Франция, городок Ситэ, наше время. – Мари, где Таня? Она мне срочно нужна

– Мари, где Таня? Она мне срочно нужна. Дома ее нет, к телефону не подходит. У нас важная встреча через полчаса, и она об этом прекрасно знает!

– Мадам, я не в курсе. Сама звоню ей с утра и не могу дозвониться.

Мари работала в финансовом отделе и успешно вела денежные дела компании. Но иногда, когда дело касалось личных вопросов и улаживания проблем, ей приходилось подменять секретаря мадам Аннет, которая не любила оповещать о своих неурядицах посторонних, в том числе и свою секретаршу. Сейчас она принесла мадам бумаги на подпись.

Когда Тони и Макс уехали из города, Мари пребывала в совершенно разобранных чувствах. Она не знала, что ей делать и чем заняться. Однажды она вернулась из школы и увидела в лавке мадам Аннет, которая оживленно болтала с ее отцом.

– Мари, здравствуй, дорогая! Что ты к нам совсем не заходишь? Если твой друг уехал, разве это значит, что можно забыть о его родителях. Мы тебя очень любим.

– Спасибо, я как‑нибудь зайду, – улыбнулась Мари, усмотрев в этом приглашении обычную вежливость и собираясь пройти наверх, однако мадам ее остановила.

– Мари, ты уже решила, чем будешь заниматься после школы?

– Нет.

– Будет работать в лавке! – вмешался в их разговор отец.

– Вот еще, Пьер?! Ты что, хочешь сделать из девочки мясника? Ей нужна интеллигентная профессия. У нее отличная голова.

– А кто же продолжит мое дело?

– Не рано ли ты об этом задумался? Вот внуки пойдут, они и продолжат. А лучшую подругу Макса я, пожалуй, возьму на себя. Ты не против, Мари? – Она подошла поближе и легонько похлопала ее холеной ладошкой по щеке.

Девушка пожала плечами и хмыкнула.

– Вот и славно. Я предлагаю финансовый колледж, а потом придешь ко мне, в царство ароматов и красоты. Как тебе такая перспектива?

– А если я не поступлю?

– Ну, у тебя же пятерка по математике, или я не права? И отцу ты помогаешь в бухгалтерии.

– Пятерка. Помогаю.

– Ну вот! – Аннет обернулась к Пьеру: – А ты говоришь – лавка!

Мари немного удивилась, когда отец не стал спорить с мадам, и она очень боялась, что он может все‑таки не принять предложение, которое так ей понравилось. До этого она проводила бесцельные дни в тоске и тупой прострации, совершенно не понимая, как ей жить и чем заниматься, и даже не осмеливалась предположить, что ее будущее решится так быстро, легко и приятно. Находиться все время рядом с семьей Макса и пребывать в любимицах у его матери она и мечтать не могла. Уж она постарается оправдать ее надежды. К тому же ей действительно нравилась математика. Размышляя вечером над предложением мадам Аннет, она осознала, что думать над задачей, решать примеры – все это для нее было отдушиной, помогало отвлечься от грустных мыслей. Только она этого раньше не понимала. Но мадам! Как она могла вот так сразу разглядеть в ней влечение к цифрам. Блестяще закончив колледж, Мари поступила на работу, а к возвращению Макса уже возглавила финансовый отдел, параллельно став единственным сотрудником, состоящим на личной службе у Аннет. Вообще Мари оказалась идеальной во всем: умная и энергичная, она не только удачно вела финансовые дела фирмы, но и часто подкидывала мадам творческие идеи, которые та, выслушав очередные предложения рекламного отдела, выдавала за свои. Но для Мари это было не важно, перед ней стояла другая цель. Постепенно, не сразу, как и с математикой, ей стало понятно, что работу свою она очень любит и находит в ней утешение.

– Мари, ты должна срочно достать Таню хоть из‑под земли! Все! Иди!

Злая и раздраженная Аннет закрыла и швырнула на стол папку с подписанными бумагами, которые принесла Мари.

– Хорошо, мадам. Я постараюсь. – Непонятно, почему Аннет на нее орет? Где она достанет ей Таню?!

