Глава 24. Тарий ушел рано, поэтому я еще часок поспала: все лучше, чем метаться по каюте, тем более чувствовала себя не выспавшейся

Тарий ушел рано, поэтому я еще часок поспала: все лучше, чем метаться по каюте, тем более чувствовала себя не выспавшейся, но потом сработал и мой зум, предупредивший, что пора вставать. Я уже приняла душ и оделась, когда прозвучал сигнал от двери о чьем‑то визите. Гадая, вернулся ли это Тарий или кто‑то другой, открыла – на пороге стояла Иванна.

– Доброго утра тебе, Есения! – белоснежная сверкающая улыбка излучала довольство всем миром и нашей встречей в частности. Я невольно улыбнулась в ответ.

Позади своего недавно обретенного счастья возвышался такой же сияющий Фисник, положивший ладони ей на плечи, то ли придерживая, то ли удерживая (мужчины илишту – та‑а‑акие непонятные). Он приветственно кивнул и спокойно сообщил:

– Прости, вчера подвел и бросил на тебя всю работу. Сегодня за двоих отработаю, а ты составь компанию моей анна.

С понимающей ухмылкой кивнула. Ну вот, точно – премудрый илишту. Вроде выходной подарил, но и компанию своей анна организовал, чтобы та одна не ходила по кораблю среди свободных мужиков. По всей видимости, эти илишту от хитрых меркантильных чивасов недалеко ушли, так что надо ухо держать востро. Впрочем, возможность провести выходной день с милой и общительной девушкой весьма обрадовала. А сколько нового узнать можно! Фисник мягко коснулся губами щеки Иванны и я очень хорошо ощутила, с какой неохотой он оставляет ее, да и девушка неосознанно потянулась за ускользающими с плеч ладонями Фисника, покачнулась и только тогда осознала свое движение. Проводила печальным взглядом удаляющуюся спину Фисника и, наконец, вошла в каюту, но очень скоро переключилась на меня:

– Так, Есения, я тут немного отвлеклась, но, надеюсь, ты помнишь нашу задачу?

Немного опешив от ее напора и быстрой смены настроения, отрицательно покачала головой. Поджав нижнюю губу, так что кончики верхних клыков вылезли наружу, девушка внимательно осмотрела меня с ног до головы и прощебетала:

– Эсар Нут Джама просто обязан нам помочь с твоей прической. Ты же лысая, как мужчина… Так женщине выглядеть неприлично.

Я хмыкнула насмешливо, а потом сказала:

– А совсем недавно мне ваши мужики говорили, что я волосатая, как женщина.

Брови взметнулись вверх в недоумении, а потом она виновато пожала плечами:

– Ты права, на всех не угодишь. Прости, но очень хочется тебе помочь хоть чем‑нибудь и самой заняться делом. А здесь… Ну, ты сама понимаешь. У тебя вот даже работа есть, а я здесь как обуза Фису.

– Фису? – теперь я удивленно подняла брови.

– Я так свое нечаянное счастье зову, – Иванна мягко улыбнулась. – Это ведь действительно чудо! Встретить такого потрясающего мужчину – и где? А при каких обстоятельствах… Теперь это мое счастье! – последнее было сказано жестко и с явными собственническими нотками.

– Хорошо. Я готова, можем идти, – тем более, когда исключительно ее личное «счастье» дал выходной, – но сначала позавтракаем.

Посмеиваясь, мы вышли из каюты, и девушка тут же надела очки, до этого висевшие на шее.

– Неужели у вас все носят эти очки?

– На мужской половине женщины носят защиту, на женской – мужчины, но это же несложно. Даже удобно, в силу природных особенностей.

– В каком смысле? – переспросила я, но на мой вопрос опять махнули рукой.

– Сама увидишь, что зря говорить. Зато интересно будет знакомиться с Илишту. Выберешь, где тебе больше захочется жить…

Пока Иванна говорила, мы подошли к лифтам, и я высказала свои сомнения:

– Боюсь, Тарий мне выбора не предоставит!

