МУАД'ДИБ 22 page

– Но Стил…

– Делайте, как приказала она, вы, помет ящерицы, червелицые и пескомозглые тупицы! Делайте, иначе я помогу ей расправиться с вами! Разве не видите – этой женщине нет цены?

Человек из куста поднялся, опустил оружие.

– Он повиновался, – сказал Стилгар.

– А теперь, – сказала Джессика, – объясни всем в этой котловине, чего ты ждешь от меня. Я не хочу, чтобы какой‑нибудь юный сорвиголова наделал дурацких ошибок.

– Когда мы приходим в деревни и города, мы вынуждены скрывать свое происхождение, прятаться среди людей котловин и грабенов, – сказал Стилгар. – Мы приходим туда без оружия, ведь крис священен. Но эта женщина владеет колдовским искусством боя. О таком мы только слыхали, и многие не верили, но как можно не верить тому, что видишь собственными глазами! Она справилась с вооруженным фрименом, подобное оружие не откроет никакой обыск.

Слова Стилгара попали в цель, и в котловине зашевелились.

– А если я соглашусь обучать вас… колдовскому бою?

– Мое покровительство и тебе и сыну.

– Как могу я увериться в твоих словах?

В голосе Стилгара убежденность сменилась легкой горечью:

– У нас здесь, женщина, нет бумаги для контрактов. И мы не даем вечером обещаний, которые собираемся забыть до рассвета. Мужчина сказал «да» – вот и контракт. Как предводитель своих людей я даю тебе слово. Учи нас колдовскому бою – и тебе обеспечена безопасность среди нас, пока пожелаешь. И твоя вода смешается с нашей водой.

– Ты говоришь от лица всех фрименов? – спросила Джессика.

– Со временем, может быть. Но только мой брат, Лайет, говорит от лица всех фрименов. Здесь я обещаю сохранение вашей тайны. Мои люди не станут говорить о вас в других стойбищах. Харконнены вернулись на Дюну со многими силами… ваш герцог мертв. О вас говорят, что вы оба погибли в матери‑буре. Охотник перестанет разыскивать мертвую дичь.

«Он обещает безопасность, – подумала Джессика. – Но у них неплохая связь, и если послать сообщение…»

– Думаю, за наши головы назначена награда, – сказала она.

Стилгар молчал, и она почти видела эти мысли в его голове, словно ощущала их через движения мускулов под ее руками.

Наконец он проговорил:

– Я дал тебе слово от лица своего племени. Теперь мои люди понимают цену тебе. А что могут посулить нам Харконнены? Свободу? Ха! Нет, ты – таква, которая для нас дороже всей специи в сундуках Харконненов.

– Значит, я научу вас моему умению биться! – произнесла Джессика, чувствуя ритуальную напряженность собственных слов.

– Теперь ты отпустишь меня?

– Да будет так, – отвечала Джессика, выпустив его из захвата, поднявшись перед всем замершим в котловине отрядом. «Вот проверка‑машад, – подумала она, – но, если я умру, Пол будет знать о них правду».

В наступившем ждущем молчании, Пол чуть нагнулся вперед, чтобы лучше видеть мать. Шевельнувшись, он почувствовал вдруг, что над ним замолкло чье‑то дыхание, увидел вверху, в расселине, смутный силуэт.

Из котловины прогремел голос Стилгара:

– Эй, наверху, перестаньте охотиться за мальчишкой. Он спускается.

Из тьмы над Полом раздался голос мальчика или девочки:

– Но, Стил, он не может быть далеко от…

– Я сказал, оставь его, Чени! Оставь, дочь ящерицы!

Над головой Пола возмущенный голос тихо прошептал:

– Назвать меня дочерью ящерицы! – но тень исчезла.

Пол теперь вновь наблюдал в котловине за движениями смутной тени Стилгара возле матери.

– Идите, все! – позвал Стилгар. Он обернулся к Джессике. – А теперь я спрошу, как мы удостоверимся в том, что ты собираешься выполнять свою половину сделки? Ты привыкла иметь дело с бумагами и пустыми контрактами и подобные…

– Мы, Бинэ Гессерит, так же, как и вы, верны своему слову.

