Глава 17. Уже две недели я находилась на корабле илишту и четвертый день мы бороздили просторы космоса в заданном квадрате

Уже две недели я находилась на корабле илишту и четвертый день мы бороздили просторы космоса в заданном квадрате. Позавчерашний разговор с Тарием никак не выходил из головы. Мысли нет‑нет да возвращались то к обстоятельствам бурного выяснения моей личности, то к личности самого безопасника.

Самое невероятное, что я даже в какой‑то момент подумала о нем просто как о мужчине, а не как о руководителе службы безопасности на 'трех семерках'. И сама эта мысль сильно удивила. Да, в нынешнее время всеобщей интеграции многие миры заселены различными расами, которые отличаются друг от друга как внешне, так и культурными обычаями, но между тем активно контактируют. Нередки межрасовые браки, но чаще всего они случались между теми, кто в силу определенных причин схож хотя бы внешне или ведет такой же образ жизни, а в моем случае…

Я привыкла видеть вокруг высоких, астеничных мнаков. Или маленьких субтильных чивасов, которые чаще всего ростом мне по плечо, (кажется, если обниму крепко – запросто покалечу). Людей с Терры или рольфов – ну, обе эти расы похожи внешне на тсареков, особенно люди, и среди них вполне могла бы найти себе друга мужского пола для жизни и для души. Но люди и рольфы живут в два раза меньше и пережить любимого для меня было бы тяжелейшим ударом. Моя мать не умерла, а лишь сменила пол и бросила нас с отцом, но для него она словно умерла, и все эти годы он никак не мог прийти в себя после потери.

Для эмпата способность улавливать чужие чувства и эмоции – еще и слабость, потому что он привязывается к тому, с кем долго живет, насквозь пропитывается его эмоциями, чувствами. Как однажды говорил мой отец, вспоминая маму, мы буквально заражаемся любовью и болеем ею всю оставшуюся жизнь. Невероятно тяжело сменить партнера, а тем более – забыть или вычеркнуть из своей жизни. Нужно иметь железную волю, чтобы суметь это сделать, вот папа так и не смог перестать любить маму. А она, получается, никогда его и не любила.

Когда мы с Маркусом на каком‑то этапе перешли к более близким интимным отношениям, папа забеспокоился и провел со мной серьезную беседу именно на эту тему. Интересовался, уверена ли я в Маркусе настолько, чтобы доверить ему не только свою жизнь, но и душу. В тот момент я затруднялась с ответом и, как выяснилось недавно, мне повезло, что чувства к нему были неглубокими. И опять же, папа позволил встречаться с Маркусом и довольно легко отнесся к нашим отношениям, потому что мои гормоны 'гуляли' вовсю и к чему‑то серьезному я была не готова. А сейчас организм полностью подготовлен к материнству и семейной жизни, и мне надо быть очень осторожной с мужчинами.

Я медленно в задумчивости шла из столовой, ни на кого не обращая внимания, – надоели уже. И снова вернулась мыслями к Тарию Биане и его непонятным поползновениям в мою сторону. Что ему, в сущности, от меня надо?

Странное поведение, разговоры среди экипажа, наш последний разговор и эмоции Тария выбивали из колеи. Они верят, что я мужик, и этот факт явно морально убивает безопасника, но несмотря на это, он почему‑то вызывает меня на мостик и заставляет выполнять ненужную работу, лишь бы дотронуться до моей руки. Я же чувствовала, что он испытывал в этом нужду – сильную и непреодолимую ДАЖЕ для него, а в его силе воли уже успела убедиться. После этого непостижимым образом словно проваливаюсь ему в душу, а ведь такого раньше никогда не было. Да и с другими илишту мы часто обмениваемся пристальными взглядами и – ничего. А еще мистическое, по‑другому не назовешь, притяжение наших с Тарием ладоней. Может, это тоже что‑то значило? Дало возможность заглянуть ему в душу? Может, тот случай и был каким‑то своеобразным импульсом к началу дальнейших событий? Ведь до этого он меня презирал и даже не замечал, а потом все покатилось, словно камень с горы…

А в итоге громит бордель, затем идет ко мне в каюту и предлагает стать женщиной. И снова всплывает в голове подслушанный разговор двух пострадавших илишту. Биана на меня запал, причем вынужденно, не по своей воле… И женщин они… нет, не боятся, это я уже смогла понять по обмолвкам мужчин, но встречаться с ними лицом к лицу не горят жгучим желанием. Вон, как Севаро расстроился, что ему назначили в качестве наказания обслуживать женщин.

Круг вопросов и непонятностей ширился, а вот точных ответов никто не дает. Да еще и сама личность этого Бианы неведома. Конечно, за две недели я привыкла к особенностям и отличиям мужчин илишту от привычных мне рас, но все же представить себя в постели с Тарием Бианой… хм‑м, как‑то не получается.

