МУАД'ДИБ 23 page

Он опасался переусердствовать и потому попытался ограничиться лишь настоящим, ощущая в нем неясное отражение опыта, непрестанное отвердение мягкого «того‑что‑есть» в окаменелое «было».

Охватывая настоящее, он впервые почувствовал тяжеловесную неизменность движения времени. Все его водовороты, приливы, отливы и пенящиеся гребни напоминали прибрежный прибой, обрушивающийся на скалы. Он по‑новому взглянул на свое чувство предвидения, увидел причину слепых зон, источники ошибки… увидел и убоялся.

«Предвиденье, – понял он, – словно луч света, за пределами которого ничего не увидишь, он определяет точную меру… и, возможно, ошибку». Оказывается, и в его провидческих способностях крылось нечто вроде принципа неопределенности Гейзенберга: чтобы увидеть, нужно затратить энергию, а истратив энергию, изменишь увиденное.

И он увидел то, чему надлежало случиться в этой пещере, в ней, словно в котле, бурлили вероятности… малейший поступок его – мигнет ли он, поскользнется или не вовремя отвлечется на неуместное слово, – словно гигантский рычаг переворачивал вселенную. А вдали бушевал кровавый пожар, но судьбы зависели от такого количества факторов, что даже самое незаметное его движение полностью изменяло грядущую череду и характер событий.

Волнами из горла пещеры выплескивались варианты будущего. И чаще всего тропа его жизни кончалась. Он видел собственный труп и алую кровь, вытекающую из оставленной ножом раны.

***

В год, на который пришлась смерть герцога Лето, моему отцу, падишах‑императору исполнилось семьдесят два года, но когда он возвратил Арракис Харконненам, он словно помолодел и выглядел не более чем на тридцать пять лет. Он редко появлялся на людях без мундира сардаукаров и черного шлема бурсега, на котором грозно замахивался лапой имперский лев. Этим он напоминал всем, в чем именно источник его власти. Впрочем, он не всегда бывал столь воинственно настроен, при желании он становился воплощением обаяния и прямоты. Но теперь, через много лет, я часто задумываюсь, была ли в его внутренней сути хотя бы одна черта, соответствующая внешности. Теперь я думаю, что он все время воевал один со всеми, чтобы не попасть за невидимую решетку.

Не забывайте: мой отец был император, глава и продолжатель династии, чья история исчезла в глубине веков. Но мы отказали ему в праве на законного сына. Есть ли поражение ужаснее для наследного правителя? Моя мать подчинилась старшим сестрам, леди Джессика – нет! Кто из них угадал? История уже ответила на этот вопрос.

Принцесса Ирулан. «В доме моего отца»

Джессика пробудилась, вокруг в пещере, в глубокой тьме, копошились фримены, до ноздрей доносился едкий запах конденскостюмов. Чувством времени она знала, что снаружи скоро настанет ночь, но, отделенная от пустыни пластиковыми пологами, хранившим здесь влагу их тел, пещера тонула во тьме.

Она поняла, что позволила одолеть себя глубочайшему сну, принесшему полный отдых изнемогшему телу… это значило, что подсознательно среди людей Стилгара она считала себя в безопасности. Она повернулась в импровизированном гамаке, которым здесь служило ее верхнее одеяние, опустила ноги на каменный пол пещеры прямо в пустынные сапоги.

«Не забыть бы опустить их в лодыжках, чтобы конденскостюм хорошо прокачивался, – подумала она. – Снова приходится столько запоминать».

Во рту ее до сих пор оставался привкус от утренней трапезы, – завернутого в лист комка птичьего мяса и зерна, склеенных меланжевой патокой, – в голову ей пришло, что здесь сутки перевернуты наоборот: ночь заполнена дневными делами, а время сна и отдыха – день.

Ночь сокроет, ночь безопасна.

Отцепив одеяние от вбитых в стенки скальной ниши колышков, она повертела его в руках, отыскала ворот и скользнула внутрь его.