После недолгого молчания раздался многоголосый шепот: ведьма‑гессеритка. Достав отобранное оружие из мешка, Пол прицелился в темную фигуру Стилгара. Но и он сам, и все остальные недвижно глядели на Джессику.

– Ну, просто легенда, – сказал кто‑то.

– Говорили, что Шадут Мейпс именно это и сообщала о вас, – сказал Стилгар, – но такие важные вести надлежит проверять. Если ты и есть Дочь Гессера из легенды, чей сын поведет нас в рай… – он пожал плечами.

Джессика вздохнула, подумав: «Значит, Миссионария Протектива успела разместить клапаны религиозной безопасности повсюду в этой адской дыре. Ах, ну… это полезно и для того и предназначено».

Она ответила:

– Провидица, принесшая вам легенду, сделала это, связанная карамой и иджазом, чудом и открытостью для пророчества… это мне известно. Вам нужен знак?

Ноздри его расширились:

– Сейчас не время для слов обряда, – прошептал он.

Джессика припомнила карту, которую ей показывал Кайнс, когда они намечали пути для бегства при необходимости. Казалось, это было настолько давно… Там было название «Стойбище Табр», а возле него подпись – Стилгар.

– Продолжим, когда придем в стойбище Табр, – сказала она.

Эти слова потрясли его, и Джессика подумала: «Если бы он только знал, какие фокусы мы используем! Она хорошо поработала здесь, сестра из Миссионарии Протекторы. Фримены великолепно подготовлены к тому, чтобы поверить в нас».

– Пора идти, – Стилгар неловко пошевелился. Она кивнула, давая ему понять, что в путь они тронутся лишь с ее разрешения.

Он посмотрел на утес, почти на тот карниз, где прятался Пол:

– Эй, парень, можешь слезать! – переводя внимание на Джессику, он извиняющимся тоном проговорил – Твой сын поднял такой шум, пока лез, ему следует еще многому научиться, чтобы не ввергнуть нас в беду, но он еще молод.

– Вне сомнения, мы можем многому научиться друг от друга, – ответила Джессика, – кстати, посмотри, что там с твоим приятелем, мой неуклюжий сын грубо обошелся с ним, отбирая оружие.

Стилгар повернулся, так что вздернулся капюшон:

– Где он?

– Там, за кустами, – показала она. Стилгар окликнул двоих:

– Посмотрите, – оглядел стоящих, – не хватает Джемиса. – Он повернулся к Джессике – И твой сын обучен колдовскому бою?

– И заметь, что он даже не шевельнулся, когда ты приказал, – произнесла Джессика.

Посланные Стилгаром двое вернулись, поддерживая между собой третьего, спотыкавшегося и задыхавшегося. Стилгар мельком глянул на них, вновь повернулся к Джессике.

– Сын будет слушать только тебя, э? Хорошо. Знает и дисциплину.

– Пол, теперь можно спускаться, – сказала Джессика.

Пол выступил из скрывавшей его расселины на лунный свет, спрятал отобранное оружие в нагрудную сумку. Он повернулся, и навстречу ему от скал отделился другой силуэт.

В лунном свете, рассеянном серыми скалами, перед Полом предстала тоненькая фигурка, под капюшоном смутно проступило лицо, а из складок одеяния выглядывало дуло нацеленного на Пола оружия.

– Я Чени, дочь Лайета.

Танцующий голос, полный смеха.

– Я не разрешала тебе нападать на моих спутников.

Пол сглотнул. Фигурка перед ним выступила на свет, и он увидел лицо эльфа с темными озерами глаз. Это лицо тысячу раз видел он в своих видениях, когда пробуждалось предзнание. Потрясенный Пол умолк. Он вспомнил собственную браваду, гнев, с которым когда‑то описывал Преподобной Матери Гейус Хелен Мохайем это лицо: «Я ее еще встречу».