Да, их рост и габариты впечатляют – фигуры илишту вполне привлекательны, рядом с ними ощущаешь себя маленькой и беззащитной девочкой… только вот они меня мужчиной считали и, соответственно, относились так же. Толкали, презирали, косо смотрели, так что негатива к ним у меня выше крыши 'трех семерок' накопилось. И к Тарию – не меньше других, хотя спас, помог, когда было жизненно необходимо; пожалел, пусть на миг, но зато сейчас, похоже, именно за свою жалость и расплачивается, терзаясь и выслушивая чужие насмешки. Все равно, жуткий тип и внешне в диковинку, и все они страшные – на мой взгляд, привычный к другим лицам и расам. Эх‑х, совсем запуталась в себе и своих мыслях.

Вот в таких сложных раздумьях добралась до отсека, где мы постоянно находились с Фисником в ожидании вызова. Эс Лека встретил меня с уставшим видом, но с довольным блеском в глазах.

– Наши поймали аварийный сигнал! Это та самая планета, где они потерпели крушение. Теперь уже можно утверждать.

– Вы уверены? – спросила, все еще сомневаясь: мы зависли на орбите небольшой планеты несколько часов назад и медленно облетали вокруг, сканируя поверхность.

– Да, уверены. Это наш сигнал, – тут же ответил Фисник.

– С ними все в порядке? – осторожно поинтересовалась и получила кивок в подтверждение. – Значит, сегодня ваших женщин спасут?

Наставник покачал головой и нахмурил лысые надбровные дуги, образуя на лбу уже такие знакомые морщинки:

– Не знаю, Есь! Мы поймали не обычный сигнал о помощи. Понимаешь, на наших кораблях установлено несколько типов аварийных сигналов, чтобы даже в самых сложных и невероятных ситуациях можно было подать сигнал бедствия. В таких случаях все они включаются автоматически. Даже самый примитивный – радиосигнал… Поверхность этой планеты состоит из твердых пластов и жидких прослоек – этакие своеобразные моря из смеси жидких металлов. Обычные сигналы блокируются, даже наш бортовой сканер не смог определить точное местоположение корабля, лишь примерную область для поисков, благодаря тому, что поймал обычный радиосигнал, но он тоже чем‑то экранируется… Сканер не может поймать источник…

– А обломки не видны? – Фисник отрицательно покачал головой. – Так значит они в этом металлическом море? – согласный кивок Фисника. – И что теперь?

Наставник пожал широкими плечами, а потом потер лицо усталым жестом.

– Не знаю, Есь!

– Так они вообще живы? – посверлила мужчину взглядом. – Они же крибл знает сколько находятся в этом металлическом море – может, они уже…

– Это неважно, Есь! – мою взволнованную речь прервал Фисник. – Каждый из илишту знает, что свои никогда не бросят в беде. И мы, пока не выясним, что с ними стало, отсюда не улетим. Раз надо, значит будем нырять. Наши шаттлы к этому приспособлены…

– Но там металл, который экранирует и не пропускает любые сигналы, как вы их там искать будете? Тыкаясь как слепые новорожденные шурки во все более‑менее твердое… авось, наткнетесь на корабль?

Фисник нахмурился сильнее и отпарировал:

– А ты что предлагаешь? Если ничего, то лучше благоразумно помолчать и дать возможность более умным придумать выход из положения…

Я ехидно поинтересовалась:

– И кто у нас самый умный?

Фисник не обиделся, а также ехидно на меня взглянув, ответил с насмешкой:

– Естественно, командор, старпом, ну и эсар Биана… Он у нас самый предприимчивый. Он‑то уж точно найдет выход из любой ситуации… или вход…

Я смутилась, гадая, на что он намекнуть хотел – на что‑то пошлое или что меня переделывать собираются… в женщину? Насупилась, уже собираясь обидеться на Фисника, но не успела. В помещение буквально влетел Ари Гайда.

– Эс Есь, вас срочно вызывают на мостик!

– А можно узнать причину, эс Гайда? – я напряглась основательно.

– А мне все не докладывают. Шевелись быстрее…

Адъютант разозлился, было заметно, что Ари торопится, потому что неожиданно добавил:

– Эсары сильно нервничают, так что пошли быстрее, а то влетит нам обоим.

Несомненно, избиение насмешников еще свежо в памяти. Я подхватила инструменты и бегом последовала за Арии. Фисник проводил нас долгим взглядом, который я чувствовала спиной, пока не завернула за угол.

Коридоры, коридоры… Ненавижу уже этот архитектурный элемент. Когда у меня будет возможность построить собственный дом, сама спроектирую его, и в нем не будет коридоров. Этих бесконечных, безликих, замкнутых… кишков из аналогов мангуя.

Пока мы с Ари шли к рубке, нас провожали любопытными взглядами. Вполне ожидаемо, учитывая, чем в прошлый раз закончился мой визит туда. Пилоты и навигаторы в этот раз старательно не обращали на нас внимания, ну очень‑очень старательно, хотя точно знаю, что если бы могли, на затылке бы глаза отрастили. А с мостика до меня донеслись раздражение, напряжение, недоверие, сомнение и все эти чувства перекрывало одно более сильное – непоколебимая уверенность. Не знаю, почему, но сразу поняла, что последнее принадлежит Тарию Биане, и испугалась до дрожи в коленках.

Как и в прошлый раз, поднялась на мостик за Ари.

– Эсар Дина, ваш приказ выполнен, эс Есь доставлен.