«Как известить сестер, Бинэ Гессерит? – задумалась она. – Они должны узнать о двух беглецах, укрывшихся в пустыне Арракиса».

В глубине пещеры вспыхнули светошары, зашевелились люди. Уже одетый Пол был среди них, откинутый назад капюшон открывал орлиный, свойственный Атридесам профиль.

«Перед сном он вел себя так странно! – подумала она. – Словно отсутствовал. Или восстал из мертвых и еще не вполне осознал это… остекленевшие глаза были полуприкрыты, он словно вглядывался в глубь своего существа». Она припомнила его предубеждение к обилию специи в пище: к ней привыкаешь.

«Возможны ли другие побочные эффекты от местной еды? – размышляла она. – Он говорил, что она усиливает его провидческие способности, но как странно… о том, что видел, он умолчал».

Справа из тени возник Стилгар, подошел к группе под светошарами. Она заметила, что он задумчиво теребит бороду, внимательно, с кошачьей осторожностью поглядывая по сторонам.

Внезапный страх пронзил Джессику, когда сбросивший сонное оцепенение разум подсказал – беда… в фигурах людей, окруживших Пола, чувствовалась напряженность… резкие движения, ритуальные позы.

– Они под моим покровительством! – загремел Стилгар.

Джессика увидела, кто стоял перед Стилгаром – Джемис! Он был разъярен – это чувствовалось по повороту плеч.

«Джемис, тот фримен, которого Пол одолел!» – подумала она.

– Стилгар, ты знаешь законы, – резко произнес Джемис.

– Кто может сказать, что знает их лучше меня? – отвечал Стилгар, в голосе его она уловила успокаивающие нотки, он пытался уладить ссору.

– И я выбираю поединок, – буркнул Джемис. Торопливо перебежав пещеру, Джессика ухватила Стилгара за руку:

– В чем дело? – спросила она.

– Закон амтала, – проговорил Стилгар. – Джемис настаивает на собственном праве, он желает проверить, те ли вы, о ком говорится в легенде.

– Пусть вместо нее кто‑нибудь бьется, – быстро сказал Джемис, – если ее воин победит, в легенде есть истина. Но я слышу, вокруг говорят, – он окинул взглядом обступившую их толпу, – говорят, что не воину из фрименов следует защищать ее, раз ее сопровождает собственный поединщик.

«Он хочет вызвать Пола на поединок!» – подумала Джессика.

Она отпустила руку Стилгара, шагнула на полшага вперед.

– Я всегда защищаюсь сама, – сказала она, – зачем эти пустые…

– Не рассказывай нам больше о твоих обычаях! – отрезал Джемис. – Не желаю ничего слышать, пока не увижу больше, чем видел. Стилгар мог предупредить тебя утром. Вы там жались с ним, и теперь ты хочешь обманом высвистеть себе убежище среди нас.

«Взять его я могу, – подумала Джессика, – только как бы такой поступок не противоречил легенде в их понимании». И снова она удивилась тому, как исказили привычную схему Миссионарии Протективы на этой планете.

Стилгар поглядел на Джессику, тихо, но так, чтобы его услышали в толпе, произнес:

– Джемис недоволен, сайидина, ведь твой сын победил его и…

– Это было случайно! – заорал Джемис. – Они околдовали меня в котловине Туоно, и я докажу это!

– … и я тоже побеждал его, – спокойно продолжил Стилгар. – Этим вызовом на тахадди он метит и в меня. Слишком уж он любит насилие, этот Джемис, чтобы быть хорошим вожаком, гафла. Отвлечение наполняет его мысли. Уста его говорят о законе, но сердце обращено к сарфе, уклонению от закона. Нет, хорошим предводителем он не будет. Я пожалел его тогда, ведь нрав Джемиса хорош для битвы, но когда кровожадность одолевает его, он становится опасным и для своих.

– Стилгар‑р‑р‑р! – прорычал Джемис.

Джессика поняла, Стилгар пытался отвлечь гнев Джемиса на себя, отвести угрозу от Пола.

