Спасеніе 4 page

^{Предъ нами въ различныхъ образахъ проходятъ въ приведенныхъ словахъ св. Григорія Нисскаго почти все понятія, упоминаемыя въ описаніи возрожденія. Мы видимъ, что крещающійся прежде всего приходитъ къ отверженію ветхаго человека. Это отверженіе даетъ ему возможность и способность усвоить себе и святыню, т. е. облечься въ Самого Іисуса. Облеченіе же состоитъ въ томъ, что человекъ твердо блюдетъ путь Христовъ, нисколько не уступая предъ искушеніями міра и плоти. „Нельзя быть Христомъ не будучи праведностью, чистотою, истиною и отсутствіемъ всякаго зла,—нельзя быть и христіаниномъ (облеченнымъ во Христа), не показывая въ себе сродства съ этими именами" 368). Облечься во Христа значитъ, такимъ образомъ, принятъ Христово настроеніе и путь.}

^{Св. Кириллъ Александрійскій говоритъ: „Лицезренія Своего (т. е. вечнаго блаженства) удостоиваетъ и познаетъ Богъ и Отецъ однихъ только техъ, которые (не заслугу Христову желаютъ себе присвоить, а) имеютъ духовное сродство съ Сыномъ обогатились отъ Него и чрезъ Него духовнымъ возрожденіемъ" 369) Начальная ступень этого уподобленія Христу полагается при крещеніи и состоитъ въ томъ, что верующій прилепляется ко Христу. „Онъ есть виноградная лоза; а мы срослись съ нимъ на подобіе розокъ, связуемые съ Нимъ чрезъ освященіе единеніемъ по Духу" 370). Однако это прилепленіе нельзя представлять себе иначе, какъ въ виде дела свободнаго или, по крайней мере, настолько же свободнаго, насколько и благодатнаго; и это и потому что и „духомъ горяще и пламепеющими любовію къ Богу" (въ чемъ сущность Богоподобія) мы можемъ только тогда, когда „прилепляемся ко Христу верою и жительствомъ добрымъ и согласнымъ съ закономъ" 371), т. е. свободнымъ следованіемъ закону Христову. Поэтому, „готовящимся иметь въ себе обитающимъ Христа чрезъ Духа (готовящимся облачиться во Христа) должно, думаю прежде (свободно) омыться отъ сквернъ и очиститься отъ преступленій и, такимъ образомъ, светлою и нескверною являть ему свою душу, какъ, безъ сомненія, Божественный Псалмопевецъ, бывъ украшенъ токовою добродетелью, восклицалъ, говоря: готово сердце мое, Боже, готово сердце мое: воспою и пою (Пс. LVI, 8). Какъ къ шерсти, если она чиста, хорошо пристаютъ краски, а если въ ней есть некоторый остатокъ нечистоты, то наведенная краска легко отваливается, не имея въ ней твердаго закрепленія: такъ и причастіе Христово святыя и чистыя души напаяетъ,а въ душахъ, не так настроенных, вовсе не может утвердиться: Святый бо Духъ наказания отбежит льстива, согласно написанному, ниже обитает в телеси повиннемъ греху (Прем. 1, 5,4). Итакъ оказывая услуги обиженнымъ и делами любви прогоняя огорчение братий, избавим себя самихъ от всякой вины и приобретем отпущение во Христе»372). Такимъ образомъ, получить «отпущение во Христе» или ради Христа и потомъ удостоиться вечнаго блаженства «в лицезрении Бога», другими словами усвоить Христову праведность,- можно только тому, кто наперед сам избавилъ с е бя отъ всякой вины" кто, т. е. „верою и жительствомъ добрымъ и согласнымъ съ закономъ прилѣпится ко Христу" и сделается ему подобнымъ, сроднымъ. Облаченіе въ правду Христову возможно только чрезъ уподобленіе Христу.}