Адъютанту кивнули и жестом черной руки приказали удалиться. К моему вящему ужасу, стоило Ари спуститься вниз, как командор приказал 'седьмому' поднять защиту, и из того самого ограждения, через которое так лихо перепрыгнул пару дней назад Биана, до потолка выросла энергетическая перегородка. Практически незаметная глазу, но дрожащая от напряжения и переливающаяся голубоватыми волнами. Несмотря на энергетическую стену за спиной, приближаться к хищникам добровольно я не стала.

Передо мной находились четверо: командор сидел, старпом стоял за его креслом, Биана и врач Нут Джама тоже сидели. Все четверо глядели на меня с плохо скрываемым интересом, и у каждого в глазах застыл молчаливый вопрос.

Тоже уставилась на них в ожидании первого хода. Командор чуть приподнял безволосую бровь, осмотрел меня с ног до головы и неожиданно любезно для его положения и статуса произнес:

– Эс Есь, мы позвали вас сюда, чтобы предложить некоторым образом сменить…

– Не дам! – тут же выпалила.

Шеран нахмурился, кончик его уха наклонился вперед, таким уже знакомым образом пару раз дернулся, а потом старпом раздраженно спросил:

– Чего не дашь?

Я неуверенно посмотрела на их недоуменные лица. Тарий ощутимо напрягся, как бы подаваясь ко мне всем телом.

– Ничего не дам!

Мужчины переглянулись, и в разговор вмешался Нут Джама:

– А ты, вообще, о чем подумал, эс? – я почувствовала себя идиоткой, но сказанного не воротишь. Все четверо смотрели пристально, явно требуя ответа на вопрос врача.

– Ну, пол менять не буду, меня мой устраивает… – буркнула я.

Мужчины, судя по моим ощущениям, сильно изумились, а потом с огромным любопытством уставились на Тария Биану. Донесся скрип его зубов, а уж не замедлившее последовать чувство бешенства чуть не ввело меня в ступор.

Командор вновь вернул все внимание мне и уже с веселым смешком, блеснув белоснежными клыками, резко контрастирующими с тонкими темными губами, сказал:

– Это не тот вопрос, который мы хотели с тобой обсудить сейчас.

Ага, это уточнение 'сейчас' о многом сказало, а командор продолжил:

– Ответь мне прямо – это правда, что ты сильный эмпат?

Бросила взгляд на Тария Биану, тот смотрел на меня бесстрастно и все чувства по максимуму постарался прикрыть и приглушить. Пришлось чуть больше опустить собственные щиты, чтобы 'прочитать' его. Нервничает и надеется. Снова посмотрела на Яната Дину:

– Да, командор, правда.

У Джамы вспыхнули глаза – ах ты ж ярый исследователь нашелся на мою голову, даже передернулась. Командор и Шеран нахмурились и тоже передернулись, но уже из‑за меня, как и Тарий попытались приглушить эмоциональный фон. А мне захотелось горько рассмеяться. Пока эти трое приходили в себя от моих признаний, дело в свои руки взял Тарий:

– Ты в курсе, что мы поймали сигнал?

Только согласно кивнула.

– А то, что мы не можем определить точное местоположение корабля?

Снова мой согласный кивок.

– А ты смог бы найти их по эмоциям или каким‑либо чувствам?

Я замерла, услышав вопрос. Да‑а‑а, Фисник оказался прав – действительно, лучше предоставить умным искать входы или выходы…

– Не знаю, эсар. Мне эс Лека сказал, что ваши женщины, скорее всего, находятся в анабиозных капсулах. Это может стать препятствием…

– Капсулы полностью не отключают разум и многие видят сны, испытывают эмоции, чувства, – вмешался Нут Джама. – Конечно, не так ярко, как во время бодрствования… Поэтому нам интересно, насколько вы сильный эмпат, чтобы уловить обрывки эмоций?

– Никогда не проверял, эсар Джама! А можно вопрос?

Командор кивнул, впрочем, как и все остальные, а я уточнила:

– А вы уверены, что они живы? Что радиосигнал – не чья‑то хитрая ловушка? Может, те, кто напал на корабль, сейчас там нас поджидают…

– Нет, сигнал наш, кодированный. Радиосигнал включает в аварийном режиме бортовой компьютер, – пояснил Тарий, хмуро глядя на меня.

Я же была не намерена отступать, ведь уже поняла, куда они клонят и просто так рисковать была не намерена.

– Может быть, они все погибли, а сигнал все идет? Вы же не можете проверить?!

Ответил мне командор, причем бескомпромиссно жестко:

– Мы обязаны проверить, эс Есь, и вы нам в этом поможете!

Я решила приподнять брови в притворном изумлении, но получилось лишь чуть заметно ею дернуть. Хотя они и по моим глазам поняли, что я пытаюсь выразить свое вежливое несогласие. Командор встал, а я отступила назад, уже всей спиной чувствуя дрожащее энергетическое поле – дальше отступать некуда. Дина подошел ко мне и вкрадчиво, но с металлом в голосе, спросил, предупреждая тоном, что лучше согласиться:

– Сколько ты хочешь, тсарек? За помощь в спасении наших женщин?

