Реализации права собственности 1 page

§ 1. Конституционно-правовые категории, принципы

Европейского суда по правам человека, правовые позиции

Конституционного Суда РФ, иных высших судебных органов

Российской Федерации, определяющие пределы реализации

права собственности

Ключевые конституционные категории, предопределяющие пределы реализации права собственности, содержатся в положениях гл. 2 Конституции РФ. Как уже было отмечено ранее, согласно ч. 2 ст. 35 Конституции РФ каждый вправе иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами. Однако данное право - право частной собственности хотя и охраняется законом, но, как уже было доказано, не является абсолютным: любое лицо может быть лишено своего имущества, но государство гарантирует определенную процедуру, а именно судебное разбирательство и наличие особого акта для лишения собственности - решения суда. Исключение - объекты права публичной собственности, которые могут изыматься и во внесудебном порядке, возникло в силу решения Конституционного Суда РФ, которое будет рассмотрено далее.

Кроме того, государство закрепляет приоритет (возможность признания приоритета) своих интересов перед интересами любых других собственников: в Конституции РФ присутствует такая категория, как "принудительное отчуждение имущества для государственных нужд". Причем особо следует отметить, что такого рода абсолютное ограничение права собственности допускается исключительно при условии предварительного и равноценного возмещения. Следует обратить внимание на несовпадение терминологии российской Конституции и большинства западных конституций: "государственные нужды", на которые указывает Конституция РФ, - категория, отличающаяся от понятий "публичный интерес" или "общественный интерес", т.е. понятий, к которым апеллирует большинство зарубежных конституций, обосновывая целесообразность института принудительного прекращения права собственности лица и изъятия его имущества (его передачи в публичную собственность).

В Российской Федерации единственное легальное понятие термина "государственные нужды" содержалось в ст. 3 Федерального закона от 21 июля 2005 г. N 94-ФЗ "О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд" <1>. Государственные нужды - это обеспечиваемые за счет средств федерального бюджета или бюджетов субъектов РФ и внебюджетных источников финансирования потребности Российской Федерации, государственных заказчиков в товарах, работах, услугах, необходимых для осуществления функций и полномочий Российской Федерации, государственных заказчиков (в том числе для реализации федеральных целевых программ), для исполнения международных обязательств Российской Федерации, в том числе для реализации межгосударственных целевых программ, в которых участвует Российская Федерация, либо потребности субъектов РФ, государственных заказчиков в товарах, работах, услугах, необходимых для осуществления функций и полномочий субъектов РФ, государственных заказчиков, в том числе для реализации региональных целевых программ.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2005. N 30 (ч. 1). Ст. 3105 (утратил силу).

Как видно, в самом общем виде Закон говорит о том, что государственные нужды - это любые товары, работы или услуги, необходимые государству (Российской Федерации или субъектам РФ). По сути, такое определение является очень общим, нечетким, неполным, оно охватывает все виды имущества, которые могут находиться в частной или иных формах собственности. Но даже это неполное и непоследовательное определение отменяется с 1 января 2014 г. в связи с принятием Федерального закона от 5 апреля 2013 г. N 44-ФЗ "О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд". В результате появления нового законодательного акта Федеральный закон "О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд" утрачивает силу. И приведенное, пусть и весьма расплывчатое, определение государственных нужд попросту исчезло из законодательного пространства Российской Федерации. При этом новый Федеральный закон постоянно ссылается на "государственные нужды" в контексте государственных или муниципальных закупок, однако не предлагает какого-либо определения этого термина.

И в связи с этим, безусловно, возникает вопрос: любые ли виды имущества могут быть изъяты государством и при каких условиях? В целом право государства на принудительное изъятие собственности у любых субъектов вряд ли может быть оспорено, оно логически связано с общепризнанным принципом суверенности государственной власти. Основываясь на понятии суверенитета государства, можно с уверенностью предположить, что право каждого государства - урегулирование любых вопросов приобретения, перехода и утраты права собственности, в том числе и утраты этого права в силу закона. Однако данное право государства не является абсолютным. Границы его осуществления должны быть четко закреплены, и в самом общем виде они определяются границами интересов частных и иных негосударственных собственников. Принудительное изъятие собственности возможно лишь в исключительных случаях, и все эти исключения (необходимость защиты стратегических интересов государства, обеспечение безопасности и обороны страны и т.д.) должны быть четко прописаны в законодательных актах.

