Предпосылки активной эволюции субъекта

Реальность и актуальность продолжения самоактуализации и диверсифика­ции субъекта в его активной эволюции прежде всего предполагают обращение к нескольким субъективно существенным феноменам, которые отличаются тем, что своей основой они имеют объективный субстрат, подобно тому, как субъект основывается на объективных возможностях психики. Вместе с тем, эти фено­мены, подобно субъективной реальности, познаваемы только субъективно, или, точнее, - только герменевтически, то есть понимающим образом:

1. Душа: Разнообразнейшие ее поиски и эксперименты, - вроде регистра­ции души по «факту» уменьшения веса тела человека в случае смерти или по однотипным воспоминаниям лиц, переживших клиническую смерть, - недо­стоверны хотя бы в силу неисчислимого множества способов и средств интер­претации даже одного и того же явления. Религиозные толкования также расхо­дятся: от раннехристианского понятия души как «божьей искры», (которую и почувствовать-то невозможно, но она есть и без нее человек умирает), до по­здних эпикурейских представлений о вполне осознанном существовании в раю, словно хороший человек перемещается туда в нормальном состоянии, как овощ с грядки.

Однако вполне понятно, что без некоторого, хотя бы и расплывчатого, субъек­тивно предметного содержания, слово это в языке попросту бы не удержалось. Методом исключения и последующей проверки такое содержание можно выя­вить: это не сознание, не разум, не память, не чувства, не эмоции, не ощущения, не сам субъект. Однако это то, без чего субъективная реальность не является полноценной. Некоторую подсказку делают современные врачи, отличающие­ся религиозностью. Они выделяют болезни духа, например, депрессию, и бо­лезни души, например, - шизофрению. Эта интерпретация связывает понятие души с явлениями смыслового ряда.

Действительно, весь наш зафиксированный субъективный опыт однороден в его смысловых связях, а также в плане генерации содержания этого опыта на основе неизменной самоидентификации «Я» как одного и того же субъекта. Поэтому личностный опыт человека непротиворечив и внутренне связан этим неизбывным субъектом. Весь опыт создается и актуализируется в одном и том же ключе.

Нетрудно предположить, что эта непротиворечивость опыта окажется ут­рачена как при подмене субъекта другим, так и при подмене этого объединен­ного опыта, - они соотносятся примерно как программа и база данных ее фор­мата. Кстати, одним из диагностических признаков шизофрении является то, что после приступа больной ощущает себя «изменившимся». Так же нетрудно видеть, что условие соответствия субъекта и его опыта является условием со хранения субъективной непротиворечивости его взаимодействия с окружающим миром. Потеря такого соответствия наибольшим образом отвечает существую­щим в современном языке понятиям «потерять душу» и «потерять сознание».

Соответственно, мы определим душу как матрицу, или как самонастраива­ющуюся установку, или как свод личностных принципов в форме личностной позиции, или как набор переменных, единственно способный обеспечить не­противоречивое взаимодействие субъекта и психики. Отсюда еще определен­нее можно сказать, что за понятием души находится вполне научный принцип непрерывности нашего сознания. (39)

Субъект, как таковой, также отличается качеством непрерывности, но обла­дает он не сознанием и душой, но - духом, а также самосознанием и самочув­ствием, самоконтролем и самооценкой и, вообще, - самостью. Язык субъекта -это язык рефлексии, но язык этот невозможен в форме речи до тех пор, пока не развито сознание человека. Корни сознания - в общественном бытии человека, - это сознание. Самосознание субъекта имеет корнем самоощущение и само­чувствие и полностью на языке, привнесенном сознанием, - в принципе невы­разимо. Более высоким потенциалом экспрессии самосознания обладают поня­тия не только духовного, но и экстрасенсорного плана.

2. «Экстрасенсорная» сторона реальности: (в том числе, разумеется, и духовная). О ней можно сказать многое, а предположить, - еще более того. Для нашего исследования важно, во-первых, то, что мир активной эволюции субъекта обладает дополнительными свойствами, доступными восприятию и субъектив­но регистрируемыми в экстрасенсорной форме. Во-вторых, важно то, что эта сторона весьма ценна для познания и практики. В-третьих, в связи с этой сторо­ной утверждается, что возможна непосредственно осуществимая эскалация индивидуального субъекта в окружающий мир. При этом эксплицируются во­вне внутренние свойства и реалии субъекта.

3. Коллективное бессознательное. Оно же есть «коллективное, обществен­ное сознание», коллективный разум, коллективный субъект, коллективная пси­хика... Вероятно, вернее всего предопределяет (но не определяет) смысл об­суждаемого термина словосочетание «коллективный субъект». Соответствен­но, пользуясь уже имеющимися у нас собственными определениями понятий психики, сознания и бессознательного, и остальные термины легко насыщают­ся дополнительными признаками.

Как субъект существует в преломлении субстрата психики как стороны де­ятельности мозга, сообщающейся внутри себя электрохимическими сигнала­ми, так и коллективный субъект существует во взаимопреломлении субстратов индивидуальных психик, сообщающихся между собой при помощи того или другого языка, какой придется в конкретной ситуации со-общения. Для нас важно то, что ДЛЯ НАШЕГО ВОСПРИЯТИЯ это тоже субъект, обладающий со-знанием, и к тому же находящийся в непрерывном взаимодействии с други­ми субъектами, не слишком сильно отличаясь от них. И, разумеется, важно то,

что он скорее всего является не менее, а гораздо более сложным существом, что он гибко структурируем и значительно более долговечен по сравнению с инди­видуальными субъектами. Это ни на чем конкретно не сосредоточенный океан субъективных свойств (Солярис?), в котором мы переливаемся не более чем каплями.

4. Эгрегор: ближайшее родственное ему слово - это «агрегат», но в смыс­ле, близком языку социальной термодинамики, — нечто вроде облака в обще­ственной атмосфере. Возможно, - облака грозового и весьма значительного, -не тучка, но Туча). Это отдельное, но также важное и перспективное в активной эволюции субъекта понятие. Если под предыдущим термином мы подразумева­ли вообще всю в целом реальность второго уровня, созданную человечеством при участии биосферы, то под термином «эгрегоры» следует понимать отдель­ные устойчивые процессы в атмосфере коллективного субъекта, обслуживаю­щие субъективно конкретные задачи. Для нас важно то, что это также (для на­шего восприятия) явление второго уровня реальности, также родственное субъек­ту, с которым можно и нужно взаимодействовать. При этом УПРАВЛЯЕМОЕ взаимодействие с эгрегорами оказывается продуктивнее, чем с расплывчатым в своем обломовском состоянии отечественным коллективным субъектом. Эг­регоры отличаются собственной моторикой, - не без руля и ветрил, - имея КОН­КРЕТНУЮ НАПРАВЛЕННОСТЬ, осмысленную с точки зрения индивидуаль­ного субъекта.

