Заколдованный лес. Взяв шест наизготовку, Фиона кружила вокруг Филипа

Взяв шест наизготовку, Фиона кружила вокруг Филипа. Она следила за его глазами и движениями ног, чтобы уловить момент, когда Филип начнет атаку. Он придвинулся ближе, чтобы можно было действовать коротким и широким мечом, но Фиона знала, на каком расстоянии от соперника следует держаться. Она быстро нанесла удар шестом, заставив Филипа отскочить назад. Дистанция была восстановлена.

Неожиданно Филип метнулся вперед. Фиона отбила атаку, широким махом шеста разоружив соперника и сбив его с ног. Филип ударился оземь сильнее, чем она ожидала, и девушка быстро склонилась над поверженным партнером.

—С тобой все в порядке? — обеспокоенно спросила она.

—Кажется, с возрастом я лишаюсь своих лучших качеств, — сообщил Филип. — Ты же знаешь, я заслужил свою седину.

Фиона улыбнулась и протянула руку, чтобы помочь ему подняться.

—Нет, давай посидим немного, — предложил Филип. — Ты слишком ловко управляешься с шестом.

Фиона была готова рассмеяться, если бы не знала, что все, что говорит Филип, совершенно серьезно. Он нередко позволял себе на первый взгляд смешные замечания, но в действительности это была лишь констатация реальных фактов.

—Ты становишься серьезным противником, — сказал Филип, потирая ушибленное плечо, — причем как в боевых искусствах, так и в магии. Мне кажется, что ты особо одарена именно в последней.

—Надеюсь, что это так. Ведь я очень старалась, — улыбнулась Фиона.

—Частично, — согласился Филип, — дело в том, что у тебя есть магические способности, которыми обладает далеко не каждый. Ты вполне созрела, и сейчас с тобой уже приходится считаться.

Он внимательно изучил ее лицо и пышную гриву длинных черных волос.

—Кроме всего прочего, ты превратилась в очень красивую девушку.

—Филип... — Фиона смутилась от услышанного.

—Я не собирался льстить тебе. Так, просто наблюдение, — и он провел пальцем по лезвию широкого меча, сделанного специально для имитации поединка.

—Филип, скажи лучше, почему в Желтой Школе учат только защищаться от мечей, вместо того чтобы научиться использовать их в бою? — спросила она. — По-моему, это однобокая стратегия.

Филип изумленно приподнял бровь, но тут же протянул девушке меч.

—Хочешь научиться?

Она с неудовольствием отдернулась.

—Нет, я их не люблю.

—А, вот, значит, почему ты так сильно двинула меня, — серьезно произнес он. — Надо запомнить на будущее, чтобы атаковать тебя другим оружием. Мы не используем мечи при атаке, потому что с ними невозможно контролировать себя. Это оружие предназначено только для уничтожения. При помощи шеста или цепи можно оглушить противника, лишить его сознания, а меч может только рассекать, рубить. Он создан для убийства. Конечно, им можно порезать ногу или руку врага, но это не гарантирует, что противник остановится и не будет больше атаковать; вот почему меч нельзя использовать в качестве средства защиты. Он сотворен для того, чтобы лишать жизни.

—И какое отношение это все имеет к философии Желтой Школы?

—Наш путь заключается в невмешательстве, в как можно меньшем воздействии на все живое. Это не вопрос морали — просто убийство нарушает тонкую ткань Вселенной. Для разумной Вселенной каждая смерть отдается болью.

Глаза Фионы сузились:

—Если бы моя воля, я отняла бы две жизни.

Филип пристально посмотрел на нее; его взгляд, как всегда, казался изучающим.

—Фиона, тебя жутко напугало прошлое, которое ты точно не помнишь. Если ты не будешь проявлять осторожность, то ненависть, которую ты носишь в себе, уничтожит тебя. Та личность, которой ты когда-то была, не позволит тебе забрать чужую жизнь иначе, как только при необходимости защитить собственную жизнь. Если же ты задумаешь убийство, то оно станет самоубийством для твоей души.

—Похоже, ты слишком много знаешь о моем прошлом, — ледяным тоном заметила Фиона.

—Существует много способов и путей добывать информацию. Я достаточно знал о тебе еще до твоего рождения, но не могу открыть тебе больше, чем это необходимо, — ты должна учиться самостоятельно, иначе это вовсе не будет учебой. Я знаю о твоей ненависти к Джааду, и должен сказать, что чувство это не беспричинно. И все же твоя судьба состоит в чем-то другом. Твой путь должен заключаться в прощении, а не мщении, ибо есть другой человек, которому необходима твоя помощь. Именно он должен быть первоочередной целью твоих помыслов. Этот человек сможет преуспеть лишь благодаря тебе.

—Еще один человек из моих снов, — тихо произнесла Фиона. — Да. Я чувствую глубокую привязанность к нему, но ненависть к тому, другому, гораздо сильнее. А что моя мать? Действительно ли я вправе ненавидеть самый воздух, которым она дышит?

—Точно так же, как она находит для себя резоны ненавидеть тебя. Жизнь у твоей матери была очень тяжелой. Детские годы в борделях Горома оставили в ее душе шрамы не легче тех, что есть у тебя. Не стоит слишком поспешно судить ее.

—Но она лишает меня всего! И в ее драгоценном камне до сих пор томится мой элементал!

—Твой элементал?

—Мы принадлежим друг другу, — твердо произнесла Фиона. — По крайней мере насколько я знаю.

Филип пожал плечами.

—Ты всегда можешь забрать его обратно. Теперь тебе восемнадцать, и ты имеешь все права. Ты больше ни от кого не зависишь.

