Глава 22. Алиса сопела в подушку в Марикиной квартире, когда зазвонил мобильный

Алиса сопела в подушку в Марикиной квартире, когда зазвонил мобильный. Она накрылась одеялом с головой и отрешилась от оглушающей мелодии – телефон валялся неподалеку, но до него надо было преодолеть два метра, чего делать не хотелось. Только замолкнув, труба опять разразилась песней Мумий‑Тролля «Факсами… Мон ами…», но Алиса сделала вид, что уже спит. И только на третий раз она, взбешенная, подскочила, увидела номер Фаи и закричала:

– Что ты мне звонишь? Я же не подхожу!!!

– Три часа, между прочим, – упрекнула Фая. – Могла бы хоть один глаз открыть.

– С какой стати?! – бушевала Алиса, которая уж чего‑чего, но нотаций на тему «кто рано встает, тому бог подает» не ожидала.

– Алиса, еще полчаса – и ты проснулась бы с квадратной головой! – гнула свою линию Фая. – Ладно, я просто не выспалась, поэтому меня и заносит! – она неожиданно сменила тон. – Но! Я звоню не просто так. У меня срочное дело. Ты давай умывайся, а я за тобой заеду где‑то через полчаса, если на Ростокинском не встану.

– Фай, а что происходит?

– Это реально та самая фигня, которую называют «нетелефонный разговор», – сообщила Фая. – Давай, ноги в руки!

Алиса выпятила губу, чего Фая, конечно, видеть не могла – зато Алиса наконец‑то увидела в зеркале, что выглядит она с такой гримасой довольно нелепо, насыпала в кофе‑машину «Лаваццо», пустила воду в ванну и откусила кусок котлеты. Ей не повезло – к замерзшей котлете прилип жир со сковородки, что было препротивно.

Кое‑как собравшись – в знак протеста Алиса осталась в любимом черном костюме от «Джуси Кутюр» – она включила телевизор и бессмысленно уставилась на экран в ожидании подруги.

Фая позвонила снизу и потребовала, чтобы Алиса спустилась вниз.

– Ну? – спросила Алиса, но Фая покачала головой.

– Сейчас приедем в одно место… – пообещала она.

– Ты мне что‑то хочешь показать? – заволновалась Алиса. – Что‑то случилось?

– Случилось… – кивнула Фая. – Но показать мне нечего. Почти нечего. Алиса! – она притормозила на выезде со двора. – Я жутко волнуюсь. У меня плохие новости. Жуткие. Так что ты посиди пока, мы сейчас быстро приедем, и я тебе все доложу.

Алиса пожала плечами. Возможно, в такой прелюдии есть некий сакральный смысл – она подготовится, наберется мужества… Подавив спонтанное желание укусить Фаю, Алиса уставилась на дорогу.

Ехали они в центр, на Маросейку. Фая оставила машину на улице, они высадились и подошли к красивому зданию под модерн – судя по всему, это был офисный центр.

На входе сидел симпатичный охранник, которому Фая сказала:

– К Натану Владимировичу.

Охранник потребовал паспорта, переписал все, кажется, даже домашний адрес в гроссбух, другой охранник проводил их до лифта, а на последнем, седьмом этаже они попали в объятия секретарши в стильном костюме.

Таинственный Натан Владимирович, устроившийся в зимнем саду на крыше, оказался Масиком.

Он нервничал, и его расстроенный вид опечалил Алису. Но что бы они ей сейчас ни рассказали, это были ее друзья – Фая, вот еще и Масик, и это как‑то обнадеживало.

Масик усадил Алису рядом с собой, налил ей зеленого чаю, придвинул вазочку с конфетами «Моцарт» – ее любимыми, она обожала марципаны, и даже потрепал по плечу.

– Алиса! – Фая начала первой. – Ты, возможно, не в курсе, но у Натана большие возможности. Если понадобится найти кольцо, потерянное в Акапулько два года назад, это к нему – у него везде связи. Это я к тому, что мы… точнее, Натан… все сто раз проверил, так что ты даже не сомневайся – так оно и есть.

Она кивнула, передавая эстафету Масику.

– Фая просила найти владельца банка, который выдал тебе кредит, – сообщил Масик Владимирович. – И вот что мы имеем… – он открыл красивую папку, что лежала на столе, вынул из нее документ. – Козак Елизавета Анатольевна, – и он протянул Алисе бумагу, где были какие‑то данные и еще фотография.

Брюнетка не очень удачно вышла, но все равно было ясно – это Лиза.