И вот эта девушка перед ним, но такой встречи он никогда не видел.

– Ты шумел, как разгневанный Шай‑Хулуд, – сказала она, – и поднимался сюда самым трудным путем. Следуй за мной, я покажу тебе путь полегче.

Оступаясь, он выбрался из расщелины, следуя за ее развевающимся одеянием. Она спускалась, словно газель, словно танцевала на скалах. Кровь бросилась Полу в лицо, он был рад, что никто его не видит.

Эта девушка! Словно прикосновение судьбы! Его будто охватила волна радости, поглотившая все его чувства.

На дне котловины их окружили фримены.

Джессика сухо улыбнулась Полу, но обратилась к Стилгару:

– Нам есть, чему поучить друг друга. Надеюсь, и ты, и твои люди не будут сердиться на нас за этот бой. Он казался… необходимым. Ты собирался… сделать ошибку.

– Удержать от ошибки – это райский дар, – сказал Стилгар, тронув свои губы левой рукой, другой он достал из сумки Пола добытое оружие и перебросил его спутнику. – У тебя будет свой пистолет‑маула, парень, когда ты заслужишь его.

Пол было хотел заговорить, но не решился, вспоминая урок матери: «Начало – сколь деликатна эта пора!»

– Необходимое оружие у моего сына есть, – ответила за него Джессика и поглядела на Стилгара, взглядом напоминая, как достался сыну пистолет.

Стилгар поглядел на побежденного Полом. Он стоял в стороне и тяжело дышал, опустив голову.

– Ты – трудная женщина, – проговорил Стилгар, протянув правую руку спутнику, он прищелкнул пальцами – Крушти бакка те.

«Опять чакобсский», – поняла Джессика.

Спутник передал ему два квадратных куска газовой ткани. Пропустив их сквозь пальцы, Стилгар завязал один на шее Джессики, под капюшоном. Другой точно так же повязал на шее Пола.

– Теперь на тебе платок‑бакка, – сказал он, – если ты отобьешься от нас, по нему поймут, что ты из стойбища Стилгара. А об оружии поговорим позже.

Он двинулся среди людей, оглядывая их, ранец Пола с фримкомплектом он передал кому‑то нести.

«Бакка, – думала Джессика, узнавая религиозный термин, – бакка – плакальщица. – Она поняла, платок этот – знак отряда. – Почему же их объединяет плач?» – спросила она себя.

Чени прикоснулась к руке Пола:

– Пойдем, ребенок‑мужчина.

Спрятав гнев, Пол ответил:

– Меня зовут Пол, и хорошо, если ты…

– Мы еще дадим тебе имя, мужчина, – сказал Стилгар, – во время михны, в испытании акл.

«Испытание разума», – перевела Джессика. Следовало немедленно доказать им зрелость Пола, и она громко отчеканила:

– Мой сын уже был испытан – с помощью гом джаббара.

В наступившей тишине Джессика поняла, что поразила их в самое сердце.

– Да, многого мы еще не знаем друг о друге, – сказал Стилгар. – Но мы опаздываем. День и солнце не должны застать нас на равнине. – Он подошел к фримену, побежденному Полом, и спросил:

– Джемис, идти можешь?

Тот пробурчал:

– Вот неожиданность, чтобы такой мальчишка… Просто случайность. Я могу идти.

– Это не случай, пойми, – отвечал Стилгар. – Будешь помогать Чени оберегать парня. Я беру под опеку их обоих.

Джессика поглядела на Джемиса. Судя по голосу, это он спорил со Стилгаром там, в скалах. И его слова грозили им смертью. Теперь Стилгар считал необходимым подтвердить свой приказ.

Испытующе оглядев своих людей, Стилгар рукой поманил к себе двоих:

– Ларус и Фарух, пойдете последними. Приглядите, чтобы следов не осталось. Предосторожность не лишняя, ведь с нами теперь двое необученных. Пойдем цепочкой с фланговыми… в путь. В пещеру Хребтов нам нужно поспеть до рассвета.