Стилгар вновь повернулся лицом к Джемису, и в голосе его Джессика услышала умиротворяющие нотки:

– Джемис, но он же мальчишка, он…

– Ты сам называл его мужчиной, – сказал Джемис. – Его мать сказала, что он знаком уже и с гом джаббаром. Плоть его полна, воды в нем в избытке. Те, кто нес их ранец, говорят, что в нем булькали литровки воды! Литровки! А мы‑то сосем испарину из ловушек, едва она проступит!

Стилгар строго поглядел на Джессику:

– Верно это? В вашем ранце есть вода?

– Да.

– Литровки?

– Да, две литровки.

– И как вы намеревались распорядиться этим богатством?

«Богатством?» – подумала она и тряхнула головой, почувствовав холодок в его голосе.

– Там, где я родилась, вода падает с неба и широкими реками бежит по земле, – сказала она, – там еще есть океаны такой ширины, что им не видно и края. Я еще плохо усвоила водную дисциплину. Мне еще не приходилось так ценить воду.

Вокруг нее послышались изумленные вздохи:

– Вода падает с небес… течет по земле.

– Известно ли тебе, что с нами случилось несчастье и некоторые потеряли воду из своих карманов‑ловушек? Они окажутся в горькой беде прежде, чем мы вернемся в Табр к нынешнему утру.

– Откуда мне было знать? – Джессика тряхнула головой. – Раз они нуждаются, отдайте им эту воду из ранца.

– Для этого ли предназначалось такое богатство?

– Я берегла воду, чтобы сохранить жизнь, – ответила Джессика.

– Мы принимаем твое благословение, сайидина.

– Ты не подкупишь нас этой водой! – заревел Джемис. – И не пытайся больше ввесть меня во гнев, Стилгар. Видел я, как ты из кожи лез. Хочешь, чтобы я вызвал тебя… чтобы ей не надо было подтверждать свои права.

Стилгар встал перед Джемисом.

– Так, значит, ты собираешься вызвать ребенка на поединок с собой, взрослым мужчиной, – ядовитым тихим голосом спросил он.

– На вызов должны ответить.

– Даже если он находится под моим покровительством?

– Я опираюсь на закон амтала, – сказал Джемис, – это мое право.

Стилгар кивнул:

– Имей в виду, если парень не зарежет тебя сам, ответишь перед моим ножом. И в этот раз я не стану удерживать его, как когда‑то.

– Но вы не можете так поступить, – сказала Джессика, – ведь Пол…

– Не вмешивайся, сайидина, – сказал Стилгар. – Ох, ты можешь сейчас взять меня, и его, и любого среди нас… только не всех сразу. Что должно быть – будет, таков амтал.

Джессика умолкла, разглядывая в зеленоватом свете шаров эту дьявольскую жесткость, вдруг проступившую на его лице. Переведя взгляд на Джемиса, она заметила углубленное выражение на его лице и подумала: «Это можно было предвидеть. Он из тех, кто думает. Из молчаливых, что преобразуют себя изнутри. Мне следовало бы догадаться».

– Если ты что‑нибудь сделаешь с моим сыном, – сказала она, – тебе придется иметь дело со мной. Я вызываю тебя, а потом я разрежу тебя на части, по суставу.

– Мать, – Пол шагнул вперед, тронул ее за рукав, – быть может, если я объясню Джемису, как…

– Объясню! – фыркнул Джемис.

Поглядев на фримена, Пол умолк. Он не боялся боя. Его будущий противник был несколько неловок и в ночной схватке на песке моментально оказался поверженным. Но будущее кипело вокруг… он видел собственную смерть от ножа в этой пещере и забыть этого не мог. В том будущем, что ожидало его, возможностей уцелеть было так мало!

Стилгар сказал:

– Сайидина, теперь отойди и…

– Перестань звать ее сайидиной! – перебил его Джемис, – право на это еще надо доказать. Да, она знает молитву! Ну и что? Ее знает каждый ребенок.

