Спасеніе 3 page

^{Св. Григрий Нисский постоянно проводить ту мысль, что человеку невозможно возродиться въ новой жизни какъ-ниібудь непроизвольно: человекъ можетъ возродиться только благодаря своему свободному решенію не грешить, которое делаетъ возможнымъ для него прлнятіе благодати. „Изменяющемуся, говоритъ св. отецъ, необходимо постоянно раждаться: въ превратномъ естестве не заметишь чего-либо всегда во всемъ себе тожественнаго. Но родиться не зависитъ отъ чуждаго решения (ουκ εκ αλλότριας εστίν όρμης), подобно телесному рожденію,—но по произволенію бываетъ это рожденіе; и мы некоторымъ образомъ отцы самихъ себя, раждающіе себя такими, какими хотимъ, и по собственному произволенію образующіе себя въ какой-угодно полъ, мужескій или женскій, по урокамъ добродетели или порока" 335). Таинственное возрожденіе въ крещеніи не составляетъ исключенія: и оно возможно только въ виде произвольнаго решенія, которое только укрепляется и доводится до конца благодатію. Эту мысль св. Григорій Нисскій подробно развиваетъ въ своемъ „Огласительномъ Слове", подобно св. Кириллу Іерусалимскому настаивая на той мысли, что безъ этого свободнаго решенія, принятіе таинства не пользуетъ нисколько.}

^{Должно, думаю, говоритъ св. Григорій, обратить внима-ніе на то, что после сего и что оставляютъ безъ вниманія многіе изъ приступившихъ къ благодати крещенія, с е бя самихъ вводя въ обманъ и почитаясь только возрожденными, а не действительно таковыми делаясь. Ибо возрожденіемъ совершаемое претвореніе нашей жизни не будетъ претвореніемъ, если останется въ томъ же состояніи, въ какомъ и теперь. Кто пребываетъ въ томъ же состояніи, ο томъ не знаю, почему можно было бы подумать, что онъ сделался чемъ то новымъ, когда не переменилось въ немъ ни одного изъ отличительныхъ признаковъ. Ибо, что спасительное возрожденіе пріемлется для обновленія и преложенія естества нашего, явно это всякому; но человечество само по себе отъ крещенія не пріемлетъ измененія, ни разсудокъ, ни разуменіе, ни познавательная способностъ, ни другое что, собственно служащее отличительною чертою естества человеческаго, не приходитъ въ претвореніе; ибо претвореніе было бы къ худшему, если бы изменилось какое-либо изъ сихъ отличительныхъ свойствъ естества. Итакъ, если рожденіе свыше делается возсозданіемъ человека, а это не допускаетъ перемены; то должно разсмотреть съ притвореніемъ чего благодать возрожденія совершенна. Явно, что съ изглажденіемъ дурныхъ признаковъ въ естестве нашемъ происходитъ переходъ въ лучшее. Итакъ, если, по слову пророка, измывшись въ сей таинственной бане, стали ми чисты произволениями, смывъ лукавства съ душъ; то сделались лучшими и претворились въ лучшее. если же баня послужила телу, а душа н е св е ргла сь с е бя страстныхъ нечистотъ, напротивъ жизнь по тайнодействіи сходна съ жизнію до тайнодействія; то хотя смело будетъ сказать, однако же скажу и не откажусь, что для таковыхъ вода останется водою" 336).}

^{Если человекъ не решитъ бросить совершенно грехъ и если со всею своею силою не будетъ стараться удержаться въ этомъ решеніи, тогда напрасно онъ принималъ таинство: онъ участвовалъ въ немъ только теломъ, душа же не получила ничего отъ этого участія. Это и понятно. Сущность крещенія въ „пресеченіи непрерывности зла"; если человекъ этого пресеченія не делаетъ, тогда зачемъ принимать крещеніе? "Въ образе умерщвленія, представляемомъ посредствомъ воды, производится уничтоженіе примешавшагося порока, правда, не совершенное уничтоженіе, но некоторое пресеченіе (διακοπή) непрерывности (συνεχείας) зла, при стеченіи двухъ пособій къ истребленію зла: покаянія согрешиавшаго и подражанія смерти, которыми человекъ отрешается несколько отъ союза со зломъ, покаяніемъ будучи приведенъ въ ненавиденіе порока и отчужденіе отъ него, а смертію производя уничтоженю зла" 337). Такимъ образомъ, уничтоженіе зла въ человеке происходитъ именно путемъ свободнаго отчужденія человека отъ порока и порочной жизни. "если свободное движеніе нашей воли прерветъ сношеніе съ несущимъ (το άνυπάρχον, кавово зло по существу) и сблизится съ Сущимъ, то, что теперь во мне, же имея более бытія, вовсе не будеть иметь и того, чтобы оставаться во мне; потому что зло вне произволенія взятое не существуетъ само по себе" 338). Въ этомъ основной законъ отношенія ко злу. Этотъ же законъ действуетъ и при уничтоженіи зла въ крещеніи.}

