистом такой неповторимости, ни на что не похожей индивидуальности, что его смерть – это зияющая рана в нашем актерском братстве.

Говорят, незаменимых нет. Нет, есть! Придут другие, но такой голос, такое сердце и такая ярость и боль уже из нашего актерско– го братства уйдет. Он был замечательным актером, одним из инте– реснейших актеров современности. И он был певец. Для него песня была вторым языком, вероятно, он был создан так, что не мог все выразить словами, как мы не можем многое выразить, но он обладал поразительным даром песни, через которую он любил, ненавидел, презирал, нежно относился, надеялся, мечтал, болел, мучился. Эти песни были как крик, эти песни были как стон сердца, как хруст разрываемого сердца. Его песни любили, не любили, его песни шоки– ровали, удивляли, восхищали, но они были выражением каких-то та– ких народных струн, которые сегодня проявились полной мере.

Он прожил короткую жизнь, он действительно не мог остановить своих лошадей, у него не хватило сил. Но ведь этом и весь Влади– мир – или, как его называли, Володя Высоцкий; в том, что его ло– шади в пене, в ярости, в намете, в неостановимости, – и был Вы– соцкий. И, может быть, поэтому такая любовь, такая боль, такая потеря. Кто знает, кто может обьяснить? Но рана большая и невос– полнимая.

Володя, в одной из песен ты обещал нам: «Я не уйду от вас, и не надейтесь, я буду с вами». Половину ты выполнил, половину – нет. Это не в силах бренного человеческого тела победить воровку

– смерть. Ты ушел. И ушел в такую страну, откуда возврата нет. Но ты правду сказал, что останешься нами. Твои песни, твои роли бу– дут жить. Ты, правда, был настолько непохожим, что твои песни никто, кроме тебя, петь не мог. Только ты с твоей яростью, с тво– им темпераментом, твоей нежностью, с твоей любовью, дружбой, русским размахом, волею, – только ты мог эти песни петь так, как ты их пел. Но нам техника стала помогать во всем многом. Спеть за тебя никто не сможет, но слушать тебя будут, как слушали при жиз– ни во всех уголках нашей огромной родины, ибо твои песни что-то такое выражали, очень глубинное, очень сердечное.

Прощай, прощай, прощай!

Валерий Золотухин

-

Дорогой товарищ наш, дорогой Володя. Мне выпала горькая участь сказать слова прощания от лица твоих товарищей, от лица театра, артистов, постановочной части, от лица всего коллектива.

С первого твоего появления на этой сцене, с первых шагов на этих подмостках до последнего слова твоих сочинений мы, твои то– варищи по театру, с любовью, восторгом, любопытством, болью и на– деждой наблюдали за твоей азартной траекторией. Ты был душой на– шей, ты есть счастливая частица наших биографий, биографий всех тех людей, которые хоть на малое время сталкивались с тобой в ра– боте. Ты стал биографией времени.

Мы бесконечно скорбим об утрате тебя. Мы донесем детям своим, внукам благодарение за то, что нам выпала счастливая доля рабо– тать с тобой, видеть тебя живого. Для твоих многочисленных парт– неров ты был братом, братом любимым, потому что в глазах твоих всегда было желание удачи и добра другому. Жизнь, которую суждено прожить театру на таганке без тебя, мы, твои товарищи, постараем– ся прожить с такой ответственностью к России, к слову, делу, ко– торая была свойственна лучшим, праведнейшим сынам нашего отечест– ва, одним из которых безусловно, являешься ты, наш друг.

Ты как будто предчувствовал свою кончину, когда написал свои предсмертные стихи, в которых звучали такие слова:

«Мне есть что спеть, представ перед Всевышним, Мне есть чем оправдаться перед ним».

Дорогая Нина Максимовна, дорогой Семен Владимирович, Марина, уважаемые родственники, близкие Володи! Театр бесконечно скорбит, и не только театр, – здесь такое удивительное количество народа – бесконечно скорбит о кончине нашего гениального сына, нашего за– мечательного товарища!

Вечная память!

Григорий Чухрай

-

Не стало Владимира Высоцкого, артиста, поэта. И десятки тысяч людей сейчас толпятся на улице. Десятки тысяч людей хотели и не сумели придти сюда, чтобы поклониться ему. Значит, он был нужен им, такова их любовь и благодарность за то, что он сделал для них.

