Добрая фея

Миссис Кемпбелл решила разделить этот день на две части. Первую половину она отдаст работе, а ближе к вечеру побродит по магазинам.

Смешно сказать, вот уже два года, как ее гардероб не обновлялся. Аляска, Байкал, Владивосток, а затем морские будни превратили ее из элегантной женщины, тщательно следившей за модой и посещавшей театры, в рабочую золотого прииска с лопатой и тачкой в руках, а теперь – в прачку, няньку, швею, сиделку, кухарку, официантку…

Она забросила собственных детей, перепоручила их своему Чарльзу, самому терпеливому на свете мужу, чтобы заняться чужими детьми, сотнями мальчиков и девочек. Теперь она знает их имена и язык, знает, чему они рады и почему плачут. Каждая их слезинка доставляет ей боль, а улыбка – греет душу, как солнце. Как бы ни было трудно, она засыпает и просыпается в блаженной уверенности, что в ее большой семье все будет хорошо.

Сегодня Мамаша Кемпбелл решила поехать в порт. Готов ли «Йоми Мару» к приему колонии? От Аллена и Бремхолла она знает, что судно уже покинуло сухой док, где его корпус тщательно осмотрели и очистили днище от водорослей и ракушек. Это прибавит скорость. И они скорее пересекут Атлантический океан.

Закончен и ремонт паровой машины, приведен в порядок такелаж. Но все это мужские заботы. Ханну интересует другое: как выглядят столовая, кухня, госпиталь, бельевая, но главное – спальные места.

Вот почему вместе с ней в автобусе – полтора десятка бывших военнопленных. Они покидают Водсворт, чтобы первыми переселиться на пароход, помочь ей навести порядок и чистоту.

Они венгры и составляют одну бригаду, самую дружную и трудолюбивую. Почти все – офицеры с высшим образованием. Половина из них музыканты. Есть врач, учитель, юрист и даже политик. Нью‑Йорк преобразил их. Они приоделись. Костюмы, галстуки, шляпы и даже запонки…

Ханна слегка растеряна. Придется снять шляпы, развязать галстуки и переодеться в робы. Как сказать им об этом помягче?

Венгры громко говорят на своем языке, не похожем ни на какой другой европейский язык. Ханна не может уловить ни слова и прислонилась головой к окну автобуса.

– Миссис Кемпбелл, – говорит ей ближайший сосед, – извините за балаган. Сегодня у Франтишека день рождения. Ровно тридцать лет. Мы собирались в ресторан, а вместо этого едем на пароход.

– Выходит, я помешала вашему празднику? Что же вы не сказали раньше? Я бы взяла других людей.

– Пустяки… Отметим юбилей на «Йоми Мару». Там никого нет, кроме японцев. Думаю, капитан не станет возражать.

– А что любит ваш друг Франтишек?

– Что может любить молодой мужчина? К тому же истосковавшийся по свободе. Хорошенькие женщины… Хорошее вино…

– Как ваше имя?

– Ласло… Ласло Ковач.

– Могли бы вы, мистер Ковач, мне помочь?

– С превеликим удовольствием. Я к вашим услугам.

Ханна остановила автомобиль. Через четверть часа она и Ковач вернулись с ящиком вина. И с другим ящиком, где находилась закуска для праздничного стола – окорок, головка сыра, консервы и фрукты.

– Вы добрая фея, – смущенно сказал Франтишек. – Но чем я заслужил такое внимание?

– Тем, что вы далеко от дома.

– Зато рядом мои друзья.

У трапа «Йоми Мару» скучал матрос. Еще издали увидев миссис Кемпбелл во главе группы мужчин, он дал знать на мостик о гостях. И бросился вытирать салфеткой поручни.

Капитан едва успел одеть китель.

– Всегда вам рад, миссис Кемпбелл, – сказал он, протягивая руки. – Но только не сегодня.

– Не ожидала от вас это услышать. Что‑то случилось?

– Пароход в отвратительном состоянии. Только вчера мы приняли топливо. Везде мусор и угольная пыль.

