Глава тринадцатая. Адиэл выглянула наружу сквозь пыльное окно рабочего блока, Финн и Гуве сидели, скорчившись, на полу рядом с ней

Адиэл выглянула наружу сквозь пыльное окно рабочего блока, Финн и Гуве сидели, скорчившись, на полу рядом с ней. Она не верила собственным глазам и ушам и мечтала не верить еще и своему носу. Идея спрятаться и укрыться здесь принадлежала ей, она думала, что они смогут забаррикадироваться внутри, если все остальные их шансы отпадут. Но они не просто отпали – они рухнули, сгорели дотла, испарились. Космические корабли? Черви, размером с джип?

Адиэл не прекращала щипать себя, в отчаянной надежде, что проснется вновь в комнате отдыха и обнаружит Канджучи, готовящего свой жуткий кофе.

Но она так и не проснулась. Только лишь обзавелась синяками.

Гигантские черви, облепленные белой, вязкой грязью на своих коротких плечах несли несколько присоединенных к ним орудий. Из конца одного из них с гулким, трещащим звуком вылетала комок за комком почва.

Адиэл была достаточно близко, чтобы увидеть, как один из человеческих големов получил прямое попадание в грудь. Несколько мгновений он не обращал на это внимания и продолжал идти. Но в этой почве были живые твари. Извивающиеся, разбегающиеся, голодные твари. Они принялись поглощать блестящий покров магмы, вместе с оставшейся под ним плотью.

Очередные комья грязи полетели из приземистых пушек гигантских земляных червей, бурля голодной жизнью. Человеко‑голем замер на месте, рот его раскрылся в пронзительном крике, в то время как жуки продолжали насыщаться им. Секундами спустя от него не осталось ничего, кроме обугленного, деформированного скелета. То же самое происходило вновь и вновь, сияющие золотые шеренги превращались в прах и искореженные кости, по мере того, как грязь расплескивалась по рядам големов.

Но летающие защитники – летучие мыши, грифы, насекомые – представляли собой более сложные мишени и обладали куда большим успехом. Они пикировали вниз на гигантских червей, жадно отрывая куски от розоватой, морщинистой плоти. Один из червей начал дергаться в агонии, жидкость, похожая на обойный клей, хлестала из его глубоких ран. Другой извергал струи темной жидкости из своей слепой, блестящей головы. Возможно, яд, или же он просто презрительно плевался.

– Это все не может быть реальным, – выдохнул Гуве, в то время как шум столкновения становился все громче и громче. Он повернулся и схватил Финна за шею. – Не знаю, что за трюк ты пытаешься тут провернуть, Директор, или как ты ухитрился… отравить меня или загипнотизировать, или что там еще, что ты…

– Думаешь, все это твои галлюцинации? – Финн оттолкнул его руку прочь. – Тогда иди наружу, не позволяй мне удерживать тебя.

– Заткнись! – Гуве швырнул Финна об стену, заехал кулаком ему по животу, нанес резкий карате‑удар по обратной стороне шеи.

– Перестань! – Закричала Адиэл.

– Я тебя отучу играть с моей головой, – прошипел Гуве, поднимая свое ружье, – когда расшибу твою собственную.

* * *

Роза почувствовала, как внутри у нее все смешалось, по мере того, как битва становилась более грязной, яростной, все более и более отчаянной.

Доктор обвел открывающуюся им сцену печальным взглядом.

– Вот тебе и черви – друзья фермеров. Предполагается, что они рыхлят почву, но это уже слегка перебор.

– Все разрушено, – выдохнул Бэзел. – Все агро‑подразделение. Уничтожено навсегда.

– Что за грязевые пушки? – произнесла Роза.

– Укоренившаяся методика Вармов по контролю за превращенными слугами стражей, – объяснил Фальтато. – Грязь кишит насекомыми, специально выведенными, чтобы питаться магмой и любой контролируемой ею плотью.

– Так ты раньше видел подобные битвы?

– Он их начинал, – холодно произнес Доктор.

– Моя работа состоит лишь в том, чтобы определить, настоящий ли лабиринт, или же очередная замаскированная ловушка с приманкой, как и большинство из них, – возразил Фальтато. – Вальнакси оставили множество фальшивых следов. Ходили слухи, что спустя века конфликта, как только их раса, наконец, признала отсутствие шансов на победу, Совет Вальнакси построил одну завершающую цитадель, вместившую последние и величайшие сокровища их расы. Это и есть то самое место.

– А, так вот, кто ты такой, – пробормотал Доктор с широко раскрытыми и темными глазами. – Не вор. Эксперт. Эксперт по антиквариату. Дэвид Дикинсон межзвездного искусства.