Нутром поняла, что альтернативы не предоставят и выбора у меня нет, но поторговаться вполне могу. Командор неожиданно повел носом, хмурясь сильнее. Я насторожилась – снова про мой запах сейчас что‑нибудь скажут. Старпом возник слева от командора, усиливая психологическое давление на меня:

– Ты получишь тройное вознаграждение против положенного сейчас…

Что ж, неплохо, облеченные властью эсары, вы тоже знаете о моей критической ситуации – деваться некуда. Кто вы и кто я? Подсчитала сумму и решила, что деньги лишними тоже не будут, а так как выбора нет, решила сыграть по‑крупному. Особенно, когда справа от командора возник Тарий Биана, да еще явно в бешенстве.

– Я согласен на тройной оклад, – удовлетворение на их лицах, и я решительно припечатала, чтобы не передумать – уж очень эсары давили на психику своими габаритами. – И ВЫ, командор, дадите слово, что защитите меня… если что…

Эсар Янат посверлил меня взглядом; чувствовала, что давать мне какие‑либо обещания не хочет, но скрипя зубами, пообещал:

– Я обещаю, эс Есь, что в пределах своего корабля предоставлю вам защиту… если что…

К бешенству Тария добавилась жажда убийства – это уже читалось в его глазах, обращенных на меня. Втянула голову в плечи от страха. Но все же теперь у меня было слово командора, а значит, когда они наконец догадаются, что я женщина, – не высадят в открытом космосе. Поэтому быстро, с облегчением ответила:

– Тогда я согласен. Какие будут дальнейшие указания?

– Через полчаса наш шаттл отправится на поверхность планеты в нужный квадрат. По прибытии мы начнем поиски с вашей помощью. Никаких инструментов вам не потребуется, у вас есть несколько минут на самые неотложные дела, – процедил сквозь зубы Тарий Биана.

Это мне корректно на туалет намекнули, как самому трусливому засранцу… Гад! Командор приказал убрать защитное поле, и все кроме него направились вниз. В этот момент я ощутила его любопытство, затем сомнение, насмешку и… триумф. Резко обернувшись, поймала взгляд Дины. Неожиданно мне подмигнули. И что бы это значило?

Несмотря на обиду, решила воспользоваться советом Бианы и сбегать в каюту, чтобы посетить санблок. А то неизвестно, как будут развиваться события, долго ли поисково‑спасательная операция будет продолжаться, а делать ЭТО перед илишту нельзя – тут же раскроют мой, уже, похоже, не секрет для командора… а может, и для Фисника.

Я пронеслась по коридорам, спустилась на нижние этажи на лифте, а потом зашла в свою каюту. Сделав необходимые дела, на мгновение замерла перед зеркалом и тут же снова помянула крибла. Почти все тело очистилось от старой кожи, которая буквально пластами отваливалась после каждого посещения ионного душа. А не мыться нельзя – илишту запах почувствуют. Вот так и разрывалась между двумя проблемами.

Со вчерашнего дня шарф ношу как покрывало, закрывая и голову, потому что на затылке уже видны темно‑коричневые участки отрастающих заново волос. Эта область головы практически вся очистилась, потому что на волосах старая кожа держаться дольше не могла. Осталось лишь лицо, но и оно…

Потрогала скулу и тоскливо пронаблюдала, как в раковину полетел очередной приличный фрагмент. Сразу стала заметна под нежной молодой кожицей высокая скула, и только слепой не заметит более тонкий и женственный овал лица, чем мог быть у мужчины. Умный и наблюдательный просто мысленно дорисует лицо с другой стороны и правда вылезет наружу непременно. А дураков здесь нет, как я уже успела узнать. Тут же возникла паническая мысль – что делать? Может, самой сразу командору признаться? Пообещал же под защиту взять?! Но на спасательном шаттле его не будет, там я буду с задиристыми штурмовиками и Тарием Бианой, и если сейчас расскажу, то страшно подумать, что он со мной сделает…

Выскочила из санблока и вытащила свой рюкзак с самой нижней полки, куда положила его, чтобы не привлекал чужого внимания. Там спрятаны мои настоящие документы, немного женской одежды, а сверху мужская, сейчас ненужная, потому что ношу служебную форму. Удивительно, как тут все не перетряхнули с учетом последних событий, когда Тарий из меня собственноручно чуть душу не вытряс! А если задуматься, какая разница? Что может сделать какой‑то мелкий жалкий тсарек? За всеми моими перемещениями постоянно следят, благо мысли еще читать не научились.

Судорожно порылась в рюкзаке в поисках средства спасения, главное – выиграть хоть немного времени и вернуться на корабль под защиту командора, а там – трава не расти. Отыскав тюбик с кремом, чуть ли не взвизгнула от счастья. Снова рывок в санблок, где трясущимися руками на крем наклеила кусок старой кожи, закрывая молодую. Затем тюбик предусмотрительно спрятала в карман: пригодится во время спасательной операции – вдруг отклеится? Критически себя осмотрела – да‑а‑а, Есения, дожилась… клеишь из себя крокозябру, лишь бы укрыться от мужского внимания. А ведь совсем недавно тебе именно мужского внимания не хватало.