***

Подведем некоторые итоги. Возможности субъекта через самопреодоление им первых двух внутренних барьеров развития невероятно возрастают по срав­нению с биологическими. Однако, в силу незавершенности снятия этих барье­ров-опор, это именно и только возможности. Судите сами.

Субъект распространяет свои свойства и ожидания на окружающую его объективную реальность. Ему мечтается, мыслится, он самосозидает себя и самовоплощается, - воссоздавая себя целостной планетой, состоящей из мно­гих самопорождаемых им и самоорганизующихся сфер.

Эти упорядоченные структуры субъекта сообщаются с ним квантами ре­альности второго уровня, и обеспечивают для него возможности «расширения» собственной психики. Их посредством самозарождаются, сохраняются и транс­лируются концепты и конструкты субъективной реальности, то есть внутрен­ние, субъективные феномены, воссоздавая в поле восприятия субъекта челове­ческий мир социальной иллюзии, также как ИЛЛЮЗИЮ ЕГО ЛИЧНОГО СА­МОРАСПРОСТРАНЕНИЯ И САМОРАЗВИТИЯ.

Все это величественно, волшебно и замечательно. Представлять это небес­полезно и мы это в дальнейшем используем.

Но объективная действительность пока остается более приземленной. Субъект якобы «упорядочил» окружающий мир посредством своей психики. Он до некоторой степени распространил свойства своей психики на живую и неживую материю. Все, что он оттуда получает - это лишь отражение свойств внешнего окружения. Это все-таки еще не он сам, хотя самость в индивидуаль­ной ее форме самодвижения ему уже присуща.

Но при этом «Сам» субъект еще скрыт внутри собственной, неотделимой от него психики.

Психика какой была, такой и осталась. Субъект каким стал, таким и остался.

Лишь внешний мир и внутренние всплески субъективного опыта памяти как-то по-новому будируют конструктивно древнюю, не только человечес-кую(!) психику.

И субъект живет в полном одиночестве внутри единственно данного ему мира, словно нарисованная углем рожица на экране кинотеатра, где крутятся все более разнообразные, феерические программы. Он ласкает взглядом по-настоящему не существующие в его реальности сокровища. Больше у него ничего нет.

Выключат кино - и не останется ровным счетом ничего.

Свет на экране был миром.

2.2. Самокритика критики бытия субъекта

Реально существующее, в целом общественно зависимое положение субъекта, невольно достигаемое им благодаря самоактуализации, на сегодняш­ний день, во-первых трактуется именно как вершина самопостижения (18), а, во-вторых, представляется так, что эта вершина непоколебима, и её не в со­стоянии сокрушить или видоизменить ничем. Ничто из неоспоримых дости­жений человечества не может быть применено субъектом для выхода за соб­ственные пределы и опоры.

Недостаточны и сами по себе достижения субъекта за первым барьером самоактуализации, требующим снятия возможностей психики, - потому что как бы ни была сложна машина психики, в саморазвитии субъекта она беспо­лезна. Субъект не может в нее просто пересесть, - хотя бы по той причине, что ему неизвестно, ЧТО ИМЕННО И КАК развивать и зачем пересаживаться.

Недостаточны также достижения за вторым барьером диверсификации, то есть достижения самопроецирования во-вне, — потому что как бы ни раз­носились отпечатки реальности субъекта, он остается сам себе эталоном и самоРЕГИСТРАЦИЕЙ, самоОСОЗНАНИЕМ собственной субъективной ре­альности, а это и без того выполняется вполне эксклюзивно его биологичес­кой психикой, по ее собственным, естественным законам. Другие варианты пока неизвестны.

Ни синхрофазотроны, ни мир во всем мире, ни убеждения, ни вера, ни ме­дитация, ни арканы, ни карты Таро, ни ритуалы, ни компьютеры - ничто не излечит субъекта в его состоянии зависимости от собственной психики и от общественного давления человеческой реальности, ничто не может поддержать его саморазвитие, а тем более. - стремление стать вполне самостоятельным су­ществом, и перестраивать, в частности, свою психику, исходя из субъективной необходимости.

Ибо он есть всего-навсего субъективная изнанка той же самой психики.

Но, может быть, задача все-таки как-то разрешима?

Попробуем подумать о проблемах на этом пути, пока хотя бы в общих чер­тах. Напомним, что мы ставим вопрос о развитии человека именно как разум­ной сущности - то есть речь идет о таком расширении возможностей субъекта, которое имеет началом его субъективно осуществляемые действия и которое способно привести самого субъекта к свободному существованию и произволь­ному развитию в мире, сняв природные ограничения.

Быть чем угодно, в чем угодно, каким угодно и сколько угодно.

Причем, не будем скрывать личной заинтересованности и подчеркнем, что нас интересует не «субъект вообще», а конкретный, личный и наличный.

Не будем скрывать, что мы, по сути, ставим вопрос о бессмертии человека, как разумной сущности. Вопрос о бесконечности субъективного в объективной реальности.

Поспекулируем немного для снижения пафоса. Из фантастической, и тем более, философской литературы мы еще в детстве начитались о субъективном бессмертии. Чего стоят труды одного только замечательного философа и писа­теля Станислава Лема.(15)

Поэтому мы, чтобы оттолкнуться от противного и приблизительно выде­лить проблемы на этом пути, можем уделить несколько абзацев совершенно безответственным и, скорее, шуточным рассуждениям.

К примеру, медикам давно пора бы придумать специальную таблетку. Съел - и здоровье (физическое, психическое, социальное), - в порядке. Недостаток метода очевиден: психика ограничена в своих возможностях, хотя они и весьма велики. Соответственно, рано или поздно она, не развиваясь, попросту будет «забита» данными и субъект программно «зависнет».

Уточнение: представим еще одну таблетку, от которой мозг разрастается. Еще хуже: психика-то имеет предопределенные биологически побуждения, и к тому же обеспечивает процесс мышления. Рано или поздно все явления потеря­ют новизну и жизнь станет напоминать созерцание метронома. Удовольствие сомнительное, вроде казни через мозговую кому посредством принудительного просмотра мыльных опер.

Уточнение: введем новую таблетку, периодически отшибающую память. Но позвольте, где же тогда смысл? Ты каждый раз проживаешь совершенно новый период времени. А где развитие, где свобода? Склероз пока бесплатен, даже вечный. Даже реинкарнация, правда без тюнинга.