—И ты поддерживаешь меня, чтобы я выкрала тот драгоценный камень с элементалом внутри? Разве это не идет вразрез с твоим принципом недеяния? Ведь ты влияешь на меня даже сейчас, просто сидя рядом!

Тут Фиона впервые увидела, как Филип неуютно заерзал.

—Это все очень сложно, — произнес он. — Между обязанностями и принципами всегда возникают противоречия, и взаимоприемлемое решение никогда не бывает идеальным. Мы все должны делать то, что должны. Помни: мы не можем поднять палец, не вызвав потрясения самих звезд!

Он решительно поднялся.

—Ты должна поступать так, как считаешь правильным.

С этими словами он почтительно поклонился Фионе и вышел из комнаты.

Фиона смотрела вслед Филипу, размышляя над только что услышанным. Она очень хотела освободить элементала из драгоценного камня Йиханы — ведь такое заточение иначе как варварством не назовешь. Гном был одним из ключей к таинственной дверце в прошлое, и Фиона не могла позволить, чтобы он страдал. Она чувствовала определенные обязательства перед элементалом и даже испытывала стыд: ведь из-за того, что она не может поднять руку на мать, он уже два года томится в заточении.

«Ничего, — решила про себя девушка, — сегодня ночью все будет по-другому. Сегодня ночью он обретет свободу».

Фиона стояла в темноте у двери в комнату матери. Она внимательно прислушивалась, стараясь определить, заснула ли Йихана. Направить в комнату свое астральное тело она не решилась — мать определенно имела астральную защиту. Все знали о параноических переживаниях Йиханы, видевшей врагов даже в отрекшихся от всего мирского братьях по Желтой Школе.

За дверью все было тихо. Фиона чувствовала, как кровь бухает в висках, и слышала свое взволнованное дыхание. Отчетливый звук произнесенных имен Бога поплыл по коридору — это последний из Адептов окончил ночной защищающий ритуал. Прежде чем двинуться вперед, девушка выждала еще несколько минут.

Затем она, как учил Филип, своей аурой приглушила все издаваемые ею звуки и медленно распахнула дверь. Магия делала неслышным каждый ее шажок. Сейчас было полнолуние, так что магические способности Фионы были очень сильными.

Яркий лунный свет заливал всю комнату, и Фиона сразу же рассмотрела спящую мать. Рядом с изголовьем кровати стоял небольшой комод с маленькой шкатулкой для драгоценностей. Фиона знала, что в шкатулке находится ожерелье матери, в одной из жемчужин которого томился ее гномик.

Мягко ступая, девушка неслышно пересекла комнату. Она все время осторожно следила за матерью, чтобы вовремя услышать, если дыхание Йиханы изменит свой ритм. Фиона на мгновение замерла, потом, удовлетворенная результатом, пошла дальше.

К комоду она подошла, почти не дыша. Фиона немного уменьшила магическое воздействие — она находилась совсем рядом с матерью, и та могла почувствовать присутствие дочери. Вместо того чтобы распахнуть шкатулку со всеми соответствующими шорохами и скрипами, она просто взяла ее. Потом, не сводя с матери глаз, попятилась к двери и очутилась в коридоре.

Вне себя от радостного и тревожного возбуждения, она домчалась до своей комнаты, закрыла занавеси и зажгла лампу. Потом она раскрыла шкатулку и вынула из нее ожерелье. Одна из жемчужин завибрировала в руке, и Фиона поняла, что гном узнал ее. От радости сердце девушки забилось сильнее.

Усевшись на пол, Фиона сосредоточилась и обратила всю свою энергию против колдовского заклятия Йиханы. Несколько минут она пыталась снять печать с жемчужины, но ничего не получалось. Это было все равно что голыми руками пытаться разбить толстую кирпичную стену. Магия Йиханы все еще была Фионе не по зубам, а до тех пор, пока Фиона не станет сильнее, мать ни за что не освободит гнома. Фиона заметила, что жемчужина вновь завибрировала — это гном умолял выпустить его, — и заплакала от бессилия.

Внезапно дверь распахнулась от сильного пинка, и в комнату ворвалась Йихана. Лицо матери было искажено яростью.

—Сука! — заорала она дочери. — Ты поплатишься за это! Мощный удар астральной энергии оглушил Фиону и швырнул

ее в сторону. Жемчужина выпала из ее руки и покатилась по полу. Фиона попыталась дотянуться до драгоценности, но мышцы, словно парализованные, не слушались приказов разума. Йихана склонилась на дочерью, сжимая в руке кинжал.

—Надо было мне сделать это еще год назад, — рявкнула она. — Ничего, сейчас этот кинжал во второй раз перережет глотку молодой девицы.

Холодная сталь прижалась к горлу Фионы.

Внезапно окно разлетелось на тысячу кусков. Изумленная Йихана обернулась и увидела прямо над собой мускулистое тело огромной черной кошки. Теперь зверь был больше тигра. Холодные зеленые глаза уставились на Йихану, а через секунду кошка прыгнула.

Йихана взвизгнула, когда кошка вцепилась когтями ей в лицо. Скрипнув зубами, Фиона заставила себя подняться на ноги. Не теряя времени, девушка схватила свою сумку и ожерелье матери. Несколько мгновений понаблюдав за схваткой, она взяла кинжал Йиханы и выбралась через окно в лес.

Больше часа Фиона сидела на снегу, заново переживая события этой ночи. Все это время она пыталась выпустить гнома на волю, но ничего не выходило. Слезы разочарования брызнули из ее глаз: лишившись даже той малости Силы, что была у нее, девушка осталась буквально ни с чем.

Следом за бессилием вернулась ярость. Темное чувство принесло с собой единственную мысль — убить Джаада.

Жизнь такова, какова она есть; ты не можешь изменить ее, но ты можешь изменить себя.