Вспомнила, как пару лет назад мы с папой сидели за столом, празднуя мой день рождения. Отец попросил загадать заветное желание и съесть песочное пирожное, которое специально для меня испек. Если джем из него не прольется, пока ем, – желание исполнится… Я тогда пока ела, стараясь не пролить ни капли, загадала, что хочу встретить крупного мужчину, умного и сильного, который всегда знает, чего хочет, для которого стану смыслом жизни. А через месяц встретила Маркуса и, если особо не придираться, то он подходил по всем критериям, наверное, поэтому я с энтузиазмом ответила на его ухаживания – раз сама судьба подарила. Ошиблась, получается, ох как сильно‑то ошиблась. Хотя смыслом жизни точно стала, вот только в другом аспекте. Эх, надо быть очень осторожной в своих желаниях. Ладно, в следующий раз поточнее загадаю. Про большую и чистую любовь, наконец…

Из вороха воспоминаний и тревожных мыслей вырвал настойчивый сигнал от входной двери. Окинула себя критическим взглядом в зеркале – вполне сойдет, и пошла выяснять, кто там.

За дверью оказался эс Ари, который протянул мне большой сверток:

– Эс Есь, эсар Шеран приказал передать вам облегченный защитный скафандр. Шлем пока можно на голову не надевать, пусть болтается сзади. Ботинки на магнитных замках. Приказано проводить вас к зоне вылета шаттла.

Я взяла сверток и, кивнув, закрыла перед недоуменным лицом Ари дверь. Думаю, адъютант не ожидал, что его оставят в коридоре.

В блестящем промаркированном мешке оказался синий сплошной комбинезон с пристегнутым к нему облегченным шлемом. А поверх лежали мягкие, но, уверена, ультранадежные ботинки. Подобные костюмы обычно рассчитаны на эксплуатацию в различных внешних средах и должны защищать от излучений и других опасных воздействий.

Я тяжело вздохнула и принялась быстро, но без суеты, раздеваться. Мне еще липовые плечи переклевать на этот комбинезон. Оставшись в одной тонкой трикотажной маечке и трусиках, которые сейчас спасали мою нежную кожу от трения, начала заново наводить внешнюю маскировку. Лепить, клеить, наматывать, надевать… Натянув поверх всего синий комбинезон, к своему полному неудовольствию отметила, что он слишком облегает фигуру, и все ухищрения не смогли скрыть мой, чисто по‑женски выпирающий, зад. Пришлось дополнительно затолкать на спину старую футболку, чтобы скрыть выступающую часть тела. Взглянув на себя в зеркало, скривилась: сейчас я походила на прямоугольник, зато порадовалась, что взглянув на меня, теперь вряд ли кто догадается, что я женщина. Крем для приклеивания старой кожи с трудом засунула в манишку на груди перед тем, как застегнуть скафандр. В крайнем случае, оттуда смогу его достать, не привлекая всеобщего внимания.

Когда открыла дверь и показалась на глаза Ари, тот поджал губы и до меня донеслись презрение и явное неодобрение. Кого или чего – стало любопытно…

Вдвоем поднялись в транспортный отсек, где находилось несколько легких кораблей для ведения боевых действий с противником в условиях открытого космоса и пара тяжелых шаттлов, к одному из которых мы сейчас и направились. Там нас уже ожидали одиннадцать илишту, одетых так же как я, правда, выглядели они при этом не в пример лучше – высокие, стройные, подтянутые. Синие комбинезоны выгодно подчеркивали их мужские атлетические тела. При движении создавалось ощущение, словно металл перетекает. Прямо‑таки эстетическое зрелище и, кроме того, выяснилось, что синий очень неплохо сочетается с черным цветом кожи. Почему‑то именно в этот момент я особенно остро ощутила привлекательность илишту и их несомненную мужественность. И уж совсем не удивилась тому, что Тарий Биана среди своих штурмовиков выглядел представительней и опасней любого из них. Этакая стая хищников, которая, заметив нас с Ари, плотоядно уставилась на меня.

Зря стараются: оценивающие презрительные взгляды меня абсолютно не трогают, наоборот, порадовали, ведь это означает, что мой секрет еще не раскрыт. Появилась такая маленькая трусливая мыслишка, что, может, я неправильно поняла намек командора, и они тут все с большими голубыми проблемами в голове.

Стоило Тарию увидеть меня, как тут же ощутила его отклик – злость и почему‑то снова эта непонятная нужда. Ладно, с непонятностями потом разбираться буду, под защитой командора – желательно.

– Все на борт! – громко и удивительно безэмоционально приказал Тарий, первым повернулся ко мне спиной и пошел по пандусу на площадку, у которой был зафиксирован шаттл. За ним потянулись остальные и я в том числе.

С трех сторон шаттла, который имел прямоугольную форму, размещались шлюзы различной конфигурации. По всей вероятности, чтобы стыковаться к разным кораблям и в любой обстановке, или для выхода в открытый космос. На борту – отсек для пилотов за переборкой, а посередине два длинных ряда кресел, стоящих спинками друг к другу. В них сейчас рассаживались штурмовики. Я зашла последней и, несмотря на то, что шаттл рассчитан не на один десяток пассажиров, разместилась подальше.