^{Св. Тихонъ Задонскій, въ твореніяхъ котораго можно находить не мало кажущихся указаній на одно лишь внешнее значеніе праведности Христовой, самъ же даетъ и ключъ, какъ следуетъ понимать эти внешнія определенія. „Крещеніемъ, говорить святитель, вси обновляются и пресвятый нравъ Христовъ на себе пріемлютъ и тако Церкви святой причисляются" 373). Какъ же происходить это пріятіе на себя нрава Христова? Это разъясняется въ следующихъ словахъ: „Надобно намъ съ трудомъ, прилежаніемъ и подвигомъ искать нынѣ того, что туне и безъ труда нашего намъ данное отъ Бога потеряли (т. е. первобытную чистоту и праведность души). Тогда видя Христосъ таковое души тщаніе, попеченіе и трудъ, по милости своей отнимаетъ отъ ней безобразіе и подаетъ доброту и красоту образа Сво е го. На сіе бо и въ міръ пришелъ, якоже поетъ Церковь: Христосъ раждается прежде падшій возставити образъ. И сіе-то есть отложити намъ по первому житію ветхаго человека, тлеющаго въ похотехъ прелестныхъ; обновлятися же духомъ ума нашего и облещися въ новаго человѣка, созданнаго въ правде и преподобіи истины (еф, IV, 22—24), къ чему не малое прилежаніе, подвигъ и трудъ требуется" 374). Вотъ основной ваконъ, по которому совершается уничтоженіе въ насъ послѣдствій грѣхопаденія: необходимъ трудъ, прилежаніе, нравственныя усилія самого человѣка. Только такимъ путемъ человекъ можетъ возстановить въ себе образъ Божій, или что тоже „нравъ Христовъ" или „образъ Христовъ". Уподобленіе Христу, следовательно, возможно только свободное. Воть это-то уподобленіе Христу, воспріятіе его нрава и служить темъ средствомъ, чрезъ которое человекъ делается причастникомъ вечнаго блаженства т. е., слѣдовательно, праведности Христа. Вместе съ этимъ и праведность эта перестаетъ быть внешней человеку: человекъ спасается воспріявъ праведность Христа въ себя, уподобившись Христу. Это уподобленіе делаетъ человека способнымъ быть и наслаждаться бытіемъ въ царстве небесномъ, делаетъ его сроднымъ по настроенію этому царству святости и света. „Поищемъ, о христіане, говоритъ св. Тихонъ, доброты и красоты нашея во Христе, которую во Адаме потеряли; поищемъ пока обретется, да изде ее въ душахъ нашихъ возъимеемъ, и въ пришествіи Христовомъ съ нею предъ Нимъ и всемъ міромъ явимся, которая не токмо тогда въ душахъ нашихъ будетъ, но и на телесахъ явится; и Христосъ, праведный Судія, видя въ насъ обравъ Божій и насъ Себе сообразныхъ, признаешь насъ за Своихъ и съ Собою прославитъ" 375).}

^{Итакъ, по разуму св. отцовъ, человекъ облачается въ крещеніи правдою Христовою въ томъ смысле, что онъ при-нимаетъ на себя „нравъ Христовъ"; а этотъ нравъ делаетъ его сроднымъ вечному царству Божію и, такимъ образомъ, способнымъ къ его воспріятію въ будущей жизни, когда это царство раскроется во всей полноте.}

^{Опять считаемъ не лишнимъ сопоставить эти наши выводы изъ отеческихъ свидетельствъ съ такими же выводами преосв... Феофана... Последній весьма часто прибегаетъ къ обычному въ школьной догматике внешнему представленію душевной жизни человека и въ частности спасенія. Точно также и праведность Христа, которою человекъ спасается, часто въ устахъ преосв. Феофана, повидимому, превращается во внешнее событіе, ради котораго Богъ перестаетъ гневаться на грешника. „Когда человекъ, говоритъ преосв. Феофанъ, сделался преступникомъ закона, то не могъ иначе надеяться на достиженіе своей цели (т. е. общенія съ Богомъ), какъ чрезъ усвоеніе себе чужой праведности. Сія усвояемая праведность восполняетъ недостатокъ законности въ нашей жизни и даетъ намъ возможность быть близкими къ Богу" 376).}

^{Повидимому, человекъ оправдывается только внешне, чрезъ усвоеніе чужой праведности, которая только восполняетъ или прикрываетъ „недостатокъ законности" въ самомъ человеке. Однако, было бы большой ошибкой приписать такое подобное воззреніе нашему покойному богослову—мыслителю. Должно думать, что подобныя выраженія въ уме преосв. Феофана получали самый жизненный смыслъ и самое богатое содержаніе. Основаніе этому есть въ сочиненіяхъ Преосв. Феофана. Напр., въ его Толкованіи на Посланіе къ Римлянамъ мы читаемъ: „Окрестившись во Христа, мы въ смерть его окрестились. Очевидно, что крещеніе въ смерть Христову есть умертвіе греху. Какъ же это такъ?—Это обьясняетъ значеніе и сила смерти Христовой. Умерши на кресте, Господь Спаситель грехи наши вознесъ на крестъ и сталъ очищеніемъ о гресехъ нашихъ. Въ крестной смерти Господа—очистительная сила греха, Кто крестится,—погружается,—въ смерть Христову, тотъ погружается въ очистительную силу греха. Сія сила въ самомъ действіи погруженія снедаетъ всякій грехъ, такъ что и следа его не остается. Здесь бываетъ тоже, какь если бы кто приготовилъ такой химическій составъ, который, когда погрузятъ въ него и всякая нечистота будетъ снедена. Такъ и смерть Христова какъ очистительная сила греха, снедаетъ всякій грехъ, какъ только кто погружается въ сію смерть крещеніемъ. Въ крещенномъ и следа греха не остается: онъ умеръ ему".}

