Глава 9. Купальню на вилле Маре построили у моря и под открытым портиком, который в холодную или ветреную погоду закрывался ставнями

Купальню на вилле Маре построили у моря и под открытым портиком, который в холодную или ветреную погоду закрывался ставнями. Стены купальни выложили мозаикой: на одной был изображен Нептун, бог морей, возвышающийся среди волн, с трезубцем в руке; он трубил в пустую раковину. Позади него прыгали серебристо‑голубые дельфины. На другой стене изобразили сценку, где многочисленные дочери Нептуна резвились среди волн с морскими коньками, а на третьей стене могущественный морской царь обольщал красивую девушку в подводной пещере. На мозаичном полу были изображены рыбы и разнообразные морские животные. Комната выглядела яркой и радостной.

Перед купальней располагалась комната для раздевания, а сбоку за маленькой дверцей — моечная. Дно бассейна покрывал кафель цвета морской волны, и теплая приятная вода отсвечивала цветом моря. В углу находился фонтан, окруженный небольшим мраморным бассейном с прохладной водой. То там, то тут виднелись углубления в форме раковин с канавками для стока воды и скамейки для массажа. Аспар отпустил старую банщицу.

— Госпожа Кейлин желает сама обслужить меня, — сказал он женщине. Та усмехнулась беззубой улыбкой, что означало сохранение полной секретности, и захихикала, уходя.

— Осторожность здесь ни к чему, — заметила Кейлин, распуская свои длинные волосы.

— Сними хитон, — приказал он. — Хочу видеть, как Бог сотворил тебя, Кейлин. Изогнись, как ты это делала последний раз, когда я видел твои прелести, хотя из‑за этих гигантов мало что можно было рассмотреть.

— Может быть, вы сожалеете, что не купили одного из них? — насмешливо произнесла она и сняла через голову свою незамысловатую одежду, небрежно бросив ее на скамейку. Потом молча спокойно стояла, удивленная тем, что не испытывала стыда. Очевидно, пребывание на вилле Максима избавило ее от ложной скромности.

— Медленно повернись, — скомандовал он с явным восхищением. Затем, отвернувшись, начал раздеваться: отстегнул подтяжки и спустил, а потом снял тунику и прекрасную льняную рубашку.

Когда Кейлин посмотрела на него, Аспар был абсолютно голый. Она испуганно покраснела. Он спокойно стоял спиной к ней, давая ей возможность разглядывать себя, затем повернулся к ней лицом. Она видела перед собой сильное, загорелое тело с развитой мускулатурой. Он не выглядел полным, несмотря на широкую кость, скорее коренастым, и она нашла, что ему это идет. Тело покрывали темные курчавые волосы. Ноги оказались длиннее, чем она ожидала, и хорошей формы.

Его мужская гордость не выглядела так внушительно, как те, к которым она привыкла. Ее «варваров»и Вульфа можно считать исключениями из правила, уверяла ее Касия, когда они однажды говорили на эту тему. Любопытство заставило задать вопрос прелестной куртизанке, которая так хорошо обучила ее искусству Эроса. Касия стала источником полезной и довольно пикантной информации для Кейлин, абсолютно несведущей в вопросах любви. Голос Аспара вернул ее к действительности.

— Ты находишь меня таким же красивым, какой нахожу тебя я, Кейлин? — спросил он.

— Да, — ответила она спокойно. Он привлекательный мужчина, и она не видела причины не сказать ему об этом.

— Теперь возьми скребок и потри меня, — распорядился он. — Мне кажется, я собрал всю пыль с дорог Византии.

Кейлин взяла серебряный банный скребок и начала оттирать пот и грязь. Она приметила, как работали банщицы на вилле Максима, да и Касия предупредила ее, что мужчины часто получают удовольствие, когда любовницы обслуживают их таким образом. Она трудилась медленно, тщательно, двигая скребком от плеч и груди ниже по рукам и ногам.

— Ты очень умело делаешь это, — сказал он мягко, когда она встала на колени перед ним, тщательно оттирая бедра.

— В этом деле я новичок, но рада, что вы довольны, мой господин. — Она ополоснула его из тазика теплой водой, набранной из бассейна.

Он взял скребок из ее рук:

— Теперь я потру тебя.

Он усердно работал инструментом. Кейлин стояла очень спокойно, когда он нежно двигал скребком по ее чувствительной коже. Она нашла эту любовную игру очаровательной. Его сдержанность успокаивала ее. Вот он ополоснул ее, и тогда, повернувшись лицом к Аспару, она сказала:

— Теперь, мой господин, я обмою вас, а потом мы войдем в бассейн.

Он встал в одну из выдолбленных в полу и выложенных мозаикой раковин. Кейлин поставила рядом гипсовый кувшин с жидким мылом и взяла губку. Зачерпнув немного мыла из кувшина, она нанесла его на плечи и стала намыливать. Она терла Аспара не спеша, тщательно, поворачивая кругом, стоя на коленях, добавляя мыла и снова растирая губкой. Она покраснела, когда мыла его мужские достоинства, но, к его чести, он ничего не сказал, оставаясь спокойным. Кейлин встала, растирая мыльной губкой его живот и широкую грудь. Потом она снова ополоснула его теплой водой, подумав с облегчением, что тяжелое испытание закончилось. Она никогда прежде не мыла мужчину. Вульф всегда купался сам, обычно в быстрой речке рядом с домом, даже зимой.

— Теперь можете идти в бассейн, — сказала она ему.

— Нет, — ответил он, взяв губку из ее рук. — Сначала я должен вымыть тебя, моя красавица. — Нагнувшись, он ополоснул губку в бронзовом тазике и, вылив грязную воду, наполнил его свежей.

— Я могу сама помыться, — пролепетала она застенчиво.