Бывают артисты любимые – он был своим, он был нужен миллионам людей нашей страны, потому что в том, что он делал, было так мно– го души, так много правды, так много хорошей злости. Хорошей злости. Он был злобным, он был злым. Он был непримиримым к туне– ядцам, трусам, негодяям. И он любил народ, служил ему и потому так отозвалось сердце народа на эту тяжелую утрату.

Сегодня он лежит на этой сцене, на которой сыграны такие прек– расные роли. Они останутся в нас, они не уйдут вместе с ним. Его песни тоже не затихнут, они принадлежат народу. Думая сегодня о Владимире Высоцком, о нашем коллеге, об артисте, о поэте, я ду– маю, как же нужна наша работа людям, но настоящая, идущая от сердца. Да, он не щадил своего сердца, он жил в разнос. Его беше– ный темперамент подгонял его жизнь, а он, когда особенно было тя– жело, просил, кричал: «Помедленнее, чуть помедленнее!» Но, види– мо, помедленнее он не мог, таков был норов, такова была личность.

И вот сердце разорвалось, и его нет с нами. Горько всем нам. Мои товарищи, кинематографисты, просили низко кланяться тебе, Во– лодя, за все, что ты сделал; не только за фильмы, которые оста– лись для нас дорогими, прелестными бриллиантами с твоими прек– растными ролями. Не только за это. За то, что ты был таким – низкий тебе поклон.

Никита Михалков

-

Уста говорят от избытка сердца, но бывают минуты, когда от из– бытка сердца лучше молчать. Но так уж заведено, что самые разные люди, провожая в последний путь человека, говорили о нем прекрас– ные слова, наверное пытаясь этим восполнить то, что не удалось, не смогли или не захотели дать ему при жизни. Но слова остаются, в общем, словами, поэтому в эти минуты чрезвычайно трудно гово– рить любому.

Умер Народный артист Советского Союза.

В самом истинном смысле этого слова. Потому что его знали все, многие любили, многие его не любили. Но и те, кто его любил, зна– ли, за что его любят, и те, кто его не любил, знали, за что его не любят. Потому что он был ясен, конкретен, чрезвычайно талант– лив. Для нас это был просто Володя, для кого-то он был Владимир Высоцкий, для кого-то Владимир Семенович Высоцкий. Но для всех это был человек чрезвычайно близкий. Близкий. Просто близкий.

Герцен сказал, что человек, поступки и помыслы которого не в нем самом, а где-нибудь вне его, тот раб при все храбростях сво– их. Володя был всегда человеком, поступки которого были внутри его, а не снаружи. И он всегда был человеком живым. Для нас он всегда живым и останется.

Венок поэту (Булат Окуджава)

-

Сейчас говорить об этом очень трудно. Когда-нибудь мы скажем об этом обстоятельно и, может быть, столь пронзительно, сколь пронзительна и его работа.

Эта работа – не просто сочетание удачных стихов с удачным му– зыкальным обрамлением, эта работа – очень значительное явление искусства.

Неправда, будто его творчество столь просто, что всеми (!) воспринимается абсолютно и с любовью.

Он не кумир людей с низким уровнем, им не восторгаются привер– женцы эстрадной пошлятины, он раздражает умных ортодоксов и шоки– рует ханжей.

Он истинный поэт, и его широкое и звонкое призвание – лучшее оружие в борьбе с возбужденным невежеством, с ложью и так называ– емой «массовой культурой».

Совсем недавно мы повстречались на Садовом кольце. Он ехал от Таганки к Курскому. Для меня он живой.

Юрий Трифонов

-

Умер Владимир Высоцкий. Прекрасный артист, оригинальный поэт и замечательный любимый народом певец.

Как щедро одарила его природа! И как нещедро, жесточайше скупо отпустила ему дней на земле!

В музыку нашей жизни 60-70 гг. он внес ноту высокой проникно– венности, силы, жизнелюбия. Он пропел много печального о времени и о себе, и он же наградил нас – тех, кто с любовью собирал его записи, кто пел вместе с ним его песни, кто их слышал случайно из распахнутых окон – награждал нас подлинной поэзией, страстью и мужеством, необходимым для жизни.