^{Здесь, иной увиделъ бы самое крайнее по своей вещественности представленіе объ оправданіи. Очевидно, въ этихъ слишкомъ осязаемыхъ образахъ преосв. Феофанъ хотелъ изложить ученіе о томъ, что за смерть Христову грехи человеку прощаются. Однако вследъ за такимъ описаніемъ, преосв. Феофанъ спешитъ оговориться: „Но, говоритъ онъ, надо при семъ иметь въ мысли, что въ семъ умертвіи греху чрезъ крещеніе ничего не бываешь механически, а все совершается съ участиемъ нравственно-свободныхъ решимостей ч е лов е ка." И далее излагается приведенное выше раскрытіе внутренней стороны уничтоженія греха 377). Такимъ образомъ, все эти сравненія остаются только сравненіями, самаго существа дела не выражающими и употребляемыми только тогда, когда можно ограничиться одной внешней стороной ученія, не касаясь его действительнаго смысла. Но лишь только дело доходитъ до этого последняго, школьныя формулы приходится оставлять и искать более жизненныхъ определеній. Преосв. Феофанъ въ томъ сочиненіи, где онъ долженъ былъ разъяснять не отвлеченное определеніе, а самое спасеніе, какъ оно дается въ жизни, и говорите о действительномъ облаченіи во Христа.}

^{Въ „Письмахъ къ одному лицу въ С.-Петербурге" мы читаемъ: „Для того, чтобы совершилось спасеніе каждаго человека въ частности, необходимо, чтобы совмещеняыя въ лице Господа потребности спасенія перешли въ каждаго, и имъ были усвоены. Сіе последнее совершаетъ Святый Духъ. Словомъ благовестія возбуждаетъ веру въ силу крестной смерти Господа и въ купели крещенія омываетъ верующаго и отъ первороднаго греха и отъ всехъ произвольныхъ, обновляя въ тоже время его духовную жизнь и де-лая ее сильною противостоять греху и преуспевать въ добре. Обе потребности исполняются за разъ. Исходящій изъ купели крещенія бываетъ и оправданъ и праведенъ, всякая вина греха съ него снимается, и онъ желаетъ лишь одного Богу угоднаго добра и силенъ на деланіе его. Это и есть облаченіе въ Христа, въ коемъ потребное для спасения отъ Христа Господа п е р е ходитъ на в е рующаго крещающагося и ему усвояетя не номинально, а сущ е ств е нно. Пока онъ веруетъ только во Христа, сіи потребности его суть, но только номинально, какъ определенныя ему и готовыя для него; въ купели же крещенія оне существенно становятся его собственностью" 378). Такимъ образомъ, праведность Христова не зачисляется только крещаемому, а существенно принимается имъ: онъ теперь „желаетъ лишь одного добра и силенъ на деланіе его".}

^{Одно внешнее признаніе человека—грешника праведнымъ можетъ, конечно, его утешить, но возбудить его къ деланію добра, укрепить въ полученной невольно праведности можетъ только тогда, когда человекъ желаетъ этого, т. е. когда въ душе его есть переломъ, обращеніе отъ зла къ добру. Инославное правовое жизнепониманіе допустить этого перелома не можетъ, потому что тогда бы человекъ спасался своей заслугой. При ограниченіи же дела оправданія одной формальной стороной, никакъ начала новой жизни въ человеке не объяснить. Поэтому-то инославіе и должно прибегать къ самодвижущейся праведности, которая водворяется въ человеке и начинаетъ въ немъ действовать помимо и даже почти вопреки его сознанію и воле. Протестанты, противореча святости Божіей, полагаютъ эту самодвижущуюся праведность следствіемъ оправданія, а католики самое оправданіе превращаютъ въ магическое влитіе этой праведности. Для православія нетъ необходимости прибегать къ такому противному всякимъ законамъ душевной жизни превращенію.}