— Не сомневаюсь, что можешь, — улыбнулся он, — но разве ты откажешь мне в удовольствии послужить тебе, как ты мне? — Не дожидаясь ответа, он погрузил пальцы в гипсовый кувшин и начал не спеша мылить ее плечи и спину. Медленное круговое движение губки по коже действовало почти гипнотически. Она чувствовала, как будто его губы касались ее шеи, а затем появлялась мыльная губка, оставляя ее в замешательстве. Встав на колени, он начал мыть ее ягодицы, сначала поцеловав их, а затем перешел к ногам. — Повернись, — приказал он, и она повиновалась, хотя ее тело уже начинало чувствовать сильное желание. Как мило все это было! Купание с мужчиной оказалось очень приятным.

Он поднял ее левую ногу и вымыл, затем правую. Губка медленно омывала ее ноги, которые она плотно сжала. Нежным движением он слегка раздвинул их, и губка заскользила по коже. Кейлин повернула голову, стараясь не смотреть на него. Ей не хотелось смотреть на свой, лобок, такой розовый и гладкий, лишенный маленьких кудрей, которые, как уверил ее Иоанн, сохраняли только крестьянки да представительницы диких племен. Женщина должна быть везде гладкой. Живот ее втянулся, когда его рука стала намыливать трепещущее тело. Кейлин закрыла глаза, в то время как губка намыливала ее тело круг за кругом.

Его рука нежно притянула Кейлин, и она задохнулась от испуга, когда его рот сомкнулся на соске ее правой груди. Его зубы слегка сжали плоть, язык настойчиво возбуждал ее, затем он глубоко засосал маленькую плотную шишечку, а левой рукой мял и ласкал другую грудь, пока у нее не подогнулись колени. Быстро поднявшись, он крепко прижал ее к себе и поцеловал горячим поцелуем, от которого она задохнулась. Потом его серые глаза внимательно осматривали все ее тело и он медленно ополаскивал ее, убеждаясь, что все мыло смыто. Наконец, поставив тазик, он взял ее за руку и повел вниз по ступенькам в бассейн.

Теплая вода мягко обволокла их тела. Кейлин внезапно почувствовала слабость. Увидев, как она побледнела, Аспар снова притянул ее к себе. Он почувствовал дрожь и, осыпая поцелуями ее лицо, тихо произнес:

— Я не хочу, Кейлин, чтобы ты испытывала страх по отношению ко мне, но мне очень хочется заняться с тобой любовью. Ты знаешь, как сладка может быть любовь между мужчиной и женщиной, моя красавица? Не то безобразное спаривание животных, которое ты вынуждена была терпеть на вилле Максима, а настоящая страсть между любовниками. Скажи мне, ты была девственницей, когда впервые оказалась в Константинополе, или любовник лишил тебя девственности с наслаждением, которое два человека могут дать друг другу? — Он нежно покусывал ее ухо, а потом посмотрел прямо в ее фиалковые глаза.

— У меня… у меня был муж, — сказала Кейлин.

— Что случилось с ним, моя красавица? — вежливо спросил Аспар.

— Не знаю, мой господин. Меня предательски продали в рабство, — ответила она, а потом продолжила; — Иоанн предполагает, что мужу сказали, будто я умерла. — Несколько слезинок скатились по ее щекам. — Вероятно, он прав. Я только хочу знать, что случилось с моим ребенком. Я так боюсь, что Антония может продать его в рабство, если, конечно, он жив, а я чувствую — он жив!

— Ты не можешь изменить того, что произошло, — мудро заметил он. — Я прекрасно понимаю тебя, Кейлин. Если ты доверишься мне, я подарю тебе счастье и покой.

— Скорее всего, мой господин, у меня нет выбора, — ответила она. «Довериться! — подумала она усмехаясь. — Почему мужчины всегда просят меня довериться?»

— О, моя красавица, — сказал он с улыбкой, — у нас всегда есть выбор. Только иногда наш выбор не особенно приятен. Твой выбор, однако, не так уж плох. Ты можешь полюбить меня сейчас или позже.

Кейлин рассмеялась:

— Ваши варианты, мой господин, похожи один на другой. — Ей уже нравился этот человек. Он добрый и обладает чувством юмора. Это неплохие черты характера.

Он улыбнулся ей в ответ. Она сильно возбуждала его, вдохновляла по‑настоящему, как ни одна женщина до этого, даже Анна, которую он когда‑то любил. Уже долгое время он не желал женщину, хотя посещал виллу Максима довольно регулярно, ведь мужчина не должен слишком долго воздерживаться, так как от этого туманится мозг и возрастает раздражительность. Однако, глядя на эту красивую девушку, он чувствовал, что больше никогда не пойдет на виллу Максима.

— Мне нравится, когда ты смеешься, моя красавица, — сказал он мягко.

— И мне нравится, когда вы улыбаетесь, мой господин, — ответила она и поцеловала его в губы быстрым, но нежным поцелуем.

Он обхватил ее голову рукой и начал целовать ее лицо и шею теплыми губами, так, что внутри у нее все затрепетало. Она тихо застонала, изогнувшись, когда он другой рукой начал мять ее грудь и повалил ее на спину на бортик бассейна. Он коснулся языком ее губ, век, лизнул ее напрягшуюся шею. Его рука погрузилась в ее роскошные шелковистые волосы; он застонал, как от боли, когда ее тело прижалось к нему. Ее руки обвили его шею. Кейлин горячо отвечала на поцелуи, чувствуя, что с Аспаром ей не нужно применять те трюки, которым ее обучала Касия. Она ощущала его жадное желание по тому, как он настойчиво толкался и прижимался к ее бедрам.

— Я хочу подождать, — простонал он, — но не могу…

Кейлин!