Подробно данный вопрос будет рассмотрен в последующих главах настоящей работы, однако в контексте исследования наиболее принципиальных конституционных категорий, определяющих возможности ограничения права собственности, важно подчеркнуть, что в законодательстве РФ существует такое понятие, как допустимость изъятия любого имущества у любого лица, его передача в публичную, точнее, государственную собственность, и основание для этого - абстрактные государственные нужды (потребность государства в товарах, работах услугах согласно терминологии, применяемой в действующем законодательстве).

Международные принципы и нормы международного права, а также международные договоры, участником которых является Российская Федерация, также содержат такие категории, как "ограничение права собственности" и "публичные нужды". Так, в ч. 2 ст. 17 Всеобщей декларации прав человека <1>, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г., говорится, что никто не должен быть произвольно лишен своего имущества. Упоминавшийся Протокол N 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 20 марта 1952 г. в ст. 1 устанавливает, что никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права. Ранее уже было показано, что в редакции на русском языке Протокол указывает на интересы общества, хотя в оригинальном тексте речь идет о "публичном интересе" (publicinterest - англ.). Как представляется, такое расхождение связано с тем, что в основу переводимой категории publicinterest был положен базовый латинский термин public (общественность - лат.). Однако и в русском языке, и во многих западных языках значение данной категории давно трансформировалось: и под термином "публичные интересы" понимаются не просто интересы общества, но интересы общества, санкционированные (признанные и публично выраженные) властью. Хотя исходное указание на то, что такие интересы должны соответствовать интересам всего (в идеале) или большинства (в реальности) общества, также, несомненно, сохраняет доминирующее значение.

--------------------------------

<1> Российская газета. 1995. 5 апр.

Эти положения Протокола постоянно интерпретируются Европейским судом по правам человека, и в результате этой деятельности был сформулирован целый ряд принципов и правовых категорий, касающихся возможности принудительного лишения имущества.

Так, в Постановлении от 9 января 2007 г. по делу N 34478/97 "Фенер Рум Эрдек Лисеси Вакфи" против Турции" <1>, рассматривая жалобу на решение суда, которым было признано недействительным право собственности на имущество, принадлежащее фонду, созданному религиозным объединением, более чем через 30 лет после его приобретения, Европейский суд указал, что лишение имущества должно осуществляться на основе принципа "предсказуемости". Данный принцип означает, что органы государственной власти не могут лишать собственника имущества, ранее законно им приобретенного, даже и в том случае, если (новое) законодательство устанавливает запрет для данного субъекта на владение соответствующим видом имущества.

--------------------------------

<1> Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2007. N 7. С. 69 - 70.

Еще одна крайне значимая для института ограничения права собственности правовая позиция Европейского суда по правам человека заключается в том, что отказ властей "экспроприировать частную собственность", т.е. изъять собственность для ее использования в связи с наличием государственных (муниципальных) или общественных нужд, является противоправным в том случае, если фактически данное (частное) имущество используется в публичных целях.

Так, в Постановлении от 6 ноября 2007 г. по делу N 22531/05 "Бугайный и другие против Польши" (Bugajny and Others v. Poland) <1> Суд указал, что возложение на компанию (юридическое лицо) расходов на строительство и содержание дорог при том условии, что допускается их общественное использование, является вмешательством в право частной собственности. И хотя такое вмешательство является справедливым, поскольку соответствует общественным нуждам, баланс общих и индивидуальных отношений не соблюден и на частных собственников возложено чрезмерное бремя. Поэтому государство (муниципальное образование) обязано - при наличии требования частного собственника - изъять такое имущество как используемое для государственных (муниципальных) нужд и выплатить частному собственнику соответствующую компенсацию.

--------------------------------

<1> Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2008. N 5. С. 55.