Примерно за месяц до этого Мари заехала к Тане и предложила ей отправиться за покупками:

– Что ты все время ходишь в одних джинсах? Это нехорошо. Пора обновить гардероб, к тому же сейчас распродажи.

– Мне чего‑то неохота.

– Слушай, невозможно все время сидеть дома. Скоро ты протухнешь. И вообще, девушки должны наряжаться. Собирайся, заедем на полчаса ко мне на работу, а потом по магазинам.

– Мари, у меня нет денег.

– Как это нет? Тебе же Макс выделил твою собственную карточку.

– Ну мне как‑то неловко тратить эти деньги на вещи.

– Ты что, с ума сошла? Мужчины ценят дам настолько, насколько сильно в них вложились. А у тебя я пока не вижу ни одного подарка.

– Вот он тоже все время говорит, чтобы я себе что‑нибудь купила. Но мне почему‑то не хочется.

– Тем более! И потом, как он будет дарить тебе подарки, если даже не знает, что ты любишь. Все! Поехали. Или хочешь, я после работы за тобой заеду?

– Нет! Что ты! Мне всегда хотелось поехать к вам, посмотреть.

– Тем более.

Минут через двадцать они свернули с шоссе и по дороге, обрамленной тополями и кустами роз, подъехали к двухэтажному каменному дому, вытянутому в длину и окруженному садом. Хозяйка принципиально не открывала дополнительный офис в пределах города, предпочитая тратить время на дорогу.

– О боже! – Таня с открытым от изумления ртом вышла из машины и огляделась.

– Нравится? – спросила Мари и добавила: – Странно, что ты ни разу еще здесь не была.

– Нравится не то слово! И ты каждый день ездишь в такую красоту? Как бы я была счастлива, если бы здесь работала. Я согласилась бы даже убираться в саду!

– К сожалению, мадам не возьмет тебя даже туалеты убирать, – засмеялась Мари.

Танино восторженное настроение сразу исчезло.

– Да, чего‑то я размечталась, – попыталась сказать она как можно веселее.

– Ладно, не обижайся. Я пошутила.

– Да нет. Это чистая правда.

Они взошли на крыльцо по невысокой каменной лесенке. За дверью оказался прохладный светлый холл. По углам его стояли большие вазы со свежими букетами, а на стойке ресепшен и низком стеклянном столе – вазы поменьше. По периметру расположились уютные диваны из белой кожи, с потолка каскадом свисала хрустальная люстра. Высокие окна были прикрыты с внешней стороны темно‑зелеными ставнями. На стенах висели черно‑белые фотографии, по всей видимости, предков за работой. Пахло божественно! Радостно улыбаясь, к ним вышла точеная фарфоровая девушка с длинными темными волосами и в белом брючном костюме, роста ей добавляли высокие шпильки. Отнюдь не низенькой Тане даже пришлось задрать голову, чтобы лучше рассмотреть приблизившуюся красотку.

– Мадмуазель Арналь, добрый день! А мадам еще не приехала.

– Я на пару минут за бумагами. Познакомься, это Таня. Гостья Макса. Развлеки ее, пожалуйста, я ненадолго. – И Мари стремительно исчезла.

– Конечно, конечно. Чай или кофе?

– Нет, спасибо. Можно я просто похожу тут, посмотрю?

– Мадам не очень это одобряет, но раз вы друг семьи, то думаю, можно, – ответила секретарша все с той же идеальной улыбкой.