«Наговорил он достаточно, – подумала Джессика. – Ключ я подобрала и могу связать его одним словом, – она заколебалась. – Всех же не свяжешь».

– Потом ты ответишь мне, – сказала Джессика переливчатым тоном, слегка визжащим в начале и твердым в конце.

Джемис поглядел на нее, на лице его проступил испуг.

– Ты узнаешь у меня, что такое предсмертные муки, – тем же тоном продолжила она, – помни об этом во время поединка. Твои муки будут такими, что гом джаббар покажется ничем рядом с ними. Покорчишься у меня, прежде…

– Она пытается заговорить меня! – задохнулся от возмущения Джемис. Стиснув кулак, он поднес его к уху. – Я требую, чтобы она молчала!

– Да будет так, – произнес Стилгар, предупреждающе поглядев на Джессику, – если ты заговоришь вновь, мы будем считать тебя виновной в колдовстве, и ты поплатишься за это, – кивком он приказал ей отступить назад.

Джессика ощутила, что какие‑то руки потянули ее назад вежливо, но осторожно, не давая оступиться. Толпа отступила от Пола, лишь Чени, этот эльф, нашептывала что‑то ему в ухо, кивая в сторону Джемиса.

Внутри толпы образовалось кольцо. Принесли еще несколько светошаров, потом все переключили на желтый свет.

Джемис вступил внутрь круга, снял одеяние и перебросил его кому‑то в толпе. Он стоял в дымчато‑сером, облегающем тело конденскостюме, залатанном и заштопанном во многих местах. На мгновение он припал к трубке у плеча, выпил воду из кармана. Потом выпрямился, стянул с себя костюм и аккуратно передал его в толпу. Теперь он выжидал в исподнем, на ногах его было что‑то похожее на плотные носки, в правой руке поблескивал крис.

Джессика смотрела, как эта девочка Чени помогала Полу, как вложила в его руку крис, как он приподнял его, проверяя вес и баланс. И тут она поняла, что Пол настолько тренирован в пране и бинду, что каждый нерв, каждый мускул его тела прошел обучение в жестокой школе, и что учителями его были Дункан Айдахо и Гарни Холлек, ставшие легендарными еще при жизни. Мальчик знал и тайные приемы Бинэ Гессерит, он казался собранным и спокойным.

«Но ему же только пятнадцать, – подумала она, – и у него нет щита. Лучше бы прекратить все это. Какой‑нибудь способ должен ведь найтись…» – она подняла голову, встретилась глазами со Стилгаром.

– Ты не можешь остановить поединок, – проговорил он, – и ты должна молчать.

Прикрыв ладонью рот, она подумала: «Я посеяла страх в сердце Джемиса. Он замедлит руку его… может быть. Если бы я только умела молиться… по‑настоящему, истинному Богу!»

Пол остался теперь один у края кольца, на нем были лишь фехтовальные брюки, которые он носил под конденскостюмом. Нож‑крис он держал в правой руке. И на поединок на усыпанной песком скале он вышел босым. Айдахо не раз предупреждал его: «Если ты опасаешься оступиться, лучше бейся босым». В памяти были свежи и полученные от Чени наставления: «Парируя удар, Джемис поворачивается вместе с ножом направо. У него такая привычка, ее видели все. Он будет целить в глаза, чтобы ты моргнул, давая возможность ударить. А еще – он бьется обеими руками. Будь готов – он будет менять руку».

Но все это было ничто рядом с опытом, приобретенным в фехтовальном зале, рядом с боевыми инстинктами, которые вколачивались в него учителями час за часом, день ото дня.

Вспомнились слова Холлека: «Хороший боец думает об острие, лезвии и крестовине одновременно. Острие тоже может резать, лезвие – колоть, а крестовиной можно захватить клинок противника».

Пол глянул на крис. Чашки или крестовины не было, только узкая полоса охватывала рукоять, защищая приподнятым краем пальцы. «А еще, – подумал он, – я не знаю, как ломается этот нож, и есть ли такая сила, что может его переломить».

