Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Эпизод 17
Чен долго не мог решиться повторить безумную эскападу близнецов. Умом он понимал, что это не самоубийство, и что там, в пропасти, куда только что шагнули сначала старик, а потом сиамские уроды, есть что‑то, что защитило их жизни. Но вот так взять и прыгнуть со скалы? Да они психи! А Далай‑лама изменился, постарел за то время, как Чен видел его в последний раз… На память опять пришли события десятилетней давности, когда Чен, тогда ещё семнадцатилетний юноша, только что принятый в члены триады, оказался в Лхасе с целью наладить бизнес, и случайно попал в перестрелку между сепаратистами и китайской армией. Граната разорвалась в трёх шагах от него, и нашпигованного осколками умирающего Чена вынесли с поля боя тибетцы. Очнулся он на каталке под капельницей, в абсолютной тишине. Чен не сразу понял, откуда струится мерцающий свет, заливающий окружающие ширмы то сиреневым, то розовым, то золотистым цветом. Только потом стало понятно, что светится жидкость в капельнице. Сама по себе. Жутко болела правая рука. Скосив на неё взгляд, Чен едва сдержал крик – руки не было. Видимо, оторвало во время взрыва, или ампутировали позже. Но Чен чувствовал руку, каждую её клеточку. Он попробовал шевельнуть отсутствующими пальцами – и увидел их: полупрозрачные, и тоже едва заметно светящиеся в унисон с жидкостью. Кости, нервы, кровеносные сосуды, мышцы – будто в научно‑популярной книжке о человеческой анатомии. С каждой минутой оторванная рука становилась всё реальнее, словно проявляясь из небытия. На уши неприятно давил какой‑то звон. Наконец, рука перестала светиться и стала прежней, если не считать отсутствия татуировки триады на локтевом сгибе. Чен осторожно встал с каталки. Он был абсолютно гол, и с удивлением осматривал сам себя. Всё тело оказалось гладким, будто только что появившимся на свет. Ни ран, ни шрамов, даже следов от удаления аппендикса не осталось. Жидкость продолжала светиться. Чен завернулся в одеяло и пошёл посмотреть, откуда она поступает. Источником жидкости был немолодой уже, но вполне здоровый мужчина в оранжевом одеянии. Чен сначала не узнал его без очков, но через минуту понял, где видел это лицо. Тэнцзин Гьямцхо, более известный как Далай‑лама Четырнадцатый, полусидел‑полулежал в специальном донорском кресле, и странная фигурка на его груди тоже пульсировала сиренево‑розово‑золотым светом. – Ты китаец? – спросил Чена Держатель Учения, который, оказывается, был в сознании. Чен кивнул, холодея до самых кончиков пальцев. Теперь его подвергнут пыткам, как вражеского лазутчика. Он понял, где оказался – в легендарном Вангъяле, тибетском монастыре, в котором оживают мёртвые, прозревают слепые и выздоравливают немощные. Но ничего страшного не произошло. – Не бойся, тебя выведут тайными тропами. Попробуй воспринять случившееся как урок, – сказал негромко Далай‑лама и прикрыл глаза. Они у него тоже светились – синим и зелёным. Чену дали одежду, завязали глаза и повели какими‑то тайными коридорами. Он чувствовал, что его вывели на улицу. Сейчас расстреляют, подумал Чен, но вместо этого его легонько подтолкнули – и юноша плюхнулся во что‑то холодное. Он развязал глаза и обнаружил себя в сугробе на обочине дороги. И рядом – никого. Каким образом он оказался в горах штата Колорадо, Чен не мог понять до сих пор, но возвращаться в Китай не стал. Нашёл ближайшую китайскую диаспору в Колорадо‑Спрингс, снова вступил в триаду, и постепенно стал тем, кем он стал. Хватит воспоминаний. Нужно действовать. На площадке стоял флагшток. Каждое утро здесь поднимали флаг Катманду. Нож‑стропорез легко перерезал бечеву, и Чен рывком выдернул верёвку. Бечева на растяжение казалась крепкой. Один конец верёвки Чен привязал к основанию флагштока, а второй скинул в пропасть. Рисковать не хотелось. Если ниже двадцати метров ничего не окажется, он полезет вверх. Трудней всего дались первые пять метров – ветер гулял жесткий, и Чену никак не удавалось стабилизировать себя относительно стены, бечева резала руки даже сквозь перчатки, но он быстро приноровился. Далее спуск оказался более управляемым. Чен осмелел и даже умудрился упереться ногами в стену, но в это время верёвка лопнула, и он полетел спиной вниз, барахтаясь в воздухе, словно лягушка в молоке. В ушах зашумел ветер, истошный крик заметался в пропасти, отражаясь от многочисленных стен. А потом вдруг наступила тишина, и Чен, больно ударившись затылком, проехался по каменному полу на спине. Он медленно открыл закрывшиеся во время падения глаза. Кругом царила полутьма, на каменных стенах нервно дрожали в небольших лампадках оранжевые язычки пламени. Похоже, он попал по адресу. Теперь узнать бы, в какую сторону увёл близнецов Далай‑лама. Поднявшись на ноги, Чен пошёл сначала туда, откуда тянуло теплом. Идти пришлось долго. Коридор вёл вниз и оканчивался стальной решёткой, за которой виднелось что‑то вроде прачечной или котельной. Здесь полуголые люди кидали в топку не то уголь, не то кокс, кругом клубился пар. Очевидно, Чен оказался в вентиляционной шахте. Неужели это и есть потроха подземного монастыря? Он порыскал вокруг в поисках двери, не нашёл, и отправился в противоположную сторону.
|