Весьма важными являются правовые позиции Европейского суда по правам человека, сформулированные в отношении национального законодательства о реституции. В целом Европейский суд признает правомерность и справедливость реституции, однако вместе с тем он указывает и на необходимость защиты прав лиц, у которых изымается имущество в результате реституции. Так, в Постановлении от 8 ноября 2007 г. по делу N 45116/98 "Калинова против Болгарии" (Kalinova v. Bulgaria) Суд указал, что прекращение права частной собственности лица на недвижимость вследствие применения к объекту положений законодательства о реституции "не относится полностью к сфере действия законодательства о реституции" <1>. Если лицо приобрело недвижимость в соответствии с действовавшими на тот момент (на момент национализации реституируемого имущества) правилами и процедурами, не нарушая закона, оно имеет право на получение справедливой компенсации, соответствующей стоимости имущества на момент его приобретения.

--------------------------------

<1> Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2008. N 5. С. 56 - 57.

Еще одна правовая позиция Европейского суда по правам человека в отношении ограничения права собственности состоит в том, что невыполнение органами публичной власти судебного решения о принудительном прекращении права частной собственности является противоправным и, в свою очередь, нарушает право собственности тех лиц, которые не могут полноценно пользоваться своим имуществом в связи с бездействием органов публичной власти. Данная правовая позиция изложена в Постановлении Европейского суда по правам человека от 24 мая 2007 г. по делу N 77606/01 "Паудичо против Италии" (Paudicio v. Italy) <1>.

--------------------------------

<1> Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2007. N 12. С. 60 - 61.

Важным вопросом, связанным с ограничениями права собственности, является проблема соотношения общественного интереса и необходимости защиты имущественных прав граждан. Правовая позиция Европейского суда по правам человека, изложенная в Постановлении от 31 июля 2007 г. по делу N 2334/03 "Козаджиолу против Турции" ( v. Turkey) <1>, заключается в том, что недопустимы ограничения реальной стоимости изымаемого имущества при расчете справедливой компенсации. Например, если собственник лишается недвижимого имущества, поскольку данная недвижимость изымается в публичную собственность как объект культурного наследия, недопустимо исключать из оценки данные "культурные особенности имущества", т.е. его архитектурные и исторические характеристики (повлиявшие на решение о признании его объектом культурного наследия), - при оценке должна быть учтена и включена в стоимость компенсации помимо прочего историческая ценность соответствующего здания.

--------------------------------

<1> Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2008. N 2. С. 52 - 53.

Весьма примечательна правовая позиция Суда по вопросу о правомерности контроля государства за использованием имущества. Так, в Постановлении от 30 августа 2007 г. по делу N 44302/02 "Компания "Джей Эй Пай (Оксфорд) Лтд." и "Джей Эй Пай (Оксфорд) Лэнд Лтд." против Соединенного Королевства" (J.A. Pye (Oxford) Ltd and J.A. Pye (Oxford) Land Ltd v. United Kingdom) Европейский суд по правам человека указал, что вопросы как восстановления, так и прекращения права собственности, безусловно, имеют в качестве цели удовлетворение общественного интереса. Вопросы эти решаются государствами посредством законодательного регулирования, и законодательный подход к регламентации этих вопросов может быть крайне широким, поскольку связан с особенностями той или иной социальной и экономической политики государства. Европейский суд имеет право вмешиваться в эти вопросы "лишь при условии, что решение законодателя относительно содержания общественного интереса явно лишено разумного обоснования" <1>. И такие "разумные основания" Европейский суд, как правило, ищет в практике других государств - членов Совета Европы. Например, если законодательный механизм лишения права собственности, применяемый в государстве, против которого направлена жалоба, аналогичен механизмам других государств, он признается справедливым. Равным образом в каждом вопросе, касающемся положений ст. 1 Протокола N 1, Европейский суд пытается выяснить и тот факт, установлено ли "справедливое равновесие между требованиями общественного интереса и затронутыми частными интересами" <2>. С этой целью привлекаются эксперты, проводится анализ соответствующих положений национального законодательства, которое сопоставляется с международными нормами, на основе которых строится деятельность Суда. Широко используется также прецедентная практика самого Европейского суда по правам человека.

--------------------------------

<1> Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2008. N 3. С. 50 - 51.

<2> Там же.

