Религия Моисея

Религия Моисея была религия патриархов, только приложенная и применённая к назначению того народа, в котором он старался утвердить её. Существенныя истины ея были следующия: 1) Един есть Бог и сей есть Бог Иегова. 2) У Иеговы один любезный народ – народ Еврейский; он один народ святый, все прочие – ненавистны Ему и мерзки пред Ним. 3) Если он будет верить Ему, то имеет право от Него ожидать всех благ. Утверждением сих истин обезпечивалось достижение одной части назначения сего народа; сохранить в нём среди всеобщаго разлияния многобожия идею единства Божества. Чтобы он вполне мог быть народом Царства Божия, нужно было, чтобы в его религии была положена идея необходимости Искупителя; а для сего – 4) в изгнании сего народа надлежало усилить понятие о его собственной нечистоте пред Богом, которое бы, впрочем, не вредило его мысли о своём высшем достоинстве пред всеми прочими народами. Это и действительно прямо говорит народу и ещё более дал ему чувствовать, связавши его отвсюду строгими правилами законодательства, нарушение которых навлекало проклятие, или изключение из сонма избранных Божиих. В народе чувственном нельзя ещё было до сего возбудить нравственнаго сознания своей нечистоты пред Богом, произходящаго от внутрен(67)няго самоиспытания к себе; надлежало, по крайней мере, сколько можно, чаще ему напоминать о том внешними средствами. Он не хочет и не может ещё по развитию своего духа заняться этим по доброй воле: пусть придёт ему на мысль хотя по неволе, что он сам ничто иное, как гнуснейшая нечистота пред Богом своим – Иеговою, когда закон будет ему говорить: то-то в тебе нечисто, другое в тебе нечисто, - нечисто в тебе рождение, нечист ты в смерти, нечисто твоё ложе, нечисты плоды земли твоей, - и ты, как во дни казней египетских волхвы острупленные пред царём своим, - и ты не мог бы никак стоять пред своим Иеговою весь в нечистоте, если бы Он не дал тебе средства очищения в жертве. Теперь сия идея жертвы нужна была, и чтобы была нарочито усилена, раскрыта во всей возможной обширности и облечена в многосложную Божественно-художественную ткань внешности. Она была необходима одна для другой: столько была необходима идея искупления! Только она очищала полное очищение; только она могла сообщить полную силу и тем жертвам, в которых было предложено искать онаго. Настоящая эпоха преобразования Церкви не была ещё назначена к ясному и общему раскрытию сей идеи, и потому сия идея была оставлена в религии Моисеевой только в семени, а не в полном развитии. Между тем: а) Эта идея без сомнения запечатлённая (67об) во всём множестве обрядов; б) Без сомнения высказанная Моисею в его частых беседах с Божеством и Моисеем преданная достойнейшим ея; в) Тяжестию холоднаго формализма постепенно более и более высказываемая из своей сокровенности, - сия идея при посредстве духа Пророческаго должна более и более разкрываться в последствии.

Все сии истины религии Моисеевой, если бы мы захотели заключить в обыкновенную формулу символа, то могли бы представить их в таком виде: «Верую во единаго Истиннаго Бога, Иегову Вседержителя, Творца неба и земли, и во едину Св. Церковь, Которая в народе Еврейском, в потомстве Авраама, Исаака и Иакова. Исповедую обрезание и жертву, как необходимыя средства моего очищения и оставления моих грехов. Чаю от Иеговы за верность мою к Нему всех благ». Это истины веры Моисеевой: - (нрзб.1сл.). Нравственная часть оной – (нрзб.1сл.) сокращённо излагалась в Десятословии.

Чтобы крепче и безопаснее утвердить в народе сии истины веры и деятельности, угодной Иегове, Моисей дал ещё ему законы – обрядовый и гражданский. Прежде, нежели обратим внимание на то, как и в какой мере служили оной цели сии два законодательства, остановимся несколько разсмотреть мысль тех, кой думают найти первональ(68)ный источник перваго из сего законодательства в религии Египта, и пересмотрим самые законы обоих законодательств.