Джессика шагала возле Стилгара, пересчитав идущих по головам. Фрименов было сорок, вместе с ней и Полом стало сорок два. Она подумала: «Выучка воинского отряда, даже у девушки… Чени».

Пол занял место в цепочке за спиной Чени. Он позабыл уже ту неловкость, которую почувствовал, когда девушка захватила его врасплох. Ему все вспоминались слова матери: «Мой сын испытан гом джаббаром!» Рука не забыла еще давнюю боль.

– Смотри, куда идешь, – прошипела Чени. – Вот заденешь куст – и на ветках, на листьях останется нитка и выдаст нас.

Пол, глотнув, кивнул.

Джессика прислушалась к шуму шагов, – свои она слышала, поступь Пола тоже, – и дивилась бесшумной поступи фрименов. Сорок человек беззвучно пересекали котловину… словно призрачные фелюги, одеяния их парусами реяли во мраке. Путь их лежал в стойбище Табр… стойбище Стилгара.

Она задумалась о самом этом слове: «Стойбище. Слово из древнего охотничьего языка, чакобсское, прошедшее без изменения бессчетные столетия. Стойбище – место сбора во время опасности».

Глубокие ассоциации, связанные с самим словом и со всем языком, только начинали доходить до нее теперь, когда опасность была позади.

– Хорошо пошли, – сказал Стилгар. – Милостью Шай‑Хулуда мы достигнем пещеры Хребтов еще до рассвета.

Джессика кивнула, сберегая силы. Она ощущала ужасную усталость, лишь силой воли сдерживая ее, и… она призналась себе, – вдохновение. Этим людям ведь нет цены – об этом говорило ей увиденное, мельчайшие подробности его.

«Фримены, – думала она, – они же все воины, цивилизация бойцов. Бесценный дар судьбы для изгоя‑герцога!»

***

Фрименам всегда в высшей степени было присуще то качество, которое древние называли «спаннунгсбоген», – привычка, ощутив желание, не спешить с его удовлетворением.

Принцесса Ирулан. «Мудрость Муад'Диба»

К пещере Хребтов они подошли, едва засветлело. В котловину вела расщелина столь узкая, что временами в ней приходилось протискиваться боком. В утренней мгле Джессика успела заметить, как Стилгар отрядил караул, охрана немедленно полезла по скале вверх.

Пол ступал, подняв голову, – муравей в разодранной шкуре планеты, не отрывавший глаз от серо‑синего неба над головой.

Чени поторопила его, потянув за одеяние.

– Скорее, светает!

– А те люди, куда они полезли по утесам? – шепнул Пол.

– Первая дневная стража, – ответила она. – Поторапливайся же!

«Караул снаружи, – подумал Пол. – Мудрое решение. Но разве не разумнее подходить к пещере раздельно, небольшими группами? Меньше шансов потерять весь отряд. – Он задержался на этой мысли: – Такие думы – думы партизана…»

Он вспомнил, что этого‑то и боялся отец: Дом Атридесов не должен стать партизанским.

– Скорее, – шепнула Чени.

Пол прибавил шагу, позади шелестели на ходу балахоны. Он припомнил слова сирата из крошечной Библии О. К., подарка Юэ.

«Двери Рая по правую руку, жерло Ада по левую, и Ангел Смерти гонится за мной по пятам», – прозвучала в его голове цитата.

Они обогнули угол, проход расширился. Стилгар отступил в сторону, наблюдая, как скрывался в низком, уходящем в скалу коридоре его отряд.

– Живо! – прошипел он. – Если патруль застигнет нас, перебьют, словно кроликов в клетке.

Пригнув голову, Пол следом за Чени вступил в узкий коридор и очутился в пещере, освещенной сероватым светом, лившимся откуда‑то сверху.

– Можешь выпрямиться, – сказала она.