Большое значение для определения пределов реализации права частной собственности имеет правовая позиция Европейского суда по вопросу об установлении равенства ограничений права собственности граждан и неграждан соответствующего государства. В Постановлении от 8 января 2008 г. по жалобам N 19558/02 и 27904/02 по делу "Наджарьян и Дерьян против Турции" (Nacaryan and Deryan v. Turkey) <1> Суд, с одной стороны, поддержал "принцип взаимности", применяемый к праву частной собственности собственных граждан и граждан иностранных государств, например: если право наследования недвижимости в государстве А. не признается за гражданами государства Б., то государство Б. может законодательно ввести аналогичное ограничение данного права в отношении граждан государства А. Однако при этом Европейский суд указывает, что учитываться должны не только формальные положения действующего законодательства, но также и существующая практика их применения, в том числе решения судов. И если имеются фактические ограничения, которые применяются к иностранным гражданам и которые могут быть подтверждены доказательствами, то другие государства вправе ввести законодательные ограничения права собственности в отношении граждан этого первого государства, и это будет соответствовать принципу взаимности.

--------------------------------

<1> Там же. N 7. С. 46 - 47.

Изъятие имущества в связи с наличием общественного интереса - достаточно тонкий вопрос, балансирование этих интересов - весьма сложная задача, и Европейский суд по правам человека вынужден постоянно, по сути, на прецедентной основе, определять случаи, в которых общественный интерес, действительно, должен преобладать над частным, и наоборот. Так, в Постановлении от 13 февраля 2007 г. N 75252/01 "Эвальдссон и другие против Швеции" (Evaldsson and Others v. Sweden) <1> были рассмотрены вопросы принудительного лишения имущества частных собственников, интересы которых вошли в противоречие с общественными интересами, зафиксированными в положениях коллективного договора, заключенного между шведским профсоюзом строительных рабочих и ассоциацией работодателей. Согласно данному договору местное отделение профсоюза осуществляло функции инспекции оплаты труда и имело право на возмещение издержек путем уплаты работодателями 1,5%-го сбора с фонда заработной платы. По требованию частных собственников, которые не входили ни в один профсоюз, компания освободила их от этого вычета. Ассоциация работодателей после этого обратилась в суд с заявлением, что компания не обязана вообще взыскивать и выплачивать указанный сбор, поскольку такой сбор значительно превышает реальные издержки в связи с выполняемой работой и, таким образом, используется на финансирование деятельности профсоюза. Следовательно, сбор (вычеты из зарплаты) приравнивается к принудительному членству в профсоюзе.

--------------------------------

<1> Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2007. N 8. С. 38 - 39.

Европейский суд четко определил, что указанные вычеты лишают частных собственников их имущества. Но поскольку ни один государственный орган не контролирует соблюдение коллективных договоров, предоставляя это участникам рынка труда, удержание сборов, с точки зрения Суда, является методом, преследующим законную цель в общих интересах, так как "инспекционная система направлена на защиту прав строительных рабочих в целом" <1>. Поэтому, в принципе, введение такого рода "общественно-принудительного" сбора является оправданным, правомерным.

--------------------------------

<1> Там же. С. 39.

Что касается соразмерности, то Европейский суд согласился с тем, что частные собственники (работники), не принадлежащие к какому-либо профсоюзу, тем не менее пользуются определенной услугой в обмен на уплату сбора. Вопрос состоит в том, можно ли на основе финансовой информации прийти к определенному выводу относительно того, возникали ли за счет этих сборов какие-либо излишки, используемые для финансирования деятельности, отличной от мониторинга оплаты труда. Вместе с тем с учетом того, что коллективный договор предусматривает возмещение с помощью сборов лишь действительной стоимости мониторинга, Европейский суд счел, что частные собственники (работники) имеют право на информацию, позволявшую удостовериться, что сборы не используются для других целей, особенно с учетом того, что лица, лишаемые своего имущества в общественных целях (целях мониторинга), не поддерживают политическую деятельность профсоюза. И хотя каждое государство имеет широкие пределы свободы усмотрения в организации рынка труда, система передачи полномочий регулирования существенных трудовых вопросов саморегулируемым организациям требует ответственности последних за свою деятельность. Государство, таким образом, имеет позитивное обязательство защищать интересы частных собственников.