Каяхара провел пальцем по обшивке каюты.

– Посмотрите, он черный. А вы в нарядном платье.

– Я прописана на «Йоми Мару». И люблю этот пароход. Да, он старый и не предназначен для пассажиров. Но это наш плавучий дом. Вы здесь капитан, а я – хозяйка. И пришла навести порядок.

– Конечно, конечно… Вы – Мамаша Кемпбелл. Самая многодетная мама на свете.

– Но я пришла не одна, а привела с собой целую бригаду уборщиков.

– Вы уверены, что эти господа захотят взять в руки тряпку и швабру после того, как нарядились в европейские костюмы?

– Еще как захотят! На этом пароходе им добираться домой, где они не были целых три года.

– Ну что ж, если так – принимайтесь за дело. А мои люди помогут.

Пока в капитанской каюте шла беседа, Франтишек и его друзья успели переодеться и перестали быть похожими на гостей.

Ханна тоже прихватила с собой рабочее платье и не намерена была терять ни минуты.

Капитан был прав. Глазам предстала удручающая картина.

Судно запаслось углем, и все закоулки и щели забиты пылью. Куски угля лежат даже на койках. А палубы завалены мусором, который не разрешается бросать за борт, пока судно не выйдет в открытое море.

Но больше всего поразило Ханну то, что она увидела на кухне и в столовой. Рабочие, жившие на судне, пока оно стояло в доке, не вымыли за собой ни одной тарелки. Груды их громоздились до потолка.

– Ну что, закатаем рукава? Примемся за дело? – предложила венграм Ханна.

– Считаете ли вы нас джентльменами? – спросил в свою очередь Ласло Ковач.

– О да, без сомнения!

– Как же мы позволим вам заниматься этой грязной работой?

Сопротивляться было бесполезно, и Ханне пришлось снова одеть выходное платье. В нем она и в самом деле выглядела феей, спустившейся с небес.

Сначала помыли стаканы. Ласло разлил вино. И все, включая капитана, выпили за здоровье Франтишека, за скорое его возвращение в Будапешт.

…Из порта миссис Кемпбелл отправилась в торговый центр. Свои покупки она привыкла начинать с обуви. Достав из сумки визитные карточки, стала перебирать их. И остановилась на «Ковард шуз» – фирме, которая десять дней тому назад обула всех мальчиков колонии.

Миссис Кемпбелл постаралась остаться неузнанной. Перед ней поставили несколько коробок. После короткой примерки она выбрала две пары туфель.

– Подождите, пожалуйста, – попросил ее приказчик и скрылся в задней двери.

Через минуту оттуда появился пожилой человек. Он с заметным интересом посмотрел на покупательницу.

– Я вас слушаю.

Ханна показала выбранную обувь и протянула деньги. Пожилой приказчик повертел их в руках.

– Ваши деньги никуда не годятся, – неожиданно услышала она. – Вы не можете ими оплатить эти туфли.

– Позвольте… Я вас не понимаю…

– Вас зовут миссис Кемпбелл. Не так ли?

– Верно… Но какое это имеет значение?

– Неужели не помните меня? Это я был в Водсворте и делал примерки русским детям.

– Сейчас припоминаю. Но почему вы отказываетесь принять у меня деньги? – Она снова положила их на стол.

– Все очень просто. Любой, кто назвал меня «парнем», как сделали вы в то утро, может получить туфли за мой счет.

– И все же не вижу оснований, чтобы вы так щедро одаривали меня, мистер Ковард.

– Никто уже много‑много лет не называл меня так. Вы мне вернули молодость.

Этот день имел все основания стать самым спокойным за все время пребывания в Нью‑Йорке. Если бы, вернувшись в лагерь, миссис Кемпбелл не обнаружила на своем столе записку.

Дорогая Ханна!

Завтра утром Марию кладут в госпиталь. Предстоит встреча с врачом. Не могли бы Вы быть вместе с нами?

Райли.