^{Для св. Григоргя Богослова отпущеніе греховъ въ кре-щеніи отнюдь не было внешнимъ событіемъ, независимымъ отъ свободнаго определенія человека: если Богъ и отпускаетъ крещающемуся грехи, то, чтобы это отпущеніе было действенно, необходимо „предъочиститься", создать въ себе „навыкъ къ добру", т. е. решительно определить себя къ доброй жизни. Тогда только можно поручиться, что крещеніе не будетъ только формой или безплоднымъ талантомъ, но на самомъ деле „обезпечитъ человеку искупленіе". „Должно предъочиститься темъ, которые приступаютъ къ крещенію небрежно и безъ приготовленія, и не обезпечиваютъ искупленія навыкомъ въ добре. Ибо хотя благодать сія, и даетъ отпущеніе прежнихъ греховъ; но тогда темъ паче требуется отъ насъ благоговеніе, чтобы не возвратиться на ту же блевотину (Притч. XXVI, II)" 339). „Купель, говоритъ св. Григорій въ другомъ месте, даетъ отпущеніе греховъ соделанныхъ, а н е содеваемыхъ (не техъ, которые еще господствуютъ въ душе). Надобно, чтобы очищеніе не на показъ было произведено, а проникло тебя, чтобы ты сталъ светелъ совершенно,. а не прикрашенъ только снаружи, чтобы благодать служила не прикровеніемъ греховъ, а освобожденіемъ отъ оныхъ" 340). А это зависитъ отъ самаго человека, къ которому св. отецъ и обращается съ увещаніемъ.}

^{Св. Іоаннъ Златоустъ сравниваетъ прощение греховъ, совершаемое въ крещеніи съ обычнымъ царскимъ прощеніемъ, и находитъ между ними то коренное различіе, что царское прощеніе бываетъ деломъ внешнимъ и не вліяетъ на душу человека, не изменяетъ ее, тогда какъ Божіе прощеніе въ крещеніи пересозидаетъ человека. „Прощать грехи возможно одному Богу; начальники и цари хотя прощаютъ прелюбодеевъ и человекоубійцъ, но они освобождаютъ ихъ только отъ настоящаго наказанія (сущность прощенія съ точки зренія правовой), а самыхъ греховъ ихъ не очищаютъ; и хотя бы они возвели прощенныхъ въ высшія званія, хотя бы облекли ихъ въ порфиру, хотя бы возложили на нихъ діадему, и тогда они сделаютъ ихъ царями, но отъ греховъ не освободятъ; это совершаетъ одинъ Богъ: Онъ совершаетъ это въ бане пакибытія; ибо благодать касается самой души и съ корнемъ исторгаетъ изъ нея грехъ. Посему душа прощеннаго царемъ можетъ быть нечистою, а душа крещеннаго—нетъ; она чище самыхъ солнечныхъ лучей и такова, какою была въ начале и даже гораздо лучше; ибо она получаетъ Духа, Который совершенно воспламеняетъ ее и делаетъ святою. Какъ ты, переплавляя железо пли золото, делаешь его опять чистымъ, новымъ, такъ точно и Духъ Св., переплавляя душу въ креще-ніи, какъ бы въ горниле, и истребляя грехи, делаетъ ее чище и блистательнее всякаго золота" 341)}

^{Какъ же однако происходитъ это очищеніе души, это воспламененіе ея силою Св Духа? Избавиться отъ порока можно только однимъ путемъ: „Остановись въ порочной жизни и не заходи далее, и ты уже все получилъ... Не заходи далее, и власть порока надъ тобою кончится" 342). „Аще хощете и послушаете Мене, говоритъ Богъ. Видишь ли, что нужно одно хотеніе? Но хотеніе не обыкновенное, общее многимъ, а тщательное. Я знаю, что ныне все желаютъ воспарить на небо; но надобно доказать это желаніе на делахъ" 343). Точно тотъ же законъ действуетъ и при уничтоженіи греха въ крещеніи. „Хотя, говоритъ святитель, грехъ и истинно умираетъ въ насъ чрезъ крещеніе; однако надобно, чтобы мы и сами сод е йствовали е го ум е рщвл е нію" 344).}