На противоположном от Пола крае кольца Джемис шагнул вправо.

Согнувшись, Пол ощутил отсутствие щита и подумал, что его учили сражаться лишь окруженным этим невидимым полем, а потому защищаться он будет со всей быстротой, а атаковать медленно и расчетливо, чтобы пронзить щит предполагаемого врага. И хотя учителя все время предупреждали его, что не следует бездумно придерживать нож, он знал – наличие щита въелось в его боевую манеру.

Джемис провозгласил ритуальный вызов на поединок:

– Да треснет и расщепится твой нож!

«Значит, эти клинки могут ломаться», – подумал Пол.

Он напомнил себе, что у Джемиса тоже нет щита, но он‑то не привык пользоваться им, и потому отсутствие защитного поля не помешает ему.

Пол глянул вперед, на Джемиса. Тело его напоминало сушеную мумию, под кожей которой выступали узлы каких‑то веревок. Крис его в лучах светошаров поблескивал молочной желтизной.

Вдруг страх пронзил Пола. Он почувствовал себя одиноким и нагим среди этих людей, окруживших его в неярком желтом свете. Предвиденье открывало его знанию бесконечные перспективы, вероятнейшие потоки событий и управляющие ими нити. Но теперь несчетное множество крохотных неудач грозило ему смертью.

Он понял, что в этой пещере будущее определит случай, – кто‑нибудь кашлянет в толпе, отвлекая внимание. Или мигнет светошар, или обманет тень.

«Я боюсь», – сказал себе Пол.

И он кружил вокруг Джемиса, твердя про себя литанию от страха Бинэ Гессерит. «Страх убивает разум…» Она окатила его словно холодной водой. Скованность оставила его, мускулы наполнились силой и готовностью.

– Мой нож утонет в твоей крови, – оскалился Джемис и, недоговорив последнего слова, ударил.

Заметив его движение, Джессика подавила крик.

Крис попусту пронзил воздух, а Пол оказался за его неприкрытой спиною.

«Сейчас, Пол! Ну же!» – чуть не выкрикнула она.

Пол отвечал великолепным текучим движением, но чуть замедленно, и… неторопливость эта дала Джемису возможность ускользнуть, чуть отступив направо.

Пол подобрался, низко согнувшись.

– Сперва найди мою кровь, – проговорил он.

Джессика понимала, что реакция сына замедлена, как у всякого, кто привык управляться со щитом. В этом и крылась опасность. Юное тело было тренировано так, как и не снилось этим людям. Но рефлексы были отработаны и при атаке, ее же скорость определялась необходимостью, иначе щит просто нельзя было пробить. Слишком быстрый удар будет отбит, щит пропустит лишь обманчивый медленный выпад. Пронзить щит – для этого нужно и умение и хитрость.

«Неужели Пол не догадается сам? – подумала она. – Не может быть!»

И снова, яростно сверкнув глазами, Джемис атаковал вихревым движением желтоватого в свете шаров тела.

И снова Пол ускользнул, опоздав с контрвыпадом.

И снова.

И снова.

Каждый раз Пол на мгновение опаздывал с контрударом.

Джессика заметила кое‑что еще, чего, надеялась она, Джемис не сумеет заметить. Защищался Пол с головокружительной быстротой, но двигался, словно бы удар частично принимал на себя щит.

– Зачем твой сын играет с этим несчастным дураком? – спросил Стилгар и жестом приказал, не давая ответить – Извини, тебе придется молчать.

Две фигуры на каменном полу пещеры кружили друг вокруг друга. Джемис держал нож чуть повыше, задирая острие вверх, Пол, согнувшись, опускал острие ножа книзу.

И вновь Джемис ударил, в этот раз направо, Пол уклонился.

Но прежде чем отвести руку назад, Пол выставил навстречу разящей руке Джемиса острие собственного криса, а потом уже увильнул в сторону, мысленно благодаря Чени за предупреждение.