Таня подошла к коридору, выкрашенному, как и холл, в пастельный серый цвет. Посмотрела по сторонам и повернула налево. Некоторые двери были прозрачные, за ними сидели сотрудники. Таня даже удивилась, обнаружив, что в доме находились люди, такая здесь стояла тишина. За одним стеклом она увидела двух парней в рубашках и галстуках и девушку в очках и строгой блузе, они сидели за компьютерами и что‑то сосредоточенно печатали. За другим – довольно‑таки взрослые женщина и мужчина в белых халатах передавали друг другу прозрачную колбочку с жидкостью, разглядывали ее на свет, нюхали и, по всей видимости, обсуждали содержимое. Кругом царили дисциплина, элегантность и сосредоточенность на деле – все, как любит мадам Аннет. Никаких намеков на вольности и творческую атмосферу. Пройдя до конца коридора, Таня увидела дверь, за которой никого не было, а на столе стояли несколько подставочек с пробирками. И вдруг ей катастрофически, просто ужасно захотелось подойти к ним, подержать их в руках и понюхать. Она убедилась, что никто ее не видит, глубоко вдохнула и толкнула дверь, та оказалась незапертой. Таня подошла к столу словно под гипнозом. В голове замедленной съемкой проплыла улыбающаяся фарфоровая фея‑секретарша, черно‑белые фотографии, люди за стеклом, следом она вдруг совершенно отчетливо услышала звуки скрипки и даже невольно оглянулась, а потом вытащила пробку из первой пробирки и увидела поле красных маков под ярким синим небом. Взяла вторую, и небо стало затягиваться тучами, запахло ветром и приближающейся грозой. Третья – первые капли дождя, падая на землю, поднимают сухую пыль, и этот запах… земли и пыли, скрипка звучала все громче и тревожнее, пока наконец Таня не открыла четвертую, и свежесть воды рухнула сверху, пригибая к земле красные цветы. Девушка резко дернулась, и маленькая пробирка, выскользнув из ее пальцев, упала на пол. Маленькая янтарная лужица расплылась под ее ногами, и Таня, замерев, смотрела на нее, как на живого ангела, только что сошедшего с облака и принесшего дождь на маковое поле.

– Прекрасно, просто прекрасно! – Знакомый, с истерическими нотками голос резко выдернул ее из рая. Мелодия оборвалась. Таня перевела взгляд и увидела разъяренное лицо мадам Аннет. – Ты перешла все границы! Иди вон отсюда! И чтобы завтра от тебя не осталось в моем доме даже воспоминаний! – За спиной мадам с выражением лица: «Прости, но я ничего не могу сделать» и извиняющейся улыбкой стояла Мари. Тане показалось, что при этом в глазах ее будто мелькнул торжествующий огонек. Но она отбросила эту мысль. В этот момент в ней зрела другая, пока еще очень робкая. Таня пыталась поймать ее, это сейчас было очень важно, очень…

– Ты что, меня не слышишь? – Мадам Аннет пересекла комнату, как шаровая молния, и схватила Таню за руку. – Сейчас тебя выволокут отсюда охранники и сразу депортируют домой, как воровку!

Она уже тащила несопротивляющуюся Таню по коридору. Белые халаты, офисные воротнички снова проплыли, как в замедленной съемке, гроза, запах пыли, потом сырой земли… Ответ рядом, совсем рядом, стоит только протянуть руку, взять мадам за шею…

Таня очнулась от душераздирающего визга. Ее схватили два парня, а мадам держалась за шею, Мари и фея с ресепшен суетились возле нее, с двух сторон предлагая воды. Мадам отшвырнула ближний стакан, и тот отлетел, разбившись.

– Она хотела меня задушить. Вы все видели?! Эта русская на меня покушалась?! А вы что смотрите?! – прикрикнула она на девушек, и они мгновенно упорхнули.

– Мадам, простите, мадам. Я не хотела. Я просто…

– Она сумасшедшая! Вызовите психовозку, да держите ее покрепче. – Аннет обернулась к окну, прикрытому ставней, и в отражении стекла стала поправлять прическу. Охранники подтолкнули Таню: иди, мол!

– Подождите, сейчас, секунду… – Таня повернула заплаканное лицо к Аннет: – Мадам, я только хотела…

– Не желаю ничего слушать. Уведите ее.

– Мадам, пожалуйста, пожалуйста… – уже в голос рыдала Таня. – Один вопрос. Я только хотела задать вам один вопрос.

– Ладно. Слушаю. – Аннет высокомерно вздернула подбородок.

– Эти духи, что сейчас на вас, они ведь из тех пробирок в комнате?

– Ну да. И что? – Мадам приподняла бровь.