Деятельность профсоюза в части мониторинга зарплаты даже с учетом ограниченности привлеченных средств, поступивших в результате вычетов из зарплаты частных собственников, без предоставления им надлежащей возможности проверки расходования средств не отвечает "всеобщим интересам". Таким образом, Европейский суд, по сути, структурно объединяет понятия "общественный интерес" и "общественный контроль", причем субъектами последнего признает любых частных собственников, прежде всего тех, кого лишают имущества, а объектом - тот самый "общественный интерес", ради которого и изымается имущество.

И в целом ряде других решений эта правовая позиция неоднократно подчеркивается: Европейский суд постоянно ставит перед собой задачу рассмотрения вопроса о наличии разумного соотношения (пропорциональности) между примененными средствами и преследуемой целью. Иными словами, задача Суда состоит в том, чтобы определить, установлен ли в государстве справедливый баланс между требованиями общественного интереса и интересами заинтересованного лица или лиц. Европейский суд при этом признает, что государство вправе пользоваться широкими пределами свободы при выборе средств принуждения и определении того, были ли оправданны последствия принуждения в общественных интересах для достижения цели закона.

В связи с этим весьма примечательны правовые позиции Европейского суда по правам человека по вопросу о соблюдении права на беспрепятственное пользование своим имуществом. Так, в Постановлении от 26 сентября 2006 г. по делу N 35349/05 "Флери Солер и Камиллери против Мальты" (Fieri Soler and Camilleri v. Malta) <1> Европейский суд рассмотрел возможность изъятия недвижимости (здания) для нужд государства-ответчика и установления "квазиарендных" отношений: имущество, принадлежавшее частному собственнику, было изъято для нужд государства-ответчика путем принудительной передачи в аренду на неопределенный срок. Собственники при этом получали в качестве арендной платы совершенно незначительную сумму. Собственники обратились в национальный суд по гражданским делам, указывая, что длительное изъятие принадлежащего им здания фактически является экспроприацией, и требуя соразмерной компенсации. Все национальные суды отклонили их требования, включая Конституционный суд Мальты, который указал, что заявители сохранили право собственности и получают арендную плату, поэтому обжалуемая мера не может рассматриваться в качестве экспроприации, а представляет собой ограничение права собственности (права использования имущества), установленное в общественных интересах. Однако Европейский суд решил, что на заявителей возложено несоразмерное и избыточное бремя, принимая во внимание низкую арендную плату, получаемую заявителем, минимум выгоды от недвижимости, тот факт, что изъятие недвижимости продолжается почти 65 лет, а также учитывая крайнюю ограниченность прав собственников как арендодателей и отсутствие надлежащих процессуальных гарантий. Более того, это бремя усугубляется тем, что частные собственники обязаны нести большую часть финансовых затрат на обеспечение условий труда занимающих их здание служащих органов власти и (или) государственных учреждений, которые осуществляют свои обязанности в интересах всего общества.

--------------------------------

<1> Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2007. N 8. С. 34.

Сходная правовая позиция была сформулирована и в Постановлении Европейского суда по правам человека от 26 сентября 2006 г. по делу N 31122/05 "Гиго против Мальты" (Ghigo v. Malta) <1>. В этом случае также имело место изъятие властями недвижимости в пользу третьих лиц и установление с собственником квазиарендных отношений. В соответствии с решением об изъятии имущества, принятым уполномоченным органом по обеспечению населения социальным жильем, оно было передано в аренду третьим лицам. Собственник, обратившийся в Европейский суд, указал, что никогда не получал какой-либо арендной платы или компенсации ни от арендатора, ни от государства. Он обращался в суд, но несколько разбирательств закончились не в его пользу, включая дело, рассмотренное Конституционным судом Мальты, перед которым заявитель ссылался на то, что годовая арендная плата, по официальной оценке, должна составлять ничтожную сумму. Конституционный суд Мальты постановил, что заявитель не доказал наличие препятствий, на которые он ссылался, а равно не доказал факта нарушения властями своего права собственности. Однако Европейский суд и в этом случае пришел к выводу, что на частного собственника было возложено несоразмерное и избыточное бремя, принимая во внимание крайне низкую официальную оценку арендной платы и тот факт, что изъятие недвижимости продолжается в течение крайне длительного срока, а также ограниченность прав заявителя как арендодателя (невозможность что-либо сделать с имуществом). Собственник был обязан, по сути, нести большую часть социальных и финансовых затрат по содержанию жилья третьего лица и его семьи.