— Не надо ждать, мой господин, — сказала она, еще сильнее обхватив его шею, а руки Аспара скользнули ниже ее ягодиц, и он вошел в нее с глубоким вздохом облегчения. Он двигался в ней медленными затяжными толчками, и Кейлин чувствовала, какой он твердый и нежный. Она что‑то лепетала, в то время как он продолжал скользить у нее внутри. Аспар не смог больше вытерпеть, и его любовная дань брызнула горячими потоками страсти, после чего он ослабел, а Кейлин возмутилась, потому что ничего не ощутила, кроме его физического присутствия. Она содрогнулась от ужаса.

Аспар открыл глаза.

— Что с тобой? — спросил он. — Ты не получила удовольствия от этого, Кейлин? Надеюсь, я не противен тебе, моя красавица? — Он отпустил ее, и они встали лицом друг к другу.

— Неужели получаешь удовольствие только с мужем? — спросила она, откровенно смутившись и желая во что бы то ни стало понять. — Я не чувствовала ничего, когда ломала комедию у Иоанна. Вы не мой муж, но очень добры ко мне. Я хочу стать для вас вроде жены. Тогда почему я не испытала удовольствия, мой господин? Вы мне не противны! Нет! — Ее голос дрогнул, и она зарыдала. — Что случилось со мной, мой господин, почему я не чувствую вас?

Он обнял ее и начал утешать, как только мог. Аспар не был врачом, но знал, что сознание — самое могучее средство воздействия, созданное Господом. Он наблюдал странные вещи, которые происходили о солдатами, особенно после жестокой битвы. Он видел мужчин, стойких и сильных в бою, а потом плачущих, как дети. Может быть, то насилие, которому она подвергалась — и не раз — на сцене, убило ее чувства? Он вспомнил ее отсутствующий взгляд в ту ночь, когда смотрел представление на вилле Максима. В известном смысле в ней что‑то сдвинулось, но это был единственный способ выжить.

— Думаю, это последствия драмы, которую ты пережила, после того как стала рабыней, — сказал он, утешая ее. — Доверься мне, я помогу тебе, моя красавица. Мне так хочется, чтобы и ты получала удовольствие от нашей любви. Ты не думай, что я стар, я чувствую себя еще достаточно крепким, Кейлин. Мы станем тренироваться, и ты получишь удовлетворение, сколько бы времени на это ни потребовалось. — Он взял ее за руку. — Теперь пойдем, надо отдохнуть после бани.

Они вышли из бассейна и вытерли друг друга. Затем он отвел ее в спальню. Кейлин удивилась, увидев, что ее хорошенькая узкая, маленькая кушетка убрана с помоста и придвинута к стене. На ее месте лежали большой полосатый матрац и несколько больших цветных подушек. Аспар снова начал целовать ее и опустил на кровать, где они сплелись руками и ногами. Ощущение его тела, прижавшегося к ней, было совсем другим по сравнению с тем, что она чувствовала в бассейне. Он казался твердым.

— Лежи спокойно, — произнес он повелительно и, подложив пару подушек под ее бедра, сказал:

— Я хочу, чтобы ты раздвинула ноги пошире, моя красавица. — Когда она послушалась его, он наклонился вперед, нежно раздвинул ее нижние губки большими пальцами и начал легко и мягко лизать ее языком.

Кейлин задохнулась от потрясения и удивления. Сначала она хотела оттолкнуть его. Как перенести это вторжение в такое глубоко интимное ее естество? Но как это чувствительно и приятно! Нет, она не в силах прекратить эту сладкую пытку! Его язык нежно ласкал ее плоть, затем начал теребить крошечную жемчужинку. Кейлин почувствовала, как внутри наливается теплом. Маленькая жемчужинка начала трепетать, ощущение напряжения возрастало, она подумала, что больше не выдержит, но только бы он не останавливался…

Ее охватило блаженство, и она слышала свои стоны как бы со стороны. Все ее члены налились страстным ощущением, которого она никогда не испытывала. С каждой секундой это ощущение росло, пока наконец острое блаженство не разлилось по всему ее телу, подобно морской волне, и быстро спало, оставив ее ослабевшей, но непривычно удовлетворенной.

— А‑а‑а… — застонала она. Затем совершенно неожиданно начала тихо плакать.

Аспар приподнялся и заключил девушку в свои объятия. Он ничего не говорил. Он просто гладил ее густые каштановые завитки, удивляясь их мягкости, когда пальцы его путались в шелке ее прелестных волос. Она прижалась к нему, как бы ища защиты, и им овладело желание оградить ее от всей жестокости этого мира. Не важно, что случилось с ней, в его сердце она — невинное дитя. Он не допустит, чтобы она снова страдала.

Наконец всхлипывания прекратились, и она промолвила:

— Вы не получили того удовольствия, мой господин, какое получила я. Как быть? Я не знала, что женщину можно удовлетворить таким способом. — Она взглянула на него, и он подумал, что ее красивые глаза похожи на фиалки, намокшие под весенним дождем.

— Удовольствие заключается в том, чтобы давать удовольствие, Кейлин. Когда я вошел в тебя, я испытал, может быть, не такое сильное, но тем не менее наслаждение. Существует много способов давать и получать наслаждение. Я все изведал. Я никогда умышленно не причиню тебе зла, моя любовь. — Он нежно погладил ее пальцем по щеке.

— Говорят, вы самый могущественный человек в империи, мой господин. Даже могущественнее самого императора, — сказала она.

— Никогда не говори этого вслух, Кейлин, — предостерег он. — Власть ревностно следит за своим могуществом и не желает делиться им. Мое существование зависит от того, насколько хорошо я служу империи. Да, действительно, я служу империи. Богу и империи. Не человеку. Но пусть это, моя любовь, останется нашей тайной, хорошо? — Он улыбнулся ей.