^{Это содействіе и описывается св. Іоанномъ Златоустымъ въ Беседе IX, 2 на Посланіе къ евреямъ. „Кто, читаемъ мы тамъ, переходитъ отъ чего-нибудь одного къ другому, и то оставляетъ, а это принимаетъ; тому нужно отказаться отъ прежняго и оставить расположеніе къ нему, потомъ и переходить къ другому: если же онъ станетъ опять держаться перваго, то какъ можетъ достигнуть втораго?.. Я говорю о злыхъ делахъ; ибо кто намеревается обратиться къ добродетели, тотъ напередъ долженъ отказаться отъ пороковъ, и тогда уже вступить въ жизнь добродетельную. Покаяніе не могло сделать верующихъ чистыми; потому они тотчасъ же (однако после покаянія) крестились, дабы ч е го не могли сделать сами собою, того достигнуть благодатию Христовою. Следовательно, покаявіе недостаточно для очищенія, а нужно принять крещеніе. Ко крещенію же надобно приступать, отказавшись напередъ отъ своихъ греховъ и осудивъ ихъ" 345). Благодатная помощь, такимъ образомъ, необходима для того, чтобы довершить то, чего сами мы сделать не въ состояніи. Но это прямо предполагаетъ, что мы старались делать все, что только могли. Благодать вавершаетъ наши усилія. Поэтому-то мы и молимся объ оглашенныхъ, чтобы Господь „сподобилъ ихъ во время благопотребное бани пакибытія". „Что же значатъ, спрашиваетъ св. I. Златоустъ, слова: во время благопотребное? Они указываютъ на то время, въ которое готовящійся ко крещенію хорошо расположилъ себя ж съ усердіемъ и верою приступаетъ къ принятію онаго. Ибо для верующихъ такое время и есть благоприятное" 346). Итакъ, вотъ въ чемъ прощеніе таинственное: оно необходимо предполагаетъ отчуждение воли человека отъ зла и потому не только прощаетъ грехи, но и уничтожаетъ ихъ.}

^{Также раскрываетъ существо Божественнаго прощенія греховъ и св. Кириллъ Ал е ксандрійский. „Когда, говоритъ онъ, мы перестаем грешить и при помощи наклонности къ лучшему какъ бы приводимъ душу къ избранію того, что полезно: тогда мы удаляемъ отъ себя безобразие прежде совершенныхъ грехопаденій (основной законъ прощенія) и уничтоживши зловоніе греха благовоніемъ последующихъ добрыхъ делъ, мы опять войдемъ въ станъ святыхъ, т. е. въ церковь первородныхъ" 347). Поэтому и Отецъ „пріемлетъ заблудшихся (подъ темъ лишь условіемъ), если они оказываются чистыми отъ приразившихся къ нимъ нечестивыхъ семянъ и если не принесутъ съ собою никакого остатка мерзости введшихъ ихъ въ заблужденіе" 348). Необходимымъ условіемъ проще-нія является отрешеніе отъ греха, только благодаря ему человекъ можетъ быть принятъ отцемъ. „Только р е шившись отказаться отъ пристрастной къ удовольствіямъ и мірской жизни съ в е личайш е ю р е вностью стараясь следовать законамъ Божіимъ, но еще не обогатившись благодатію чрезъ святое крещеніе, мы н е в е сьма сильны, или способны на дело страданія и перенесенія трудовъ ради добродетели" 349). Сущность крещенія, такимъ образомъ, въ томъ, что человекъ какъ бы приноситъ себя въ жертву Богу, „мысленно претерпеваетъ священную смерть" 350), благодать же восполняетъ то, чего не могутъ сделать решеніе человека и его величайшая ревность: благодать делаетъ непоколебимымъ решеніе человека впередъ не грешить. Это же решеніе служить въ свою очередь основаніемъ прощенія.}

^{Преп. Ефр е мъ Сиринъ представляетъ прощеніе греховъ действіемъ весьма существеннымъ, сопровождающимся не вмененіемъ только греха или не забвеніемъ последняго, а прямымъ, решительнымъ уничтоженіемъ его. Прощенный человекъ не только не боится наказанія, но и получаетъ силы къ прохожденію добродетельной жизни. Прощеніе есть перемена человека. „Какъ скоро взоръ Твой, Господи всяческихъ, обращается на мглу греховъ моихъ, она исчезаетъ предо мною, и безпрепятственно, со всею ревностью, начинаю ходить путемъ заповедей Твоихъ укрепляюсь надеждою на Тебя и освободясь отъ мрака заблужденій" 351). Однако, какимъ именно способомъ прощеніе греховъ обновляетъ человека? „Скажу тебе, отвечаетъ преп. Ефремъ Сиринъ, какъ человекъ чрезъ покаяніе делается совершеннымъ, чтобы, узнавъ самый способъ, неиметь тебе извиненія. Слушай. Приносишь ты покаяніе зъ отравленіи другихъ? Истреби всякий следъ сего, не явное только оставь, но не занимайся и въ тайне. Пересталъ ты умерщвлять людей, удерживай и языкъ свой отъ клеветы, отъ злословія, отъ сплетенъ... Самъ себя переплавляешь ты, грешникъ, самъ с е бя воскрешаешь изъ мертвыхъ. Поэтому, если делаешь что въ половину, то самъ себе наносишь обиду. если немного и въ малости недоделанное недостаточно и несовершенно, то кольми паче сделанное въ половину?.. если нe всецело приносишь покаяние, то въ половину сделаешься праведнымъ. Свинье никакой нетъ пользы быть наполовину чистой, т. е. иметь раздвоенныя копыта, ибо симъ теряется вся чистота" 352). Вотъ въ чемъ состоитъ внутренняя, существенная сторона уничтоженія греха въ человеке: человекъ долженъ самъ бросить грехъ и, насколько онъ броситъ его въ своей воле, настолько и освободитъ его отъ греха благодать. Поэтому-то после прощенія греховъ онъ и оказывается ревнителемъ добрыхъ делъ.}