^{Спасеніе и, въ частности, оправданіе для православнаго есть состояніе свободно—нравственное, хотя и могущее совершиться только съ помощью благодати Божіей. Чтобы быть возрожденнымъ благодатію, человекъ долженъ самъ содействовать своему возрожденію. „Приступая къ доброму Врачу", грешникъ долженъ съ своей стороны „принести слезы—это наилучшее врачество. Ибо то и угодно небесному Врачу, чтобы каждый собственными слезами врачевалъ себя и спасался 379), а не невольно претерпевалъ только спасеніе. Прежде чемъ приступить къ благодати, человекъ напередъ долженъ самъ произвольно удалить изъ себя все греховное, долженъ разрушить въ себе начало греха, чтобы благодать могла насадить въ немъ начала новой жизни. „Покаяніе, говоритъ преп. ефремъ Сиринъ, очищаетъ разрешенные составы прежняго устроенія прежде, нежели благодать, срастворившись съ умомъ, сделаетъ свинецъ золотомъ. если видалъ ты, какъ стекло принимаетъ цветъ гіацинта, смарагда и сапфира; то не усумнишься, что покаяніе делаетъ какъ бы изъ свинца серебро и изъ меди золото. если и человеческое искусство умеетъ срастворять одно вещество съ другимъ и бывшему прежде придавать новый вядъ; то кольми паче благодать Божія можетъ сделать и большее? Человекъ налагаетъ на стекло листы золота, и, что прежде было стекломъ, делается по виду золотомъ. Такъ и благодать бывшаго вчера беззаконникомъ сегодня делаетъ рабомъ Божіимъ, и не поверхностно только, но даже въ совести, по Богу. если бы и человекъ захотелъ примешивать къ стеклу золото,—то стекло делалось бы златовиднымъ; но избегая траты: придумалъ онъ достигать сего наложеніемъ самаго листа. Покаяніе же, полагаясь на Божіе благоволеніе, срастворяетъ кающагося съ благодатію Святаго Духа и человека всецело делаетъ сыномъ Божіимъ, чтобы не наружную одну накладку иметь ему на себе" 380).}

^{Если же человекъ не делаетъ самъ ничего, не кается и не стремится къ воспріятію той праведности, не готовить себя, тогда и таинство не можетъ произвести на него своего действія. Отъ таинственнаго возрожденія онъ уйдетъ не возрожденнымъ. „Выжмемъ себя покаяніемъ, говорить тотъ же св. отецъ, чтобы не утратить намъ благодати прощенія, какъ настоящей своей краски. Выжиманіе есть тщательное отложеніе противнаго. Ибо такимъ образомъ наведенный на насъ цветъ, закалившись въ душахъ нашихъ, не сойдетъ уже. Тщательно изрой себя слезами какъ красилыцикъ измываетъ волну, предайся смиренію и сократи себя во всемъ; ибо такимъ образомъ предъочистишъ себя, приступишь къ Богу готовымъ уж е къ принятию благодати. Некоторые изъ кающихся снова возвращаются ко греху, потому что не знали сокрывающагося въ нихъ змія, а если и знали, то н е сов е рш е нно удалили е го отъ с е бя, ибо позволили остаться тамъ следамъ его образа, и онъ вскоре, какъ бы зачавшись въ утробе, снова возстановляетъ полный образъ своей злобы. Когда видишь кающагося и снова согрешающаго, то разумей, что онъ не переменился въ уме своемъ; потому что въ немъ еще все пресмыкающіяся греха. Признакъ же приносящаго твердое покаяніе—образъ жизни собранный и суровый, отложеніе кичливости, самомненія, а также очи и умъ, всегда устремленные къ вожделенному Іисусу Христу, съ желаніемъ, но благодати Христовой, стать новымъ человекомъ, какъ волна делается багряницей или тканью голубаго или гіацинтоваго цвета" 381).}