— Мне кажется, мой господин, вы подобны древним римлянам. Вы служите Новому Риму, Византии, как они служили Древнему Риму, — сказала Кейлин.

— А что ты знаешь о Риме? — спросил он с усмешкой.

— Меня и моих братьев много лет учил домашний учитель, — ответила Кейлин. — Я изучала историю Рима и моей родной Британии.

— Ты умеешь читать и писать? — спросил он, очарованный.

— По‑латыни, — ответила она. — История народа моей матери, кельтского племени добунни, — это устная история, но я знаю ее, мой господин.

— Иоанн немного рассказал мне о твоем прошлом, Кейлин. Твоя латынь — признак культурной женщины, правда, немного провинциальной. К какому народу ты принадлежишь?

— Я происхожу из семьи трибуна Друзаса, который пришел в Британию с императором Клавдием, — начала Кейлин. Потом устроилась поудобнее у него в объятиях и пересказала ему историю семьи.

— А твой муж? Кто он был? Тоже из римско‑британской семьи?

— Мой муж саксонец, — сказала Кейлин. — Я вышла за него замуж после того, как вся моя семья была зверски убита по приказу моего кузена Квинта, который захотел завладеть землями моего отца. Мой кузен не подозревал, что я избежала смерти, пока я не вернулась с моим мужем Вульфом Айронфистом, чтобы потребовать назад то, что по праву принадлежало мне. Антония, его жена, предала меня, но эту часть моей истории вы уже знаете, мой господин.

— Удивительно, как ты пережила все это, — промолвил Аспар задумчиво.

— Теперь вы все знаете обо мне. Зиновий говорил, что ваша первая жена была доброй и уважаемой женщиной. Но гораздо интереснее то, что он ни слова не сказал о вашей новой жене. Может быть, вы расскажете, мой господин, мне хотелось бы знать.

— Флацилла принадлежит семье Страбо, — начал Аспар. — Они имеют большое влияние при дворе. Наш брак был очень выгоден. Она не живет со мной и, честно говоря, даже не нравится мне.

— Тогда почему же вы женились на ней? — спросила Кейлин с любопытством. — Ведь вы долго не хотели жениться, мой господин. У вас есть два сына, говорит Зиновий, и еще один сын и дочь.

— А Зиновий не упоминал о моих внуках? — спросил Ас‑пар с усмешкой в голосе. — Моя дочь София — мать троих детей, а мой старший сын — отец четверых. Так как Патриций, мой младший, не собирается стать монахом, я предполагаю, что он тоже сотворит внуков, когда вырастет и женится.

— У вас внуки? — удивилась Кейлин. Он выглядел таким моложавым, да и вел себя как зрелый мужчина, но не старик. — Сколько же вам лет, мой господин Аспар? В апреле мне исполнилось девятнадцать.

Он застонал:

— О Боже! Я, конечно, так стар, что мог бы быть твоим отцом, моя малышка. В мае мне исполнилось пятьдесят четыре.

— Вы совсем не похожи на моего отца, — пролепетала она и затем смело притянула его голову и нежно поцеловала.

— Нет, — сказал он, и его серые глаза улыбались. — Я не твой отец, не так ли, моя любовь? — Он поцеловал ее в спину долгим, медленным, глубоким поцелуем.

Сознание Кейлин затуманилось. А когда она наконец пришла в себя, то попросила:

— Расскажите мне побольше о вашей жене, мой господин Аспар.

— Мне нравится слышать свое имя из твоих уст, — заметил он.

— О госпоже Флацилле Страбо, мой господин Аспар, — настаивала она.

— Я женился на ней по нескольким причинам. Бывший император Марсиан, которого я посадил на трон Византии и который был женат на принцессе Пульхерии, умер, не оставив наследников. Марсиан вышел из моей семьи. Он верно служил двадцать лет. Когда я почувствовал, что близок его конец, я выбрал Льва, тоже из моей семьи, чтобы тот стал новым императором. Однако я, конечно, нуждался в поддержке со стороны двора. Патриарх Константинополя, глава церкви, является родственником семьи Страбо и крепко связан с ними. Без него я не мог надеяться посадить Льва на трон. Чтобы обеспечить поддержку со стороны семьи Страбо, я женился на овдовевшей Флацилле. В это время она была беременна от любовника, что привело ее семью в неслыханное замешательство.

— А что случилось с ребенком? — поинтересовалась Кейлин.

— Выкидыш на пятом месяце, — сказал он, — но она уже стала моей женой. В ответ на мою помощь патриарх и семья Страбо поддержали кандидатуру Льва. Конечно, другие семьи патрициев последовали за ними. Это позволило нам мирно заменить одного императора на другого. Гражданская война по меньшей мере неприятна, Кейлин. А Флацилла по всем внешним проявлениям — хорошая жена. Она взяла моего маленького сына Патриция на свое попечение и хорошо относится к нему. Он воспитан в православной вере. Я надеюсь как‑нибудь свести его с принцессой Ариадной и сделать наследником Льва — у императора нет сыновей.

— А что вы хотите от меня, мой господин, кроме того, что очевидно? — спросила Кейлин и покраснела от собственной дерзости. С тех пор как она покинула Британию, ее жизнь стала такой неопределенной. Она надеялась узнать, обретет ли она постоянный дом.

Он надолго задумался.

— Я любил мою первую жену, — начал он. — Когда Анна умерла, я думал, что никогда больше не полюблю женщину. Конечно, Флацилла не нравится мне, она только использует меня для своих целей. Ее общественное положение очень высокое, как у императрицы Веры, поскольку я генерал Восточных войск и первый патриций империи. Флацилла, в свою очередь, стала матерью моего осиротевшего сына, но это все, что она делает для меня.