Джемис отступил подальше, потирая пораненную руку. На мгновение выступила кровь, сразу же остановилась. Широко раскрытые темно‑синие глаза в тусклом свете шаров глядели теперь на Пола с удивлением и опаской.

– Ах, он ранен, – пробормотал Стилгар.

Пол согнулся, изготовясь, и, как привык делать после первой крови, спросил:

– Сдаешься?

Ответом ему был сердитый ропот вокруг.

– Тихо! – крикнул Стилгар. – Парень не знает наших обычаев, и добавил, обращаясь к Полу – Поединок‑тахадди не знает пощады. Заканчивается он смертью.

Джессика заметила, как Пол судорожно глотнул, подумала: «Он никогда не убивал еще… так, в горячке поединка. Сумеет ли?»

Побуждаемый движениями Джемиса, Пол уходил в правую сторону. Он помнил последствия кипения вероятностей в этой пещере, и будущее вновь смутило его. Новым своим восприятием он понимал: в этом бою сплелось так много нитей судьбы, что ясной перспективы для себя он не видел.

Переменная на переменной… вот почему эта пещера темным пятном лежала на его пути. Или гигантской скалой в потоке времени, вокруг которой кружились водовброты событий.

– Кончай это, парень, – пробормотал Стилгар, – не тешься попусту.

Пол двинулся к центру кольца, полагаясь на свое преимущество в скорости.

Джемис теперь отступал, с опозданием понимая, что в круге тахадди ему предстоит не мягкий иномирянин, легкая добыча для криса фримена.

На лице его теперь Джессика видела тень отчаяния.

«Сейчас он опаснее всего, – подумала она, – в отчаянии человек способен на все. Он понял уже, что перед ним не дитя его собственного народа, а боевая машина, рожденная для боя и тренированная с детства в поединках. И теперь страх, что я посеяла в нем, принесет плоды».

И она поняла, что жалеет Джемиса, жалеет, пусть он и покушается на жизнь ее собственного сына.

«Джемис способен на все… в том числе на непредсказуемое, – подумала она. Интересно, видел ли в будущем Пол поединок, и не переживает ли он его вновь?» Но по движениям сына, по бисеринкам пота на лице его и плечах, по напряжению мышц, она впервые ощутила, не понимая причины, фактор неопределенности видений, открывавшихся ее сыну.

Теперь Пол наступал, он кружил, но не атаковал. Он тоже заметил испуг противника. В памяти его зазвучал голос Дункана Айдахо: «Если противник боится тебя, заметив это, дай страху вырасти. Пусть он превратится в ужас. Отчаявшийся противник рванется в атаку. Это очень опасный момент, но потрясенный ужасом человек наверняка допустит хотя бы одну роковую ошибку. Мы учим тебя замечать и использовать их».

В толпе послышался ропот.

«Они думают, что Пол играет с Джемисом, – подумала Джессика. – Они думают, что Пол жесток без нужды».

Но она чувствовала возбуждение среди них, люди наслаждались зрелищем. Она видела, как все сильней и сильней напрягается Джемис. И миг, когда внутренняя напряженность стала для него непосильной, был для нее столь же очевидным, как и для самого Джемиса, и для Пола.

Джемис высоко подпрыгнул, сделал обманное движение и ударил правой рукой вниз… но ладонь его была пуста.

Джессика охнула.

Но Пол уже знал от Чени: «Джемис может держать нож в любой руке», а боевая подготовка его была такова, что финт не представил для него труда и нож он отразил так, мимоходом. «Все внимание твое должно быть обращено на нож, не на руку, которая его держит», – так частенько напоминал ему Гарни Холлек.

Заметил Пол и ошибку Джемиса: того подвели ноги, и тело после прыжка, что должен был ошеломить Пола и замаскировать перемену руки, опускалось на сердцебиение дольше, чем следовало бы.

Лишь желтизна светошаров да чернильные глаза вокруг отличали этот бой от привычного. Щит может и не помешать, если использовать собственное движение тела.