^{Такимъ образомъ, действенность таинства стоить въ зависимости отъ степени свободнаго участія въ немъ самого человека. Чтобы выдти изъ таинства новымъ человекомъ, онъ долженъ самъ стремиться быть новымъ и, насколько есть у него силъ, долженъ уничтожать въ себе малейшіе остатки прежняго греховнаго устроенія. Поэтому-то отцы церкви и настаиваютъ на томь что свободное решеніе и усиліе человека такое же необходимое, хотя и недостаточное само по себе, условіе оправданія въ крещеніи, какъ и благодатная помощь Божія. „Вода въ нашей власти, равно какъ и погрузиться въ нее и выйти снова изъ нея, говорить св. Григорій Нисскій" 382), выражая этимъ необходимость деятельнаго участія свободы человека въ самомъ производстве возрождения. Насколько по Свободному произволению (εκ πρυαιοέαεωζ) отлагаемъ мы въ крещеніи ветхато человека 383), настолько же произвольно и сыноположение αυτεξούσιος ή νιοΰεσία 384), потому что Богъ все предоставилъ на волю того больнаго, котораго Онь хочетъ излечить въ крещеніи 385). „если нетъ воли, говорить преп. Макарій египетскій, Самъ Богь ничего не делаетъ, хотя и можетъ по свободе своей. Посему, совершение дела Духомъ зависить отъ воли человека" 386).}

^{Возрожденіе человека совершается, такимъ образомъ, пу-темъ нравственнымъ, при свободно-сознательномъ содействіи самого человека. „Совершается обновленіе жизни въ чело-веке, говорить преосв. Феофанъ, н е м е ханич е ски (т. е. не такъ, чтобы благодать Божія изгоняла изъ души человека грехъ, какъ что-то независимое отъ воли человека, и на место его поселяла также помимо воли праведность, какъ старался объяснить это Стефанъ Яворскій), а по внутреннимъ произвольными изменениямъ или решениямъ; совершается такъ въ крещеніи потому, что напередъ крещаемый возлюбим такъ жить. Почему предъ погруженіемъ въ купель мы, отрекшись отъ сатаны и делъ его, сочетаваемся Христу Господу, чтобы ему посвящать всю жизнь. Это расположеніе въ купели благодатію Божиею запечатлевается и силу принимаетъ быть действеннымъ. Выходя съ нимъ изъ купели, крещенный является, такимъ образомъ, совсемъ новымъ, обновленнымъ въ нравственно-духовной своей жизни,—воскресаетъ. Подобно тому, какъ Христосъ Господь воскресъ, и крещенный, погружаясь въ купель, умираетъ, а, выходя изъ купели, воскресаетъ: умираетъ греху и воскресаетъ для правды, для новой и обновленной жизни. Вотъ объ этомъ таинственномъ и вместе свободно-охотномъ измененіи и говоритъ въ настоящемъ месте св. Апостолъ Павелъ: спогреблисъ,.. чтобы ходить въ обновленной жизни" 387).}

^{Поэтому, давая полную силу и значеніе благодатному воздействію на душу человека, отцы церкви изображали таинство крещенія въ виде зав е та съ Богомъ, т. е. такого действія, которое прямо предполагаетъ свободу не только для воспріятія благодати, но въ самыхъ плодахъ благодатныхъ. Особенно ясно видно такое внутреннее сраствореніе свободы и благодати изъ следующаго места св. Григорія Богослова. „Благодать и сила крещенія, говоритъ св. отецъ, не потопляетъ міра, какъ древле, но очищаетъ грехъ въ каждомъ человеке, и совершенно измываетъ всякую нечистоту и скверну, привнесенную поврежденіемъ. Поелику же мы состоимъ изъ двухъ естествъ, т. е. тела и души, изъ естества види-маго и невидимаго; то и очищеніе двоякое: водою и Духомъ; и одно пріемлется видимо и телесно, а другое въ то же время совершается нетелесно и невидимо; одно есть образное, а другое истинное и очищающее самыя глубины; а сіе, вспомоществуя первому рожденію, изъ ветхихъ делаетъ насъ новыми, изъ плотскихъ, каковы мы ныне, Богоподобными, разваряя безъ огня и возсозидая безъ разрушенія". Однако это действіе благодати не механическое и не помимовольное, не магическое. „Ибо, продолжаетъ св. Григорій, кратко сказать, подъ силою крещенія разуметь должно заветъ съ Богомъ о вступленіи въ другую жизнь и о соблюдении большей чистоты" 388); а это предполагаетъ и желаніе быть добрымъ и решеніе быть имъ, и на самомъ деле работу надъ собой, да и свободныя усилія человека при самомъ таинственномъ воздействіи. Поэтому, человекъ согрешающій после крещенія, не только вредитъ себе, теряя величайшій даръ Божій, не только является неблагодарнымъ Богу, не вразумляясь его милостью, но и прямо грешитъ, какъ клятвопреступникъ, какъ нарушившій данную имъ Богомъ „присягу". „Весьма тяжко, говоритъ св. Тихонъ Задонскій, грешатъ христіане, которые во святомъ крещеніи присягали, клялися и обещалися Христу Господу служить, но обеты свои нарушили и солгали... Вси таковіи нарушили христіанскую присягу; клятвы и обетовъ своихъ, бывшихъ во святомъ крещеніи, не сохранили, разорвали спасительный со Христомъ союзъ и отъ Него отлучились и въ следъ сатаны, котораго отрицались и на котораго плевали, паки обратились; и Христу Господу своему и Царю, Которому присягали, изменили" 389).Крещеніе, следовательно, не только даръ Божій, но и обетъ; не только благодать, но и свободное дело человека.}