Уточнение: не берем третью таблетку, берем четвертую, изменяющую био­логические побуждения. Поздравляю, по воле доброго доктора вы стали инте­ресоваться вкусом мух (и не только этим вкусом, если уж начистоту) и стреми­тесь поговорить об этом с друзьями. Вы принудительным образом выпадаете из общей человеческой реальности и вынуждены строить свою заново. Подозре­ваю, в палате номер шесть. Зато ящик таких таблеток обеспечит вам появление многих новых друзей, - правда, опять-таки ненадолго, так как природные по­буждения нашей психики не только биологически запрограммированы, но и биологически оправданы в целях выживания.

Вариант: пересадка субъекта в мозг, допустим, дятла. При сохранной памя­ти помрешь со скуки, при несохранной опять-таки смысла нет.

Сделаем промежуточный вывод: одно и то же, все то же самое существо­вание бесконечным и развивающимся не является, это форма «дурной беско­нечности», а не то же самое никто за вас в принципе не придумает.

«О-кэй», позовем инженеров. Да, мне машину, и помощнее, пожалуйста. Введите пароль и меня следом. Стану андроидом.

Однако ограничения те же самые. Даже хуже: не все биологические побуж­дения реализуются. Прохожие косятся. Удовольствия никакого, самореализа­ция частична. Кроме того, сомневаюсь, что я тот же самый, что был. Может, просто такой же? Не проверить. Может, я дубликат. Впрочем, я же живу...

Программист, переключите на виртуальную реальность. И что мне здесь в этой базе данных со всего мира делать с моими биологически обусловленными побуждениями? Ах, не знаете? Тогда добавьте новых... Черт, сам с собой конф­ликтую, эти два левых байта достали. Отмените и сэмулируйте Ялту, пожалуй­ста... обождите... эй! Эй! Да не могу я в ней вторую сотню лет сидеть! Какое кофе? Это для вас было пять минут, а у меня сто лет, на трехстах терагерцах-то... Выпустите, устал.

Сделаем другой промежуточный вывод: эмуляция реальности ненатураль­на, а прочее как-то тоже настолько искусственно, что даже не похоже на разви­тие. Да и свободой не пахнет.

Дайте мне просто новый мозг в новом теле. Посмотрим-ка... так, это еще что? Такого у меня не было. Где в этом месте именно мои воспоминания, а не эта подмешанная белиберда? Дайте. Опять жениться? Помилуйте, я уже сколь­ко раз... и что, и что, что не в этом теле? Уберите воспоминания. Буду пока счастливый зомби, вернете через неделю... и это был Я? Я даже не мог прове­рить, что это Я. Нечем было. Как, однако, стыдно... И не понятно, то ли я тот же, что был раньше, то ли просто такой же, типа, - копия... Перемотайте все назад, не хочу всего этого.......

Сделаем третий промежуточный вывод: принудительное утрата накоплен­ного багажа субъективности также обращает предприятие в бессмысленность.

Что же, теперь достаточно ерничать.

Главное, что непонятно, ни то, что конкретно развивать и пересаживать, ни то, как его пересаживать и развивать, ни то, что может сыграть роль новых струк­тур психики, ни то, как определить пригодность этого «чего-то» в качестве но­сителя субъекта, ни то, как перевести туда банки памяти. Непонятно даже то, еще более того, что именно непонятно, и каковы логика и смысл всех этих сентенций о «пересадке».

Хотя не совсем так: смысл как раз очевиден. Ведь субъект существует, мыс­ля и переживая. А само существование не требует оправданий: все, что для него нужно, это возможности - и ВРЕМЯ. Обладая временем, субъект (а его возмож­ности мы уже достаточно обсуждали) решит любую проблему и создаст осмыс­ленное начало в чем угодно.

Однако картина действительно грустная, потому что верная. Наш субъект заперт внутри собственной психики и собственной реальности вполне надеж­но. Субъект мыслит так, как определяет человеческий тип психики и термина­ми человеческой иллюзии. Он не знает другой и мыслит только данной, он и есть мысль, причем мысль, осуществляемая данным конкретным субстратом данной конкретной психики.

Поэтому речь идет скорее даже не о переходе наружу - а о побеге из наглухо замурованной прозрачной камеры. Именно прозрачной, потому что нам уже известны основные черты наружного мира.

И, как любой побег, он начинается с проламывания дыры в стене, причем, -любыми методами.

Только в нашем случае и стена субъекта и средство проламывания стены -это он сам. Изнанка психики. Субъективно-объективное единство.

Способ начальных действий также понятен: это инструменты преодоления первого и второго барьеров, используемые в принципиально новых целях.

Вначале создание в субъекте образа психического механизма, позволяюще­го ему лично расширить самого себя и собственную психику.

Затем выработка способа, воплощение этого механизма в реальности и са­морасширение субъекта.

И сразу же перед нами встает новый, третий барьер. Ведь субъект осознает себя в процессе мышления, и процессом же осознанного мышления он создает и поддерживает эту невидимую стену. То есть все, что предстает перед субъек­том как человеческое мышление, сам способ существования субъекта в своем окружении - и есть стена.

Соответственно, дырой в такой стенке может явиться - и тут слов языка по понятным причинам не хватит - ИНИЦИИРОВАННАЯ СУБЪЕКТОМ внесубъ-ектная деятельность со-бытия, которая имела бы одновременно те же и, вместе с тем, иные результаты, нежели обычная мыслительная деятельность, осуще­ствляемая с участием нашего человеческого субъекта. Именно так проявилась бы для субъекта работа нового для него домена психики и, соответственно, са­моразвитие его самого в со-бытии. Назовем такую деятельность субъекта нео-ментализацией, а результат ее - неоментальностью.

Все это означало бы, что субъект способен изменять свою психику не­свойственным для нее образом - и, следовательно, при целенаправленной ра­боте, все же суметь построить модель новой психической единицы для после­дующего воплощения.

Хотя, правила и цели нашего мышления детерминированы, и, возможно, следовало бы использовать возможности мышления при помощи нечеловечес­кой психики. Но таковой в доступном, непроективном контексте, в наличии не имеется. Все вокруг, по словам Ницше, неоднократно напоминаемым М. Ма-мардашвили, - «человеческое, слишком человеческое...»(17;351).