Мы уже не хотим иметь здесь дела с теми, кои утверждают, что богослужение еврейское есть не что иное, как подражание египетскому, и что Моисей учредил такое богатое церемониями богослужение у своего народа только с тою чисто политическою целию, чтобы народ, который он хотел сделать самостоятельным и независимым и который привык к таким церемониям в Египте, тем удобнее можно было держать в повиновении к себе и своим распоряжениям. Поелику при сем предположении необходимо допускается за верное и неоспоримое то, что Моисей всё, что ни предпринимал, принимал и приводил в исполнение, как простый, обыкновенный человек, без особенных повелений сверхъестественнаго влияния Божества. А эта мысль совершенно противоречит истории, собственному повествованию и уверению Моисея, которое, если бы было можно, то в то же самое время, когда выдано было в первый раз, было бы отвергнуто народом, противоречит и многим другим обстоятельствам. Другие говорят: хотя введения закона обрядоваго у народа Израильскаго и было совершено собственно Богом чрез Моисея; но не мог ли Сам Бог, из снисхождения к слабости сего народа, учредить (68об) такое богослужение, к которому он привык в Египте, и которое ему было приятно, - это само по себе несколько можно было бы согласить с премудростию Божиею; ибо известно, что некоторые законы и учреждения введены были у сего народа именно по такому разсуждению, - из угождения народному обычаю. Но против сего предположения должно заметить, что важнейшая часть еврейскаго богослужения, т. е. жертвоприношения, не от Египтян получили своё начало. Ещё предки народа Еврейскаго приносили жертву, известны были жертвоприношения ещё в первом семействе рода человеческаго. Это не могло быть и по той особенной цели, для которой был избран и образован народ Еврейский. Израильтяне должны были хранить и судьбу Божию; им Бог прямо воспрещал принимать законы изыческие (Мо. XX, 26-28). Аман, вельможа двора Персидского, так описывает Артаксерксу народ Иудейский: есть язык, разсеянный во языцех, во всём царстве твоём: законы же их странны паче всех язык (Есф. III, 8). И мы имеем несколько свидетельств даже у языческих писателей, в которых замечается это различие обрядоваго закона Иудеев от Египетскаго, и вообще от законов, относящихся до богослужения, какие только были у других народов. Вот слова Диодора Сицилийскаго*: (др.яз.8сл.)(69)

* (др.яз.1сл.) 41. (др.яз.7сл.) IV. p. 1151

(др.яз.86сл.) Диона Кассиа*: (др.яз.46сл.). Тацита**: (др.яз.25сл.). Даже находим у некоторых из них, что Моисей потому и оставил Египет, что не мог терпеть там множества суеверных обрядов, хотя при этой мысли те же писатели мешают и басню. Так Страбон*** пишет: (др.яз.8сл.) (69об)

* (др.яз.3сл.) XXX. p. 41.

** (нрзб.буквы и цфр.)

***(др.яз.2сл.) XVI. p. 879 (нрзб.чсл. и буква)

­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­(др.яз.91сл.) Цельц и Ориген (нрзб.2цфр.), думая, что Иудеи произходили от Египтян, и сделав возмущение, оставили Египет, презревши все обряды Египтян, говорит: (др.яз.33сл.).