Фальтато щелкнул клешнями.

– Я, сэр, являюсь членом Гадропилатического Братства, и авторитетом в области…

– … тяжелых случаев, как я предположу, раз уж ты нанялся работать на столь патологически неустойчивую расу, как Вармы, – как ни в чем не бывало продолжал Доктор, но Роза видела гнев, пробирающийся в добродушное и оживленное выражение его лица. – Так что у тебя за доля? Что за барыш ты получаешь, что делает подобную резню – подобное разорение – приемлемым для тебя, Фальтато? – Он с яростью взревел – Что?

– Один процент стоимости добычи, и честь за опознание завершающего лабиринта искусства Вальнакси, – спокойно произнесло существо. – Как только новости об этом разнесутся, моя репутация будет восстановлена, и телефон мой не будет замолкать.

Роза грустно посмотрела на сражение, затем повернулась к Доктору.

– Мы просто будем стоять здесь и позволим всему этому происходить?

– Нет, – сказал Фальтато, – вы пойдете со мной. Маяк выполнил свою функцию. Средство нашего освобождения уже приближается.

– Что это? – сдержанно произнес Бэзел. – Похоже на пузырь. Большой белый пузырь.

– Думаю, нечто вроде кокона, на самом деле, – сказал Доктор. – Или же это оболочка яйца? Да, яйцевидная оболочка на воздушной тяге! Адаптивная технология – Вармы целиком и полностью за адаптивные технологии, я где‑то читал. Что ж, чудно, это удержит нас основательно и надежно. – Доктор глянул на Розу. – Думаю, мы пойдем.

– Оставайтесь здесь, – рявкнул Фальтато. Его язык выхлестнулся наружу, обернувшись вокруг шеи Доктора с жутким чавкающим звуком.

– Ты была права, Роза, – хватая ртом воздух, произнес Доктор. – Весьма одарен по части языка.

– Отвяжись от него! – крикнула Роза.

Бэзел вскрикнул, когда еще один язык, тонкий, как струна, взметнулся, словно леска удочки, и обхватил его вокруг пояса.

– Мой язык‑зубочистка, – объяснил Фальтато, обнажив ряд неожиданно острых и сверкающих зубов, когда третий язык выхлестнулся наружу, словно длинный серый угорь. – А это язык, которым я ем…

Еще сантиметр, и он бы коснулся ее руки – но Доктор нырнул вниз, дернув за удерживающий его язык так сильно, что сбил прицел Фальтато. Монстр зашипел и сжал свою слюнявую хватку на его шее.

– У – бе – гай, Роза! – пропыхтел Доктор.

– А как же ты? – вскричала она. Но язык Фальтато уже скользил по направлению к ней, и, по крайней мере, пока она на свободе, был шанс, что она сможет что‑то сделать. «Что‑то помимо того, чтобы поскользнуться и убиться насмерть, свалившись с крутого склона», – подумала она и, оступаясь и запинаясь, бросилась спускаться вниз со всей возможной скоростью. Ее поврежденная лодыжка горела, словно бы предупреждая снизить скорость. Вчера, когда она это делала, сбежать надо было всего лишь от сияющей капли, и на мгновение она почувствовала настоящую ностальгию от этой мысли.

Потому что сейчас она спускалась вниз на территорию войны. И сражение перемещалось в ее сторону.

* * *

Адиэл наблюдала за Гуве, стоящим над телом Финна, испуганным, разозленным, держащим один палец на спусковом крючке ружья.

– Тебе меня не провести, – раздраженно прорычал он, блеснув золотыми зубами на фоне своего перекошенного лица.

– Он без сознания, ты, что, не видишь? – сказала она ему. – Что тебе даст его убийство?

Гуве развернулся к ней с кровожадным выражением в темных глазах.

– Возможно, ты сможешь объяснить вместо него.

Она ощутила подступающие слезы.

– Я ни черта не могу объяснить.

Он двинулся на нее, начал улыбаться. Затем улыбка застыла. Он вскинул ружье так, что оно уставилось ей в голову.

Прежде, чем Адиэл смогла отреагировать, за ее спиной раздался грохот, звон бьющегося стекла. Резко развернувшись, она увидела дергающееся существо, напоминающее летучую мышь, застрявшее в расколотом оконном стекле. На ее глазах крошечные красно‑белые многоножки заскользили по нему, в течение секунд превратив его в крошечный, дымящийся трупик. Адиэл прижала костяшки пальцев ко рту, когда череп омерзительным образом остался торчать по центру звездообразно расходящихся трещин, в то время как все остальное тело отвалилось.