Он был поэтом легендарного темперамента, и он ушел – не расс– тратив его, не исчерпав себя, не изменив своему делу.

Белла Ахмадулина

-

Жизнь художника исчисляется не очевидной длиной, но обьемом значения. Ее скоропалительная напряженность отнимает у друзей и современников житейское блаженство встреч, созерцание милого зем– ного соседства, но прибавляет дорогому образу и образу таланта вообще черту исключительной драгоценности, беззащитной и родимой непрочности.

Безмерность печали, наше обожание артиста, осуществившего свою жизнь не как вялую длительность, а как сильный поступок плодород– ного и расточительного сердца.

Дар Высоцкого – дар нам, и мы приняли его с благодарностью и наслаждением, не обделив людей следующего времени, которым предс– тоит получать этот долгий подарок, этот привет от наших дней.

Владимир Семенович Высоцкий (25.01.1938 –

– 25.07.1980)

-

Умер художник большого таланта и удивительного творческого ди– апазона. В сорок два года его жизни вместились сцена, поэзия, му– зыка, кино.

Он жил ярко и стремительно. Но быстроте его была чужда торопливость. Это была уверенность мастера и, может быть, пред– чуствие художника, что времени мало.

Поэтому он так много успел.

В театре на Таганке созрело и засверкало неповторимыми гранями актерское дарование Владимира Высоцкого. Заглавные роли в «Гали– лее» и «Гамлете», Свидригайлов в «Преступлении и наказании» были вершинами его сценической деятельности, и то же время его счаст– ливыми свидетельствами могучего самобытного таланта.

Его многочисленные работы в кино отмечены искренностью, ес– тественностью, глубоким постижением человеческой души. Но даже для тех, кто знал и ценил талант Высоцкого, стала откровением его последняя роль в «Маленьких трагедиях». Возможно, его столь вне– запно прервавшаяся работа над новым фильмом раскрыла бы нам та– лант Высоцкого как режиссера-постановщика. К несчастью, никому знать больше этого не дано.

Мир песен Владимира Высоцкого – явление неповторимое. Буйство красок непостижимо. Гордый гражданин, тонкий лирик, бесшабашный весельчак, язвительный сатирик, благодарный наследник воинов ве– ликой отечественной войны – таким предстает перед нами этот нео– быкновенный певец и поэт.

Он служил искусству верно и самозабвенно. Ему был дан великий дар не щадить себя. Самоотверженность была естественным проявле– нием и его принципиальности, и его доброты. Горько сознавать, что человек столь щедрого сердца скончался от острой сердечной недос– таточности.

Если бы каждый, кто любил Владимира Высоцкого, мог отдать ему по часу своей жизни, он жил бы столетия.

Если бы …

Личность, судьба, песни (Юлий Ким)

-

Один знакомый мне говорил: «Заладили: «бард, бард» – во-пер– вых, это был замечательный актер».

Другой мне сказал: «Музыка у него, по-моему, не очень, а вот стихи – это да. Хороший поэт».

Ю.И.Любимов, открывая панихиду, начал так: «Есть такое слово – бард». Конечно, он прав. Во-первых, все-таки бард.

Хотя и это для Высоцкого тесно. Да и вообще, привычные опреде– ления – талантливый, выдающийся, художник, мастер – никак не сли– ваются с его именем.

Я бы сказал: Высоцкий – это явление.

Его личность, его судьба, его песни – единое целое, у которого было свое художественное назначение: выразить сегодняшнее состоя– ние русского (российского) национального духа. В этом вижу я при– чины неслыханной – и естественной, не нуждающейся ни в какой рек– ламе – популярности Высоцкого, популярности повсеместной, во всех кругах и сферах. В этом я и вижу залог его бессмертия.

Не скажу: весь русский человек выразился в Высоцком, а скажу так: он, этот суммарный русский человек, тоскует, хохочет, отчаи– вается, ерничает, рискует головой, гуляет безоглядно, яростен, бескомпромиссен, свободолюбив – по Высоцкому.

Грустит, утешает, молится, улыбается – по Окуджаве.

Надеется – по ним обоим.