Для преодоления третьего барьера неоментализации человеку вновь при­дется обратиться к самому существу человеческого мышления. Искать принци­пы и способы их изменить. Нарабатывать теорию и вырабатывать полностью отсутствующие пока в человеческой реальности понятия, осуществляя концеп­туализацию совершенно новой предметной области субъективного самопозна­ния, и при этом не повториться, не скатиться в омут круговорота мысли, - стать чем-то вроде змеи, жалящей собственный хвост, как, например, это произошло в феноменологии Гуссерля. (9)

Нам отчаянно необходимо хотя бы приблизиться к самопониманию, то есть к собственной концепции активной эволюции субъекта, а затем, - к субъектив­ному моделированию того начала, которое могло бы послужить фундаментом для создания нового, квазипсихического механизма.

2.3. Пути неоментализации субъекта

Третий барьер активной эволюции субъекта, преодоление которого требует неоментализации - это барьер самодетерминированности и самодостаточнос­ти человеческого мышления, как основы способа существования субъекта с пси­хикой человеческого типа.

Чтобы преодолеть этот барьер, субъекту, как будущей разумной сущности, предстоит научиться свободно управлять собственными субъективными меха­низмами, диверсифицировать их способности за биологические пределы и стро­ить новое «Я» по новым, уже небиологическим правилам, вне человеческих иллюзий и стереотипов. Ведь любое произвольное действие субъекта начинает­ся с осознанного внутреннего действия.

Нас интересуют, как обычно, важные для нашего исследования составляю­щие части конгломерата субъект-психика, их функциональное значение и зако­ны функционирования. Слабые места, ограничения и способы их преодоления. Начнем с компонентов указанного конгломерата:

1. Осознающий центр субъекта. Это область самоидентификации лично­сти: «я есмь».(13) При неоднородности структуры субъекта в его пространстве регистрируются и сложные образы, и простые ощущения, и эмоциональные факторы, и абстрактные понятия... В этой структуре в каждую секунду удержи­вается целостный, смоделированный в наших ощущениях многообразный мир. Но для нас важно то, что в любой момент времени это содержимое неоднород­но еще по одному параметру: мы можем «наблюдать» тот или иной образ, при­сутствующий в субъективной реальности, а можем его «не наблюдать», при этом он точно так же продолжает присутствовать в субъективном пространстве.

Причем, мы наблюдаем такой образ, фигуру субъективного пространства, «откуда-то», из некоей геометрической точки субъекта - и можем произвольно переключиться на другой объект наблюдения. Создается впечатление, что все элементы субъективного пространства существуют «вокруг» этого центра точ­но так же, как мир субъективно существует «вокруг» человека. Действительно, если «мы» наблюдаем «что-либо», то «мы» это наблюдаем «откуда-то». В про­странстве субъекта также присутствует «мы».

Если попытаться в мысленном эксперименте удалить этот центр из про­странства субъекта, то оно окажется неосознаваемым. Именно наблюдение из этого центра позволяет осознать ту или иную переменную.

Причем в самом этом центре субъективно нет никакого сложного и посто­янного содержания, это своеобразный гомункулус субъекта. Все происходит «снаружи» него, но только в нем возникает осознание происходящего, придаю­щее внутренней жизни осмысленность - он осознает себя через остальные эле­менты субъективной реальности. Это осознание дает нам ощущение самосуще­ствования.

Без него субъект не имеет ценности для самого себя, поскольку он не осознает себя. Для внутренней жизни субъекта область «я есмь» является незаменимой постоянной - прочее содержание может практически безболезненно для функ­ционирования меняться.

Поскольку создающие элементы субъективной реальности механизмы лю­бой психики по большей части работают автоматически, то можно сказать, что область «я есмь» человека, пересаженная в субъект дельфина, продолжала бы жить внутренней жизнью дельфина.

2. Внимание/воля: По Э.В. Ильенкову и Л.С. Выготскому, воля - это прак­тический разум. Вследствие этого точного определения, наше внимание пред­ставляет оперативное состояние воли, и как самостоятельная функция психики вряд ли имеет право на существование. (7),(11)

Воля - важнейшая составляющая субъективного пространства. Логически -это средство выделения любого элемента субъективного пространства в целях его осознания или трансформации. Субъективно -^ это некий канал, соединяю­щий область «я есмь» и внутренний объект наблюдения. Внимание способно в единицу времени охватывать до десятка однородных объектов, но в случае слож­ного или субъективно важного объекта сосредоточивается лишь на одном.

Внимание, как проявление воли, обладает важными свойствами: во-первых, оно может произвольно переключаться и фокусироваться, таким образом по­зволяя субъекту по определенным внутренними обстоятельствами признакам выбирать объект наблюдения, а также объединять несколько таких объектов (фигур) в один, более сложный -или выделять из сложной фигуры какую-либо составную часть.

Во-вторых, при объединении посредством внимания области «я есмь» и внут­реннего объекта (фигуры) последняя может быть подвергнута собственно осоз­нанию. В результате посредством области «я есмь» реорганизуется все актуаль­ное содержание субъективного пространства (как, к примеру, созерцание лимона приведет к появлению фантомного кислого вкуса) - но та же фигура может в зависимости от внутренних обстоятельств субъекта быть и произвольно преобра­жена (мы видим лимон, но предпочитаем вообразить его сладким; мы ощущаем неподвижную руку, но усилием преобразуем ее в руку движущуюся). В после­днем случае внимание вполне принимает вид воли, по которой субъект «изме­няет» наблюдаемую фигуру в желаемую сторону, таким образом напрямую воз­действуя на психику (каждый может вспомнить подростковый возраст, когда человек ищет способа поймать ощущения, позволяющие выполнить сложные гримасы, поднять бровь, свернуть язык в трубочку или пошевелить ушами).

Внимание и воля, - это и инструменты познания, и средства воздействия. Это единственный рабочий инструмент сознания, непременно использующий­ся во всей его осознанной деятельности.

При этом способность субъекта подчинить себе внимание и использовать его как рабочий инструмент зависит от многих общих факторов, таких как за­интересованность, возбуждение, интоксикация, усталость и прочих, регулиру­ющих состояние и восполнение общих энергетических резервов психики. При отсутствии таких резервов внимание автоматически выделяет самый «яркий» (сенсорно или эмоционально) элемент субъективного пространства, а при на­личии - способно произвольно для субъекта выделять более «слабые» (сенсор­но или эмоционально).

То есть качество и глубина человеческого мышления прямо или опосред­ствованно зависимы от энергетических резервов, доступных субъекту в целом, и в частности, — области «я есмь».

З.Множество данных субъекта: Это содержимое субъективного простран­ства, за исключением самоосознания, воли и внимания. Оно заполнено находя­щимися в сложном, обусловленном порядком восприятия, данными воспоми­нания и воображения, составом предыдущего опыта, эмоциональными реакци­ями психики и процессом мышления, а также внутренними объектами, пред­метными и «беспредметными» фигурами, созданными психикой для обработки сознанием.