Но отгородиться от остальных расстоянием мне не дали. Пока пилот вел предполетную подготовку и расстыковывался с 'тремя семерками', ко мне подошел Тарий и, неожиданно взяв за руку, повел за собой вперед. Защитные перчатки – пока без надобности – болтались, прикрепленные к запястьям скафандра, поэтому я в полной мере ощутила горячую ладонь Бианы. А еще – пробежавшую по его руке легкую дрожь после соприкосновения с моей и эмоциональное удовлетворение. Всего лишь ощутив мою руку в своей, он успокоился и расслабился внутренне, хоть и бесился от этого. Не успела подумать о таком странном наборе эмоций, как Тарий металлическим голосом пояснил:

– Ты не можешь оставаться там, Есь. Стоит пилоту достигнуть поверхности планеты и нырнуть в 'море', станешь нашими глазами и ушами. Так что сядешь рядом с ним.

Под скептическими взглядами экипажа Тарий провел меня вперед и помог устроиться рядом с пилотом. На меня, так же как и остальные, с сомнением и подозрением уставился уже знакомый эсин Лоренк Сарная. Да‑а‑а, на эту операцию и для работы со мной выделили не абы кого, а второго пилота.

Задрала голову и отчаянно посмотрела в лицо Тарию:

– Я же говорил, что могу почувствовать что‑то живое, только если оно имеет чувства и эмоции. А там море жидких металлов и атмосфера из кислот – кто там живым может быть?!

До меня тут же донеслись яркие эмоции окружающих. Мужчины заволновались за свое внутреннее содержание, которое я могу почувствовать. Поэтому мстительно добавила:

– Особенно, когда тут десять мужиков с таким трепетом и страхом за свои чувства переживают. Они ж заглушат всех остальных…

Тарий резко развернулся и очень тяжелым взглядом обвел присутствующих, которые теперь усиленно старались не чувствовать вовсе. Правда, им это плохо удавалось.

Несмотря на суету, эсин Лоренк Сарная уверенно вел по тоннелю к выходу наш шаттл, направляя его в открытый космос. А я все сильнее нервничала: они слишком на меня рассчитывают, а ведь возможно и такое, что раз сигналы не проходят, то и мои способности улавливать волновые излучения эмоций и чувств будут бессильны перед этим металлическим морем.

Над головой вновь раздался уверенный голос Тария Бианы:

– Мы будем зависать над разными участками нужного нам квадрата, где улавливается аварийный сигнал, и ты попробуешь засечь живых…

О том, что там, вероятнее всего, уже нет живых, говорить не стала. В жизни всякое случается, так почему бы не произойти чуду. Поэтому лишь кивнула.

Я еще ни разу не летала на таких шаттлах, а здесь, сидя в кабине пилота, могла видеть все происходящее вокруг. Передо мной большое интерактивное табло, которое собирало и выводило на экран всю информацию по окружающему миру и системам шаттла. В какой‑то момент даже отвлеклась от своих тревог – столько всего любопытного и интересного появилось.

Мы прошли стратосферу и оказались в мутной сероватой атмосфере, если ее можно так назвать. На экране отразилась информация о большом содержании кислот. Шаттл спустился ниже и то, что я увидела, добавило неуверенности и, вообще, создало гнетущую обстановку. Всюду, куда хватало глаз, высились странные вершины, как будто с неба лился металл и затем застывал на поверхности, образуя невообразимый ландшафт – оплывшие свечи, устремленные в кислотное небо. Между этими свечками разливались серебристо‑серые, с непонятными разводами, иногда даже булькающие моря. Несколько минут летели молча, и вскоре достигли нужной территории.

Эсин Лоренк парой манипуляций заставил шаттл низко зависнуть над серебристой жижей, а я с открытым ртом рассматривала все вокруг.

– Вы можете приступать, эс Есь! – неожиданно мелодичным голосом обратился пилот. Он явно испытывал неуверенность, так же как и я и тщательно скрываемый страх… ко мне.

Тяжело вздохнув, обратилась к мужчинам, стараясь не смотреть им в глаза:

– Убедительно прошу вас успокоиться. Я не собираюсь 'читать' вас, у меня другая задача, и если поможете мне своим внутренним спокойствием, улучшите шансы на успех.

Наконец‑то мужчины вздохнули с облегчением, но даже словом не обмолвились. Вскоре один за другим, как и Тарий, приглушили свои эмоции. А я обратилась в себя. Уровень за уровнем, как учил папа, отсекала все ненужное и близкое и пыталась ощутить общий эмоциональный эфир. Как мне показалось, очень скоро отодвинула ближних ощущаемых и настроилась на поиск. Но здесь пусто, и я почему‑то уверена, что корабля здесь нет.

– Здесь его нет! – наконец смогла вернуться в реальность, обращаясь к пилоту.

– Вы уверены? – вместо пилота спросил Тарий.

– Я ни в чем не могу быть уверен, – пожала плечами и тихо пояснила, – но могу утверждать, что здесь не чувствую ничего. Здесь живых нет.

Последнее замечание заставило нахмуриться эсина Лоренка, он двинул шаттл дальше, затем осторожно спросил:

– Скажите, эс Есь, на какое расстояние мы можем переместиться?