^{Отъ этихъ светилъ церковнаго ученія нелишне будетъ сделать небольшой возвратъ къ эпохе более ранней, чтобы и тамъ найти тоже самое ученіе.}

^{Св. Іустинъ Мученикъ въ „Разговоре съ Трифономъ" весьма ясно различаетъ христіанское невмененіе греха отъ обычнаго, только внешняго, такъ сказать, попущенія греха. „Все желающіе,-—говорить св. Іустинъ,—если они покаются, могутъ получить милость отъ Бога,—и Писаніе называетъ ихъ блаженными, говоря, блаженъ человекъ, которому Господь не вменитъ греха,—т. е. покаявшись въ своихъ грехахъ, онъ получитъ отъ Бога прощеніе ихъ; но н е такъ, какъ вы обольщаете себя самихъ и некоторые другіе подобные вамъ въ этомъ, которые говорятъ, что, хотя они грешники, но знаютъ Бога, и Господь не вмеиитъ имъ греха. Какъ доказательство этого мы имеемъ одно преступленіе Давида, случившееся отъ его гордости, которое было потомъ прощено, когда онъ пла-калъ и скорбелъ, какъ написано. Если же такому человеку прощеніе не было дано прежде покаянія, но только тогда, когда онъ, великій царь, помазанникъ и пророкъ, такъ плакалъ и велъ себя, то какъ нечистые и крайне преступные, если они не будутъ скорбеть и плакать и не покаются, могутъ надеяться, что Господь не вменитъ намъ греха?" 353).}

^{Такимъ образомъ, прощеніе не въ томъ состоитъ, что покрывается или прощается существующій грехъ, такого прощенія нетъ въ христіанстве. Человекъ получаетъ прощеніе только тогда, когда будетъ скорбеть о совершенномъ грехе и покается въ немъ, т. е. решитъ впредь не гре-шить, обещается Богу, тогда онъ и прощается. Но это и обнаруживаетъ тотъ существенный смыслъ прощенія греховъ, о которомъ мы говоримъ. Св. Іустинъ, действитель-но, и высказываетъ эту мысль при описаніи св. крещенія. „Кто убедится и поверитъ, что это ученіе и слова наши истинны и обещается, что можетъ жить сообразно съ нимъ, техъ учатъ, чтобы они съ молитвою и постомъ просили у Бога прощенія прежнихъ греховъ, и мы молимся и постимся съ нимъ. Потомъ мы приводимъ ихъ туда, где есть вода, и они возраждаются такимъ же образомъ, какъ сами мы возродились, т. е. омываются тогда водою во имя Бога Отца и Владыки всего, и Спасителя нашего Іисуса Христа и Духа Святаго... Такъ какъ мы не знаемъ перваго своего рожденія и по необходимости родились отъ влажнаго семени чрезъ взаимное совокупленіе родителей и выросли въ худыхъ нравахъ и дурномъ образе жизни: то, чтобы не оставаться намъ чадами необходимости и неведенія, но чадами свободы и знания и чтобы получать намъ отпущеніе прежнихъ греховъ,—въ воде именуется на хотящемъ возродиться и раскаявшемся въ грехахъ имя Отца всего и Владыки Бога" 354). Въ противоположность плотскому рожденію, въ которомъ человекъ не отвечаетъ за настроеніе своей природы, въ таинственномъ возрожденіи человекъ становится ча-домъ свободы и знанія, онъ уже не страдательный предмета или не поле для действія посторонней силы, онъ самъ хоч е тъ возродиться и самъ отбрасываетъ прежнюю жизнь. Поэтому-то приготовленіе ко крещенію является подвигомъ, приготовленіемъ къ новой жизни, проводить которую человекъ отныне решаетъ и обещается. „Когда іудеи,—говоритъ св. Ириней Ліонскій,—обратятся и придутъ къ покаянію и перестанутъ делатъ зло, они будутъ иметь власть быть чадами Божіими я получить наследіе безсмертія, которое даруется Богомъ"355). Вотъ это-то добровольное пресеченіе зла и является самой существенной частью оправданія, является, такъ сказать, самымъ способомъ, какимъ грехи человеку отпускаются.}