Разогнув спину, Пол принялся оглядывать окружающее, широкое и глубокое пространство, невысоким куполом уходившее над головами вверх. В полутьме цепочка рассыпалась. Пол видел, как мать отошла в сторону, внимательно вглядываясь в собственных спутников. Как она отличалась от них, пусть на ней было точно такое же одеяние! В изящной фигуре угадывалась мощь.

– Найди себе уголок для отдыха и не путайся под ногами, дитя‑мужчина, – произнесла Чени. – Вот еда, – она протянула ему два обернутых в листья свертка. От них несло специей.

Стилгар подошел к Джессике сзади, крикнул стоявшим слева:

– Прикройте вход и приглядите за водяной безопасностью. – Он обернулся к другому фримену – Лемил, принеси светошары. – Потом взял Джессику за руку. – Хочу кое‑что показать тебе, таинственная женщина. – Он повел ее за собой, обогнув скалу, навстречу к источнику света.

Перед Джессикой вдруг оказалось широкое отверстие, окно в котловину, простиравшуюся километров на десять‑двенадцать. Ее обступали высокие скалы. Повсюду виднелись скудные заросли.

В этот момент из‑за дальней гряды вынырнул край солнца, озарив бурый песок и скалы, разогнав предутреннюю дымку.

– Солнце Арракиса, – отметила она, – всегда словно выпрыгивает из‑за горизонта.

«Ведь я хочу, чтобы оно не вставало, должно быть, потому, – подумала она, – что ночью безопасней, чем днем. – И ей вдруг захотелось увидеть радугу, здесь, в краях, никогда не знавших дождя. – Надо гнать такие желания, это слабость! Здесь я не могу позволить себе быть слабой».

Стилгар стиснул ее руку, показал в сторону котловины:

– Смотри туда! Перед тобою истинные друзья!

Поглядев в сторону, куда показывала его рука, она заметила движение. Со дна котловины уходили люди, поспешно прячась от солнечного света в тенях у дальней скалы. Чистый воздух позволял видеть их движения. Она извлекла из‑под одеяния бинокль, сфокусировала масляные линзы на далеких фигурах… Поверх конденскостюмов мотыльками трепетали шарфы.

– Это дом, – сказал Стилгар, – мы придем туда ночью. Пощипывая усы, он разглядывал котловину. – Мои люди задержались на работах. Значит, поблизости нет патрулей. Позже я просигналю им, чтобы подготовились.

– Твои люди дисциплинированны, – отозвалась Джессика. Она опустила бинокль, заметив, что Стилгар глядит на него.

– Они повинуются, ведь племя хочет жить, – сказал он. – Для этого мы выбираем предводителя, сильнейшего из нас, того, кто обеспечит и безопасность и воду.

Он поглядел ей в глаза.

Она выдержала этот взгляд, привычно отметила про себя: глаза без белков, глазницы зачернены, пыль на бороде и усах, трубка от пробок в ноздрях уходит в конденскостюм.

– Значит, своей победой я поставила под сомнение твое лидерство, Стилгар? – спросила она.

– Ты не вызывала меня на поединок, – ответил он.

– Но предводителя все должны уважать, – заметила она.

– Среди этих песчаных блох не найдется такого, с кем бы я не справился, – проговорил Стилгар, – победив меня, ты победила всех нас. А сейчас они хотят научиться у тебя… тайным путям… А некоторым любопытно узнать, вызовешь ли ты меня.

Она взвесила последствия:

– То есть брошу ли тебе формальный вызов?

Он утвердительно кивнул:

– Я бы не советовал, за тобой они не пойдут. Ты не из рожденных в песках. Они видели это сегодня ночью.

– Практичный народ, – произнесла она.

– Именно, – он глянул в сторону котловины. – Свои нужды мы знаем. Но не все будут столь глубокомысленны здесь, рядом с домом. Мы слишком долго проболтались, выплачивая вольным торговцам свою долю специи, которую мы собирали для проклятой Гильдии… Чтоб их лица навек почернели!

Начавшая было отворачиваться от него Джессика заглянула ему в глаза:

– Гильдия? Какое дело Гильдии до вашей специи?