Я заметил: Высоцкий не любит безысходности. У него волк «Рвал– ся из сил, изо всех сухожилий», за флажки, через запрет, и выр– вался, сбежал. Нелегкая и кривая гнались – гнались – и не догна– ли, сгинули. Кони летели, сломя голову к роковому обрыву, у самого края встали, спаслись.

Но если даже и безысходность, – то уж такая сила, что не ве– рится, что так зря и пропадет.

Главное орудие Высоцкого – голос. Стихи, музыка, гитара – само собой, но главное – голос, невероятный, неповторимый, незабывае– мый.

Как он поет: «…А под горою ви-и-ишня…» Как он тянет это «И

-и-и». Или «Нехотя и плавно…» У него звучит: «Плллавннно…» Он поет согласные звуки как гласные.

Или «Идет охота на волков, идет охота!» В третьем куплете он повторяет «Идет охота» так, что это уже и никакая не охота, а из– биение младенцев, еврейский погром, тупой садизм, гнустность.

Великое дело – техника: сохранила нам его голос. Кино, конеч– но, тоже, но если бы, если бы, если бы кино успело, догадалось, сообразило снять его концерт!

Не догадалось. Не успело. Джо Дассену легче.

Он не вернулся из боя (Юрий Визбор)

-

Владимир Высоцкий был одинок. Более одинок, чем многие себе представляли. У него был один друг – от студенческой скамьи до последних дней. О существовании этой верной дружбы не имели поня– тия многочисленные «друзья», число которых сейчас, поссле смерти поэта, невероятно возросло.

Откуда взялся этот хриплый рык? Эта луженая глотка, которая была способна петь согласные? Откуда пришло ощущение трагизма в любой, даже самой пустяковой песне? Это пришло от силы. От мос– ковских дворов, где сначала почиталась сила, потом – все осталь– ное. От детства, в котором были ордера на сандалии, хилые школь– ные винегреты, бублики на «шарап», драки за штабелями дров. Волна инфантилизма, захлестнувшая свое время все песенное творчество, никак не коснулась его. Он был рожден от силы, страсти его были недвусмысленны, крик нескончаем. Он был отвратителен эстетам, вы– дававшим за правду милые картинки сочиненной ими жизни. Помните: «А парень с милой девушкой на лавочке прощается». Высоцкий: «Се– годня я с большой охотою распоряжусь своей субботою». Вспомните дебильное: «Не могу я тебе в день рождения дорогие подарки да– рить…». Высоцкий: «…А мне плевать, мне очень хочется!» Он их шокировал и формой, и содержанием. А больше всего он был ненавис– тен эстетам за то, что пытался говорить правду, ту самую правду, мимо которой они проезжали в такси или торопливым шагом огибали ее по тротуарам. Это была не всеобщая картина жизни, но этот ку– сок был правдив. Это была правда его, Владимира Высоцкого, и он искрикивал ее в своих песнях, потому что правда эта была невесе– ла. Владимир Высоцкий страшно спешил. Как будто предчувствуя свою короткую жизнь, он непрерывно сочинял, успев написать что-то око– ло шестисот песен. Его редко занимала конструкция, на его ногах скорохода не висели пудовые ядра формы, часто он только намечал тему и стремглав летел к следующей. Много росказней ходит о его запоях. Однако мало кто знает, что он был рабом поэтических «за– поев» – по три – четыре дня, запершись в своей комнате, он писал, как одержимый, почти не делая перерывов в сочинительстве. Он был во всем сторонником силы – ине только душевной – поэтической, но и обыкновенной, физической, которая не раз его выручала и в тон– ком деле поэзии. В век, когда песни пишутся «индустриальным» спо– собом: текст – поэт, музыку – композитор, аранжировку аранжиров– щик, пение – певец, Владимир Высоцкий создал совершенно неповторимый стиль личности, имя которому – он сам, и где равно и неразрывно присутствовали голос, гитара, стихи. Каждый из компо– нентов имел свои недостатки, но слившись вместе, как три кварка в атомном ядре, они сделали этот стиль совершенно неразрывным, уни– кальным, многочисленные эпигоны Высоцкого постоянно терпели крах на этом пути. Их голоса выглядели просто голосами блатняг, их правда была всего лишь пасквилем.

Однажды случилось страшное: искусство, предназначенное для отечественного уха, неожиданно приобрело валютное поблескивание. Однако здесь, как мне кажется, успех меньше сопутствовал автору, артисту. Профессиональные французские ансамбли никак не могли конкурировать с безграмотной гитарой мастера, которая то паузой, то одинокой семикопеечной струной, а чаще всего неистовым боем сообщала нечто такое, чего никак не могли выговорить лакированные зарубежные барабаны.

Владимир Высоцкий испытывал в своем творчестве немало колеба– ний, но колебаний своих собственных, рожденных внутри себя. За– летные ветры никак не гнули этот крепкий побег отечественного ис– кусства. Ничьим влияниям со стороны, кроме влияния времени, он не подвергался и не уподоблялся иным бардам, распродавшим чужое горе и ходившим в ворованном терновом венце. У Высоцкого было много своих тем, море тем, он мучился скорее от трудностей изобилия, чем от модного, как бессоница, бестемья. Ему адски мешала неви– данная популярность, которой он когда-то, на заре концертирова– ния, страстно и ревниво добивался, от которой всю остальную жизнь страдал. Случилось удивительное: многие актеры, поэты, певцы чуть не ежедневно совавшие свои лица в коробку телевизионного приемни– ка – признанного распространителя моды – ни по каким статьям и близко не могли пододвинуться в популярности к артисту, не имею– щему никаких званий, к певцу, издавшему гибкую пластинку, к поэ– ту, ни разу (насколько я знаю) не печатавшему свои стихи в журна– лах, к киноактеру, снявшемуся в не лучших лентах. Популярность его песен (да простят мне мои выдающиеся коллеги) не знала ра– венства. Легенды, рассказываемые о нем, были полны чудовищного вранья в духе «романов» пересыльных тюрем. В последние годы Вы– соцкий просто скрывался, репертуарный сборник театра на Таганке, в котором печатаются телефоны всей труппы, не печатал его домаш– него телефона. Он как-то жаловался мне, что во время концертов в Одессе он не мог жить в гостинице, а тайно прятался у знакомых артистов в задней комнате временного цирка Шапито. О нем любили говорить так, как в наше время любят говорить о предметах чрезвы– чайно далеких, выдавая их за легко достижимые. Тысячи полузнако– мых и незнакомых называли его Володей. В этом смысле он пал жерт– вой собственного успеха.

Владимир Высоцкий всю жизнь боролся с чиновниками, которым его творчество никак не представлялось творчеством, и которые видели в нем все, что хотели видеть – блатнягу, пьяницу, истерика, иска– теля дешевой популярности, кумира пивных и подворотен. Пошляки и бездарности вроде Кобзева или Фирсова издавали сборники и демонс– трировали в многотысячных тиражах свою дешевую пустоту, и каждый раз их лишь легко журили литературоведческие страницы, и дело шло дальше. В то же время, все, что писал и делал Высоцкий, рассмат– ривалось под сильнейшей лупой. Его неудачи в искусстве были почти заранее запрограммированы регулярной нечистой подтасовкой – но не относительно тонкостей той или иной роли, а по вопросу вообще участия Высоцкого в той или иной картине. В итоге на старт он вы– ходдил совершенно обессиленный.

В песнях у него не было ограничений, – слава богу, магнитная пленка есть в свободной продаже. Он кричал свою спешную поэзию, и этот магнитофонный крик висел над всей страной – «От Москвы до самых до окраин». За его силу, за его правду ему прощалось все. Его песни были народными, и сам он был народным артистом, и для доказательства этого ему не нужно было предьявлять удостоверения.

Он предчувствовал свою смерть и много писал о ней. Она предс– тавлялась ему насильственной. Вышло иначе: его длинное сорокад– вухлетнее самоубийство стало оборотной стороной медали – его яростного желания жить.

Что же до того, что Владимир Семенович Высоцкий всячески отме– жевывался от движения самодеятельной песни, то, как мне кажется, и говорить об этом не стоит. Он сам за себя расплачивался и сам свое получал. Просто это было его личное дело.

Будущее Владимира Высоцкого (Юрий Андреев)

-

С полной отчетливостью я вижу будущее Владимира Высоцкого.

Сейчас и в ближайшее время станет нарастать волна несколько сенсационного интереса к его творчеству, вплоть до того, что один за другим начнут появляться его новые диски, изданные фирмой «Ме– лодия». И постоянно – там и сям будут звучать его произведения: со сцены, с эстрады, по радио, голубого экрана и т.д.

Затем, когда в нашей стране неизбежно произойдет то, что на языке официальных документов называется «упорядочение механизма хозяйствования», интерес к его творчеству несколько упадет, – а что, собственно говоря, особенного, будут спрашивать, – в его со– вершенно естественных нормальных речениях гражданина, да еще не всегда композиционно отшлифованных, да еще чреватых огрехами (например, «Борис Буткеев, Краснодар, проводит апперкот» – далее:»…Но он пролез, он сибиряк…»)?

А уж потом, когда отойдут на задний план и рассеются, как ту– ман проходит, факты времени, тогда станут проясняться, вырисовы– ваться в полный ростреальные размеры этого громадного явления на– шей национальной культуры, и возникнет некто, кто без тени сомнения скажет: «Да ведь это гениальный человек! Он ведь ростом с Есенина, однако похож, как все неповторимые люди, только на са– мого себя!». И все увидят, что это действительно так, ибо «Боль– шое видится на расстоянии».

Все мы, кто знал и любил Владимира, еще задолго до его всесюз– ной и кругосветной известности, будем исходить из критериев именно этой будущей поры. Мы не станем особенно реагировать на издержки ни сенсационности, ни обыденности, но будем исподволь проявлять, укрупнять именно те черты его творческого облика, ко– торые и соответствуют реальной роли этого человека.

Народный тип таланта (Новелла Матвеева)

-

К сожалению моему, я не была лично знакома с Владимиром Высоц– ким. Но известие о его кончине меня поразило, может быть так, как будто я лично его знала, и в то же время стало особенно грустно, что теперь личная встреча исключена. По-моему, в лице Владимира Высоцкого мы потеряли самого популярного менестреля нашего време– ни и нашей страны. Его сатирические песни проникали до тех слоев общества, которые, казалось, все еще не интересуются искусством, искусством вообще, а тем более таким – пока не до всех доходящим

– как авторская песня в авторском исполнении. Я не видела, кажет– ся, ни возраста, ни общественного слоя, равнодушного песням Вы– соцкого. Это ли не народный тип таланта?!

Это народность, я бы сказала, не архаическая, не такого харак– тера, как мы привыкли за народностью закреплять. Мы чего греха таить – все-таки привыкли связывать народность в искусстве с кренделем, а вокруг этой народной плавности – чечетка, да присяд– ка, да все это сверху пересыпается треньканьм, да повизгиванием, да глупыми прибаутками… Так вот: я считаю, что все это давно не относится ни к народности, ни к настоящему патриотизму. Владимир Высоцкий создал как бы новый лубок, а лубок, как известно, часто бывает сатиричесон редко умилял и умилялся, – чаще порицал и выс– меивал. Владимир Высоцкий вдохнул в народное направление песни столько энергии, столько новизны, что мы, пожалуй, можем и не уз– нать народную песню в столь разительно преображенном виде. Тем более, что песня эта – больше городская и притом остросовремен– ная. Да, и все-таки это песня народная, потому что она для всех слоев, потому что она пригодилась народу, который и сам ведь дав– но и неузнаваемо преобразился – образовался, осовременился.

Жалею, что не видела театральных постановок с участием Высоц– кого, до меня доходили лишь слухи: он сыграл там-то и того-то… В газетах и журналах видела снимки, где он на сцене, в какой-ни– будь роли… И только. А жаль, что узнать больше о Высоцком теат– ра мне не удалось. Ведь несомненно и то, что его песня была не– разрывно связана с его толкованием ролей…

Утешает и радует то, что песня его не исчезнет с ним, что – так я надеюсь – будут и сборники, и пластинки, а, значит, и сам он не исчез. В чем же человек выражается, проявляется больше, чем в песне, в своей песне?!