^{Итакъ, по православному учению, прощеніе греховъ въ таинстве крещенія или покаянія происходить отнюдь не внешне-судебнымъ способомъ, состоитъ не въ томъ, что Богъ съ этого времени перестаетъ гневаться на человека, а въ томъ, что вследствіе коренного душевнаго перелома, настолько же благодатнаго, какъ и добровольная, въ человеке является жизнеопределеніе совершенно противоположное прежнему, греховному, такъ что прежній грехъ перестаетъ вліять на душевную жизнь человека, перестаетъ принадлежать душе—уничтожается. Поэтому, человекъ и примиряется съ Богомъ, и милость Божія становится доступной для человека.}

^{Весьма поучительно прочитать объясненіе внутренней стороны таинства, т. е. той, которая въ сущности только и должна иметься въ виду, такъ какъ только при знакомстве съ ней мы можемъ понять, что именно значатъ довольно общія отвлеченныя определенія оправданія,—весьма поучительно, говоримъ мы, познакомиться съ раскрытіемъ этой стороны въ сочиненіяхъ покойнаго преосв. Феофана, такъ глубоко проникнутаго отеческимъ ученіемъ (особенно тамъ, где онъ, оставивъ школьную форму, переходить на жизненную, истинно отеческую почву).}

^{По представленію преосв. Феофана, внутреннюю сущность таинственнаго обновленія человека составляетъ его добровольное и окончательное определеніе себя на угожденіе Богу. „Это решеніе,—говорить преосв. Феофанъ,— есть главный моментъ въ деле обращенія, коренной, источный" 356). Отъ этого коренного момента зависитъ и действенность возрожденія. „если человекъ (после крещенія) делаетъ добро, то сіе потому, что исходить изъ купели ревнителемъ добрыхъ делъ, облеченнымъ и силою на твореніе ихъ. Но сія ревность произвольно имъ воспринята въ минуты сокрушенной скорби о грехахъ и взысканія помилованія; благодать же Божія, пришедши потомъ, укрепила ее и сделала мощною" 357). „Въ умертвіи греху чрезъ крещеніе ничего не бываешь механически, а все совершается съ участіемъ нравственно-свободныхъ решимостей самого человека. Существо умертвія греха всегда одно: это есть отвращение отъ греха, смертельное возненавиденіе его. Где же оно въ крещеніи? — Тутъ же въ духе крещаемаго. Ибо что делаетъ крещаемый предъ погруженіемъ въ купель? Отрицается сатаны и всехъ делъ его и всего служенія его; а это тоже, что отвращается отъ греха и возненавидеваетъ его. Когда затемъ, въ семь духе отвращенія и ненависти ко греху, погружается онъ въ купель, тогда благодать Божія, иизшедши внутрь, закрепляетъ сіи расположения и решенія воли и даетъ имъ силу живую и действенную. Крещенному все прежніе грехи прощаются, а отъ будущихъ охранять его будетъ сія низшедшая въ него въ крещении сила. Онъ и есть воистину мертвъ греху" 358). Прежніе грехи человекъ бросилъ и потому они ему не считаются,—вместо ж егреха у него теперь решеніе служить Богу.}

^{Какъ видимъ, преосв. Феофанъ въ этомъ описаніи истиннаго содержанія догматичесеихъ понятій, касающихся вопроса о спасеніи, совершенно правильно выражаетъ ученіе св. отцевъ церкви. Правовое пониманіе такого подробнаго раскрытія жизненной стороны оправданія допустить не можетъ-это раскрытіе самымъ деломъ его опровергаетъ. Для православнаго же ученія останавливаться на этой стороне необходимо, иначе можно смешать его (ученіе) съ инославіемъ, которое, употребляетъ теже слова и по внешности сходно.}

^{Такимъ образомъ, сопоставляя выясненное раньше понятіе о Правде Божіей и возмездіи съ одной стороны, и это стараніе раскрыть жизненный смыслъ оправданія, съ другой; мы и получаемъ настоящее понятіе о прощеніи или уничтоженіи греховъ въ таинствахъ крещенія или покаянія.}