У меня есть власть, Кейлин, но я одинок. Когда я увидел тебя той ночью на вилле Максима, ты по‑настоящему тронула меня, как никакая другая женщина. Мне нужна твоя любовь, твоя нежность, твоя дружба. Как ты думаешь, можешь ли ты дать мне это, моя красавица?

— Моя бабушка сказала, что у меня слишком острый язычок, — медленно произнесла Кейлин. — Это действительно мой недостаток. Если во мне и осталась нежность, мой господин Аспар, возможно, вы единственный, кто заметил это. То, что я скажу вам, может быть, прозвучит жестоко, но я за прошедший год научилась быть жестокой, чтобы выжить. Вы уже немолодой мужчина, а я ваша рабыня. Если вы умрете что станет со мной? Как ваши наследники отнесутся к рабыне, любовнице их отца? Я думаю, продадут. Скорее всего от меня избавятся вместе со всем другим имуществом, которым вы владеете и которое посчитают ненужным. Могу я полюбить вас? Да, могу. Я верю, что вы добрый и отзывчивый, но если вы действительно любите меня, мой господин, тогда обеспечьте меня защитой на случай, если вас не станет. А я буду служить вам всем сердцем и душой.

Он молча кивнул. Она права. Он должен что‑то предпринять, чтобы защитить ее, пока может это сделать.

— Завтра я поеду в город и обо всем договорюсь, — пообещал он. — Ты будешь свободной прежде, чем я умру, и получишь наследство на свое содержание. Если ты родишь мне детей, я обеспечу их и признаю своими.

— Это более чем справедливо, — согласилась Кейлин, успокоившись.

Когда утром она проснулась, Аспара не было в постели.

— Он уехал в город, — сказал Зиновий улыбаясь. — Аспар велел передать вам, что вернется через несколько дней, госпожа. Он также сказал, что мы должны считать вас своей хозяйкой и подчиняться вам.

— Мой господин Аспар — великодушный человек, — тихо промолвила Кейлин. — Полагаюсь на вас, Зиновий, вы подскажете, что и как я должна делать.

— Мудрость моей госпожи так же превосходна, как и ее красота, — ответил старый управляющий, довольный ее тактичным ответом и тем, что все остается по‑прежнему.

Аспар вернулся из Константинополя через несколько дней. В течение короткого времени слугам стало ясно, что он намеревается сделать виллу Маре своей главной резиденцией. Он должен был появляться при дворе и исполнять обязанности генерала Восточных войск. Он редко уезжал на всю ночь. Ас‑пар и Кейлин вели очень спокойный, домашний образ жизни.

Кейлин удивилась, узнав, что Аспар владеет всеми землями вокруг виллы на несколько миль: виноградниками, оливковыми рощами, пшеничными полями. Он, правда, не интересовался, как идет пахота или сбор урожая. Он просто наслаждался природой.

В городе отсутствия Аспара в его роскошном дворце сначала никто не заметил, но императрица Вера, очень умная женщина, знала обо всем. Она и ее муж не имели специальных секретных служб, помогающих трону, но Аспар был нужен им. Хотя Лев был далек от интриг, особенно в начале царствования, но его жена, выросшая в Византии, понимала: чем больше знаешь, тем спокойнее спишь. В первую очередь она прислушивалась к праздной болтовне слуг, а потом узнавала то же самое от мелких чиновников. Императрица пригласила своего брата Василия посетить ее.

Уже осень вступила в свои права. Приятным теплым днем они сидели на террасе, потягивая молодое вино. Вера была красивая женщина с гладкой кожей и длинными черными волосами, которые она аккуратно заплетала в косы и закалывала драгоценными булавками. Ее красная с золотом одежда была из дорогого материала, а глубокое декольте выгодно подчеркивало прекрасную грудь, на которой мерцало несколько ниток жемчуга. Вера улыбнулась брату.

— Что это я слышала об Аспаре? — промурлыкала она.

— Что ты слышала об Аспаре, моя милая? — повторил он.

— Говорят, он закрыл свой дворец и теперь живет за городом, — сказала императрица. — Это правда?

— Я не знал, дорогая сестра, — ответил Василий. — Я вообще не видел Аспара несколько месяцев. Я вижу его при дворе, что бывает не часто. Почему, Вера, тебя беспокоит, где живет Аспар? Хотя он и способствовал восхождению Льва на трон, ты никогда особенно не заботилась об Аспаре. Известно, что его присутствие раздражает тебя, хотя своим положением ты обязана ему.

— Говорят, с ним живет какая‑то женщина, — поведала императрица, игнорируя замечание брата. — Ты знаешь, что жена Аспара, Флацилла, моя подруга. Я очень огорчусь, если Флацилла окажется в неприятном положении из‑за грехов ее мужа.

— Чепуха, сестра, тебя просто съедает любопытство, — ответил Василий. — Если Аспар и живет с любовницей, я полагаю, тебе очень хочется шепнуть об этом на ухо Флацилле, чтобы позлить ее таким образом. Ты знаешь, Аспар согласился жениться на ней при условии, что она будет благоразумной и не причинит неприятностей своей семье. Аспар не тот человек, чтобы официально заводить любовницу в своем доме, но даже если это так, то, живя за городом, он проявляет осторожность в этом деле. Кроме того, нет ничего особенного в том что мужчина завел любовницу. Я полагаю, наш славный генерал заслуживает немного радости в жизни. А твоя дорогая подруга Флацилла, у которой любовников — как цветов в поле, никогда не радовала его. Добавлю, ведет она себя крайне неосмотрительно.

— Флацилла еще молода. Она намного моложе своего мужа, — сказала императрица. — Аспар не может держаться наравне с ней, я уверена.