– Повеление Лайета, – сказал Стилгар. – Нам известны причины, но выполнять его от этого не слаще. Мы платим Гильдии специей чудовищную сумму, чтобы в нашем небе не болталось ни единого спутника, чтобы никакой шпион не мог подглядеть, что мы делаем на поверхности Арракиса.

Тщательно взвешивая услышанное, она припомнила, Пол называл ей в палатке именно эту причину:

– А что вы делаете на поверхности Арракиса, втайне от чужих глаз?

– Изменяем ее… пусть медленно, но верно приспосабливаем планету для жизни людей. Наше поколение не дождется хорошей жизни… и наши дети, и наши внуки, и внуки внуков… но такое время настанет! – Затуманившимся взглядом он окинул котловину. – Здесь будет и открытая вода, люди смогут свободно ходить без конденскостюмов.

«Об этом мечтал и Лайет‑Кайнс», – подумала она и сказала:

– Подкуп – дело рискованное. Выплаты имеют обыкновение увеличиваться.

– Они растут, – согласился Стилгар, – но медленный путь надежнее.

Джессика повернулась, поглядела на котловину, пытаясь воображением угнаться за Стилгаром. Но увидела лишь горчичного цвета пятно на месте далеких скал и внезапное дрожание воздуха над ними.

– Ах‑х‑х‑х, – произнес Стилгар.

Сперва ей показалось, что в воздухе завис патрульный топтер, но потом она поняла, что видит мираж, – парящий в небе пустынный ландшафт. На заднем плане его колыхалась какая‑то зелень, а впереди, по пескам, прямо по поверхности, полз длинный червь, и на спине его как будто группа фрименов в развевающихся одеяниях.

Мираж растаял.

– Конечно, ездить верхом легче, – произнес Стилгар, – но мы не можем пустить делателя в эту котловину. Поэтому ночью снова придется идти.

«Делатель – так они называют червя», – подумала она.

До нее дошел глубинный смысл его слов. Он сказал, что фримены не могут пустить червя в котловину. Значит, она не ошиблась, на спине гигантского червя ехали фримены. С громадным усилием ей удалось скрыть потрясение.

– Надо возвращаться к остальным, – сказал Стилгар, – не то мои люди решат, что мы здесь любезничаем. Некоторые уже и так завидуют, что мои руки трогали твои прелести там, в котловине Туоно.

– Довольно об этом! – отрезала Джессика.

– Извини, – мягким голосом произнес Стилгар. – Мы не берем женщин против их воли… что касается тебя, – он передернул плечами, – то и это условие, разумеется, излишне.

– Все‑таки запомни, что я была дамой герцога, – сказала она более спокойным тоном.

– Как хочешь, – ответил он. – Пора прикрыть и это отверстие, чтобы люди могли отдохнуть от конденскостюмов. Сегодня им необходим отдых. Завтра семьи не дадут им отдохнуть.

Воцарилось молчание.

Джессика глядела на солнце. В голосе Стилгара она услышала то, что и должна была услышать… невысказанное предложение большего, нежели просто покровительство. Ему нужна жена? Она поняла, что вполне могла бы привязаться к нему, быть с ним рядом. И никакой распри, борьбы за лидерство – просто союз мужчины и женщины.

Но что тогда станет с Полом? Кто знает, каковы здесь отношения родителей и детей? А ее еще нерожденная дочь, эмбрион, которому лишь несколько недель? Дочь покойного герцога. И она подумала об этом ребенке, растущем в ней, о причинах, побудивших ее понести. Она не обманывала себя, просто тогда она дрогнула, подчинилась глубочайшей потребности жизни перед лицом смерти: отыскать бессмертие в детях. Тяга живых существ к деторождению оказалась тогда сильнее.

Джессика поглядела на Стилгара, он, выжидая, смотрел на нее. Какая судьба ждет здесь ее дочь, если она родится в семье этого мужчины, спросила она у себя. «И еще мои потребности, образ жизни, который должна вести Дочь Гессера, не воспротивится ли он этому?»