С непостижимой для глаза быстротой Пол поднял собственный нож, скользнул в сторону и ударил вверх, в опускавшуюся грудь Джемиса… а потом увернулся от рухнувшего тела.

Лицом вниз Джемис мешком шлепнулся на пол, раз вздохнул, повернул голову к Полу и застыл. Мертвые глаза его остекленели как бусины.

«Мастера не убивают острием, – когда‑то сказал ему Айдахо, – но пусть это не остановит твою руку, когда враг откроется для такого удара».

Люди повалили вперед, заполняя кольцо, Пола оттеснили в сторону. С лихорадочной быстротой Джемиса запаковали в его собственное одеяние. А потом небольшая группа фрименов заторопилась куда‑то внутрь пещеры, унося на плечах спеленутое тело.

На полу пещеры ничего не осталось.

Джессика проталкивалась к сыну, вокруг волнами колыхались странно молчаливые вонючие спины в коричневых конденскостюмах.

«Вот он, ужасный момент, – подумала она. – Мой сын убил другого мужчину, одолев врага и мышцей и мыслью. Но нельзя наслаждаться убийством».

Наконец она протиснулась в небольшой просвет, где пара бородатых фрименов помогала Полу влезать в костюм.

Джессика глядела на сына. Глаза его блестели. Он тяжело дышал и скорее позволял себя одевать, чем пользовался добровольной помощью.

– Надо же, – пробормотал один из двоих, – такой юнец против Джемиса… и ни единой царапины.

Чени стояла в стороне, не отводя глаз от Пола. Джессика видела, как возбуждена девушка, видела восхищение на лице юного эльфа.

«Это следует сделать сейчас же, немедленно», – решила Джессика.

Не скрывая предельного презрения ни в лице, ни в голосе, она сказала:

– Н‑н‑у‑у‑у, хорошо… и как тебе это нравится – быть убийцей?

Пол застыл, словно она ударила его. Под холодным взглядом матери в лицо его кинулась кровь. Невольно он глянул на то самое место, где только что лежало тело Джемиса.

Рядом с Джессикой появился Стилгар, возвратившийся из глубин пещеры, куда унесли тело Джемиса. Он горько и спокойно сказал Полу:

– Когда настанет твое время и ты захочешь моей бурды, не вздумай играть со мной, знай, я не позволю тебе дразнить меня, как ты дразнил Джемиса.

Джессика видела, как ее слова и фраза, брошенная Стилгаром, делали свое дело. Ошибка этих людей, – она была им на благо. Джессика оглянулась, попыталась увидеть в лицах обступивших ее людей то, что мог видеть и Пол… В них чувствовалось восхищение да еще страх… а в некоторых – осуждение. Посмотрев на Стилгара, она почувствовала фатализм в его собственном восприятии этого поединка. Пол поглядел на мать:

– Ты знаешь, каково мне было, – сказал он.

В голосе его чувствовалось жестокое сожаление, он приходил в себя. Окинув взглядом толпу, Джессика сказала:

– Полу еще не приходилось убивать человека в бою обнаженным клинком.

Скрывая недоверие, Стилгар заглянул ей в глаза.

– Я не играл с ним, – ответил Пол, становясь перед матерью. Он оправил свое одеяние, поглядел на темные капли крови, оставшиеся от Джемиса на полу пещеры. – Я не хотел убивать его.

Джессика видела, что Стилгар понемногу начинал верить словам Пола. С явным облегчением вожак потянул себя за бороду ладонью со вздутыми венами.

– Так вот почему ты предложил ему сдаваться! – сказал Стилгар. – Понимаю. У нас другие обычаи, но ты поймешь их смысл. А я уже начал бояться, что мы подобрали скорпиона. – Нерешительно помолчав, он добавил – И я больше не могу звать тебя юнцом.

Кто‑то из отряда выкрикнул:

– Надо дать ему имя, Стил!

Стилгар кивнул, потянув себя за бороду.