Алиса так и сидела с открытым ртом, пока Фая ее не толкнула – довольно ощутимо, и не рявкнула:

– Воды налить?!

Алиса медленно покачала головой.

– Ребята… – она крест‑накрест приложила руки к груди. – Я понимаю, что все это – правда, но я тупо не могу поверить… У меня не укладывается в голове.

– Алисочка! – Фая бросилась к ней и обняла. – Это мы во всем виноваты! – причитала она. – Дуры, тусовщицы, разгильдяйки! Мы думали, что быть ведьмой – это круто, мы тебя с пути сбили с этой сукой Лизой, которая нас обработала!

– Фая! Моя твоя не понимай! – одернула ее Алиса.

Фая села рядом, с шумом поставив стул между Алисой и Масиком.

– Мы с самого начала, когда она появилась, с Марьяной удивились: что, мол, за фифа, и какого черта Алиса с ней цацкается? А потом дурынды решили, что мы тебя просто ревнуем, что должна же у тебя быть подруга‑ведьма, и к тому же она нас тоже везде приглашала, а эти ее фантастические тусовки… В общем, развела она нас, как лохушек, и еще и купила дешево – можно сказать, за еду!

– Да брось ты! – отмахнулась Алиса. – У меня ведь своя голова на плечах… была. Хотя мне льстит, что вы с Марьянкой так за меня переживаете.

– Алисонька! – Фая взяла подругу за руки. – Масик обещал помочь. Он заплатит долги, только, ты пойми правильно, квартира и дом пока будут за ним, но ты заберешь вещи, а их можно сдать и хоть с частью долгов рассчитаться.

– Ты ведь понимаешь, что если даже я сдам дом за семерку, а квартиру за треху, то миллион я буду отдавать где‑то лет восемь? – поинтересовалась Алиса.

– Алиска, ну ты же придумаешь что‑нибудь! – воскликнула Фая. – Ты же ведьма!

И тут вдруг Алиса обратила внимание на одну несуразность.

Она перевела взгляд на Масика. Тот развел руками.

– Натик – свой человек! – воскликнула Фая.

– Вот тварь! – Алиса понемногу приходила в себя. Она стукнула кулаком по столу. – Гадина! Как она могла?! Еще уговаривала меня алмаз забрать!

– Какой еще алмаз? – опешила Фая.

– Ну, помнишь, я тебе говорила? Сердце Дьявола! Вроде он существует – я вчера весь день о нем читала.

– А‑а… – протянула Фая. – А может, она сама хотела его заграбастать?

– Как? – усмехнулась Алиса.

– Ну, ты бы его получила, а она бы его украла?

Алиса скорбно вздохнула.

– Алмаз можно только подарить. Или отдать на хранение, но сторож не может им пользоваться.

– Тогда бы она тебе сказала: я прощу долг, если ты подаришь мне алмаз, – предположила Фая.

– Суть в том, что с алмазом я и так бы разделалась с долгом.

– Н‑да… – озадачилась Фая. – И все‑таки я думаю, у нее есть план. Иначе зачем все это?

– Вот и я бы не отказалась это понять… – Алиса отхлебнула остывший чай. – Натан! Можно я что‑нибудь разобью?

Масик попросил секретаршу принести из столовой тарелок, которые Алиса швыряла о пол на террасе, пока не вспотела. Потом она почти разревелась – слезы покапали, но слишком быстро закончились, чтобы принести облегчение. Внутри у нее была засуха – Алиса уже выпила две бутылки минералки, но ничто не помогало – злость, отчаяние и страх жгли ее изнутри. Она казалась себе такой беспомощной, такой несчастной, что даже если бы все каким‑то странным образом вернулось на круги своя – она все равно бы не оправилась.

Но вот тут неожиданно она поняла, что ей сейчас нужно. Кровь шумела, но в ее шуме Алиса четко различала голос – и этот зов был столь отчетлив, что она нервно вскочила и сообщила, что ей нужно ехать.

Фая с Масиком переглянулись.

– Тебе надо успокоиться… – Масик встал и положил ей руку на плечо.

– Натан, успокоиться я все равно не смогу, даже если выпью стакан валокордина и заем его валиумом. Так что эту тему закрываем. И не подумайте, что я взбесилась. Мне нужно к Лиле. К двоюродной бабушке.

Фая подняла бровь и выпятила нижнюю губу, что означало одобрение.

– Это мысль, – согласилась она. – Я тебя отвезу.

– Фая! Ну не будешь же ты меня возить целый день! – сопротивлялась Алиса.

Фая покачала головой.

– Вечером меня сменит Марьяна, – сказала она.