Пока они не выделены вниманием, для осознания они представляют собой «фон», то есть те самые субъективные, внутренние обстоятельства, в зависимо­сти от которых и протекает процесс мышления.

При этом все данные, находящиеся в субъективном пространстве, по родо­вому признаку - способности быть зарегистрированными сознанием в ощуще­нии - можно отнести к классу ощущений.

Этим они радикально отличаются от осознающего центра, обнаруживаю­щегося лишь по появлению в нем регистрации ощущений и внимания, обнару­живающегося лишь по факту регистрации объекта внимания.

Несмотря на то, что данные появляются в субъективной реальности благо­даря совместной работе различных концептов психики - таких, как сенсорные анализаторы, буквальная и ассоциативная память, моделирующий аппарат во­ображения, реактивные области и проективные структуры, - они могут быть, вне зависимости от происхождения, разделены на два имеющих решающее зна­чение для процесса мышления класса.

Во-первых, конструктивные, непобудительные данные. Если угодно, «пе­ременные» субъективной реальности. Ее самоотражения. Свет, звук, вкус, при­косновение, запах, их нюансы, составленные из них образы, абстрактные поня­тия, смыслы и прочее, - вне зависимости от их происхождения. На их основе может быть составлено все, что угодно, но сами по себе они для субъекта не обладают персональным значением и поэтому не обладают силой побуждения к внутреннему действию.

Не выступают причиной — то есть не обладают для субъекта свойствами энергии.

Но, с другой стороны, они повторно воспроизводимы психикой по смыс­ловому запросу субъекта автоматически и с большой точностью, так сказать, словно существуют в ней статично. Их можно произвольно ВООБРАЗИТЬ так, как они есть.

Во-вторых, инструктивные, побудительные данные. Если угодно, «знаковый множитель», «операторы» и «условия» субъективной реальности. Реакции на отражения. Удовольствие и страдание, приятно-неприятно, хорошо-плохо, трево­га-спокойствие, желание-нежелание, все установки, предпочтения, стремления, эмоциональные признаки, эмоции, состояния, чувства во всех их видах. Несмот­ря на отсутствие внятной классификации, очевидную их принадлежность к клас­су эмоциональных факторов (как «переживаний») и, во многих случаях, - оче­видную взаимопересеченность и взаимообусловленность (так не исключено, что «условия» субъективной реальности («состояние») - это просто сумма «зна­ковых множителей» и «операторов» элементов «фона»), все они обладают пер­сональным значением для субъекта и обладают силой побуждения его к внутрен­нему действию.

Они выступают причиной - то есть обладают для субъекта свойствами энергии.

Но, с другой стороны, они генерируются психикой только по собственному усмотрению, вне запросов сознания. Их можно вообразить только абстрактно, как конструктивную переменную. То, как они есть, - можно только ПОЧУВ­СТВОВАТЬ.

Что важно учитывать, в некоторых случаях конструктивные и инструктив­ные данные образуют устойчивые фигуры — к примеру, боль. С одной стороны, это четкое предметное ощущение («переменная»), с другой - оно неразрывно связано со страданием («знаковый множитель») и со стремлением его убрать («оператор»), что далее реализуется, исходя из прочтения «условий», как их прочитал, например, поэт, прижигая палец на пламени свечи ради свидания с любимой).

Например, благодаря наличию конструктивного ядра, на боль довольно легко воздействовать экстрасенсорными методами («отпустить», «заставить успоко­иться») - и благодаря этому действию она «уйдет» или «понизит интенсивность».

Таким образом, в субъективной реальности присутствуют:

1. Тот, кто действует и осознает. Центральная зона субъекта и сознания, пе­ресечение всех взаимосвязей, область «я есмь».

2. То, посредством чего субъектом совершается осознанное, произвольное действие, влияющее на материю психики. Внимание-воля.

3. То, над чем совершаются произвольные действия. Конструктивные дан­ные, произвольно рекомбинируемые субъектом.

4. То, в зависимости от чего совершаются действия: насколько («знаковый множитель»), как («оператор») и для чего («условие»). Инструктивные данные, непроизвольно переживаемые субъектом.

Выше уже подчеркивалось, что вся жизнь субъекта с точки зрения целост­ного человека сосредоточена в осознании и переживании, следовательно для нас самым значимым элементом будет являться элемент номер один - «я есмь».

В «Я» осознаются конструктивные переменные и переживаются перемен­ные инструктивные, рекомбинируются первые из них, чтобы из связанных с ними вторых выполнить сформировавшееся в субъективной реальности инст­руктивное «условие»; в «Я» нечто созидается из первых и принимаются резуль­таты вторых.

Но теперь из логически очевидного взаимоотношения этих элементов ста­новится ясно видна область взаимовлияния осознания, субъективной реальнос­ти, внесубъектной психики и внешнего мира - идеального и материального.

Осознание, в зависимости от инструктивной составляющей субъективной реальности, рекомбинирует конструктивные данные и передает их во внесубъ-ектные зоны психики для хранения или воплощения - в материальное.

При этом конструктивные данные не могут сами по себе подвергаться НЕ-ГЮСРЕДСТВЕНОМУ изменению ни в субъективной реальности вне осозна­ния, ни во внесубъективной психике. Только в объективном мире.

Посредством внесубъектной психики в субъективной реальности воссозда­ются инструктивные данные как реакции на конструктивные данные внешнего мира и субъективной реальности.

Они не могут подвергаться НЕПОСРЕДСТВЕННОМУ изменению ни осоз­нанием, ни субъективной реальностью, ни внешним миром.

Ими управляет только внесубъектная психика.

Конструктивные данные позволяют субъекту взаимодействовать с окружа­ющим миром. Канал обмена открыт между миром и субъектом с обеих сторон.

Инструктивные данные позволяют внесубъектной психике контролировать субъект. Это фильтр канала обмена.

Посредством этого фильтра не только «окрашиваются» данные объектив­ного и субъективного мира, но им еще и задаются субъекту способы обращения с этими окрасками.

Внесубъектная психика человеческого типа и есть та самая полупрозрач­ная, хрустальная стена, которая позволяет субъекту взглянуть на мир, да и то только под определенным углом - но эта стена не позволяет субъекту выйти в этот мир.

Субъекту, как энергоинформационному феномену, все равно - дайте ему конструктивные и инструктивные данные любой сложности и способа органи­зации - и он будет субъективно жить. Но без инструктивных данных и их энер­гии сознание померкнет, и субъекта в приемлемой для разума форме не оста­нется.