Стилгар кашлянул, и оказалось, что некоторые из причин ее нерешительности он понимает:

– В предводителе важно то, что делает его вождем, – понимание обычаев его народа. Если ты обучишь меня своему искусству, быть может, настанет день, когда одному из нас придется сделать вызов, а другому принять. Я бы предпочел иной путь.

– Есть ли у нас выбор? – спросила она.

– Сайидина, – ответил он, – наша Преподобная Мать, стара.

Их Преподобная Мать!

Прежде чем она успела обдумать его слова, он произнес:

– Не думай, что я навязываюсь в мужья. Не хочу обидеть – ты и прекрасна и желанна. Но если ты станешь одной из моих женщин, кое‑кто из молодежи начнет думать, что я более озабочен удовольствиями плоти, а не нуждами племени. Даже сейчас они подслушивают нас и следят за нами.

«Этот мужчина привык взвешивать решения, думать об их последствиях», – подумала она.

– А среди моей молодежи есть и вступившие в буйный возраст, – сказал он. – С ними приходится обращаться помягче. Лучше не давать им причин для вызова. Иначе мне придется резать их и убивать. Ни один вожак не выберет этот путь, если может с честью уклониться от него. Предводитель делает из толпы народ, не один, конечно. Он поддерживает уровень индивидуальности. Когда личностей слишком мало – народ снова становится толпой.

Слова его, глубина мыслей, манера говорить, обращаясь и к ней, и к тем, кто втайне подслушивал, заставили ее изменить мнение об этом человеке.

«Какое глубокое ощущение собственного достоинства! – подумала она. – Где он учился этой внутренней уравновешенности?»

– Закон, по которому фримены выбирают своих вожаков, справедлив, – сказал Стилгар. – Но отсюда не следует, что люди всегда нуждаются именно в справедливости. Теперь более всего нам необходимо время для роста и процветания, чтобы наш народ умножался в числе и обширнее заселял бы пустыню.

«Кто были его предки? – подумала она. – Кто дал ему такое воспитание?» И произнесла вслух:

– Стилгар, я недооценила тебя.

– Я подозревал это, – согласился он.

– Мы оба явно недооценивали друг друга.

– Хотелось бы положить этому конец, – проговорил он. – Я бы хотел дружбы… и доверия. Я бы хотел взаимного уважения, которое возникает в сердце, не требуя всей сексуальной возни.

– Понимаю, – ответила она.

– Ты доверяешь мне?

– Я слышу искренность твоих слов.

– Среди нас принято, – произнес он, – особо чтить сайидин, если они не предводительствуют племенем. Они учат. Они вливают сюда высшую силу. – Он прикоснулся к груди.

«А теперь следует поразузнать о тайне Преподобных Матерей», – подумала она и сказала:

– Ты говорил о вашей Преподобной Матери, я слышала слова легенды и пророчеств…

– Да, они говорят, что ключи от счастья в руках Дочери Гессера и ее отпрыска.

– Ты веришь в то, что это я и есть?

Она следила за его лицом, припоминая: «Росток так легко погубить! Начало – время большой опасности».

– Мы еще не знаем этого, – ответил он.

Она кивнула, размышляя: «Он достойный человек. Ему известен знак, который я должна дать, но он не станет искушать судьбу, называя его».

Повернув голову, Джессика поглядела вниз, в котловину, на золотые, пурпурные тени, в дрожащую над ней пелену пыльного воздуха. Разум ее вдруг охватила кошачья осторожность. Она знала тайный язык Миссионарии Протективы, знала, как приспособить легенду, страх и надежду к своим текущим потребностям, но не торопилась… она чувствовала здесь руку случая, словно кто‑то уже побывал среди фрименов и собственной рукой изменил привычные схемы Миссионарии.

Стилгар кашлянул.

Она чувствовала его нетерпение, понимала, что близится день, что вокруг ждут, чтобы закупорить отверстие. Наступило время риска, и она поняла, чем нужно воспользоваться… одна из дар‑ал‑хикман, школ перевода, и даст ей…

– Адаб, – шепнула она.