^{Этому понятію не будутъ противоречить и те многочислеяныя места свято-отеческой литературы, где прошенію приписывается, повидимому, только внешне-судебный смыслъ. Все такія места нужно дополнить, по основному правилу всякаго толкованія: менее ясное дополнять более яснымъ. Разъ выяснена существенная (реальная) сторона даннаго явленія, внешнюю сторону согласить не трудно. Урезывать же первую ради второй будетъ не только не правильно,—это будетъ прямо искаженіемъ истины.}

^{Освобождаясь отъ греховъ въ крещеніи, человекъ делается участникомъ въ прав е дности Христовой. Протестанты и это превратили въ совершенно внешнее судебное происшествіе. По ихъ представленію, Богъ, не находя въ человеке ничего, за что бы ему следовало воздать награду въ вечной жизни, вменяетъ ему заслугу предъ Правосудіемъ Божественнымъ, какую совершилъ Іисусъ Христосъ. Основаніемъ же вмененія служитъ просто то, что Богъ видитъ со стороны человека желаніе присвоить эту заслугу себе (вера, какъ орудіе instrumentum усвоенія заслуги Христовой). Это довольно странное для обыденнаго пониманія ученіе необходимо для протестантовъ, чтобы избежать противоречія между заслугой Христа и заслугами человека. Православное учете не знаетъ такой необходимости, поэтому и въ данномъ вопросе оно не покидаетъ своей истинной почвы. Оно говоритъ, конечно, приблизительно теми же словами, но смыслъ ихъ будетъ гораздо глубже, жизненнее, да и состоятельнее съ точки зренія нравственнаго сознанія каждаго здраваго человека.}

^{Если человекъ при самомъ своемъ обращеніи къ Богу не на словахъ только, а на самомъ деле очищается отъ греха,—тогда нетъ никакой необходимости, ни основанія настаивать на томъ, что и заслуга I. Христа только внешне вменяется намъ, служитъ только независимой отъ насъ платой за наши грехи.}

^{Господь Іисусъ Христосъ въ Своей прощальной беседе съ учениками, действительно, и изображаетъ намъ Свое отношеніе къ верующимъ гораздо более внутреннимъ, жизненнымъ, чемъ допускало бы одно внешнее вмененіе намъ заслуги Христовой. Человекъ спасается не темъ, что онъ желаетъ присвоить себе то, что сделалъ Христосъ, а темъ, что онъ находится въ самомъ теснейшемъ единеніи со Христомъ, какъ ветвь съ виноградной лозой. „Я, говоритъ Господь, есмь истинная виноградная лоза, а Отецъ Мой виноградарь. Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Онъ отсекаетъ; и всякую приносящую плодъ, очищаетъ, чтобы более приносила плода... Пребудьте во Мне, и Я въ васъ. Какъ ветвь не можетъ приносить плода сама собою, если не будетъ на лозе; такъ и вы, если не будете во Мне. Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребываетъ во Мне, и Я въ немъ, тотъ приноситъ много плода; ибо безъ Меня не можете делать ничего. Кто не пребудетъ во Мне, извергнется вонъ, какъ ветвь, и засохнетъ; а такія ветви собираютъ во огонь, и оне сгораютъ" (Ιο. ΧΥ, 1—6). Но пребыть во Христе значитъ пребыть вернымъ его ученію, значить иметь „слово его пребывающимъ" въ насъ (Іо. XV, 7) исполнять его Заповеди (Іов. ΧΥ. 10). Следовательно, тотъ, кто стремится быть подобнымъ Христу, кто решаетъ исполнять его волю (сущность крещенія), тотъ делается ветвью, соединяется со Христомъ самымъ теснымъ и таинственнымъ образомъ. Это единеніе, съ одной стороны, даетъ человеку силы, укрепляетъ его решимость соблюдать волю Христа, а, съ другой, требуетъ и отъ него усердія (иначе нечего укреплять, если нетъ решимости). Будетъ онъ подобенъ Христу, Небесный Виноградарь не отсечетъ его отъ вечной жизни. Потеряетъ онъ ревность о Христе, тогда потеряетъ и помощь Божію, а потомъ и подобіе Христово, засохнетъ, а конецъ этого оскуденія духовной жизни есть погибель вечная. Если заслуга Христа останется лишь внешнимъ для душевной жизни человека событіемъ, тогда не можетъ быть онъ спасенъ. „Не говорю вамъ, что Я буду просить Отца о васъ: ибо Самъ Отецъ любитъ васъ (почему же? ради ли Моей заслуги, какъ такой? нетъ), потому что вы возлюбили Меня, и уверовали, что Я изшелъ отъ Бога" (XVI, 26—27). Что же значитъ возлюбить Христа? Возлюбить Христа можетъ только тотъ, кто любитъ добро и ради закона Божія готовъ пожертвовать всемъ. Возлюбить Христа значитъ посвятить себя на служеніе Христу, значитъ стремиться уподобиться Христу, считать его своимъ учителемъ и примеромъ (I Петр, II, 4—5). Такой человекъ не возмутится и гоненіями, потому что знаетъ, что Учителя его точно также изгоняли и поносили (XV, 20), и что міръ, отверженный последователемъ Христа, не можетъ любить своего отвергателя (ст. 18—19). Такой человекъ есть истинный слуга Христовъ, онъ и будетъ тамъ, где—Христосъ прославленный, его и почтить Отецъ Небесный (Іо. XII, 26). „Кто любитъ меня, тотъ соблюдетъ слово мое; и Отецъ Мой возлюбить его, и мы прійдемъ и обитель у него сотворимъ. Не любящій не соблюдаетъ словъ Моихъ (Іо. XIV, 23—24), а потому и не можетъ быть участникъ въ Христовой славе. Заслуга Христа его не касается.}