— Это она не может держаться наравне с ним! — ответил Василий со смехом. — Аспар известен как потрясающий любовник, дорогая сестра. С ним не могут сравниться даже восемнадцатилетние. Мне известно это из самых надежных источников. Кроме того, Флацилла имеет двух взрослых дочерей. Она дама не первой молодости.

— У нее появился ребенок, когда ей исполнилось пятнадцать, — сказала Вера в защиту подруги. — А через год родилась еще дочь. Когда она вышла замуж в прошлом году, ей исполнилось тридцать два года. Аспар по меньшей мере лет на двадцать старше ее. Если он завел любовницу, несчастная Флацилла станет посмешищем всего Константинополя. Ты должен все узнать!

— Я? — рассердился Василий. — Как я это сделаю?

— Ты должен отправиться к Аспару с визитом за город, Василий. Может быть, это только слухи, но если это правда, я обязана сообщить Флацилле, пока ее не опозорили при дворе.

— Ехать за город? Я ненавижу сельский пейзаж! Я не покидал города несколько лет. Мне нечего делать за городом. Кроме того, Флацилла придет в восторг, если у Аспара появилась любовница. Он занят, доволен и не станет интересоваться ее делами. На прошлой неделе она опять стала причиной страшного скандала, когда молодой гладиатор, с которым она развлекалась, решил, что влюблен в нее, после того как она попыталась отвергнуть несчастного.

— Я ничего не слышала об этом, — заявила императрица, сгорая от любопытства и раздосадованная тем, что ее шпионы не сообщили такую интересную новость. — Что произошло, Василий? Я вижу, ты знаешь все пикантные подробности. Расскажи мне сейчас же, или я прикажу ослепить тебя!

Он рассмеялся и, налив себе еще бокал вина, начал:

— Итак, дорогая сестра, твоя подруга Флацилла спала с молодым гладиатором, которого приметила на весенних играх. Трациан Никофор, такой мускулистый, оказался неотразимым. Как это часто случалось с Флациллой, после близости она начала презирать своего избранника. Она устала от своего мускулистого Адониса и, кроме того, положила глаз на Михаила Валенса, молодого актера. Нашу Флациллу снова поразила стрела Купидона.

— А что случилось с гладиатором? — спросила Вера.

— Он застал их в том же самом укромном местечке, где она встречалась с ним, — ответил Василий. — У нее не хватает воображения, не так ли, сестра? Она могла бы найти другое место для своих утех, так нет же, выбрала то же самое. Никофор, узнав об этом, застал их там. Он выл и бесился, ломясь в дверь комнаты, где притаилась твоя подруга со своим любовником. Наконец он сломал дверь.

Михаил Валенс, совсем не герой, напуганный тем, что ему попортят его красивое лицо, бежал через окно, как мне говорили, голым, в чем мать родила, оставив полуодетую Флациллу объясняться с разъяренным гладиатором. Он громогласно ругал ее, проклиная и обзывая проституткой во всеуслышание. Хозяин гостиницы наконец позвал стражника, который погнался за Никофором, когда тот с криком побежал за паланкином Флациллы, следовавшим по улицам города с необычайной скоростью. — Василий рассмеялся. — Капитан стражников и его люди, конечно, доложили патриарху. Скандал замяли. Никофора отправили на Кипр. Хорошо, что Аспара не было в городе, когда все это случилось. Он предупреждал Флациллу, когда они поженились, что, если она будет замешана в публичном скандале, он сошлет ее в женский монастырь Святой Варвары на всю оставшуюся жизнь.

Императрица кивнула:

— Да, он предупреждал, и патриарх согласился с ним. Семью Страбо раздражает невоздержанное поведение Флациллы, их терпение истощилось. Гм… я еще не представляю, как использовать всю эту информацию, хотя, конечно, не все ясно, пока я не буду точно знать, что происходит на вилле Аспара. — Ее желтые глаза озорно сверкнули. — Утром ты отправишься за город, братец.

Он застонал, вставая и целуя ей руку.

— Желание императрицы — закон для меня, но. Вера, я жду от тебя награды по своему выбору, когда выполню это маленькое задание. Не забудь об этом!

— Конечно, Василий, — промурлыкала она, широко улыбнувшись ему. Он такой хороший брат, подумала императрица, с любовью глядя ему вслед. Василий добудет все сведения, проанализирует их и расскажет. А там они вместе решат, что делать.

Василий покинул город рано утром на следующий день. Он путешествовал в большом комфортабельном паланкине, предпочтя его езде верхом под палящим солнцем. К своему удивлению, он проспал почти всю дорогу и проснулся, когда они вошли через ворота виллы. Зиновий, управляющий, вежливо приветствовал его, узнав принца. Он видел его в доме генерала в Константинополе.

— Где твой хозяин? — спросил Василий.

— Гуляет у моря, мой господин, — ответил Зиновий. Василий хотел было сказать, чтобы Зиновий послал слугу за Аспаром, но потом решил, что лучше появиться неожиданно.

— Благодарю, Зиновий, — сказал он. — Укажи мне только дорогу.

Он последовал за управляющим через атрий виллы и, пройдя внутренний садик, оказался в большом просторном саду, выходившем на пролив, за которым начиналась Азия.

— Вот по этой дорожке, мой господин. — Зиновий указал путь.

Василий поспешил по гравийной дорожке. Стоял превосходный день, осеннее солнце, не очень жаркое, светило на ярко‑голубом безоблачном небе, согревая землю теплыми лучами. Цвели дамасские розы. На берегу он увидел их — Аспара и женщину, они улыбались друг другу. Женщина была в белом хитоне, босая, как и ее спутник, на котором была только короткая красная туника. Море, спокойное, зеленовато‑голубое, подобно переливчатой материи, наброшенной на волнистый берег, слегка колыхалось. Над ними пронзительно кричали чайки, бросаясь в воду, а затем резко взмывая в небо.