^{После этого становится понятнымъ и ученіе о плодахъ таинства.}

^{Съ православной точки зренія, праведность, полученная человекомъ при крещеніи, отнюдь не можетъ быть представляема въ виде какой-то четвертой силы, которая поселялась бы въ душе и действовала бы тамъ помимо самого человека. Будемъ ли называть эту силу излитой праведностью или просто силой Божіей, живущей по мненію протестантовъ въ оправданномъ и помимо его желанія, сама собой производящей въ немъ добро. По православному ученію, праведность новокрещеннаго состоитъ только въ возстановленіи первозданнаго расположенія души и вообще всей природы человека.}

^{Въ греховномъ человеке первенствуетъ душа и плоть, въ возрожденномъ господствуетъ духъ. „ Возстановленіе падшаго, которое составляетъ сущность христанства, бываетъ именно чрезъ возстановленіе духа и возвращеніе ему власти надъ душею и теломъ и очищеніе ихъ отъ всехъ прившедшихъ въ нихъ незаконно наклонностей привычекъ и страстей. Къ сему направлено, вакъ домостроительство спасенія вообще, такъ и соделованіе по нему спасенія каждымъ спасающимся" 390). „Христосъ совершилъ все, что отъ Него зависело, грехъ не противовоюетъ закону ума нашего и не пленяетъ насъ, какъ прежде напротивъ все сіе миновалось и кончилось; страсти, страшась и трепеща благодати Духа, усмирены" 391). „Человечество само по себе отъ крещенія не пріемлетъ измененія, ни разсудокъ, ни разуменіе, ни познавательная способность, ни другое что, собственно служащее отличительною чертою естества человеческаго, не приходитъ въ претвореніе; ибо претвореніе было бы къ худшему, если бы изменилось какое-либо изъ сихъ отличительныхъ свойствъ естества. Итакъ, если рожденіе свыше делается возсозданіемъ человека, а это (перечисленное выше) не допускаетъ перемены; то должно разсмотреть, съ претвореніемъ чего благодать возрожденія совершенна. Явно, что съ изглажденіемъ дурныхъ признаковъ въ естестве нашемъ происходитъ переходъ въ лучшее" 392). До возрожденія человекъ живетъ по стихіямъ міра, ищетъ только своихъ си, „въ смертномъ его теле царствуетъ грехъ", и онь „повинуется ему въ похотяхъ его, предавая члены свои греху въ орудія неправды (Римл. VI, 12—13). После воз рожденія, человекъ „представляетъ себя Богу, какъ ожившаго изъ мертвыхъ, и члены свои Богу въ орудія праведности" (ст. 13). До возрожденія человекъ живетъ для себя, после возрожденія для Бога.}

^{Сущность оправданія, следовательно, не въ перемене независимой отъ воли человека его духовно-телесной природы, а въ перемене его жнзнеопределенія, въ измененіи направленія его воли. Умирая греху и воскресая для праведности, человекъ не другую душу получаетъ или не новую силу въ душе, а только решаетъ съ прежней душой жить совершенно иначе. „Въ крещеніи, говорить преосв. Феофанъ, мы не умираемъ только, но и оживаемъ или воскресаемъ. Умираемъ для греха и воскресаемъ для правды и святости. И по существу нравственно-духовной смерти такъ должно быть. Когда душа умираетъ чему, то не сама умираетъ; ибо есть присноживуща, а только отвращается отъ того, чему умираетъ, и смертельною возненавидеваетъ то ненавистію. Но ненависть и отвращеніе такъ строятся въ душе, что, отвращаясь отъ одного, она не въ пустоту обращается. а къ чему-либо противоположному тому, чего отвращается. По сему закону, возненавидевая грехъ и отвращаясь отъ него, она въ то же время обращается къ правде и святости, и возлюбляетъ ихъ. Это возлюбление правды и святости и есть новая жизнь" 3931).}