^{Необходимо, следовательно, жизненное усвоеніе заслуги Христовой, т. е. при духовномъ общеніи со Христомъ, усвоеніе того нравственнаго устроенія, которое имелъ Христосъ и которое можетъ сделать насъ способными къ воспріятію вечнаго блаженства. Такъ, действительно, и есть.}

^{Чрезъ крещеніе люди „прицепляются истинной Лозе" 359), становятся ея ветвями не въ томъ только смысле, что они „одеваются пресветлою и предрагою правды Христовой одеждою, яко царскою порфирою" 360), но они воспринимаютъ Христа въ себя, внутри, по расположеніямъ своей души становятся Христовыми (I Кор. XV, 23), сообразными ему. „Вотъ, говорить преп. Макарій египетскій, основаніе пути къ Богу: съ великимъ терпеніемъ, съ уготованіемъ, съ смиренномудріемъ, въ нищете духовной, съ кротостью шествовать путемъ жизни; симъ человекъ можетъ самъ въ себе пріобрести оправдание, а подъ оправданіемъ разумею Самого Господа" 361). Здесь говорится о жизни по крещеніи, но эта жизнь, какъ увидимъ, служитъ только развитіемъ того, что получено при крещеніи. При крещеніи же человекъ не усвояетъ себе лишь то, что совершилъ Господь, а воспринимаетъ путемъ решенія, святыню, т. е. жизнь по воле Божіей. „ Исповеданіе, что не приметъ (человекъ) на себя более греховной тины и на жизненномъ пути не коснется земной скверны, делается, по словамъ св Григорія Нисскаго, входомъ святыни въ уготованную такъ душу; святыня же Господь362). Душа не внешне участвуете въ плодахъ смерти или праведности Христовой, а воспринимаетъ въ себя Христа, облекается въ Него. „Облечься же во Христа, по мысли св. I. Златоустаго, значить никогда не оставлять его, но всегда являть его себе своею святостью и правотою" 363). „Не просто будемъ держаться Христа, но прилепимся (κολληθώμεν —приклеимся) къ Нему; такъ какъ, если отделимся, погибнемъ... Прилепимся же къ Нему, и прилепимся д е лами: потому что соблюдающій заповеди Мои, во Мне, говорить, пребываетъ" 364). Облечете во Христа, такимъ образомъ, значить уподобленіе Христу. „Какое намереніе и какая сила крещенія? спрашиваетъ св. Василій Великій и отвечаетъ: „Чрезъ него крещаемый изменяется въ уме, слове и деле и, по данной ему силе, делается темъ же, что Родившій его" 365). Св. Духъ „насъ обновляетъ и снова творитъ насъ образами Божіими; банею пакибытія и обновленія Духа Святаго усыновляемся мы Богу. Тварь, причащающаяся Духа, опять— нова, тогда какъ лишенная Духа, она обветшала... Опять сталь образомъ Божіимъ человекъ, который утратилъ въ себе Божествннное подобіе" 366). Но особенно ясно облаченіе во Христа, въ смысле свободнаго воспріятія на себя его духа и устроенія. раскрывается въ твореніяхъ святыхъ Григорія Нисскаго, Кирилла Александрійскаго и святителя Тихона Задонскаго.}