Гуве, не отрываясь, глядел в окно, сжимая ружье так, словно бы боялся, что оно может улететь от него прочь, и недоверчиво тряся головой. Затем он молча бросился к двери.

– Выйдешь туда и ты мертв, – предупредила Адиэл.

– Я не собираюсь умирать здесь, чтобы он проводил свои извращенные эксперименты на моем трупе, – огрызнулся Гуве.

Она уставилась на него.

– Что ты сказал?

– Я найду выход. Всегда нахожу. – Он захлопнул за собой дверь.

Дрожа, Адиэл уставилась сверху вниз на лежащего Финна. Казалось, будто бы он спал, мирно и невинно.

Эксперименты. Труп. Поклоны от Исако.

Она вскочила на ноги, распахнула дверь.

– Я сказала, что ты сказал! – Кровь шумела у нее в висках, она погналась за ним. – Подожди! – прокричала она, распахивая дверь в сборное строение. Но она едва слышала саму себя за треском пушек червей, визгом летучих мышей и птиц, криками и воем умирающих големов. – Что за эксперименты? Ответь мне!

Гуве едва бросил взгляд в ее сторону.

– Давай‑ка я избавлю тебя от твоих мучений, – невозмутимо произнес он, поднимая свое ружье, намереваясь пристрелить ее.

– Берегись! – Крикнул голос из тьмы, словно бы Адиэл сама не замечала опасности. В ту же секунду, как она нырнула за дверь, она услышала громкий, резкий треск. Затем нечто распахнуло дверь, отбросив ее назад, и нырнуло в укрытие рядом с ней.

Это была Роза Тайлер.

Челюсть Адиэл отвисла.

– Ты…

– Я, – подтвердила она, взгляд ее был твердым. – Мне жаль того твоего друга.

– Он не был моим другом.

– И все равно, мне жаль.

Адиэл вскарабкалась на ноги, выглянула в пыльное окно. Челюсть Гуве тоже отпала – вот только кожи, которая могла бы ее удержать, уже не осталось. Многоножки скользили по голому черепу и в его оскале зияли дыры в тех местах, где когда‑то стояли золотые зубы. Она в отвращении отвела взгляд, стараясь не поддаваться тошноте.

– Там была эта грязе‑пушечная штука, – неловко начала Роза.

Адиэл кивнула и указала на парочку красно‑белых многоножек, протискивающихся под дверь.

– Нам лучше выбираться отсюда, – хрипло произнесла она, двинувшись назад к обшарпанному спальному корпусу, разум ее работал в десяти разных туманных направлениях, но ощущался странно спокойным. Бывший бойфренд в Мунду, повидавший боевые действия – он сказал ей как‑то, что, чем страшнее ситуация, тем меньше ощущаешь страха. На страх просто не остается времени. Сейчас она начала понимать, что он имел в виду.

– Я думала, вы с Бэзелом до сих пор в безопасности вдали от всего этого, в лавовых трубах, – сказала она Розе.

– Особенной «безопасности» там не было, – холодно произнесла Роза. – Соломон мертв, Доктор с Бэзелом в плену у какой‑то инопланетной твари с излишним количеством всего, которая собирается забрать их к этим гигантским Вармам, которые палят почем зря по големам убийственной грязью, чтобы выкрасть свои сокровища искусства. – Она остановилась, чтобы перевести дыхание. – Нам нужно найти способ вытащить их оттуда и…

Но тут Адиэл ударилась в слезы, крепко зажмурив глаза, сжав руки в кулаки и дрожа.

– Эй. – Роза обхватила девушку руками. – Слушай, все в порядке…

– Я думаю, что Директор Финн использовал здесь тела мертвых людей, как часть своих исследований, – всхлипнула Адиэл. – Среди них моих маму и папу.

– О… – Роза в замешательстве глядела на нее. – Ладно. Может быть, не все в порядке.

Адиэл посмотрела на нее сквозь слезы, звуки кошмарной битвы снаружи становились все громче, грубее.

– Эта ночь может быть моей последней на Земле, – произнесла она, громко шмыгнув. – Поэтому мне нужно побыстрее узнать. Разве нет?

Роза медленно кивнула и взяла Адиэл за руку.

– Мм, да. Да, думаю, нужно.

– Мне жаль, Адиэл. – Голос Финна заставил ее резко обернуться. – В жизни не всегда все происходит гладко.