– Давайте не больше километра. Корабль, который мы ищем, большой, но раз экранируются все сигналы… почти… значит лучше не рассчитывать на большой радиус моих возможностей.

Лоренк согласно кивнул, и мы начали планомерно обшаривать километр за километром. Когда я уже отчаялась что‑либо найти, неожиданно почувствовала короткий приглушенный всплеск страха. Там, внизу…

– Стойте! – в этот момент мы просто перелетали, меняя участок, но я уже практически не выходила из состояния поискового транса.

Подняла руку, призывая всех затихнуть, и углубилась в свои ощущения, расширила восприятие и полностью опустила собственные щиты. Там, внизу, чуть в стороне от нас снова вспыхнул чей‑то страх. Такой яркий и, мне показалось, – женский. Странно, но для меня мужчины боятся по‑другому. Потом неожиданно уловила обрывок чьей‑то зависти, удовольствие кто‑то испытал мимолетное, потом еще и еще – словно пазлы в картинку складывались один к одному новые чувства и эмоции. Хоть и едва ощутимы. Если бы не этот одиночный сильный страх, мы бы пролетели мимо и еще долго летали бы вокруг безрезультатно.

Я вновь абстрагировалась от чужих эмоций и устало посмотрела на эсина Лоренка, который напряженно сверлил меня бриллиантовыми глазами. Показывая жестом направление, произнесла:

– Под нами и немного правее. Они все скучены в одном месте, думаю, все в зале для анабиоза. Из бодрствующих только один. Одна. И она испытывает страх. Мне кажется… Потому что слишком сильное и продолжительное чувство для спящего…

Все илишту дружно выдохнули, наверняка мое 'стойте' заставило их не дышать от волнения. Лоренк улыбнулся мне и быстро доложил на корабль наши координаты и то, что я почувствовала живых. Нам пожелали дальнейшей удачи и разрешили погружение. Эсин Сарная направил шаттл в эту жуткую жидкость под названием 'море', а я спиной вжалась в сиденье, опасаясь, что сейчас разобьемся. Не оправдав моих страхов, шаттл, словно нож в масло, вошел в жидкость и вскоре мы оглохли и ослепли. Точнее, наш кораблик обволокло серым непроглядным веществом и табло теперь отражало лишь состояние внутренних систем шаттла.

Мы не летели, а плыли, причем очень медленно, в любой момент ожидая удара о корпус другого корабля. Что и произошло через пару минут. Меня дернуло вперед, но удар был слабым: мы с Лоренком за пару мгновений до столкновения успели разглядеть темное пятно чужого корпуса.

– Все, вы со своей задачей справились, эс, – освободите место мне, – ко мне обращался Тарий, нависая сверху.

Пришлось встать и буквально протискиваться мимо, но он, чуть отступив, пропустил меня. Судя по ощущениям, трогать меня за руку – предел его мечтаний, а главное – желаний.

Под общими любопытными и уже даже почти благожелательными взглядами я прошла в конец шаттла и снова уселась в кресло. Мужчины же активно обследовали корпус корабля и рисовали его виртуальную схему. Мы ползали вдоль корпуса и, наконец, обнаружили рубку корабля, все замолчали, а я по общему потрясению и сочувствию догадалась, что они увидели что‑то неприятное и печальное. Быстро подошла к остальным и из‑под локтя одного из илишту тоже выглянула в смотровое окно. Несмотря на серую густую муть и плохую видимость, по темным очертаниям догадалась, что это рубка и основной удар при падении пришелся на нее. Корпус был смят и вдавлен внутрь. Крибл меня задери, неужели при таком падении и ударе там еще кто‑то смог выжить? Даже в анабиозных капсулах? Словно в ответ на мои мысленные вопросы заговорили Тарий с Лоренком:

– Отсек с пассажирами укреплен дополнительно и выдержит такой удар… – с надеждой выдохнул пилот.

– Ты прав, эсин, зато рубка и другие отсеки… – глухо произнес Тарий. – Я почти уверен, что экипаж мертв, в живых остались только те, что находятся в анабиозе. Это защитило их и от перегруза, и от удара. Поэтому они не смогли всплыть и не подали нормального сигнала.

– Один бодрствующий там точно есть. Я уверен, – пропищала из‑под руки штурмовика – кажется, его зовут эс Фламер Церен.

Фламер приподнял руку, заглядывая под нее, а я, смутившись, отступила в сторону.

– Проверим! – прозвучал безапелляционный ответ Бианы.

Еще с полчаса мы передвигались по корпусу в поисках аварийного шлюза, чтобы проникнуть на борт и выяснить, как обстоят дела. Наконец мы нашли нужный и пристыковались. Все надели шлемы и перчатки, подключая внутренние резервы, я тоже. Затем активировали первый люк на вскрытие. Он смог отъехать лишь наполовину и застрял – похоже, корпус 'поехал'.