Впрочем, какое-нибудь сходство обрядов богослужения у того и другаго народа само по себе ещё не показывает подражания, потому что все жертвоприношения в мире, в известных частях между собою сходны: иначе это и быть не может. А сходство между Еврейскими и Египетскими обрядами вовсе даже незначительно. Будут ли утверждать, что Египетское богослужение и во времена Моисея было таково же, (70) каким тысячу лет спустя описал его Геродот и другие греческие писатели. Большая разность между сими обоими богослужениями не может не кинуться в глаза, - или допустят, что Египет во времена Моисея не столько был ещё глубоко погружён в почитание животных и во множество соединённых с тем безумных обрядов, как-то было в последствии, - всё однако ж известно, что уже и тогда в Египте, по крайней мере, изображения некоторых животных были почитаемы. Это между прочим подавало повод к той строгой заповеди, чтоб никакого образа не употреблять для Богослужебнаго почтения, - ни образа мужчины, ни женщины, или вола, или птицы, или гада и проч. (Исх. XX. 37, 38. IV, 15). И после золотой телец, коего сделал Аарон по требованию народа, вместе с безчестными играми, был нечто во вкусе Египетском. Подобное сему увидим у Иеровоама (3 цар. XIX. 8.), и знаем, что он в сем случае подражал Египту. Но тот и другой случай не заслуживал одобрения по законодательству Моисея. И сие неодобрение, равно как и заповедь – не кланяться никаким изображениям животных, - достаточно показывают, что Израильское богослужение не долженствовало быть подражанием Египетскому. К сему надлежит присовокупить и следующее: когда Моисей настоял у Фараона, чтоб он отпустил Израильтян из Земли своей для жертвоприношения Богу своему в пустыне, (70об) и Фараон на то ответствовал, шедшее пожрите жертву Г. Богу вашему в Земли сей: то Моисей возразил ему: не может тако быти хульно бо се Египтянам: не положим требу Г. Богу нашему. Аще бы положили требу Г. Богу нашему по хулению Египетскому пред ними, камением побиют ны (Исх. VIII, 25.26.), т. е. по нашему обычаю мы должны принести Богу нашему в жертву несколько волов, овец, также животных, коим Египтяне воздают почтение, и которых заколать почитают за преступление. И так не будет ли наше Богослужение отвратительным для Египтян и не возбудит ли их гнев против нас? Сии слова показывают, что ещё тогда, по крайней мере, некоторыя животныя например волы в Египте были почитаемы; но вместе отсюда видно, что сохранившийся посредством предания и всеобщаго употребления образ Богослужения у Евреев совсем отличался тогда от идолослужения Египетскаго. Если то достоверно, что Израильтяне главно не получили от Моисея никакого новаго жертвеннаго приношения, но только сему служению Моисеем дано было в разсуждение обрядов, в разсуждении времён и мест, в разсуждении лиц, имеющих право приносить жертвы, более определённости, более силы обязательной, более торжественности: то отсюда очевидно, что учреждение Богослужения у Евреев в главном не было подражанием Египетскому. (71)

Но, скажут, если Египтяне не были образцем для Евреев в существенных частях Богослужения – в предметах почитания; то могло это быть в частях менее важных, в некоторых обрядах, праздниках, церемониях, и т. п. Но это опять будет противоречить известному главному началу всего Еврейскаго постановления – тому, что Израильтяне должны быть и навсегда остаться народом совершенно от всех языческих народов отдельным в политическом и нравственном отношении, народом по своим законам, учреждениям, отличным пред всеми (Втор. IV, 4-8). Потому-то так часто и так выразительно везде внушается, что Израиль не должен подражать нравам языческим. Египтяне принадлежали сюда по преимуществу (Лев. XVIII, 3.). Народ Еврейский от самаго начала своего бытия особенно всегда обращался сюда; но за то слышал жестокия укоризны и порицания (Осии. VIII, 13. XI, 5), (Иезек. XVI, 6. XXIII, 3. 8. 19). Если же такия главныя были основания Еврейскаго постановления; то очевидно, что оно ни в каком отношении не может быть подражанием Египетскому.

Ещё более мы уверимся в сей истине, когда пересмотрим, что именно в законах богослужения Евр. производится от подражания Египетскому.

1) Сюда причисляют Урим и Туммим. Свицер думает, что под Уримом разумеется небольшое изображение, находящееся в тумиме у священника, посредс(71об)твом котораго Бог и давал ответы, так что оно во всём было подобно терафимам. А туммим он сравнивает с тем украшением из драгоценных камней, какое обыкновенно носит Египетский вдохновенный Судия на златой цепи на шее, и которое называлось право (др.яз.1сл.) II, - но ещё не доказано, что Урим и Туммим были особенныя какия-нибудь украшения первосвященника, чтобы они были что-нибудь отдельное один от другаго. Терафимы прямо причисляются у Моисея к предметам суеверия языческаго (Б. XXXI, 30), которое воспретил Сам Бог своему народу. А положить одно из таких изображений на перси священника для того священного употребления, значит освятить его. Правда Египетская ничего не имела сходнаго с туммимом Еврейским. То только было украшение верховнаго Судии Египетскаго и иероглифическое изображение истины и правосудия, кои он должен был наблюдать: златая цепь с прибором драгоценных камней всегда почиталась знаком отличия (Б. XVI, 22. Деян. V, 29); а жрецы Евр. Урим и Туммим сообщали Божест. советы. Наименование (др.яз.1сл.) – истина по значению своему отлично от туммима; то означает истина, это – совершенства; то было снято с подписания, находившагося на оном украшении верховнаго судии, - это нет. Да и верховный Судия Египетский был совсем не то, что Первосвященник Еврейский. (72)