– Я просто хотела сказать, что им не хватает немного свежести, прохладного воздуха, как после грозы, понимаете… Они жесткие, а свежий воздух принес бы им дыхание, как бриз. – Поняв, что не может подобрать слов, Таня замолчала. – Я, наверное, непонятно говорю.

– Почему же, очень даже понятно. – Аннет сделала жест рукой в сторону охранников, и они отпустили Таню. Она стала растирать ноющие запястья.

– Я не хотела вас трогать, честное слово. Я просто хотела понюхать вашу шею, я себя не контролировала, честное слово, простите меня, пожалуйста. Конечно, я уеду, я уеду, если вы этого хотите.

– Мари! Мариии! – закричала мадам, и в моментально воцарившейся после скандала тишине коридора гулко застучали каблучки. – Завтра привези мне ее, – кивнула она в сторону Тани, потом поглядела на циферблат часов, прикинула, – часиков в двенадцать. И чтобы выглядела прилично. Проследи! Все свободны! Спектакль окончен, – кинула Аннет и удалилась.

– Я не поняла, чего она хотела? – Мари вопросительно и взволнованно посмотрела на Таню.

– Чтобы я завтра приехала и выглядела прилично.

– А зачем? – Мари взъерошила пальцами свою короткую стрижку, как всегда делала будучи озадаченной.

– Я не знаю.

– Слушай, а что с тобой случилось? Ты чего на нее накинулась?

– Я не накидывалась.

– Какая‑то ты странная. – Мари тряхнула головой. – Ну что, поедем по магазинам? К тому же тебе завтра надо хорошо выглядеть.

– Поехали, – улыбнулась Таня, которая до сих пор не могла прийти в себя, но старалась не думать о произошедшем и вести себя как обычно. По крайней мере до завтра.

На следующее утро Мари заехала за ней около одиннадцати.

– Мы не опоздаем? – спросила Таня.

– Нормально. Полчаса максимум ехать, сама знаешь. Что планируешь надеть? – Мари старалась выглядеть расслабленной, но у нее это плохо получалось. Таня тоже не чувствовала себя комфортно.

– Да просто вот, юбку, блузочку.

– Ну давай. Туфли не забудь, которые мы вчера купили.

– Может, не надо, они слишком нарядные. Я вообще не понимаю, для чего все это. Мадам за ужином не было. Макс опять пришел под утро.

– Не нравится мне это. Как бы узнать, чем он занимается?

– А как, не следить же за ним?

– Почему бы нет. Ладно. Что с прической?

– Да просто заплету косу, и все.

– Ну давай. Пиджак накинь.

– Жарко же.

– Неважно. Дресс‑код.

В машине они больше молчали. Обе не знали, к чему приведет это приглашение. К офису подъехали за десять минут до назначенного часа. Из прохладного цветочного полумрака выпорхнула улыбка фарфоровой феи:

– Мадам ждет в главной переговорной. – Девушки кивнули и прошли дальше.

За столом сидели Аннет и загорелый худощавый мужчина лет пятидесяти с аккуратной бородкой, едва тронутой сединой.

– Мари, ты можешь заняться своими прямыми обязанностями, спасибо. – И мадам указала головой на дверь. Мари вышла.

– А вас прошу познакомиться. Это месье Дюбуа, профессор Парижской школы парфюмерии, мой старинный друг! А это Таня, о которой я тебе говорила. – Таня протянула влажную ладонь.

– Сейчас месье Дюбуа задаст тебе несколько вопросов. Присаживайся. – Мадам вызвала секретаря и попросила принести воды. – Жарко, не правда ли?

Разговор длился не слишком долго, и вскоре мадам сказала Тане, что она свободна. Та вышла и, дойдя до холла, притормозила, посмотрев в ту часть коридора, где видела вчера волшебные пробирки. Переборов соблазн проскочить туда мимо секретарши, она вышла в холл.

– Простите, а мадмуазель Арналь?.. – спросила Таня.

– Она у себя на втором этаже. Соединить с ней?