– Смеешься? – Иванна на мгновение притормозила, уставившись на меня, а я ощутила ее недоумение. – Он хоть и черный, но не всесильный! Забыл, наверное, как в женском обществе жить?! Когда там его сараш прошел? – наставительно заявила девушка. Я пожала плечами, Иванна же продолжила:

– Ну, неважно. Даже если пятьдесят лет назад… память у мужчин короткая, совсем со своими биониками запамятовал про силу живой женщины. Хотя, более чем уверена, этот мужчина никогда ничего не забывает… Я заметила, как Биану бесит его беспомощность и зависимость.

Последние слова были наполнены злостью и ехидством, и мне стало неприятно:

– Иванна, не злись на него. Я понимаю, ты обижена из‑за Фисника на моего Тария… – замолчала, внезапно осознав, что в разговоре упомянула о нем, как о МОЕМ мужчине.

– Прости! – Иванна это тоже уловила. Она примирительно улыбнулась. – Но он ударил моего аннара, и медик целый час восстанавливал кожный покров и нос залечивал Фису. Я готова была порвать Тария на части, но теперь рада, что ты, наконец, приняла его в душе.

Я с улыбкой кивнула, и мы направились дальше, но Иванна добавила:

– На твоем месте я бы с ним построже обращалась. Черные – еще те проныры: строптивые, жесткие, эгоистичные и ради своей цели могут пойти на любые меры. Женщинам надо быть очень осторожными с ними, да и мужчинам тоже! – она печально посмотрела на меня. – Эх, тебе бы такого, как Фисник, и твоя жизнь превратилась бы в вечную красивую сказку… Не повезло тебе с аннаром!

– Благодарю, мне и Тария хватает!

– Ну да, Фисник такой единственный. Мы сейчас на завтрак, а потом к врачу? – уточнила наш маршрут Иванна, я согласно кивнула.

В коридоре мы встретили пару мужчин, которые вежливо поздоровались с нами, но вот лично мне достались немного косые взгляды и неприязнь. Так что завтракала я под впечатлением вновь нахлынувшего негатива, но заставила себя поесть плотно, ведь предстояло потратить много жизненных ресурсов на отращивание волос. Однако вопрос – почему ко мне вновь изменилось отношение экипажа, не давал покоя.

Джама встретил нас с большим любопытством и воодушевлением, особенно узнав причину посещения. Я сразу занервничала, но врач заметил и тут же успокоил:

– Не волнуйтесь, миса Есения, с тсареками я сталкивался в медицинской академии. Меня, конечно, интересовала ваша трансформация, внутренние изменения и процессы, которые происходят. Но сейчас все закончено – и какой смысл вас долго мучить?

Я действительно успокоилась, почувствовав, что доктор не врет и расположен помочь. Меня уложили в медигек и запустили программу стимулирования роста волос в области головы. Надеюсь, одновременно с ними не отращу брови, усы и бороду, а то еще стану похожа на друнов, которые живут в горах Саэре в северных широтах. Кожа на голове зудела и немного побаливала, не позволяя расслабиться во время процедуры.

Когда спустя час я посмотрела в зеркало, лишь усмехнулась. Не знаю, что планировала увидеть Иванна, но Нут Джама, увидев меня после медитека, округлил глаза от удивления, а потом улыбнулся. В зеркале отражалась светлокожая, скорее даже бледная девушка с яркими большими синими глазами, высокими скулами и пухлыми губами. Небольшие ямочки на щеках только добавляли невинности и очарования. А короткие – десять‑пятнадцать сантиметров – торчащие в разные стороны спиральки волос делали меня очень заметной на общем «гладком» фоне других женщин илишту, во всяком случае, из тех, которые сейчас в анабиозе. В общем, новый образ показался женственным, но каким‑то трогательным и ранимым.

Иванна, вернув своим глазам привычную форму, шмыгнула носом, разглядывая меня, и прокомментировала:

– Да‑а‑а уж! Не повезло Тарию с анна!

Я не выдержала и захохотала. От души посмеявшись под удивленными взглядами Иванны и Джамы, попросила:

– Иванна, ты уж определись, кому из нас не повезло. Тарию – со мной или мне

– с Тарием? Неужели сразу обоим не повезло? Может, кто‑то должен остаться в выигрыше?

Джама хмуро уставился на нас и серьезно заявил:

– Глупости все это! Не понимаете вы еще своего счастья! Эсар Биана – настоящий мужчина, илишту в полном и самом лучшем смысле слова. Есения, я почему– то уверен, что вы оба как нельзя лучше подходите друг другу. И будете счастливы, что судьба свела вас вместе.