Василий довольно долго наблюдал за ними, очарованный этой картиной, затем, размахивая руками, крикнул:

— Аспар, дружище! — Он сошел с дорожки на песчаный берег и направился к ним.

— Иисус! — тихо выдохнул Аспар. — Это Василий!

— Брат императрицы? — спросила Кейлин. — Вы приглашали его?

— Конечно, нет. Он, очевидно, прослышал что‑нибудь, моя любовь. Этот умный, хитрый лис приехал с вполне определенной целью. Меня только интересует с какой.

— Он очень красивый, — заметила она.

Аспар почувствовал ревность. Он знал, у него нет причин сомневаться в ней. Просто она выразила то, что заметила, но ему стало обидно. Он не хотел делить Кейлин с кем бы то ни было. Василий наконец добрался до них.

— Случилось что‑то чрезвычайное, раз ты вторгаешься в мою частную жизнь? — неприветливо спросил Аспар.

Василий собрался было повернуть назад от такого тона генерала. О Господи! Он оказался между невоздержанным любопытством сестры и раздражением самого могущественного человека империи. Никто не позавидовал бы ему в этот момент.

— Чрезвычайного положения нет. Просто я решил побыть на природе в такой день, Аспар. Я не думал, что мое прибытие заставит тебя вести себя подобно медведю с раненой лапой, — ответил Василий, решив остаться.

— Ваш гость, наверное, голоден и хочет пить, мой господин. Я скажу, чтобы Зиновий приготовил что‑нибудь освежающее. — Кейлин вежливо кивнула принцу и оставила обоих мужчин на скамейке.

— Какое великолепное создание! — сказал Василий. — Кто она и где ты, счастливчик, нашел ее?

— Зачем ты здесь? — резко спросил генерал. — Ты ненавидишь эти загородные виллы, Василий. Есть другая причина, я чувствую.

— Меня послала Вера, — признался Василий. С Аспаром лучше не юлить. Принц это знал. Кроме того, с Аспаром нельзя вести себя легкомысленно, особенно когда он в плохом настроении, как сейчас.

— Господи! Чего хочет от меня твоя сестра, если посылает тебя за город ко мне, Василий? Скажи мне! Мы не пойдем в дом, пока не скажешь. — Аспар засмеялся, очевидно найдя что‑то смешное в этой ситуации. — Тебя скоро хватит удар, мой друг. Не помню, когда было так жарко в это время года. — Вера узнала, что ты закрыл свой дом в городе и переехал на виллу. Она также слышала, что ты обзавелся любовницей. Ты же знаешь, она самая любопытная женщина на свете, — сказал Василий. — И к тому же она подруга Флациллы.

— И она надеется сделать меня ее должником, — мудро заметил Аспар.

— Оказывается, ты хорошо знаешь мою сестру, — усмехнулся Василий.

— Я также знаю о недавнем скандале, в который попала моя жена, и о том, что патриарх замял его, — ответил Ас‑пар. — Я, может быть, живу за городом, Василий, но мои каналы информации распространяются немного дальше. В городе не может произойти даже пустяка, чтобы я не узнал. Я счастлив здесь, и сплетни вокруг моей жены и ее любовников утихли, поэтому я удовлетворен тем, что могу отдохнуть, и не хочу, чтобы кто‑то лез в мои дела. Ты знаешь, как и я, что Флацилла способна создать скандал вокруг виллы и ее обитателей просто для того, чтобы отвлечь внимание от своего безобразного поведения. Она не находит в жизни счастья, и потому мысль, что мне повезло, будет раздражать ее. Вот почему я теперь живу здесь, а не в городе. На вилле Маре мое поведение меньше подвергается обсуждению, по крайней мере до этого дня.

— Кажется, здесь ты не очень распутничаешь, Аспар, — заметил Василий, когда они шли по садовой дорожке от пляжа к вилле. — Конечно, если бы я не знал тебя, то мог подумать, что передо мной просто состоятельный господин и его жена. Теперь скажи, а то я умру от любопытства: кто эта девушка и где ты нашел ее?

— Ты не узнаешь ее, Василий? Принц отрицательно покачал головой:

— Нет, не узнаю.

— Вспомни, мой друг, ту ночь несколько месяцев назад, когда мы с тобой посетили виллу Максима, чтобы посмотреть непристойное представление, которое будоражило весь город, — начал Аспар.

Василий на минуту задумался, а затем его черные глаза расширились.

— Нет! — воскликнул он. — Не может быть! Неужели? Ты купил эту девушку? Не могу поверить! Это прелестное создание на берегу с тобой, несомненно, высокого происхождения. Она не может быть той девушкой!

— Это она, — подтвердил Аспар и коротко рассказал другу историю Кейлин и как она попала на виллу Максима.

— Ты спас ее от позора, — заметил Василий. — Какое доброе сердце у тебя, Аспар. Я думаю, не надо моей сестре и твоей жене знать об этом.

— Я мягкосердечен только в отношении Кейлин, — сказал генерал. — С ней я счастлив, и она в большей степени мне жена, чем Флацилла. Анне она бы тоже понравилась.

— Ты просто влюблен, — заключил Василий почти с завистью.

Аспар молчал, ничего не отрицая и ничего не подтверждая.

— Что ты собираешься делать, дружище? — спросил Василий. — Я знаю, ты ведь долго не сможешь довольствоваться жизнью затворника со своей Кейлин.

— Может быть, добьюсь развода с Флациллой, — сказал Аспар. — Патриарх не откажет мне, особенно учитывая последний скандал, в котором она замешана. Раньше ее бы заключили в женский монастырь. Она постоянно причиняет беспокойство своей семье. Иногда она совершает такие безумные поступки, что власти не в силах замять скандал.