– Да, если можно. – Девушка передала ей трубку. Пальцы у нее были тонкие и длинные, а от трубки пахло пудрой и цветочной пыльцой. Услышав голос подруги, Таня неожиданно спросила: – Мари, а почему ты никогда не пользуешься парфюмом?

– Предпочитаю запах мыла. Что за странный вопрос?

– Нет, я просто так. Чего‑то подумалось. Я освободилась.

– А я, наоборот, очень занята. У тебя все нормально?

– Не знаю.

– Ну вечером созвонимся тогда, о’кей?

– Да. – Таня положила трубку. И что ей теперь делать? – Вы не могли бы спросить у мадам, мне ждать или можно ехать домой?

Длинные пальцы отстучали несколько цифр на телефоне. С каждым нажатием от кнопок поднимались маленькие облачка желтой пыльцы и розовой пудры.

– Мадам сказала, что вы совершенно свободны.

– Понятно. Спасибо.

– Всего хорошего, – улыбнулась фея и, выплыв из‑за стойки, проводила Таню к двери.

«Значит, совершенно свободна. То есть все эти вопросы ничего не дали. Я опять никто и ничто». Таня неловко ковыляла по гравию на непривычно высоких каблуках, в пиджаке было жарко и тесно. Волосы липли на лоб, и Таня раздраженно пыталась откинуть их наверх. Вчера, когда мадам велела охранникам ее отпустить и пригласила сегодня на встречу, ей вдруг подумалось, что жизнь может измениться. Она почему‑то решила, что раскрыла какой‑то важный секрет про себя, нащупала тлеющий уголек, который стоит только как следует раздуть, и все пойдет по‑другому. На какую‑то долю секунды ей показалось, что она открыла в себе свет, будто в темной захламленной комнате, куда давно никто не входил, отдернули тяжелую штору и, когда хлынули солнечные лучи, оказалось, что за хлам принимали красивую старинную мебель, редкие картины, изящную посуду, дорогие ковры. Оказалось, что нужно просто смахнуть пыль, чтобы обнаружить под ней драгоценное дерево, развесить по стенам картины, сполоснуть раствором уксуса хрусталь и фарфор и расставить все аккуратно по полкам, наполнить бокалы дорогим вином, вазы цветами и, ступив на мягкий ворс ковра, испытать блаженство и понять, что теперь абсолютно все равно, что думают о тебе другие, и полюбить себя такой, какая ты есть. Так она почувствовала себя в том кабинете, вдыхая запахи, хранящиеся в пробирках, и, хотя она сама боялась себе признаваться, это чувство не покидало ее вплоть до сегодняшней встречи, когда штору снова задернули, превратив ее восхитительное благоухающее царство в никому не нужный серый и пыльный склад. Она шла и не замечала роз и деревьев, которые так сразу полюбила в первый приезд сюда. Таня лишь ощущала, что мелкие песчинки забиваются ей в туфли, и ноги страшно натерты и саднят. Она сняла обувь и пошла по острым камушкам, вспомнив свою любимую сказку про русалочку. У нее тоже отняли волшебный хвост и подарили ноги, которые так чувствительны и болят при ходьбе. И принца не будет никогда. Таня заплакала и подумала, что той ночью в Москве, когда она встретила хозяина французского магазина, ей так же натерли новые сапоги, но жизнь, не ответь она радостным согласием на приглашение Макса, могла бы повернуть совсем в другую сторону, хорошую. А теперь ей снова натерли ноги новые туфли, но все будет совсем иначе. Она сама сделала выбор, и, видимо, с ней и должно было это случиться. Нельзя отказываться от подаренного провидением шанса, а она отказалась, и вот – получила… Совершенно разбитая и отчаявшаяся, Таня вышла на шоссе и стала искать автобусную остановку…

Макс сидел в кресле, положив ноги на журнальный столик, листал журнал и пил коньяк.

– Макс, – окликнула его Таня из‑за спины.

– Да, дорогая? Ты вернулась? – отреагировал он, не отрываясь от статьи.

– Вернулась и уезжаю.

– Куда? – Шелестнула перевернутая страница.

– Домой. В Москву.

Цыгане