Я смутилась, почувствовала, что Иванна тоже испытывает неловкость от этой ситуации. Кивнула, молча соглашаясь с врачом, а потом мы с подругой быстро удалились.

– Еся, спроси, где Фис. Может, мы к нему сходим? – попросила Иванна, умоляюще сложив ручки перед грудью.

Мне тоже делать было нечего, поэтому быстро выполнила пожелание Иванны, и мы направились к ее аннару на нижние этажи.

А я впервые ощутила потребность чем‑то заняться и поняла, что именно работа, оказывается, все это время спасала от дурных мыслей, апатии и лишних страхов. Занимала мои мысли, не позволяя думать о плохом, и помогла включиться в новую жизнь. Как же мне все‑таки повезло попасть к илишту на корабль…

До ужина мы находились внизу с Фисником, ненадолго посетив зал анабиоза, чтобы проведать маму Иванны, но, как и советовал Нут Джама, обед не пропустили.

Тарий Биана так и не появился за весь день. Странно, чем‑то слишком занят или после утренних откровений видеть не хочет – но на душе стало пусто и грустно. Зато Иванна после обеда подарила красивый синий платок под цвет глаз, который помогла повязать на голову в виде широкого ободка. Платок некоторым образом украсил меня, подчеркнув цвет глаз и бледность кожи, с его помощью я убрала часть волос назад, чтобы не мешали. Слава звездам, теперь я не напоминала одуванчик с Дерея.

И все бы ничего, но стоило встретиться с другими илишту, как меня окатывали неодобрением и даже подзабытым презрением. Что опять не так?

До вечера Фисник с Иванной не дотерпели и удалились к нему в каюту, поэтому на ужин я отправилась одна. Однако томиться в отсутствие компании долго не пришлось. По дороге в столовую опять замаячили спины двух кумушек‑болтушек – Харая и Дирена. Эта прямо‑таки спевшаяся парочка – настоящая находка для шпиона, поэтому решила послушать, о чем теперь сплетничает экипаж, тем более речь снова пошла о Тарии и обо мне.

Харай, как и в прошлый раз, злобно брюзжал:

– Согласен с тобой, Биана в очередной раз вышел победителем. Звезды благоволят ему. Хотя его поведение выходит за любые границы…

Дирен снова защищал безопасника:

– Знаешь, нам нужно только радоваться, что эсар Тарий в этом рейсе с нами. Его удача – наша удача, под широким 1фылом которой мы спокойно доберемся до дома. Или забыл про шеваров?! А как быстро нашли женщин?

– Ну, с поиском женщин, положим, эта тсарек помогла! А ты готов любые заслуги приписать своему кумиру.

– А чья эта тсарек? – не сдавался Дирен. – Нет, Харай, это удача Бианы привела женщину к нам на корабль и связала с ним. Вот увидишь, в отличие от всех нас, этот илишту не будет плясать под ее музыку, сам споет ей и заставит плясать.

– Смеешься, Дирен? – ехидно возразил собеседник. – Да она уже заставила его плясать. Сначала заставила весь экипаж поверить, что она мужик! А сейчас держит его на расстоянии и на голодном пайке. Уверен, Биана спляшет и даже споет, лишь бы к телу допустила.

Дирен зло спросил, словно услышав мои мысли:

– А ты‑то откуда знаешь, что они еще не завершили связь? И она ему отказывает в главном?

– В гла‑а‑авном… – Харай передразнил друга. – Да она ему во всем отказывает! И в связи, и в сексе! Ты же видел, как его корежит – думаешь, удовлетворенный мужик рычал бы на всех словно голодный тугор? Он и раньше суровым и жестким был, а сейчас… на всех кидается, звереет от любого прокола или оплошности… Да стоит ему в помещение зайти – вокруг вакуум образуется, и все откровенно боятся. Биана сходит с ума, а эта дура только о себе и думает. Все бабы такие. Душу украдут, а потом заставляют мужиков мучиться и терять разум. Дирен тяжело вздохнул, явно соглашаясь с другом. А Харай фыркнул и закончил злую, с примесью горечи, речь:

– Не только я один вижу, что Биану не приняли аннаром. Уже весь экипаж понял, что илишту этой тсарек не нужен. Аппетитная, конечно, женщина эта Есения, но… несмотря на мою нелюбовь к эсару Биане, искренне жаль его: первоклассный эсар по безопасности, и будущее у него было бы блестящее, а теперь… Каждый из нас понимает, что он летит домой навсегда. Космос для него закрыт, да и что дальше с ним будет… только эта Есения и знает. Да‑а‑а, Биану только пожалеть можно. И вообще, ее поведение лишний раз доказывает, что надо как можно дальше держаться от женщин.