^{Вотъ почему праведность, полученная въ крещеніи, можетъ быть человекомъ утрачена; человекъ и после крещенія можетъ не спастись, если не сохранитъ полученной благодати.}

^{Когда праведность эта признается особой силой, поселенной въ человеке чрезъ крещеніе, тогда совершенно непонятно, почему эта праведность оказывается безплодной: ведь, грехъ не можетъ ее изгнать, какъ не могь онъ воспрепятствовать ея поселенію въ человеке. Да еще вопросъ, какъ грехъ можетъ такъ возобладать оправданнымъ человекомъ, при существованіи въ немъ самодействующей праведности, чтобы дальнейшее пребываніе ея въ душе оказалось невозможнымъ? Между темъ, если оправданіе есть дело не магическое, а нравственное, если сущность его въ измененіи жиз-неннаго определенія человека, измененіи, которое только завершается благодатію, а производится волей человека: тогда необходимость дальнейшей праведности оказывается только нравств е нная, т. е. опирается на свободное произволеніе человека следовать или не следовать данному въ крещеніи обету, оставаться пли не оставаться вернымъ принятому решенію отныне служить не себе, а Богу.}

^{Если (какъ мы видели въ приводимыхъ выше изреченіяхъ св. отцевъ) это решеніе было искренне и всецело проникало душу крещаемаго, тогда у него больше надежды на сохраненіе полученной благодати, его возрожденіе, такъ сказать, прочнее. Если же онъ принялъ крещеніе только для видимости, по постороннимъ побужденіямъ, „если баня, какъ говоритъ св. Григорій Нисскій, послужила только телу, а душа не свергла въ себя страстныхъ нечистотъ, напротивъ, жизнь по тайнодействіи сходна съ жизнію до тайнодействія; то, хотя смело будетъ сказать, однако же скажу и не откажусь, что для таковыхъ вода останется водою" 393). „Человекъ, говоритъ преосв. Феофанъ, „въ которомъ действіемъ Божественной благадати въ крещеніи ила покаяніи, запечатлена пламенная ревность къ Богоугожденію или неуклонному хожденію въ воле Божіей, который, следовательно, жаждетъ воли Божіей,—такой человекъ тотчасъ и действуетъ, какъ скоро сознаетъ обязательство, не смотря ни на какія препятствія. Посему, если бы сія ревность никогда не охладевала и не воспящалась, а, если бы съ другой стороны,—нравственное чувство всегда обладало такимъ совершенствомъ, чтобы живо и верно осязало силу обязательства действій и было такъ чувствительно къ воле Божіей, чтобы въ немъ отражались самые малые следы ея: то сими двумя силами можно бы заменить все наставленія въ нравственности и все руководства къ благочестію, такъ какъ это и было у некоторыхъ подвиж-виковъ. Но такъ какъ и ревность на самомъ деле бываетъ у человека въ разныхъ степеняхъ повышенія и пониженія, и нравственное чувство, по своимъ природнымъ свойствамъ, у одного бываетъ живо и возбудительно, у другого тупо и медленно, у одного более привычно къ однимъ, у другого къ другимъ деламъ, иногда бываетъ верно, иногда не верно (ибо есть и ложный нравственный вкусъ), и вообще человекъ въ сердце своемъ встречаетъ всякую неровность и неправоту (почему молится: духъ правъ обнови), по коей оно или незаконно чувствительно къ одному, или незаконно холодно къ другому:—то во многихъ случаяхъ ему надлежитъ необходимость силою какъ бы налагать на себя обязательство и внедрить сіе чувство и сердце" 394).}