^{Въ беседе одиннадцатой на Песнь песней св. Григорий Нисскій такъ объясняетъ слова: „ Совлекохся ризы моея, како облекуся въ ню. Умыхъ нозе мои, како оскверню ихъ" (Песн. У, 3). „Прекрасно послушала она (душа) Повелевшаго ей соделаться сестрою, ближнею, голубицею и совершенною, чтобы вследствіе сего вселилась въ душе истина. Ибо сделала то, что слышала, совлекшись кожаной одежды, въ которую облеклась после греха, и смывъ съ ногъ земную нечистоту, которою была покрыта, когда, изъ райскаго житія возратившись на землю, услышала, яко земля еси, и въ землю отъидеши (Быт. III, 19). Посему отверзала Слову входъ къ душе, открывъ завесу сердца, т. е, плоть, а говоря о плоти, разумею ветхаго ч е лов е ка, котораго совлечь и сложить съ себя божественный Апостолъ пове-леваетъ готовящимся въ купели слова омыть нечистоту душевныхъ стопъ. Итакъ, совлекшись ветхаго человека, и отъявъ покрывало сердца, душа отверзла входъ Слову, и когда Оно вошло, д е ла е тъ е ю сво е ю од е ждою, по руководству апостола, который повелеваетъ совлекшему съ себя плотское одеяніе ветхаго человека облечься въ ризу, созданную по Богу въ преподобіи и въ правде (Еф. ІУ 24). Од е ждою ж е называю Іисуса. Α признапіе невесты,—что не возложитъ уже опять на себя свергнутую ризу, но, по данному ученикамъ закону, будетъ довольствоваться одною ризою, въ которую облеклась, обновившись рожденіемъ свыше, подтверждаеть Господне слово, повелевающее однажды украсившимся божественною одеждою не облекаться уже более въ ризу греха, и иметь не две одежды, а только одну, чтобы две ризы на одномъ и томъ же не были одна съ другой несходящимися, потому что какое общеніе одежды потемненной съ световидною и невещественного?... Посему говоритъ невеста: совлекохся ризы моея, како облекуся въ ню? Ибо кто, видя на себе солнцезрачную ризу Господню, возложенную на него за чистоту и нерастленіе, напримеръ, какую показалъ Господь на горе во время преображенія, согласится потомъ, чтобы возложили на него одежду бедную и раздранную, въ какую, какъ говоритъ притча, облекается піяница и блудникъ (Притч. XXIII, 21)? Да и омывъ ноги, не соглашается сквернить ихъ снова, ступая по земле. Ибо говоритъ: умыхъ нозе мои, како оскверню ихъ?.... Посему и Господь запрещаетъ ученикамъ иметь сапоги, когда повелеваетъ имъ на путь языкъ не ходить, но идти путемъ святымъ (МФ. X, 5. 10). Конечно же, не не знаешъ этотъ Святый путь, которымъ повелевается идти ученикамъ, дознавъ сіе отъ Рекшаго: Азъ е смь путь (Іо. ХІУ, 6), путь, котораго невозможно и коснуться не совлекшему съ себя одежды человека мертваго. Посему, такъ какъ на семъ пути была невеста, на которомъ Господь шествующимъ по оному омываетъ ноги водою и отираетъ лентіемъ. которымъ препоясанъ; а препоясаніе Господне есть сила, очищающая отъ греховъ) ибо сказано: облечеся Господь въ силу и препоясася (Пс. ХСII, 1);—то невеста, очистивъ ноги, хранить с е бя на пути царскомъ, не совращаясь ни на десно, ни на лево (Втор. У, 39), чтобы перенеся следъ на ту или другую сторону пути, не замарать ноги грязью. Конечно же разумеешь. что означается сказаннымъ, а именно, что душа, однажды отр е шивъ сапоги кр е щ е ні е мъ (ибо собственное дело крещающаго отрешить ремни сапоговъ, какъ засвидетелъствовалъ Іоаннъ, что не можетъ сделать сего надъ однимъ только Господомъ: ибо какъ разрешить того, Кто вовсе не былъ связанъ ремнемъ греха?), сама омыла ноги, вместе съ сапогами отринувъ всю земную нечистоту. А посему стопы свои на пути гладкомъ хранить неоскверненными, какъ поступалъ и Давидъ, когда омывъ ноги свои отъ бренія тины, и поставилъ на камне, выражая сіе такъ: воздвигъ мя отъ рова страстей и отъ бренія тины, и постави на камне нози мои и исправи стоны моя (Пс. XXXIX, 3). Подъ именемъ же камня разумеваетъ и Господа, Который есть светъ, и истина, и нетленіе, и правда,—то, чемъ уравнивается духовный путь. Кто не совратился съ него ни въ ту, ни въ другую сторону, тотъ хранитъ следы свои ни мало не оскверненными бреніемъ сластолюбія. Вотъ то самое, чемъ невеста, по моему разуменію, отверзаетъ дверь Слову. Ибоисповеданіе что не приметъ более на себя отринутой тины, и на жизненномъ пути не коснется земной скверны, делается входомъ святыни въ уготованную такъ душу; святыня ж е— Господь" 367).}