Он бы еще долго мог показушно жалеть Биану, в душе явно испытывая удовлетворение, но мы втроем подошли к столовой. Возле автоматов «кумушки» наконец заметили меня и вновь окатили презрением. Зато теперь точно знаю, за что экипаж снова меня внес в черный список, и причина, мягко выражаясь, не радует. Обидно: Тария все жалеют, хоть и боятся, и завидуют, а о моих чувствах даже не задумываются. Понятно, извечная мужская солидарность с поправкой на менталитет илишту.

Я уже привыкла есть без аппетита, просто потому что надо. И этот раз исключением не стал. В каюту идти не хотелось: вдруг там Тарий со своими претензиями и поползновениями, или еще хуже – пустота и множество собственных нерадостных мыслей. Устала от них, устала от негатива, сожалений и тоски о несбыточном. Мне всего тридцать лет… хм, а ведь через два дня у меня день рождения будет! Тридцать один год, а в печалях и проблемах утонуть можно. Надо что‑то менять, и если не можешь изменить окружение, попробуй изменить себя или хотя бы свое отношение к происходящему.

Сочтя мысль позитивной, я даже шаг прибавила, направляясь к полюбившемуся уединенному местечку на корабле. Может быть там, наедине со звездами, удастся принять окончательное решение – что делать, как жить и с кем?! Пусть помогут и поддержат, может и путь укажут?!

Уже привычно свернула к смотровой площадке, предвкушая неповторимое, испытываемое только здесь, ощущение покоя и умиротворения, когда будто паришь в открытом космосе, оставляя печали и заботы. Но неожиданно уловила чужие чувства тоски, одиночества, потери и… Так прощаются, наверное. Остановилась в замешательстве, уже подумывая вернуться обратно, но доносившиеся чувства звучали столь ярко и мощно, что любопытство пересилило и я осторожно заглянула в проем. Подняв голову к смотровой площадке, увидела на самом краю Тария. Он стоял спиной ко мне, немного подняв голову, заложив руки за прямую напряженную спину. Словно завис в необозримом космическом пространстве.

Я застыла в восхищении, осознавая, насколько органично и естественно выглядит сильный, несгибаемый мужчина на фоне звезд. На душе сразу потеплело, словно что‑то щелкнуло и отпустило поток, смывающий страх, тоску и печаль, отпускающий сердце на свободу. Пора принять свой дальнейший путь и постараться жить в согласии с собой! И как только пришло окончательное решение, нечаянная радость охватила. Вот стоит мой мужчина – сильный, харизматичный и МОЙ! Черный, ушастый и строптивый, но ведь мой и навсегда… Значит буду радоваться тому, что есть.

Тихо прошла к лестнице и на мгновение потеряла Тария из виду, собираясь тихонько подняться наверх, чтобы не потревожить его думы, но на верхних ступенях увидела знакомые ботинки. Запрокинула голову – Тарий Биана смотрел с высоты своего роста вниз на меня, внезапно нерешительно замершую на лестнице, потом – видимо, чтобы не передумала – подхватил под мышки и поставил рядом.

– Ты что здесь делаешь? – спокойно поинтересовался Тарий, одновременно строя ментальные баррикады.

– Пришла о жизни подумать и просто отдохнуть. Я люблю смотреть на звезды и часто прихожу сюда полюбоваться – здесь красиво! Ты не возражаешь?

Мужчина несколько мгновений смотрел на меня, а я разглядывала его непроницаемое лицо с точеными чертами, будто вырезанное из сартора. Только металл холодный, а я точно знаю, какая теплая у него кожа, даже кончики пальцев начали зудеть от желания еще раз потрогать. Затем он повернулся и снова отошел к краю площадки, встав ко мне спиной, и тишину нарушил скрежещущий, но уже почему‑то ставший приятным голос:

– Я с детства грезил звездами! Наслаждался их светом, восторгался просторами космоса, играл в военные игры, – он на мгновение повернулся ко мне, застывшей возле лестницы, и спросил. – Знаешь, чем я люблю заниматься в свободное время?