– Я вижу в тебе силу… подобную камню, что держит колонну, – он вновь умолк, – среди нас тебя будут звать Усул, основание колонны. Это будет твое тайное имя. Лишь люди стойбища Табр будут знать его, и никто больше… Усул.

Вокруг забормотали:

– Хорошее имя, сила… принесет нам удачу.

Джессика чувствовала их одобрение, понимая, что оно относилось к обоим. Да, теперь она истинно сайидина.

– А теперь, каким мужским именем назовешь ты себя, чтобы мы могли обращаться к тебе открыто? – спросил Стилгар.

Пол поглядел на мать, потом вновь на Стилгара. Кусочки и осколки этого момента он уже видел и держал в своей провидческой памяти, но различия он ощущал как нечто реальное – физическую силу, проталкивающую его в узкую дверь настоящего.

– Как вы называете ту маленькую мышь, которая прыгает? – спросил Пол, вспоминая прыгающую, хоп‑хоп, мелюзгу в котловине Туоно. И показал рукой.

В толпе хихикнули.

– Такую мышь у нас зовут Муад'Диб, – ответил Стилгар.

Джессика охнула. Это было то самое имя, Пол называл его тогда… он говорил, фримены их примут и будут звать его именно так. Вдруг ей стало страшно за сына, и сам он показался ей страшным.

Пол глотнул. Он чувствовал, что играет роль бессчетное множество раз уже сыгранную в его мозгу… и… все же различия были. Ему казалось: он сидит на головокружительной высоте, исполненный пережитого опыта и глубочайших познаний, – но вокруг, со всех сторон, – пропасть.

И вновь он увидел легионы фанатиков, следующие за черно‑зеленым знаменем Атридесов, громящие и жгущие вселенную во имя своего пророка Муад'Диба.

«Этому не бывать», – подумал он.

– Так ты хочешь, чтобы мы звали тебя Муад'Дибом? – спросил Стилгар.

– Но я Атридес, – прошептал Пол и громко добавил – Но достойно ли отказываться совсем от имени, что дал мне отец? Могу ли я зваться здесь именем Пол‑Муад'Диб?

– Твое имя – Пол‑Муад'Диб, – согласился Стилгар.

А Пол подумал: «В видениях все было не так. Я поступил иначе». Но пропасть вокруг, он чувствовал, не исчезла.

И вновь в толпе, поворачиваясь друг к другу, забормотали:

– Сила и мудрость… большего и не попросишь… Легенда верна… Лисан‑аль‑Гаиб… Ли‑сан‑аль‑Гаиб…

– Должен кое‑что сказать о новом твоем имени, – начал Стилгар. – Такое имя радует нас. Муад'Диб мудр и знает обычаи пустыни. Муад'Диб сам создает свою воду. Муад'Диб прячется от солнца и путешествует прохладной ночью. Муад'Диб плодовит и умножается в нашей 'земле. Муад'Диба мы называем воспитателем мальчиков. Такое имя – могучая основа для твоей жизни, Пол‑Муад'Диб, зовущийся Усул среди нас.

Прикоснувшись ладонью ко лбу Пола, Стилгар отдернул руку, обнял юношу и шепнул:

– Усул.

Стилгар отошел, приблизившийся следом фримен обнял Пола, повторяя его тайное имя. Проходя мимо, они по очереди обнимали Пола, на разные лады повторяя: «Усул… Усул… Усул». Имена некоторых он уже знал. Среди них была и Чени. Обняв, она прижалась к нему щекой и назвала его имя.

Наконец Пол вновь оказался перед Стилгаром, который сказал:

– Ну, теперь ты наш брат, бедуин ихвана, – лицо его стало твердым. – А теперь, Пол‑Муад'Диб, подтяни‑ка свой конденскостюм! – Он поглядел на Чени. – Чени! Я не видал еще рекатов хуже, чем у Пол‑Муад'Диба, мне казалось, я велел тебе приглядывать за ним?

– У меня нет их, – начала она, – конечно, после Джемиса остались, но…