Заботливые руки

Анаид пришла в себя в пещере на тюфяке из свежей соломы. Было холодно и сыро. На известняке стен поблескивали капельки влаги. Пахло мокрой землей. Оглядевшись по сторонам, юная омниора заметила причудливой формы сталактиты и сталагмиты. Где‑то недалеко шумел подземный поток.

Девочка хотела было подняться, но ее удержала чья‑то полная мягкая рука.

– Лежи. Не надо так резко вставать.

Крисельда! Старая добрая тетушка Крисельда!

– Какой сегодня день? И где Клаудия?

Крисельда шикнула на Анаид, внимательно обследуя ее.

– Раны зажили, но ты еще очень слаба. Ты здесь уже целую неделю. Еще немного – и совсем поправишься.

Содрогнувшись при мысли о том, что чуть не лишилась жизни, Анаид продолжала настаивать:

– А где Клаудия?

– Ей очень плохо. Мы лечим ее настоями и мазями, я как могу снимаю ее боль наложением рук, но она все‑таки может умереть… На, выпей. Тебе станет лучше…

Анаид выпила горячего бульона из чашки, которую ей протянула тетушка, и действительно приободрилась.

– Расскажи, что у вас произошло? – попросила девочку Крисельда.

– Это было ужасно! – простонала Анаид, вспомнив прикосновения ледяных пальцев ларвы к своим внутренностям и ее жестокие слова о Селене.

Набравшись мужества, Анаид изложила Крисельде все события кошмарной ночи. Ей полегчало, когда она поделилась с близким человеком своими страшными воспоминаниями.

Крисельда нежно обняла девочку, и та, к ее удивлению, прошептала:

– Скажи, что это неправда! Скажи, что Селена не такая!

– Девочка моя, ты проявила колоссальное мужество! – не желая отвечать, пробормотала Крисельда.

– И огромную силу! – сказала Лукреция, сидевшая в глубине пещеры над смутно белевшим телом.

– Клаудия!

Анаид, держась за стены, пробралась к лежанке, где, постанывая во сне, лежала бледная как смерть дочь Валерии.

– Это ты разбудила вулкан? – спросила Лукреция у Анаид, положив на плечо дочери Селены свою морщинистую руку.

– Произошло извержение? – дрожащим голосом спросила та.

– Весь склон и половина долины покрыты застывшей лавой, – пояснила Крисельда.

– Этна спокойно спала, – глядя Анаид прямо в глаза, пробормотала Лукреция. – Но кто‑то ее пробудил. Мы этого не делали. Скажи, это ты?

Анаид стало не по себе. Неужели она действительно чуть не испепелила половину Сицилии только из‑за того, что почувствовала себя несчастной и захотела умереть? Посвященная омниора не имеет права причинять ущерб людям, даже впав в отчаяние…

– Извините. Я не хотела. Мне было так плохо, что я пожелала погибнуть в огне вместе с хижиной и одиорами…

Вздрогнув, Лукреция провела рукой по лицу Анаид и коснулась висевших у нее на шее кусочков черного камня.

– Выходит, ты способна повелевать Огнем…

– Значит, ты можешь еще больше помочь Анаид, – сказала Лукреции тетушка Крисельда.

– