Й год правления. Шадрак опустил вакидзаси в чан с холодной водой

32-го Сёгуна (1 год спустя)

Шадрак опустил вакидзаси в чан с холодной водой. Он был очень доволен результатами своей оконченной работы. После нескольких часов напряженного труда в невыносимой кузнечной жаре обнаженный торс юноши блестел от пота. Каждое движение заставляло мышцы ходить мощными буграми. Хотя Шадраку было всего четырнадцать, он был великолепно развит физически и его тело уже представляло собой грозное оружие. Сейчас он вполне мог помериться силами с самыми серьезными взрослыми противниками.

Йориэ Сайто с неприкрытой гордостью наблюдал за тем, как его подмастерье закаляет в воде короткий меч. Это был первый идеально выкованный клинок, который Шадрак сделал самостоятельно. Этому вакидзаси предшествовал добрый десяток не таких совершенных мечей, которые Сайто безжалостно забраковал за последние несколько месяцев. Тогда Шадрак сердился и огорчался — он не видел никаких огрехов в результате собственного труда, но Сайто был неумолим, заставляя подмастерье совершенствоваться сверх всяких пределов. Кузнец хорошо помнил, как в свое время ребенком он точно так же учился у своего отца, знаменитого мастера-оружейника, и теперь требовал, чтобы его ученик делал мечи не хуже наставника. Это был вопрос родовой гордости, и Сайто не мог позволить, чтобы Шадрак ковал клинки, которые нельзя назвать шедеврами.

Юноша с благоговейным трепетом осмотрел лезвие. На зеркальной поверхности стали заплясали красные угольки отсветов.

—Ну как, теперь чувствуешь, что совершенное оружие, которое ты сделал, стоит науки? Ты еще будешь мне благодарен за то, что я так сурово учил тебя, — обратился к подмастерью Сайто.

Шадрак согласно кивнул, завороженно осматривая первый настоящий меч, сделанный собственными руками.

—Возможно, что в последние пару столетий нам действительно не хватает самых лучших инструментов и условий для работы; однако род кузнецов Сайто всегда ковал оружие, вкладывая в него свой дух.

Шадрак на самом деле понимал, о чем говорил кузнец. Казалось, он целую вечность бил молотом по стальной полосе, более трехсот раз он сгибал полосу пополам, наполняя ее невероятной силой, над каждым сгибом он произносил заклинание, вызывая силу Дао, которая была для Сайто воплощением Бога. Шадрак не совсем разобрался в самом понятии Дао, но в любом случае ему удалось вплавить в этот вакидзаси частицу собственной души.

Юноша поднял глаза на Мако и Удзиясу — близнецы сладко посапывали в целом ворохе простыней, уложенном в другом конце кузницы. Теперь крошкам было уже три года. Шадрак относился к ним как к собственным сестрам, всегда заботился о малышках. Вообще-то он не считал кузницу безопасным местом для малых детей, но на все его возражения Сайто лишь пожимал плечами, замечая, что все Сайто, независимо от пола, всегда в душе были кузнецами. Конечно, Шадрак понимал, что большой опасности для девочек нет — Сайто так долго мечтал о детях, что теперь буквально молился на очаровательных девчушек. Кузнец был отличным отцом.

Дверь кузницы распахнулась, и внутрь ввалился запорошенный снегом Танака. За ним следом вошел Горун Цзан с несколькими баулами, забитыми всякой всячиной. Танака помог втащить сумки и ногой захлопнул дверь.

Несмотря на то что Цзан всячески стремился не общаться с Танакой, как-то вышло, что оба самурая постепенно сдружились. Огромное взаимное уважение делало эту дружбу еще крепче.

—Отец! Смотри, что я сделал! — воскликнул Шадрак. — Готово!

Ответом самурая на непривычно возбужденный голос сына был лишь спокойный взгляд, но где-то в глубине зрачков Танаки светились радость и гордость.

—Да, он на славу потрудился, — подтвердил Сайто. — Его ученичество в качестве кузнеца практически закончилось. Мне уже почти нечему его учить.

—Судя по всему, сын, ты приближаешься к зрелости, — невозмутимо бросил Танака.

От волнения Шадрак затаил дыхание.

—Отец, я могу оставить себе этот меч? — с мольбой в голосе обратился он к Танаке.

Ты знаешь, что такое оружие могут носить только самураи, — отчеканил Танака. — Думаю, у Горуна и так хватает забот с тем отступником-самураем, который поселился у него в деревне.

Шадрак смущенно опустил глаза. Больше всего на свете он хотел бы стать самураем, как отец, — настоящим мужчиной, обладающим смирением, честью и храбростью. Заметив реакцию юноши, Танака и Цзан незаметно обменялись понимающими улыбками.