За ним оказалась еще одна дверь, на которой зеленым цветом горел индикатор, сообщающий, что за ней должно быть все нормально, можно открывать. В пространство между дверями протиснулся Фламер и постучал по внутренней двери. На всякий случай проверял – вдруг помимо заблокированных автоматических дверей, бортовой компьютер сбоит и за дверью нас ждет сюрприз в виде металлического моря. Но раздавшийся звук подсказал, что за дверью пустота. Снова набрав код, попытались открыть и эту дверь, но, в отличие от внешнего люка, она отползла в сторону сантиметров на тридцать, не более.

Фламер давил на нее, стучал, но открываться дальше она отказалась. Попытался протиснуться в отверстие, но оно для него оказалось слишком узким – впрочем, как и для любого илишту.

– Черную дыру мне в ж… – прокомментировал увиденное эсин Лоренк стоя передо мной. – И что теперь делать?

– Закрывай ее снова, нам потребуется оборудование. Нашими лазерами мы здесь неделю их вскрывать будем, – зло приказал Тарий.

Фламер чуть отступил и набрал код, чтобы закрыть дверь, но та, дернувшись пару раз, застыла как вкопанная. Снова та же процедура – Фламер стучал, долбил, но все бесполезно. Вылез из шлюза и теперь, стоя рядом с другими мужчинами, мрачно смотрел на Биану, ожидая его решения.

– Надо как‑то связаться с бортовым компьютером этого корабля. Возможно, он сможет сам открыть двери… как‑нибудь, – неуверенно предложил Лоренк.

– Для этого кому‑нибудь надо ухитриться протиснуться сквозь эту шуркову дырку… – проворчал Биана – и тут его взгляд вновь зацепился за меня.

– ТЫ! Тебе, возможно, удастся.

Я в шоке посмотрела на него, заранее отрицательно качая головой, и предложила:

– Давайте лучше слетаем на 'три семерки', возьмем оборудование и вы, сможете вернуться во всеоружии.

На меня зло уставилось сразу несколько пар глаз. Биана, цедя слова сквозь зубы, медленно произнес:

– Если мы сейчас отстыкуемся, металлическая жижа беспрепятственно проникнет на корабль, зальет оставшиеся отсеки, и тогда не известно, кого мы сможем спасти и, вообще, сможем ли…

Я тоже зло уставилась на него и, так же цедя слова, спросила:

– А мне интересно, как бы вы вообще без меня их искали?

Биана злобно уставился на меня, добавляя негатива:

– Поверь, нашли бы способ! Просто с тобой быстрее получилось. Но и тебе выгода. Где бы так еще столько кредитов огреб? Так что лезь, я сказал.

Он так посмотрел на меня, что стало понятно – не полезу сама, он меня туда засунет, а не пролезу – еще и обстругает для пользы дела.

Тяжело вздохнув, прошла сквозь первую дверь, но вторая не пропустила. Слишком много вещей на мне… Похоже, эта же мысль пришла не только мне в голову.

Тарий просунул руку в шлюз и, схватив меня за руку, выдернул наружу, к себе поближе.

– Отожрался на казенных харчах, тсарек? Раздевайся!

Его злобное шипение заставило меня отскочить в сторону и, затравленно оглядевшись, завопить:

– Только без рук! Я сам!

Мысли судорожно запрыгали, пытаясь найти выход из положения. Вот сниму сейчас этот слитный скафандр‑комбинезон, и они ВСЕ увидят, что я не он, а она. И что будет потом? Непонятно. Одно успокаивает – здесь не прибьют, я им нужна. Да и командор слово дал… А еще – подсознательно согласна с мужчинами. Там есть живые, сама же подтвердила. Улететь сейчас – значит фактически подписать женщинам смертный приговор. Я к этому не готова, только не ЭТО, поэтому и упрямиться до конца не стала. Эх, проигрывать – так под аплодисменты…

Стянула шлем и мельком отметила прилипший к нему тот самый кусочек кожи, который так старательно приклеивала недавно кремом к лицу. Затем сняла перчатки. Пока расстегивала скафандр, опасалась взглянуть Тарию в глаза, но чувствовала, как он пристально следит за моими движениями. Когда стянула верхнюю часть, на пол упали крем, футболка со спины, а потом – скафандр полностью. К нему полетела манишка, и фальшивые плечи, прилепленные изнутри к костюму, хорошо оказались видны. Сверху этой кучи реквизита лег корсет; избавившись от него, я смогла свободно вздохнуть. Плотная дополнительная утягивающая повязка для тех, у кого больная спина, я ее в медицинском центре присмотрела еще на станции. Свернутая жгутом простыня, скрывавшая тонкую талию… В итоге, под ошарашенными взглядами мужчин я предстала в носках и ботинках, в трусиках и тонкой плотной маечке на лямочках, которая скорее притягивала взгляд к моей груди, чем скрывала.

– Клянусь звездами, это баба! – выдохнул кто‑то из мужчин, а я подняла, наконец, взгляд на Тария Биану.

На меня навалилась чужая, заволакивающая разум ярость и желание придушить – это безопасник разглядывал мою грудь, которая, все лучше наполняясь кровью, расправлялась и гордо стремилась к свободе. Потом он поднял взгляд к моему лицу и с перекошенной физиономией кинулся на меня, вытянув руки и растопырив пальцы.

– Прибью!

Завизжала и рванула к тем полуоткрытым дверям: только за ними смогу от него спрятаться…