Отрицательно покачала головой, а он вновь отвернулся к звездам.

– Мне нравится продумывать стратегию боя в космическом пространстве. Схватки в замкнутом пространстве корабля и вообще все, что касается военного дела, – это мое. Я составляю обучающие программы для будущих эсаров по специальности «обеспечение внутренней и внешней безопасности космических кораблей». В Самуре отвел целую часть своего дома для виртуальных схваток. Там можно планировать, разрабатывать и даже проигрывать целые баталии или конкретные ситуации…

Пока Тарий говорил, подошла к нему и встала рядом, тоже окунаясь в далекий блеск звезд. Как только прервался пронизанный горечью и тоской монолог, осторожно поинтересовалась:

– Я не понимаю, почему все считают, что ты возвращаешься домой навсегда? Почему не сможешь продолжить здесь служить?

Он повернул голову ко мне, а я высоко задрала подбородок, чтобы смотреть ему в глаза.

– Я – черный илишту! Уверен, что миса Иванна уже описывала тебе некоторые особенности нашей расы. Я – черный, значит не смогу находиться далеко от тебя… Не более недели, Есения, дальше начнутся необратимые физиологические и психологические изменения в организме. Мой воздух должен содержать твой запах, мое тело должно чувствовать твое, иначе начинается своеобразная ломка, мои глаза должны видеть тебя, иначе все время буду искать тебя среди других… до бесконечности. Мы – сильные, очень сильные, но в то же время такие слабые из‑за вас, Есения. Меня успокаивает лишь то, что у каждой расы и вида есть свои слабые места. Надо лишь их выявить!

Слишком много горечи в его словах; понятны его страхи и злость. А еще теперь полностью ясна моя дальнейшая судьба. Кто я такая, чтобы спорить с ней?! Именно поэтому взяла его руку в свои и, все так же заглядывая в лицо, спросила:

– А хочешь узнать мое слабое место? Чтобы быть наравне со мной?

В нем вспыхнула жажда знания, интерес и удивление. Огромная ладонь обхватила мое запястье, притягивая ближе, а глаза блеснули ярче любой звезды.

– Я – эмпат, Тарий, это – моя слабость, – прошептала, придавая большей таинственности своим словам. – Чем дольше и ближе я буду с тобой, чем сильнее ты будешь испытывать ко мне чувства, тем больше я буду привязываться к тебе с теми чувствами, которые вызовешь. Мой отец когда‑то сказал, что любого тсарека можно заразить ответной любовью или ненавистью. И только от тебя зависит, чем ты заразишь меня. Ты хочешь моей ненависти?

Он основательно переваривал мои откровения, словно тщательно раскладывал в своей голове по полочкам, и через какое‑то время хриплым голосом ответил:

– Нет! Не хочу ненависти!

Я впервые почувствовала, что сейчас поступила правильно.

– Тогда тебе придется меня полюбить – и я отвечу тем же. Можно сказать, ты привяжешь меня, а я – тебя! Тогда мы будем в абсолютно равных условиях.

Тарий хмыкнул, но из его души исчезли горечь и тоска, даже что‑то благостное появилось. А я решила закрепить пусть маленький, но успех:

– Если захочешь, я могу летать вместе с тобой на «трех семерках». Меня Фисник вон как натаскал, я теперь их вдоль и поперек знаю, да и образование у меня все же инженерное и подучиться еще можно…

Сперва от Тария пришло изумление, а затем робкая, недоверчивая надежда, потом он с сомнением спросил:

– Ты, правда, пойдешь на то, чтобы остаться здесь со мной?