Взглядом он упирался в пол, лицо его было полно стыда и страха. По бокам он был окружен двумя гигантскими червеобразными монстрами, вздымающимися, словно раздувшиеся королевские кобры. Их конусообразные, сегментированные головы слепо глазели из‑под своих серебряных шлемов, и теперь ей открылось, как плохо они пахли под своими грязевыми доспехами. На таком расстоянии Адиэл разглядела, что их коренастые руки были обрамлены электроникой, усовершенствованы роботизированными частями. Их пушки были каким‑то образом приращены к бледной плоти; боевой шлем был практически частью их тела.

– Техно – черви, – с отвращением произнесла Роза. – Отлично.

Одно из существ встало на дыбы над ними, и Адиэл в ужасе отпрянула.

– Вы военнопленные, – произнесло оно неестественно монотонным голосом, проползая вперед на своем хвосте, или животе, или чем бы это ни было. – Перемещайтесь впереди нас. Немедленно.

Роза беспомощно пожала плечами в сторону Адиэл.

– По крайней мере, они не стреляют на поражение.

– Попытаетесь сбежать и будете съедены заживо, – проинформировал их другой Варм, покачав своей пушкой.

Онемев от страха, Адиэл не спускала глаз с Финна, сделав его центром своего фокуса, когда Вармы повели их с Розой впереди себя обратно в душную жару шумной ночи. «Не дай мне погибнуть», – молилась она Богу, в которого ей хотелось бы до сих пор верить, – «не сейчас. До тех пор, пока я не буду знать точно».

* * *

Бэзел бросил взгляд вниз на обезумевший мир сквозь щелочку между пальцами, пока жесткий пузырь проплывал высоко над полем боя. Эта ночь обязана была быть длиннейшей и неприятнейшей в его жизни. В голове у него все шло кругом от того, что он видел и делал; невозможно было осознать все это, он словно бы брел сквозь какой‑то отвратительный ночной кошмар.

Доктор же просто сидел, широко улыбаясь, рядом с Фальтато.

– Ни разу раньше не летал в яйцевидной оболочке, – жизнерадостно признался он, выглядывая наружу сквозь мутные стенки. – Так как она работает?

– Я не знаю, – зевнул Фальтато.

– Я думаю, она использует энергию расщепления бактерий во внутреннем слое, чтобы создавать движущий поток газа, – продолжил Доктор. – А ты как думаешь, Бэзел?

– Соломон мертв. – Бэзел сверлил его взглядом, массируя свои искалеченные бока в тех местах, куда пришелся язык Фальтато. – У него было двое детей, и они захотят узнать, что произошло, и я должен буду рассказать им… что? – Доктор ничего не ответил, глядя вниз на хаос под ними. – Тебя это даже не волнует, верно?

– Меня много чего волнует, – проинформировал его Доктор. – И у меня множество вопросов, на которые я хотел бы получить ответы. Как, например, кто здесь главный, Фальтато?

– Король Оттак осуществляет руководство данным клубком Вармов, – сказал Фальтато, – при содействии своего Рыцаря‑Майора, Корра.

Пузырь неожиданно сменил направление движения, резко упав с неба. Сердце Бэзела сочувственно ухнуло вниз. Он осознал, что сейчас они были прямо над кораблем Вармов. Корпус корабля мягко пульсировал, будто бы от дыхания.

Каким‑то образом пузырь прошел насквозь через корпус и спустился в прозрачную трубу. Затем оболочка вдруг лопнула и съежилась, словно проткнутый пузырь жевательной резинки. Труба растворилась, и Фальтато подтолкнул Доктора и Бэзела вперед своими противными маленькими клешнями.

Они стояли в неопрятном хаосе, представляющим из себя комнату управления. Пол был покрыт слежавшейся землей; она ощущалась теплой и мягко подавалась под его ботинками. Кучи почвы были насыпаны тут и там вокруг средств управления, выглядящих, как обширные растопыренные корни деревьев. Причудливые существа шевелились в кучах, оборачиваясь вокруг рычагов и переключателей. На месте научно‑фантастических сканеров и мониторов, которые ожидал увидеть Бэзел, тут и там на насыпях покачивались мешки из паутины; некоторые показывали призрачные черно‑белые изображения идущей снаружи резни, другие – лишь узоры помех.

Бэзел сглотнул.

– Эта штука и правда была построена инопланетянами?