– Девочки! – вмешался Масик. – Я вам дам машину с шофером…

– Какую? – перебила его Фая.

– «Лексус».

Фая скисла. Она не любила японские машины, особенно «Тойоту».

Но Алиса обрадовалась – «Лексус» удобный и шикарный, так что Фая может засунуть понты куда‑нибудь подальше.

К «Чародейке» они доехали часа через полтора – влипли в страшную пробку, а когда машина припарковалась, Алиса с удивлением поняла, что ее тормошат и что‑то кричат на ухо. Оказывается, она заснула как убитая – Фая даже щекотала ее по дороге, но Алиса не подавала признаков жизни.

Подруга обрызгала Алису термальной водой, прошлась по лицу пудрой, подкрасила ресницы, и они пошли. Алиса, признаться, побаивалась. Она знала, что Лиля не одобряет ее образ жизни, Лизу не переносит, и всю эту авантюру она наверняка бы предотвратила – если бы Алисе хватило смелости и ума прислушаться к родственнице.

Некоторое время они ждали, пока Лиле сообщат о нежданных гостях, наконец их проводили до кабинета бабушки. Фая замялась и даже пробормотала:

– Я тебя, наверное, где‑нибудь подожду…

Но тут дверь открылась, и на пороге показалась Лиля. Она с пристрастием оглядела внучку с головы до пят, усмехнулась и распахнула пошире дверь.

– Заходи! – велела она Фае, и та бочком протиснулась в кабинет.

– Доигралась? – обратилась Лиля к Алисе.

– Ты все знаешь! – та всплеснула руками.

– Ладно… – вздохнула Лиля. – Не буду тебя сейчас казнить. Хотя следовало бы. Наделала ты дел… Но я все равно во всем виню Лиану! – воскликнула она так громко, что Алиса вздрогнула. – Нельзя было скрывать от ведьмы, что она – ведьма, потому что кровь все равно даст о себе знать! Вот старая дура!.. Ты тоже хороша! – прикрикнула она на внучку. – Кстати, я ничем не могу тебе помочь.

Алиса вскочила с дивана.

– Поэтому я к тебе и не обращалась! Я ждала чего‑нибудь в этом духе! Масик может мне помочь, а родная кровь – нет! Ха!

Алиса, конечно, уже разошлась, но Лиля тоже встала, посмотрела на нее, и от этого взгляда у Алисы потяжелели руки и ноги. Она осела на диван, ощущая себя полнейшим ничтожеством.

– Я действительно не могу тебе помочь, – с нажимом произнесла Лиля. – Я могу дать тебе денег. И дам. Но если ты наивно полагаешь, что на этом все кончится, то ты глубоко – и широко – заблуждаешься. От тебя кто‑то чего‑то хочет, и это будет длиться до тех пор, пока он от тебя желаемого не получит. Или пока ты не развалишься. Детка… – Лиля подошла к ней и села рядом. – Это крупная игра, игра без правил, и мне очень жаль, что тебя в нее втянули. Хотя я с самого начала сомневалась в этой афере с вызовом Елены.

– Ты думешь, это все из‑за нее? – пискнула Алиса с надеждой, что Лиля скажет: «Я не уверена на все тридцать процентов…» – и окажется, что все не так плохо.

Но Лиля лишь в очередной раз вздохнула.

– С самого начала это был ее бенефис. Доказать не могу, но, по‑моему, и сомневаться не имеет смысла. Ты просто не представляешь, что она значит для нашего мира. Одни жаждут ее возвращения. Другие готовы на все, чтобы удержать ее хотя бы там, где она сейчас.

– А что изменится, если она вернется? – подала голос Фая.

– Самое смешное, что ничего такого не произойдет. До поры до времени. Какие у нее планы – одному черту известно. Будет некая перестановка сил, что беспокоит тех, кто сейчас у власти, но это, понятно, мелочи, подковерные интриги, а в целом, есть смысл опасаться того, что у Елены существует прожект по захвату власти над нами, нечистью. Мы ведь все‑таки гораздо выше людей, в смысле развития, а она всегда была амбициозной и стремилась к всемирному господству.

– Знаешь, есть две вещи, услышав которые, мне сразу же хочется вызвать «Скорую помощь», – прервала ее Алиса, – всемирный заговор и всемирное же господство. Тебе не кажется, что есть в этом нечто болезненное?