--------------------------------

<1> Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2007. N 8. С. 35.

Из этого следует, что в подобного рода случаях государство, по мнению Европейского суда по правам человека, не обеспечивает необходимый справедливый баланс между требованиями соблюдения всеобщих интересов и требованием защиты основных прав частных собственников. То есть далеко не во всех случаях общественный интерес может доминировать над интересом частным.

Вопрос о праве государства ограничить право частной собственности в общих интересах нередко сталкивается с проблемой соблюдения права человека беспрепятственно пользоваться своим имуществом. Весьма часто подобные противоречия становятся предметом судебных разбирательств, в том числе и в Европейском суде по правам человека, результатом чего стало появление ряда правовых позиций Суда, связанных с соотношением двух этих иногда взаимоисключающих прав.

Так, в Постановлении от 19 июня 2006 г. по делу N 35014/07 "Хуттен-Чапска против Польши" (Hutten-Czapska v. Poland) <1> предметному исследованию была подвергнута система ограничений права частной собственности на недвижимое имущество в Польше, которая, в частности, предполагает наличие так называемой системы сдерживания роста арендной платы. Данная система направлена на обеспечение интересов арендаторов: преимуществами этой системы до сих пор пользуются ориентировочно от 600 до 900 тыс. арендаторов жилья; она была введена законодательными актами, принятыми еще при социалистическом строе, и предусматривает ряд ограничений прав собственников сдаваемого внаем жилья, в частности устанавливает настолько низкий максимальный уровень арендной платы, что домовладельцы не могут даже компенсировать свои расходы по содержанию и ремонту жилья, не говоря уже о том, чтобы извлекать из него прибыль.

--------------------------------

<1> Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2007. N 8. С. 52 - 56.

Специальным Постановлением Правительства Польши, принятом в 1946 г., недвижимое имущество частных собственников было передано в государственное управление, что предоставило органам государственной власти Польши право отводить квартиры в частных домах определенным жильцам. Частные собственники пытались вернуть себе право владения своим имуществом, но государство препятствовало этому. В 1974 г. вступили в силу новые правила государственного управления жилищным фондом: в Польше появилась так называемая схема специального найма. Эта схема предоставляла право распоряжения имуществом частных собственников муниципальным властям. В частности, глава муниципального образования (например, мэр города) вправе был издать решение о сдаче недвижимости внаем тому или иному жильцу. И даже после начала демократических преобразований, т.е. уже в 1990-х гг. XX в. данные решения, по сути, продолжали действовать, и иски о признании их недействительными хотя и не отклонялись судами (выносились решения, признающие такие акты противоречащими закону), но и не исполнялись. Поэтому право владения имуществом признавалось, но его реализация не обеспечивалась, в частности, переселить арендаторов (жильцов) было невозможно.

В 1994 г. к частной собственности на недвижимость в Польше была применена новая схема так называемого регулирования размера арендной платы, согласно которой владельцы сдаваемого внаем жилья обязаны были проводить работы по содержанию и ремонту жилья, и в то же время им запрещалось взимать с жильцов арендную плату в размере, обеспечивающем покрытие соответствующих расходов (т.е. в размере, превышающем муниципальные тарифы). Согласно проведенным расчетам арендная плата покрывала лишь около 60% расходов по содержанию и ремонту жилья. Также были введены дополнительные жесткие ограничения, касающиеся прекращения сдачи жилья внаем. Новый закон 2001 г., заменивший закон 1994 г., был направлен на улучшение сложившейся ситуации: хотя он сохранял в силе все ограничения, касающиеся прекращения сдачи жилья внаем, не изменял и обязательства домовладельцев по содержанию и ремонту жилья, но допускал возможность повышения арендной платы. Он также вводил специальные процедуры контроля за увеличением суммы арендной платы: к примеру, невозможно было взимать арендную плату в размере, превышающем 3% стоимости капитального ремонта жилья.