—Но, — продолжил Танака, — пришло время приступить к твоему образованию, ибо желанный день обязательно наступит, Горун тут принес комплект йорои — они с Йориэ сделали его специально для тебя. Сейчас он будет немного великоват, но ничего, он ведь рассчитан на тебя взрослого. Они расскажут тебе о назначении каждой части доспехов и о том, как пристегивать основной до.

Шадрак быстро поднял голову, и его ясно-синие глаза засветились от возбуждения — еще бы! Отец впервые признал, что сын, возможно, когда-нибудь станет самураем. Раньше Танака вообще избегал разговоров об этом, и Шадрак знал, что больной темы ему лучше не касаться.

Танака с улыбкой смотрел на счастливого сына,

—А теперь помоги Сайто убраться в кузнице, а я отнесу сестричек обратно к Сашке. Потом Горун начнет обучать тебя.

В течение последующих шести месяцев Шадрака научили всем наукам и премудростям, которые он должен был знать, чтобы стать самураем. Он познакомился со всеми частями доспехов йорои — до, цурубасири, коте, сунэате, хайдатэ и соде. Кожаные ремни доспехов были изящного плетения: богатое украшение было не менее важно, чем защитные качества. Шадрак был вне себя от радости, когда обнаружил, что кожаная нагрудная пластина цурубасири украшена изображениями тигровых лилий, как и в доспехах Танаки.

Помимо остальных знаний, в обучение входила наука изготовления доспехов из подручных средств, а также знакомство с другими, более редкими вариантами защиты воина — до-мару и харамаки. Последние обычно использовались самураями победнее, не столь благородного происхождения (в обществе воинов внешний вид и родовитость имели весьма важное значение).

Кроме того, юноша научился ездить верхом на лошади. Цзан позволил ему учиться на его собственной кобыле — единственной лошади в деревне. Через пару месяцев Шадрак уже скакал как заправский воин и умел даже в галопе поражать мишени из большого лука. Любому самураю было нелегко научиться этому, поскольку здесь было необходимо умение великолепно контролировать посадку в седле в то время, как лошадь стрелой мчится по лесу.

Но Шадрак совершенствовал не только свою физическую подготовку. Эканар продолжал обучать его географии Империи, а также объяснял юноше особенности общественного строя страны. Ученик получал даже некоторые сведения о новейшей истории Империи — особенно о недавних и здравствующих Сёгунах и самых влиятельных дайме. Так, он узнал, что, несмотря на официальное название Ниппонской империи, род настоящего Императора был уничтожен много поколений назад одним жестоким Сёгуном и что слово нынешнего Сёгуна было непреложным законом во всех проявлениях государственной жизни.

Танака же объяснял сыну Кодекс Бусидо, которому он, в свою очередь, много лет назад научился у крестьянина. Шадрак жадно хватал каждую крупицу этой доктрины, чувствуя, что наконец открыл для себя ту философию, которая поможет ему совершенствоваться духовно. Помимо этого, Танака рассказывал Шадраку и о том кодексе, которым обычно пользовались самураи, попутно объясняя разницу в подходах. Самым значительным отличием было отношение воина к вопросу о смирении, а также священное уважение ко всему живому вокруг. Принципиально соглашаясь с доктриной отца, Шадрак все же чувствовал, что не сможет следовать ей до конца, как это делал Танака. Причина была в примате чувства самосохранения, хотя юноша не осознавал это.

Танака вполне соглашался с точкой зрения ученика, но все же настоял, чтобы Шадрак использовал свои навыки самозащиты лишь тогда, когда под вопросом оказывалась его собственная жизнь. Сын торжественно поклялся отцу в этом.

—Хотя ты никогда не будешь следовать за каким-нибудь дайме, настоящим самураем ты сможешь стать, только если будешь придерживаться принципов Бусидо, о которых я тебе рассказал, — произнес Танака.

—Но когда это случится, отец? Ведь мне уже целых четырнадцать лет!

Танака едва заметно улыбнулся:

—Ты будешь готов, когда будешь готов.

—Но разве мои умения не приблизились к совершенству?

В знак легкого недоверия Танака приподнял бровь.

—Йориэ, Эканар и Горун говорят, что твои занятия продвигаются весьма успешно.

—Что мне еще нужно изучить?

—Наверное, последнее условие — научиться терпению.

Шадрак открыл, было, рот, чтобы возразить, но тут же спохватился, осознав всю бесполезность этого.

—Да, отец, — только и смог тихо произнести он.

Эния