Избранники богов умирают молодыми

-

Всего несколько недель назад мы беспокоились о том, что будет с представлением «Гамлета», которое должен был показать в Варшаве в рамках II Международных театральных встреч театр на Таганке. Из Парижа пришло беспокойное известие об инфаркте, который пережил молодой, но уже великий артист Владимир Высоцкий, исполнитель заглавной роли в этом спектакле. К счастью, состояние здоровья Высоцкого поправилось настолько, что актер приехал в Варшаву, сыграл Гамлета и очаровал варшавскую публику. И вот теперь из Москвы пришло известие о его смерти.

Мы сохраним его в памяти в этой необычной роли, которая так значительно выросла и развилась на протяжении тех лет, в течение которых он ее играл. Я видел его в этой роли несколько раз. В первый раз в 1973 году во время международного Театрального конг– ресса в Москве. Весь конгресс поехал тогда на Таганку, чтобы пос– мотреть это необычное представление и этого необычного актера. Был он молодой, бунтующий, страстный. Сейчас, несколько недель тому назад, показался мне другим: горьким, одиноким, более глубо– ким, но и более печальным. Сидел, как всегда, в начале представ– ления с гитарой в руках и пел хрипловатым голосом прекрасные, мудрые стихи Бориса Пастернака «На меня направлен сумрак ночи». Было в этом стихотворении кредо Гамлета и кредо Высоцкого. Актер смог без остатка слиться с ролью. С этого времени я всегда буду видеть Гамлета в небольшой фигуре Владимира Высоцкого, как многие годы видел его в Лоуренсе Оливье, а поздней в Иннокентии Смокту– новском.

Когда Юрия Любимова спросили, почему он поручил роль Гамлета Высоцкому, то он ответил: «Я считал, что человек, который сам пи– шет стихи, умеет прекрасно выразить так много глубоких мыслей, лучше способен проникнуть в разнообразные сложные конфликты: ми– ровоззренческие, философские, моральные и в очень личные, челове– ческие проблемы, которыми Шекспир обременил своего героя».

Когда Высоцкий поет стихи Пастернака, то это что-то среднее между песенной речью и песней. Когда говорит текст Шекспира, то есть в этой поэзии всегда музыкальный подтекст и, может быть, именно в этом содержится тайна его необычности. Вырос в театре на Таганке как выдающийся актер. Играл много ролей, начиная с перво– го представления «Доброго человека из Сезуана» Брехта (где прек– расно представил безработного летчика Суна) и до последних спек– таклей этого коллектива. Гамлет был наверняка его высшим актерским достижением, в котором он дозревал, выражал себя. Он одновременно стал любимцем миллионов людей не только в Советском Союзе, но и в целом мире благодаря своим песням, написанным и ис– полняемым только одному ему присущим образом. Был певцом-актером и певцом-поэтом. Принес в наше время что-то из великих традиций русских певцов-поэтов нашего века, из традиций Есенина, Маяковс– кого и Вертинского, хотя одновременно не чужды ему были образцы французской поэтической песни от Вийона через Беранже до Ива Мон– тана, Азнавура, Бреля. И при этом был всегда самим собой: Влади– миром Высоцким, русским человеком конца ХХ века, трагически поте– рявшимся среди трудных дел и проблем нашего времени.

Итак, каким он был в последние годы? Был полон лирической задумчивости над судьбой человека. Меньше было в нем бунта, боль– ше печали и понимания того, что в этом страшном мире так трудно перебороть зло, несправедливость, неправду. Был Гамлетом в наи– лучшем, наиболее шекспировском значении этого слова. Понял он Гамлета до конца, был Гамлетом не только этой одной роли, но так– же и в своих песнях, в своей жизни. Эксплуатировал свой талант без жалости, хотел победить зло, жил стремительно и необузданно, не берег ни себя, ни своих близких. Горел в искусстве и горел в жизни, как будто хотел убежать от забот и переживаний в преждев– ременную смерть. Избранники богов умирают молодыми. Остальное пусть будет молчанием. Высоцкий уже не сыграет ни одной роли, не споет уже ни одной песни. Однако останется в нашей памяти. Шекс– пир сказал: «Искусство актера – это мерило, в котором отражается настоящая, неприукрашенная жизнь». Именно таким актером был Вла– димир Высоцкий.