– Да ты понимаешь, ведьмам не так уж сложно достичь господства, даже всемирного, – горько улыбнулась Лиля. – Елена – идеалистка. Только вот идеалы у нее сомнительные. Она считает, что глупость – первая причина жестокости, потому что глупый человек беззащитен, а значит, труслив, а трусость порождает жестокость. Люди, по ее мнению, глупы, жестоки друг с другом, с природой, не разбираются в чувствах, отчего мужчины и женщины вечно не удовлетворены, а когда они не удовлетворены, значит, агрессивны – и вот уже мы имеем бессмысленные войны, которые, опять же, разрушают природу…

– А пусть она тогда в «Гринпис» запишется! – брякнула Фая.

Алиса смутилась, а Лиля рассмеялась.

– Не в этом дело. Те, которые «Гринпис», они все правильно понимают, уж не знаю, почему. Ты, наверное, поняла… – она положила руку Алисе на коленку, – …что мы – часть природы. И мы ощущаем связь с ней больше, чем люди. Они тоже чувствуют, но у них это на уровне эмоций, которым люди не доверяют. Для нас природа – начало всех начал, Мать, сила, а для людей – бумага, бензин, меню в ресторане. Ты знаешь, занятно смотреть, как они развиваются: самолеты, компьютеры, кредитные карты… И я верю, что в каком‑нибудь там веке они поймут – хотя, возможно, это будет не эта цивилизация, а другая, потому что мы ни разу не дали им разрушить все до основания…

– А почему тогда погибли майя? Они же не разрушали мир? – полюбопытствовала Алиса.

– Перестали развиваться, – без вдохновения ответила Лиля. – Так вот, возможно, люди поймут, что им не нужны искусственные крылья, потому что парить должна душа, а не куча железа. А Елена ненавидит людей за их заблуждения, за близорукость, за невежество, но она, конечно, не права, потому что мы все – и она, и я, и вы – от божественного начала, а все эти мысли – от Лукавого. А Сатана ведь просто хочет доделать за Бога его работу, и он не знает жалости, сострадания – потому что сам так страдает, что не приведи Господь! Он отверженный, но отверженный гордый, самолюбивый, а значит, вряд ли попросит прощения, и вряд ли будет прощен. Он желает доказать Ему, что может встать с Ним на одну ступень, или хотя бы рядом, но ненависть затмевает глаза, и он лишь хочет, чтобы люди были похожи на нас, а они не могут, потому что они – люди. Мы с тобой – потомки ангелов, падших, но все‑таки ангелов, и в нас есть и Добро, и Зло, просто у всех по‑разному. Елена хочет быть жестокой, чтобы потом у нее была возможность стать доброй, и в этом она, как ни смешно, похожа на людей. Так что, моя дорогая внучка, ты попала в заваруху, и я просто не представляю, как ты выкрутишься.

– А этот… алмаз? Сердце Дьявола? – пробормотала Алиса без всякой надежды.

– Алмаз… – призадумалась Лиля. – Алмаз у Екатерины, и я не верю, что она его отдаст. Она‑то как раз против всех этих идей. И я против. Еще ни одно насилие – даже над разумом – не давало положительных результатов. А Елена готовится именно к этому. И не умерла она только потому, что у нее до сих пор связь с Сердцем.

– Как это не умерла? – поразилась Фая.

– То, что сейчас происходит с Еленой, не есть смерть, – строго взглянула на нее Лиля. – Это лишь существование без плоти. Ее дух настолько силен, что не может быть признан мертвым. Она опасна даже из потустороннего мира, и Екатерине проще тебя убить, чем дать Елене хоть малейший повод победить.

– Круто! – кивнула Алиса.

– Я не теряю надежды. Просто хочу, чтобы ты понимала – все очень серьезно, а ты в большой опасности, – подытожила Лиля. – Денег я тебе дам, а квартиру эту ты продай к чертям собачьим, дурная она. Новую купим. Мы все станем тебя защищать, но борьба будет трудной, детка. Ты должна быть готова к самому худшему.

Лиля еще долго поила их чаем, кормила ужином, а к вечеру отправила домой.

– Поедем ко мне или сначала зарулим к Марьяне? – с наигранной живостью спросила Фая.

– Отвези меня домой… – простонала Алиса.

– Домой? – удивилась Фая.

– К Марику.

– Поедешь к нему? – поморщилась подруга.

– Фая, я действительно не хочу это обсуждать! – взорвалась Алиса. – Это мое личное дело!

Та лишь пожала плечами, отвернулась и за всю дорогу ни разу не посмотрела на подругу. Возле подъезда Фая мрачно простилась, оставив Алису в недоумении – как она ни силилась, никак не могла понять, чем же Марк так не угодил ее подругам?