Они миновали портик, выходящий к морю, и вошли в сад, где их ожидали охлажденное вино и сладкие пирожные. Кейлин нигде не было видно, их обслуживал молчаливый раб, который по знаку хозяина удалился, оставив их наедине.

— Если и добьешься развода с Флациллой Страбо, — заметил Василий, — ты никогда не сможешь жениться на женщине, которая начала свою жизнь в Константинополе как исполнительница спектакля в самом известном городском публичном доме. Уверен, ты понимаешь это, Аспар. Ты должен это понять!

— Кейлин аристократка, рожденная в одной из самых древних, почтенных семей, — заметил Аспар. — Ее пребывание на вилле Максима не было добровольным. Ее не использовали как обычную проститутку, она только играла в этой непристойной пьесе не более дюжины раз. Василий, там среди зрителей были женщины, которые — я сам видел — выбрали себе юношей‑рабов, и все эти женщины из порядочных семей.

Принц вздохнул:

— Я не могу согласиться с твоей логикой. Неужели ты не хочешь считаться с очевидными фактами? Да, там были женщины из почтенных семей, желающие посмотреть запретное представление, но они не выставляют себя напоказ ради удовольствия нескольких сотен зрителей дважды в неделю. Даже если мою сестру тронет история Кейлин, она не одобрит брака между вами. К тому же девушка язычница.

— Ее может окрестить сам патриарх, и у меня будет православная жена и дети, — сказал Аспар.

— Ты живешь в выдуманном раю, мой друг! — возмутился принц. — Ты слишком нужен Византии, чтобы тебе могли позволить романтические капризы, и, уверяю, тебе просто этого не позволят. Оставь девушку в качестве любовницы и будь по‑прежнему благоразумным. Оставайтесь вместе, это единственное, что можно допустить, Аспар. Я не скажу сестре о других твоих намерениях. Они напугают ее, ведь это так не похоже на тебя.

— Говорят, я самый могущественный человек в Византии, сажающий царей на трон, но при этом сам я не могу быть немного счастливым, — с горечью произнес Аспар. Он сделал несколько глотков вина. — Я должен оставаться в браке с сукой высокого происхождения, которая развратничает с низшим сословием, но не должен жениться на любовнице высокого происхождения, потому что она какое‑то время была вынуждена заниматься любовью по принуждению.

— Ты освободил ее? — спросил Василий.

— Конечно, — ответил Аспар. — Я сказал Кейлин, что официально она будет свободной после моей смерти, но на самом деле она уже сейчас свободна. Я боялся, что она покинет меня, если узнает правду, хотя в действительности она совершенно беспомощна. Она хочет вернуться в свою родную Британию, чтобы отомстить женщине, которая отдала ее в рабство, но как она сделает это без помощи? И кто поможет ей? Неужели те, кто ищет выгоду от обладания ею?

— И к тому же, — мягко сказал Василий, — ты любишь ее. Не сожалей о том, чего не можешь иметь, Аспар. Радуйся тому, что имеешь. У тебя есть Кейлин, и она будет твоей, сколько пожелаешь. Никто не откажет тебе в этом, даже если Флацилла обратится с протестом к небесам. Двор знает, что в действительности представляет собой твоя жена, и никто не желает тебе несчастья. Ты понимаешь, что я говорю тебе, Аспар?

Генерал мрачно кивнул:

— Понимаю. Что ты расскажешь сестре, Василий? Надо удовлетворить ее любопытство.

Принц засмеялся:

— Да, Вера любопытна, как кошка. Хорошо, я расскажу ей, что ты завел очаровательную красивую любовницу и вполне довольный живешь с ней на вилле Маре, чтобы избежать скандала и публичного выяснения отношений с Флациллой. Она оправдает твое поведение, несмотря на дружбу с твоей женой, и, надеюсь, на этом все кончится. Вера считает, что я не лгу ей, хотя, мне кажется, иногда это надо делать, чтобы защитить ее или себя. Кроме того, я не собираюсь врать. Просто я не скажу ей всей правды, — подмигнул он Аспару.

— Не знаю, почему Лев не использует тебя на дипломатической службе, — сказал Аспар, сверкнув серыми глазами.

— Мой двоюродный брат не доверяет мне, — ответил Василий. — Боюсь, он к тому же не любит меня. Его высокое положение перешло от одного невзрачного человечка к другому невзрачному человечку, и он с каждым днем становится все праведнее и набожнее. Священники обожают его, Аспар. Ты прекрасно знаешь, что четверть из них стараются убедить Льва в своей непогрешимости и в том, что генералы не нужны величайшему божьему творению — Византии.

— Тебе может не нравиться Лев или, наоборот, ты ему, — сказал Аспар, — но он прекрасно подходит для императора. Он обладает значительно более высоким общественным мышлением, чем ты думаешь. Ему не хватает эгоизма, хотя обычно для людей, облеченных властью, эгоизм является причиной их безобразного правления и создает трудности. Он любит Византию, Василий, и неплохо правит. Я сделал правильный выбор, и священники знают это. Хотя они заставили меня пойти на сделку с ними, чтобы получить еще большую гласную поддержку. Они довольны Львом, народ тоже. Марсиан обеспечил нам процветание и мир на многие годы. Лев — достойный его наследник.

— Я полагаю, тебе не нужен долгий мир, — заметил принц.

Аспар засмеялся:

— Двадцать, тридцать лет назад я не мог насытиться войной, но сейчас устал. Близок мой закат. Мне ничего не надо, кроме мира здесь, с Кейлин.

— Может быть. Бог даст все, что ты желаешь, Аспар, мой друг. Мне кажется, это скромные запросы, — сказал Василий. — А теперь представь меня прелестной девушке, или я должен вернуться к сестре с новостями о том, что я не видел и не разговаривал с божественным созданием, которое заставило тебя покинуть дворец в Константинополе?