– Ну а почему нет? – я пожала плечами. – Не хочу ломать твою жизнь, и в то же время, думаю, что с моей профессией можно устроиться и на военном корабле. Ну, хотя бы первое время…

Теперь он полностью развернулся ко мне и мы стояли друг напротив друга. Огромная черная рука взметнулась вверх и коснулась моей головы. Я вздрогнула, но не отшатнулась: знала, что не ударит, но уж очень резким было движение. Осторожно прошелся по моим волосам, потрогал упругие пружинки, затем погладил лоб, щеку, очертил контур губ. Я ощутила, как в нем все сильнее разгорается желание, нет, оно не дремало, лишь ненадолго утихло, а сейчас вновь опаляло и меня своим жаром. Смущенно попросила:

– Поцелуй меня!

От Тария вновь пришло изумление, но уже радостное и предвкушающее. Правда, скользнули смущение и сомнение.

– Давно это было, Есения! Бионики сами, хм‑м‑м, ласкают и целоваться с ними… не в моем, скажем, вкусе.

– А я с илишту тоже ни разу не целовалась, – весело усмехнулась. – Знаешь, у меня только один мужчина был, так что я некоторым образом тоже ограничена в знаниях и умениях.

Еще большее удовлетворение пришло в ответ. Затем Тарий, уже привычно подхватив меня под ягодицы, приподнял над полом и замер, разглядывая так близко. Я сама потянулась к его губам. Мягкие чувственные полные губы коснулись моих, еще слишком чувствительных после линьки. Попробовала их на вкус, а потом углубила поцелуй. Первые мгновения не было напора, страсти, было скорее неуверенное знакомство, сближение, узнавание друг друга.

Коснулась шеи и слегка погладила, наслаждаясь гладкой теплой кожей под руками, затем скользнула к затылку и совсем утонула в ощущениях, потому что Тарий довольно заурчал, все больше перехватывая инициативу и выходя на доминирующие позиции, а я почувствовала, какое невероятнее удовольствие он испытывает. Папа прав, я заразилась его удовольствием, и вскоре мы упивались нашим поцелуем, прижимаясь все теснее и забывая обо всем на свете.

Сначала донеслось чужое изумление, легкая зависть и интерес, а затем Тарий резко прервал поцелуй, развернулся вместе со мной к выходу с площадки и зарычал на двух илишту, которые, опешив, столбами стояли и пялились на нас, словно увидели диво дивное. Услышав яростный рык своего эсара, оба мужчины опомнились и моментально испарились, не тратя времени на извинения или приветствия. Я посмеивалась, болтаясь в объятиях и уткнувшись лбом в широченное плечо.

– Что смешного? – тут же прозвучал недоуменный, слегка уязвленный голос теперь уже, безусловно, моего мужчины – чего уж врать самой себе? Мой, мой – и никуда от него не деться! Придется уживаться, учиться принимать таким как есть, исподволь научить любить, и тогда, возможно, все у нас будет как в старой доброй сказке…

– Да они недавно обсуждали, что я отказываю тебе в сексе и аннаром не принимаю. Осуждали… Зато сейчас по этому поводу у них претензий ко мне точно не осталось. Надеюсь, теперь меня перестанет ненавидеть весь экипаж за кровожадность и повышенную вспыльчивость Тария Бианы?

Руки на мне сжались, крепче прижимая к огромному сильному телу, а потом вроде бы безразличный голос переспросил:

– Хм‑м‑м, Дирен и Харай значит…

Я всполошилась, ощутив скрытую угрозу, пусть и не относящуюся ко мне, но только этого не хватало:

– Дирен всегда за тебя заступается, ты его кумир, а Харай просто завидует. Никто из экипажа не говорил ничего серьезного или оскорбительного, но по обмолвкам и чувствам общую картину нарисовать несложно.

Тарий переместил меня, заставив посмотреть ему в лицо, и затем вкрадчиво спросил:

– То есть я могу считать, что ты приняла меня как аннара? И готова полноценно разделить со мной постель?

Я смутилась, а еще напряг этот напористый тон. Я ему палец дала, а он сразу руку по локоть откусить хочет.

– Ну, я согласна с аннаром, а насчет «разделить постель», то нам сначала надо узнать друг друга ближе…

– Есения, посмотри мне в глаза. Ты все узнаешь… в моей душе. Просто загляни в нее, там нет от тебя секретов… – попросил обволакивающим чарующим голосом, и я послушно заглянула в бриллиантовые зеркала.