Разум ее словно перевернулся: она ощутила знакомое сердцебиение. Во всей науке Бинэ Гессерит ничто более не сопровождалось подобным знаком. Только адаб, призывающая память, что накатывает сама по себе. Она подчинилась напору подступивших слов.

– Ибн Квиртайба, – сказала Джессика, – до места, где кончается пыль. – Она протянула вперед руку, и глаза Стилгара удивленно расширились. Вокруг зашуршали одежды. – Я вижу… фримена с книгой притч, – нараспев протянула она, – он читает ее во имя Ал‑лята, солнца, которому не покорился и победил. Он читает в честь садху, испытания, и вот какие слова перед ним:

Мои враги переломлены, как зеленые стебли,

Что заступили дорогу буре.

Разве не видел ты руку Господню?

Они злоумышляли против нас,

А он посеял мор между ними.

И вот – они, как птицы, рассеянные лучником.

Их замыслы исполнены отравы,

Что людские уста не примут.

Задрожав, она уронила руку. Позади нее в темной пещере отозвалось многоголосье:

– И дело их рук – разрушено.

– Божий огонь да будет в твоем сердце, – сказала она, подумав: «Ну вот, теперь все в порядке».

– Пламя Господне вспыхнуло, – отозвались за спиною.

Она кивнула:

– И падут враги пред тобою, – сказала она.

– Би‑лал кайфа, – ответили остальные.

Во внезапном молчании Стилгар склонился перед нею.

– Сайидина, – произнес он, – волей Шай‑Хулуда ты, быть может, вступишь в себе на путь Преподобной Матери.

«Вступишь в себе, – подумала она, – странное выражение. – С горьким цинизмом она размышляла о том, что только что сделала – Наша Миссионария Протектива всегда на высоте. В этой глуши молитвами самат нам уготовано убежище. А теперь… теперь мне придется играть роль Аулии, Божьего друга… Стать сайидиной этих бродяг, которые настолько поверили утешительным байкам сестер, что даже называют свою верховную жрицу Преподобной Матерью».

В глубине пещеры, во тьме, Пол стоял рядом с Чени. Во рту его еще чувствовался вкус тех двух обернутых в листья тугих комков, которыми она угостила его: смесь птичьего мяса с зерном, сдобренная и склеенная меланжевой патокой. Взяв ее в рот, он понял, что никогда не приходилось ему принимать специю в подобном количестве, и испугался. Он‑то знал, что сулило ему это вещество: подстегнутое специей сознание срывалось в пророческие виденья.

– Би‑лал кайфа, – прошептала Чени.

Он поглядел на нее, чувствуя благоговение, с которым фримены внимали матери. Только тот, которого звали Джемис, казалось, не слушал и держался в сторонке, скрестив на груди руки.

– Дуй якха хин манге, – шепнула Чени. – Дуй пунра хин манге. Два глаза есть у меня. Две ноги есть у меня.

И изумленным взором она поглядела на Пола. Он глубоко вздохнул, пытаясь утихомирить бушевавшую в груди бурю. Специевая эссенция подействовала, и слова матери воспринимались уже преломленными ею: голос матери вздымался и опадал, словно тень бушующего огня. И все время в голосе ее звучал этот проклятый цинизм, – слишком хорошо он изучил ее… Но ничто не могло остановить это пламя, вспыхнувшее внутри него с первым глотком.

Ужасное предназначение!

Он чувствовал его, это сознание расы, и не мог никуда скрыться. Восприятие его обрело остроту и ясность, данные вливались в мозг, отсчитывавший с холодной точностью. Отдавшись этому потоку, он скользнул на пол, сел, прислонившись к скалистой стенке пещеры. Его затягивало за пределы времени, откуда он мог рассматривать время, ощущать возможные судьбы, ветры будущего… ветры минувшего. Словно один глаз его был устремлен в прошлое, другой в будущее, еще один в настоящее, так, тремя глазами, он смотрел на ставшее пространством время.