И этим ограничения, накладываемые на субъект третьим барьером, далеко не исчерпываются.

Во-первых, конечно, это уже известная небеспределъность энергетических запасов психики и невозможность для субъекта создавать их по собственному желанию, пополнять. Действительно, ведь любое желание имеет свой количе­ственный предел, определяемый исключительно биологическими причинами. Во-вторых, это биологически обусловленное исходное распределение инст­руктивных причин относительно конструктивных данных. Так как они - это ре­акция, то очевидно, что какой бы сложной она не становилась в ходе своего раз­вития, ее начало определяется чем-то, предзаложенным в психике и отнюдь не инициированным субъектом, и соответственно, сие нечто остается неизменным.

В-третьих, - это влияние двух предыдущих факторов на сам процесс мышления.

Как уже отмечалось, в процессе мышления человеческий субъект созидает и хранит затем во внесубъектной части психики, в памяти, систему значений -весь багаж опыта человека, все конструктивные данные (фигуры), снабженные ассоциациями, и дополняющими эти фигуры, - контекстными эмоциональны­ми реакциями («знаковая переменная»), соединенные переплетенными нитями смыслов. Это весь опыт человека, доступный затем ему в субъективной форме; в зависимости от него субъект воспринимает мир, мыслит и выбирает способы действий. Это основа нашей личности, самое ценное, что мы накопили.

Это схема нашего взаимодействия с миром. И, естественно, ограниченность возможностей мышления неизбежно сказывается на этой системе значений.

Начнем с начала. С рождения человека. Его психика при рождении отнюдь не является белым листом, и, кроме того, в силу скорее всего уже присутствую­щего в его субъекте принципа (души), непротиворечивого относительно ее со­держания - психика содержит в своей структуре еще и биологически опреде­ленные реакции. Нечто вроде инстинктов, определяющих в дальнейшем всю типологию жизни человека как ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО СУЩЕСТВА во всех нюан­сах, вплоть до его жизненных потребностей. Даже человек, воспитанный вол­ками, все равно будет Не-Животным со странным поведением - хотя, конечно, социальное влияние человеческой иллюзии позволило бы ему раскрыться зна­чительно полнее. Все человеческие культуры, даже изолированные, имеют об­щие признаки и психология человека едина для всех.

Уже младенец пугается резких звуков, одиночества, испытывает стремле­ние кричать при дискомфорте, чувствует голод, интересуется ярким и подвиж­ным, и прочая, и прочая.

Естественно, для младенческого субъекта, формирующегося в виде комп­лекса самоощущений, все эти реакции представлены в виде инструктивных дан­ных, ив дальнейшем, по мере развития личности ребенка, они находят свое отражение во все большем количестве конструктивных данных, распределяясь по их связям внутри системы значений.

Потребности и инстинкты человека очень сложны. Но для удобства постро­ения схематической модели их роли в процессе мышления мы разобьем их на пять ГРУПП.

Жизнь (пить, есть, дышать и т.д.). Безопасность (уходить от страшного, не гулять в темноте, бояться чего-либо, и т. д.). Размножение (интересоваться парт­нером, специфически себя вести, реагировать на детей и т.д.). Экспансия (стремиться познавать, исследовать, осваивать и т.д.). Социальный пакет (подражать старшим, подчинять слабых и покровительствовать им, объединяться в группы

я т.д.)-

Естественно, для субъекта они выражены в виде инструктивных, эмоцио­нальных факторов, к примеру, - алкание-пресыщение, страх-спокойствие, страсть-безразличие, скука-пресыщение, взаимодействие-избегание. Но в силу многоликое™ эмоционального мира человека и его индивидуальности, а также в силу отсутствия внятной классификации эмоций, которые к тому же зачастую не имеют даже четкого слова для своего обозначения, более удобно предста­вить их в виде «драйвов». Попробуем дать для нашего исследования рабочее определение драйва:

«Драйв» — субъективное выражение инстинктивной потребности, инст­руктивно проявляющееся в субъективной реальности в виде комплексов «зна­ковых множителей», «операторов» и «условий» в качестве реакции внесубъек­тной психики на определенные признаки конструктивной «переменной» и ее смыслового окружения. Однажды возникнув, драйв направляет дальнейшую деятельность субъекта.

Замети также, что вне фрустрации и ограничения потребности, ее энергия никак не проявляется в плане психики. Конечно, полное отсутствие фрустрации - нонсенс. Но стоит в объективной и субъективной или только в субъективной реальности появиться фрустрирующему фактору, как в пространстве субъекта возникает драйвовый набор инстинктивных фигур и фактор становится пред­метом субъективной деятельности.

Утрированно примерно так: сидел, тупо смотрел в стену. Стало скучно. Стал думать. Или: сидел, смотрел в окно. Увидел мороженщика. Захотел. Стал ду­мать и пошел за деньгами. Таким образом, драйвы служат для нашей психики «беспричинной причиной» деятельности, - в смысле того, что приобретенный способ деятельности сам по себе может стать мотивом деятельности, - чтобы «не заржавела» психомоторика. Драйв является сгустком энергии, которую ис­пользует наше сознание - слава богу, что психика никогда не пребывает дли­тельно в состоянии полной удовлетворенности.

Для нас важно понимать, что уже исходно, при рождении, в каждой группе указанных основных драйвов (кроме размножения, с кризисом активизирующе­гося в подростковый период) присутствует 100% энергии, инструктивного плана ДЛЯ включения психики и субъективных действий в работу. Другой энергетики у человека нет и только этот драйвоисточник, правда, вскоре уже в трансформи­рованной форме, будут обслуживать его всю жизнь. Эта энергия расходуется:

а) на деятельность слабоосознаваемой психики (к примеру, сохранение рав­новесия)

б) на сознательную деятельность, прежде всего в плане внимания. При индивидуальном развитии психики, в онтогенезе, происходит разви­тие форм распределения побуждающей причины и развитие системы значений

относительно пяти группам драйвов, которые, разумеется, состоят из значитель­ного количества элементов.

То есть от рождения в человеческой психике содержится:

А) причина ее деятельности в своем абсолютном виде, - например, - базо­вое недоверие к миру, сопровождаемое существующим потенциально абсолют­ным (100%) страхом, который может нести индивидуальная психика.(44) Есте­ственным образом ребенок не может освободиться от недоверия и страха. В структуре психики должна появиться фигура, в виду которой освобождается эта реакция.

Б) такая исходная фигура (очевидно, что их несколько, и каждая способна освободить только «часть» побудительной причины. Но, поскольку в нашу за­дачу входит лишь показать принципы организации системы значений, то мы примем, что такая фигура одна.