2) Далее от подражания Египтянам производят установление – носить жрецам льняные одежды. Но причиною, по которой жрецы Египетские носили льняныя одежды, было, как замечает Плутарх, уважение, какое они имели к овцам, как животным священным; а сия причина не могла иметь силы у Евреев, - а следовательно, - побудить их к учреждению у себя таких же одежд. И почему бы Бог не мог, по каким-нибудь другим причинам, дать своим жрецам такия одежды, особенно, когда облачение первосвященника более имело сходства с одеянием Вавилонским, нежели Египетским.

3) Но не должно ли производить от Египтян херувимов на ковчеге завета? Поелику они имели большое сходство с изображениями волов, след., с изображениями Аписа, или какого другаго животнаго, обожаемаго в Египте. Но как говорить о сходстве сих предметов, когда неизвестно, какой именно вид имели Херувимы Моисея? Хотя наименование их и употребляется для означения тельца (Иез. X, 14.15.), но какой они имели вид, отсюда ещё нельзя определить; гораздо достовернее то, что они не имели сходства ни с каким животным на свете. Иосиф Флавий говорит: (др.яз.3сл.)… Самый ковчег завета думают произвести из тех ящиков, в которых язычники хранили свои святыни. Точно (72об) были в употреблении у язычников такие ящики или коробки: но всё сходство между ими и ковчегом завета состояло в том, что они были хранилищами, а во всём прочем были совершенно различны. Язычники переносили во время церемоний в таких ящиках свои таинства, или сокровенности, кои состояли частию в глупых, частию соблазнительных и постыдных вещах; напротив ковчег завета назначался для неподвижнаго пребывания на одном месте и служить к хранению закона, - чему подобнаго у язычников никогда не видно.

4) Очищение, окропление, празднование омовений? Но очищение и омовение были в употреблении ещё у предков Евреев (Б. XXXV, 2.). Окропление водою, смешанного с пеплом рыжей юницы, хотят произвести из обычая, существовавшаго в Египте – закалать волов только рыжих, в умилостивлении тифонизскаго бога, который был подобнаго цвета. Но рыжая юница была закалаема в честь того же Иеговы. И почему бы Бог повелел употреблять пепел такой юницы, - по примеру суевернаго употребления Египетскаго, - только в одном очищении нечистых, а для всех прочих жертв предоставил избирать животных всякаго цвета? И справедливо ли то, чтобы оное употребление существовало в Египте уже во время Моисея? Плутарх этого не говорит. Новомесячие? (73) Но чтобы производить празднование новомесячей от Египтян, нельзя иметь никакой причины другой, кроме той, что Египтяне также как и Евреи праздновали оныя. Всякий видит, как ничтожно такое основание. Не вероятнее же ли, что обычай отличать оныя обыкновенною торжественностию был и у Патриархов? Это, по видимому, было нужно для правильности счисления времени, для определения начала новаго лета.

5) Наконец, что Моисей не сообразовался с установлениями Египетскаго богослужения, когда учреждал своё, можно видеть из одного его указания относительно жрецов, которым определялось, что Левиты не должны иметь отдельнаго удела в Земле Обетованной, подобно тому, как имели прочие колена народа Еврейскаго; тогда, как в Египте было напротив. Диодор Сицил. пишет, что ещё Озирис дал им третью долю земли государства для того, чтобы доходы с оной можно было отдавать на служение богам (Кн. 12, 2). И от сей разности учреждения жречества должно было произойти весьма важное различие во всём учреждении богослужения, - отсюда десятины, начатки.