L 23. Судьба

– Ваш заказ, Рюзаки. Сегодня у нас кoтoтoи–данго[2] из Mукодзима[3]... – Ватари, шутливо изображая официанта, вкатил тележку в комнату и остановился, поняв, что что–то не так. Сладости, которые L обычно поглощал в один присест, нетронутой горкой высились на столе.

– Что–то случилось, Рюзаки?

Тетрадь Смерти, которая должна была надежно храниться под замком, лежала открытой перед L. Детектив пристально смотрел на нее.

– Наша борьба с Кирой еще не закончена. Уже погибло слишком много людей. – L поднял Тетрадь Смерти, держа ее за угол двумя пальцами, и указал на открытую страницу. – И это будет последнее имя, записанное здесь.

Л. Лоулайт мирно умрет от сердечного приступа через двадцать три дня с момента создания этой записи.

Настоящее имя детектива – известное только ему и Ватари – было твердо и четко выведено его собственной рукой.

Верный помощник L собирался что–то сказать, но промолчал и прикрыл глаза, стараясь сдержать нахлынувшие эмоции. Он готов был принять любое решение L, каким бы оно ни было, и поддержит его во всем. Еще в 1987 году, впервые встретив восьмилетнего детектива, Ватари твердо решил поступать именно так. Маленький мальчик тогда не допустил начала Третьей мировой войны, раскрыв поставившее в тупик полицию и спецслужбы дело о серии взрывов в Винчестере.

Ватари было хорошо известно, что действия L основываются только на тщательно проанализированных фактах и объективном просчитывании каждого последующего шага. И если детектив пришёл к выводу, что остался всего один возможный ход, чтобы поставить противнику мат, он совершил его без колебаний, даже ценой собственной жизни. В то же время, L прекрасно понимал, что его деятельность спасла бесконечное количество жизней. (А если это звучит излишне эмоционально, то можно сказать, что бесконечное количество людей были спасены им от преждевременной смерти).

И сейчас выбор своей судьбы полностью находился в руках L. Как Ватари мог возражать? К тому же, запись, сделанная в Тетради Смерти, не могла быть обращена вспять независимо от того, что кто–то скажет или сделает.

Подавив свои чувства, Ватари тихо произнес:

– Значит, вам осталось двадцать три дня.

– Да, двадцать три. После этого, Ватари, вы должны будете защищать мир вместе с другими буквами.

L протянул руку за пирожным, словно гора упала с его плеч, и теперь ничто не мешало насладиться вкусом любимого лакомства.

– Я не знаю, сможет ли кто–то из них занять ваше место... – Ватари покачал головой и вздохнул.

L. В Доме Вамми эта литера символизировала собой не только лишь двенадцатую букву алфавита. Она означала также «Last one» – «последний». Единственный, кто работал один, без преемника. И еще «Lost one» – «потерянный». Ребенок, сброшенный с небес какой–то всемогущей сущностью.

С тех пор как мальчик, которому едва исполнилось восемь лет, стал известен как несравненный и непревзойденный детектив L и получил полное право взаимодействовать с полицией и спецслужбами мира, целью Дома Вамми стало найти и воспитать другого одаренного ребенка, который пошел бы по его стопам.

– Что ж, необходимо провести реструктуризацию в Вамми.

Верный спутник L стоял за вечно согнутой спиной детектива, наблюдал, как тот ест данго, и размышлял о новой эпохе, которая придет после его смерти. Ведь он исчезнет не только из этого мира, но и из жизни самого Ватари.