– Не‑а. Адаптирована из живых организмов. Технологический источник энергии, построенный с использованием щедрых даров природы… – Доктор притормозил. – К «Баунти» я всегда прохладно относился. Предпочитаю «Дабл‑Дэкеры». У вас в Африке есть «Дабл‑Дэкеры», Бэзел? (прим. пер. – игра слов «bounty» – щедрый дар, и шоколадные батончики «Bounty» и «Double Decker»)

– Пленники будут хранить молчание, – возвестил тихий приглушенный голос откуда‑то с уровня земли. Бэзел подскочил и ругнулся, тогда как Доктор заворожено глядел во все глаза, как два огромных, белых Варма вылезали из‑под земли перед ними, извиваясь и растягиваясь, словно огромные трубы из плоти. Комья влажной, белой почвы цеплялись к их сегментированным телам, словно униформа или доспехи, и кишели насекомой жизнью. Больший из двух существ щеголял в спутанном клубке толстых зеленых ползучих стеблей, надетом сверху на его блестящую, безликую голову, словно корона.

– Согните свои перемещательные конечности и обратитесь вниз! – Произнес меньший из двух Вармов, голос его теперь, над землей, звучал четче.

Бэзел с отвращением уставился на существ.

– Чего сделать?

– Преклонить колени, – перевел Доктор.

– Немедленно! – взревел Варм.

– Делайте, как приказал Рыцарь‑Майор, – сказал Фальтато, и Бэзел быстро повиновался.

– О! – Воскликнул Доктор. – Да это же Корр! Судя по вони, Корр у нас прогнил до самых…

– Склонись пред животом Короля Оттака! – резким голосом произнес Корр.

Доктор помахал рукой перед носом, надел очки и пристально изучил существо.

– Которая часть тут королевский живот?

Корр выпрыснул струю темной жидкости в лицо Доктору с такой силой, что сбил очки с его носа. Жидкость была дурно пахнущей и солоноватой, и попала также и на лицо Бэзела, защипав ему глаза. Доктор быстро присоединился к Бэзелу, встав на колени.

– Так‑то лучше, – произнес коронованный Варм, голос его был гулким и басовитым, словно бы искаженным перегруженным динамиком.

– Поместите этих двуногих в клетки, – проворчал Корр. – Они бесполезны.

– Тот, что энергичный, не из этого мира, Ваше Величество, – произнес Фальтато. – Я полагаю, он конкурирующий разведчик по искусству, здесь чтобы произвести свою собственную оценку трофея.

– Нет, не разведчик, – заявил Доктор, засунув свои изгвазданные очки обратно в карман. – Вообще говоря, я здесь просто проездом. Но я бы на вашем месте обращался со мной очень хорошо – очень, очень, очень хорошо – и знаете, почему? – Он вновь поднялся на ноги. – Потому что я вам понадоблюсь.

– Мы не нуждаемся ни в ком и ни в чем, – прогрохотал Король Оттак, извиваясь в гневе, словно жирная, слепая змея. – Фальтато, ты обнаружил местонахождение дезактивационной пластины?

– Обнаружил, Ваше Величество, – благосклонно ответил Фальтато, подрагивая пятью веками. – Она была как всегда хорошо спрятана. Однако непосредственная дезактивация не может быть произведена. Пластина погребена под каменным обвалом.

– У тебя есть координаты?

– Конечно, сир.

– Дезактивационная пластина? – Поинтересовался Доктор. – Полагаю, Вальнакси захотелось бы однажды вернуться, чтобы забрать свои ценности – если бы они победили, конечно же.

– Не произносить подобное богохульство в моем присутствии! – Взревел Король Оттак, подползая ближе с пугающей скоростью, словно змея на стероидах. – Вальнакси никогда бы не смогли победить. Мы покорители космоса, уничтожители миров. И Земля вскоре займет свое место в их числе.

Доктор поднял на него спокойный взгляд.

– О?

– Мы сотрем в порошок стражей Вальнакси, овладеем их произведениями искусства, разорим их святилища и опустошим всю эту планету. Все до единой вонючие споры Вальнакси должны быть стерты с лица биосферы.

– Ну и зачем же вам это делать?

– Чтобы отомстить за наших мертвых.

– О. Конечно. – Доктор состроил гримасу. – Только вот если задуматься – как вам кажется, много внимания обратят на это мертвые?

Корр взметнулся и внезапно ударил Доктора своей конусообразной головой, отшвырнув его в один из насыпных холмов и взметнув фонтан грязи.

– Нахальный двуногий, – с присвистом выдохнул он.

– Обзывайте меня, как пожелаете. – Доктор впился в него взглядом снизу вверх. – Я не позволю вам сделать это.

– Десятипалое ничтожество, ты не сможешь остановить нас! Мы выжмем из твоего мира все соки, какие сможем, а затем оставим его бесплодным и мертвым, последним памятником искусству разрушения.

Бэзел посмотрел на Доктора.

– Он сумасшедший, – прошептал он.

Король Оттак содрогнулся в приступе то ли гнева, то ли смеха, всполошив насекомых в своей вонючей почве.