^{Здесь ясно выражаются две мысли: во-первыхъ, сущность полученной праведности заключается въ определении себя къ добру и, во-вторыхъ, необходимость этого определенія и после крещенія зиждется на сознаніи „обязательства", т. е. на верности разъ постановленной себе цели. Сохранить себя на пути добра человекъ можетъ только прямыми усилиями своей воли, принужденіями себя къ добру. „Что въ крещеніи погребены наши прежніе грехи, это, по словамъ св. I. Златоуста, есть Христовъ даръ; а чтобы после крещенія пребывать мертвыми для греха, это должно быть деломъ собствениаго нашего раченія; хотя и въ семъ подвиге, какъ увидимъ, всего более помогаегь намъ Богъ. Ибо крещеніе имеетъ силу не только заглаждать прежнія согрешенія, но и ограждать отъ будущихъ. Какъ для заглажденія прежнихъ греховъ ты употребилъ веру, такъ, чтобы не оскверниться грехами по крещеніи, яви перемену въ расположении" 395). Хотя благодатная помощь всегда готова крещенному, хотя онъ въ пріискреннемъ соединеніи со Христомъ, однако только при содействіи своей воли человекъ можетъ воспользоваться этой благодатной помощью. „Евангелистъ,—говоритъ тотъ же св. отецъ,—нигде не даетъ места принужденно, а показываетъ свободу воли и самостоятельность человека; это высказалъ и теперь. Ибо и въ этихъ тайнахъ (возрожденіи и пр.) одно принадлежитъ Богу—даровать благодать, а другое человеку—показать веру. Но затемъ требуется отъ человека еще много заботливости: ибо для сохраненія чистоты намъ не довольно только креститься и уверовать; но, если мы желаемъ пріобрести совершенную светлость, то должны вести достойную того жизнь. А это Богь предоставилъ намъ самимъ. Возрожденіе таинственное и очищеніе наше отъ всехъ прежнихъ греховъ совершается въ крещены; но пребыть въ последующее время чистыми и не допускать въ себе снова никакой скверны—это зависитъ отъ нашей воли и заботливости" 396).}

^{Такъ въ крещеніи, такъ же и при всякомъ другомъ таинстве: свобода человека всегда сохраняется. „Честная кровь Христова,—говоритъ св. Кириллъ Александрійскій,—избавляетъ насъ не только отъ погибели, но и отъ всякой нечистоты, сокрытой внутри насъ, и не допускаетъ насъ охлаждаться до равнодушія, но наоборотъ делаетъ насъ горящими духомъ"; однако это только при добровольномъ стараніи самого человека. „Необходимо и полезно, чтобы однажды удостоившіеся Христа старались твердо и неуклонно держаться святой жизни" 397); такъ что даже на самыхъ высшихъ степеняхъ благодатнаго озаренія человекъ всетаки остается причиною своихъ действій и всегда можетъ пойти совершенно противоположнымъ путемъ. „И исполненные Духа Святаго, по словамъ преп. Макарія Египетскаго, имеютъ въ себе естественные помыслы и имеютъ волю соглашаться на нихъ" 398). Поэтому отцы Церкви всегда учили, что благодать оправданія есть явленіе въ известной степени временное, т. е. временно ощущаемое ж временно скрывающееся отъ сознанія, что оно наконецъ можетъ оказаться и утраченнымъ для человека. "Даже совершенные,—говорить преп. Макарій Египетскій,—пока пребываютъ во плоти, не избавлены отъ заботъ (т. е. о своемъ спасеніи) по причине свободы и состоять подъ страхомъ; почему и попускаются на нихъ искушенія". И только „когда душа войдеть въ оный градъ святыхъ, тогда только возможетъ пребыть безъ скорбей и искушеній" 399). Праведность — это огонь, возгоревшійся въ насъ, который грозить угаснуть при малейшей невнимательности съ нашей стороны. „Огонь, который мы получили по благодати Духа,— говорить св. I. Златоустъ,—если захотимъ, мы можемъ усилить; если же не захотимъ, тотчасъ угасимъ его. А, когда онь угаснетъ, въ нашихъ душахъ не останется ничего, кроме тьмы. Какъ съ возженіемъ светильника появляется большой светъ; такъ съ его погашеніемъ не остается ничего, кроме мрака. Поэтому сказано: Духа не угашайте (I. Сол. У, 19). Угасаетъ же онъ тогда, когда не имеетъ елея, когда подвергается какому-нибудь сильному напору ветра, когда подавляется и стесняется (ибо отъ этого гаснетъ огонь); а подавляется онь житейскими заботами и угасаетъ отъ злыхъ пожеланій... И вотъ мы отойдемъ отсюда, неся съ собой золу и пепелъ, окруженные великимъ дымомъ, который будетъ обличать насъ въ томъ, что мы угасили свои светильники. Ибо, где дымъ, тамъ необходимо предположить угасшій огонь" 400). „Дары Божія,—говорить св. Димитрій Ростовскій,—суть яко роса утренняя: настанетъ ли зной полуденный,изсохнетъ роса. Возможетъ ли въ человеце зной греховный, отъимутся отъ него Божія духовныя дарованія" 401).}