И снова погружение… Здесь так много новых ярких чувств и эмоций! Опять на поверхности странный (хитроватый, что ли?) триумф и упрямство, затем радость, душевное тепло вместо недавнего одиночества и тоски, и еще множество положительных эмоций. Тарий буквально фонтанировал ими. А я купалась в них, очищаясь, пропитываясь, наслаждаясь… А потом снова мои синие глаза, и опять кажется, что они занимают еще больше места в серебристой глади его души. Самое удивительное – сейчас в них не было испуга как раньше, теперь в них поселилась надежда.

Подъем наверх – и я с трудом освобождаюсь от власти глаз Тария. Едва сфокусировав взгляд, снова поймала отголоски непонятного пока триумфа. Но домыслить мне не дали. Снизу раздался голос Иванны:

– А мы тоже… гуляем!

Я заерзала, пытаясь выбраться из объятий. Тарий, испытывая крайнее недовольство и раздражение, так и не повернув головы, медленно спустил меня на пол и коротко приказал:

– Проверю рубку и в каюту… к тебе! Не задерживайся, Есения!

Как же захотелось прорычать ему в спину, но я промолчала. Буду умнее – и не мытьем, так катаньем своего добьюсь.

Тарий легко сбежал вниз, заставив в очередной раз восхититься его внушительной сильной фигурой, а ко мне поднялись Иванна с Фисником. Причем оба чувствовали себя неловко в присутствии Бианы. И стоило ему удалиться, как они с облегчением выдохнули. Иванна тут же наставительно заметила:

– Есения, не стоит смотреть Биане в глаза и лучше как можно реже это делать!

– Почему? Я думала…

– Потому! – прервала Иванна. – Каждый раз ты оставляешь там все больший кусок своей души. Ты разве не чувствуешь? Да, он выбрал не самый простой способ привязать тебя, но зато действенный. Чем чаще заглядываешь, тем больше привязываешь его к себе, но и сама тоже. И неважно, какой ты расы… Он сознательно объединяет вас, делает еще более зависимыми, чем могло бы быть при разумном подходе, но тебе это зачем? Боится тебя потерять, поэтому привязывает душу, а ты по незнанию идешь у него на поводу…

Пока я переваривала очередную порцию весьма специфической информации, мы с Иванной услышали злой голос Фисника:

– Так ты тоже за рациональный подход к связи?

Я впервые почувствовала, что наставник готов выйти из себя.

– Меня тоже будешь использовать и не подпускать к своей душе? И как часто позволишь заглядывать в себя? Один раз в неделю?.. В месяц?..

Иванна молчала, испуганно прижав кулачки к груди, а Фисник, испытывая обиду, разочарование и боль, все сильнее распалялся:

– Хочешь хранить свою свободу? А ведь совсем недавно плакалась, что тебе она поперек горла встала. Может, не нагулялась? Или ты просто мечтала об игрушке, чтобы управлять ею?

Фисник развернулся и, не оглядываясь, начал торопливо спускаться вниз. Иванна расстроено всплеснула руками и закричала, кидаясь вслед за ним:

– Фис, подожди, родной! Прости, это не тебя касалось! Я Есению предупредить хотела о последствиях связи с черным…

Мужчина резко притормозил перед выходом и зло ответил своей анна:

– Прежде чем давать умные советы, со своим будущим разберись. И со своим светлым аннаром… Если ты думаешь, что я буду… – дальше было уже не разобрать. «Сладкая» парочка удалилась на приличное расстояние, разбираясь в своих отношениях. Похоже, не одна я такая «везучая». Ну кто бы мог подумать, что под маской суперспокойного Фисника прячется такой вот крибл?

Я же, бросив последний взгляд на космос, отправилась в каюту. А внутри все замирало в предвкушении. Ой, что сегодня будет‑то?! И мне уже все равно, что этот черный наглый хитрец‑илишту каким‑то образом привязывает меня к себе, причем не ставя в известность: в принципе, я ожидала чего‑то в этом роде. Ну уж слишком неоднозначный и непростой мне мужчина достался, чтобы сложил руки и беспомощно смиренно ожидал развязки или решения судьбы. Зато теперь я точно уверена: за ним – как за каменной стеной. А препятствия – где лбом не прошибет, там либо объедет, либо подкоп сделает, либо перелетит, а может и еще сотню различных «либо» предпримет… И все, по ЕГО мнению, на наше общее благо. Может, это не так уж плохо?..