Попробуем привести гиперболического рода пример: ребенок имеет 100% страха, причем темнота вызывает 50% его. В темноте может появиться «чер­ный человек», который связан с темнотой и получает от нее всего 25% интен­сивности драйва. У него есть мешок для детей, который не страшен без черного человека, но осадок остается, и он имеет 10% этого драйвового инструктивного осадка (а еще топор (10%) и черный кот (5%)). Мешок завязывается черной веревкой, которая без мешка вроде бы и не страшна, но тем не менее это на всякий случай нужно учитывать и она получает 5%. А веревка состоит из чер­ных ниток (1%), которые были окрашены специальной зловещей черной крас­кой (0,1%)... и так далее.

Риторический вопрос: фигуры какого уровня мы перестанем различать? Ведь очевидно, что поскольку внимание способно выделять фигуры на общем фоне либо по их интенсивности, либо по какому-либо качеству, усиленному за счет инструктивной энергии (также небеспредельной), сообщенной вниманием - рано или поздно это произойдет. Как мы можем почувствовать боль в руке, в той или иной мышце, в том или ином участке мышцы, но уже не можем различить на этом фоне сигналы от отдельных мышечных волокон.

А сила ощущения, величина боли, сила эмоции — все это одновременно и «яркость фигур», в зависимости от которой в поле внимания происходит ран­жирование и определяется долевое участие инструктивной причины - то есть энергии, в зависимости от наличия которой субъект будет с ними работать.

Небесконечная способность психики определяться в отношении доли вли­яния причины является существенным следствием ограниченности энергети­ческой мощности инструктивных причин, доступных субъекту.

При этом важно понимать, что хотя слабый, предпороговый раздражитель может быть различим в благоприятных и неразличим в неблагоприятных об­стоятельствах, в зависимости от: а) его инструктивной величины; б) общего количества энергии психики (суммы драйвов прямой и опосредованной фруст­рации); в) общего количества энергии, имеющейся в распоряжении субъекта для фокусировки внимания (которое можно определить как неиспользованную слабоосознаваемой деятельностью психики, так как в каждую единицу времени существует порог величины, ниже которого раздражитель психике не доступен).

При этом исходно заложенный в нашей внесознательной психике «прирож­денный» конструктивно-инструктивный комплекс из инстинктивной фигуры и энергии, присоединенной к ней, подвергается в процессе развития личности сублимации, то есть исходная энергия распространяется на ассоциированные с исходными, - вторичные, третичные и так далее фигуры.

В этом процессе инструктивная величина, энергия производных фигур мо­жет уменьшаться, если исходная фигура разделяется на несколько других, но может и сохраняться прежней (новая фигура вторична по отношению к фигу­рам двух драйвов), и даже увеличиваться (фигура третична по отношению к одному, но вторична по отношению к другому драйву).

Если фигура разделяется на несколько третичных (аналитических), они имеют меньше побудительной силы (энергии драйва), а если несколько вторич­ных используются для рождения третичной (синтетической), то она имеет больше энергии, чем рожденная разъединением.

Таким образом, соединяемые фигуры намного позднее уходят за порог вос­приятия, прекращающий их эволюцию, нежели фигуры аналитические, и наи­большее выживание, естественно, демонстрируют производные фигуры (или даже фигура), содержащие в себе оттенки вообще всех инстинктивных фигур и, соответственно, имеющая максимальную для данной системы значений под­держку побудительной причины. Разъединяемые, аналитические фигуры ухо­дят за порог восприятия раньше синтетических.

Поскольку общая мощность драйвов субъекта конечна, то ее распростране­ние на систему значений ограничено как в стороны, так и «вверх». Нетрудно видеть, что таким образом образуется пирамида, или, вернее, конус различения фигур субъектом по их энергетической величине, в основании которого нахо­дятся биологические константы.

Существование такой пирамиды описано в работах Маслоу, впервые про­демонстрировавшего иерархичность заполнения как уровней потребностей, так и уровней ценностей, а также вторичность актуализации «верхних» ценностей по сравнению с нижними. (18)

Описанные А. Маслоу закономерности легко предсказуемы в контексте на­шего исследования. Первичные фигуры обладают наибольшей энергетической (инструктивной, побудительной) силой, но наименьшей конструктивной (ассо­циативной, связанной) величиной, тогда как «верхние» производные обладают наименьшей энергетической (инструктивной, побудительной), хотя и наиболь­шей конструктивной (ассоциативной, связанной) величиной.

При помощи верхних фигур очень удобно мыслить и манипуляции с ними приносят наибольшее удовлетворение, максимально комфортно и комплексно снимая фрустрацию драйвов, - но так происходит в условиях относительного комфорта и психического благополучия.

В случае запороговой, относительно указанной стабильности, фрустрации, появления мощной фигуры более низкого уровня, исчезновения психического благополучия (одряхление, интоксикация) - фигуры верхнего уровня просто перестают различаться. Это ПЕРВОЕ, и не всегда нравственно положительное ПОСЛЕДСТВИЕ биологической детерминированности нашей внесубъектной психики - ЗАВЕРШЕННОСТЬ, ОГРАНИЧЕННОСТЬ ПИРАМИДЫ ЗНАЧЕ­НИЙ. Разумеется, при увеличении количества энергии, к примеру за счет до­полнительной стимуляции или за счет экономии, конус ценностей может расти и выше. Кроме того, человеку в социуме помогает его социальное окружение. Влияние последнего может быть в том, что при воспитании в еще только разви­вающуюся психику вводятся фигуры верхних уровней в качестве фигур мень­ших уровней, и тем, что за счет проективных механизмов нашей психике сооб­щается часть общественной энергии ближайшего окружения. Но также очевид­но, что возможности и экономии и стимуляции совсем небезграничны. На ка­кой-то величине конуса системы значений психика выдохнется и смысл жизни «исчезнет», так как динамика уйдет, не окажется познавательных усилий и дос­тижений. Познавательный путь отдельно взятого индивидуального субъекта в собственной психике конечен. Человек физически не может думать «слишком далеко» от «прирожденных» вводных.

Но есть и ВТОРОЕ ПОСЛЕДСТВИЕ биологической детерминированности нашей психики, также связанное с описанным выше распределением энергии исходных фигур. За границу восприятия прежде всего выходят аналитические фигуры и наступает момент, когда для того, чтобы продолжить анализ, прихо­дится привлекать фигуры, несущие значения и энергию соседних драйвов. Вы­нужденно использовать старую информацию, содержащую в себе оттенки ин­стинктивно знакомых фигур.

Таким образом, мышление особенно сложными и далеко ушедшими от ин­стинктивно поддержанных фигур категориями с каждым шагом невольно ведет к отсеиванию понятий, по содержанию не отвечающих инстинктивным предпо­сылкам и все чаще вводятся понятия, содержащие их.

Мышление человека оказывается не только энергетически, но и информа­ционно вырожденным, имея склонность к интерпретации собственного инстин­ктивного пакета, скорее и легче придающего воспринятому ближайший, при­вычный смысл. Исключение, пожалуй, составляет драйв экспансии, позволяю­щий выделять первично фигуры по принципу новизны, но и они, по уже изло­женным причинам, обречены на вырождение, если не находят связи с фигура­ми соседних драйвов.

Соответственно, помимо просто энергетической и информационной огра­ниченности человеческой психики, как носителя, на само мышление субъекта наложены целых три дополнительные ограничения: тем, что мышление не мо­жет уйти беспредельно далеко от заложенных в него источников энергии и тем,

что оно не может глубоко анализировать слабо связанные с предзаложенными понятиями, и тем, что причиной начала акта мышления служит побуждение, опять-таки берущее начало в подвергнутых интерференции «природных» стремлениях.

Человеческая внесубъектная психика и созданная по ее канонам система значений служит для нас постоянным фильтром восприятия, через который мы рассматриваем окружающий мир, а потом пытаемся найти закономерности в полученных данных. Но мир бесконечно сложен по сравнению с человеком, неспособным на сегодняшний день, даже с учетом всех возможностей совре­менной науки, предсказать погоду на собственной планете.

Поэтому'в отдаленном приближении наше мышление можно сравнить с поведением человека, которому под гипнозом поручили не замечать, к приме­ру, стола. С той только разницей, что в нашем случае не поддержанные зало­женными в нас тенденциями данные, мышление склонно игнорировать и при этом замечать только оттенки предзаложенного в нас. Иными словами, мы не можем чего-либо бояться, любить, интересоваться, желать, относиться ПРО­СТО ТАК. Любой интерес всегда вызван заложенными в нас инструктивными причинами, - таков наш способ созидания смыслов. Мы нечто творим, но на заданную тему.

Бесконечная сложность и взаимосвязанность мира предстает перед нами в хаотическом облике. Но мы изучаем его при помощи ограниченного человечес­кой психикой и в этом смысле порочного инструмента мышления. В результате получается... вернее, получаемся... мы сами. Это вполне естественно. Предпо­ложим, что мы имеем набор фотографий облаков (мир), сделанных сквозь тре­пещущий на ветру пятнистый полиэтилен (фильтр психики) - и нам предстоит выявить среди них закономерности. Все, что даст наше исследование -это гряз­но-белые контуры на голубом фоне, весьма вариабельные, плюс пятнистый Оттиск полиэтилена, воспроизводимый значительно более устойчиво.

Что самое любопытное, мы встретим те же самые пятна и в пейзаже, и в стене дождя, и на фоне кажущегося таким равномерным неба, в котором есть невидимые нам звезды... И это неудивительно. Мы будем видеть общее там, где его нет - потому что мы сами присутствуем везде. И не увидим нового, потому что ограничены восприятием. Мы увидим себя. И отбросим часть проявлений мира, мешающую видеть себя отчетливее.

Бесконечная сложность мира отразится в наших ожиданиях так, что мы уви­дим в качестве ее закономерностей только совпадение или несовпадение эле­ментов мира с нашими биологически и социокультурно детерминированными причинами и связанными с ними фигурами. Так микроб в мозгу человека ощу­щает только себя. Неудивительно, что мир кажется нам антропоформным. Не­удивительно, что человечество подчас находится в бесплодном духовном поис­ке, и от этой безысходности начинает признавать ценным все, что приносит ощущение морального удовлетворения или «божественной сладости». И чем настойчивее и громче человек вопиет о божественных эмоциональных ценнос­тях, и чем он настойчивее добивается их, тем мучительнее в нем безысходность, мучительнее потеря надежды познать мир и чернее становится отчаяние.

Неудивительно, что в любом пустом небе мы видим того или иного Бога, как собственное отражение. Но не увидим настоящего Его, даже если Он там есть, потому что ищем эмоциональные закономерности самих себя и не поймем закономерности Его. И также абсолютно неудивительно, что культура совре­менного человечества в своем развитии начинает останавливаться у третьего барьера активной эволюции субъекта. Это проявляется и в религии, и в мисти­ке, и в расцвете экстрасенсорики, и в появлении «науки» синерегетики, и даже в том, что ученые уже «воочию видят» в мире следы «высшего разума».Все это уже не удивляет, - и, одновременно, навевает грусть.

Третий барьер удерлсивает человека вследствие человечности его мышле­ния. Держит надежно, опираясь на неподконтрольную сознанию биологию и физиологию психики, на установки самого мышления, на преобразованный этим мышлением мир за первым барьером, на клише мышления в мире челове­ческой иллюзии за вторым барьером. У третьего барьера мышлению человека свойственно вновь возвращаться к его же источнику, - снова тот же образ свер­нувшейся в кольцо змеи, жалящей себя, - вместо снятия себя путем преобразо­вания пресмыкающихся в птиц.

Вот почему новое поколение млеет у электроники так же, как их предки у балагана с Петрушкой. Млеет, обладая по сути той же самой древней психикой, которой обладали миллионы лет назад все млекопитающие. Тысячелетиями, миллионами лет воспроизводятся и эволюционируют принципиально идентич­ные формы жизни с идентичной психикой.

И человек верит отражению самого себя, говорит себе и другим: мир разу­мен, добр, вечен. Поступай хорошо, как сказано, и будешь счастлив. А если нет, то огнь на тебя или карма злая. А искать умом ничего не нужно, потому что все уже найдено. Вредно думать не так. Верить нужно, и сердцем искать. А то, что ум отыщет, это тщета и бес мамона. Да если подумать, то и правда ведь - тщета тщетная. Потому что ведь беспредметное удовлетворение только на эмоцио­нальном пути лежит, бессмысленном.

Но, если подумать всерьез, то так и пройдет без-мысленный человек, не думая, мимо настоящего бессмертия, мимо возможности найти посредством разума действительный мир, мимо бесконечности. Он не услышит мыслей и общения, от начала времен идущего во Вселенной прямо вокруг него во всех ее проявлениях. Он просто немного побудет собой и станет ничем. Как трава на лугу — выросла, сгнила, и снова выросла. Та же трава. Эпоха за эпохой.

Пока не будет преодолен барьер косного человеческого мышления.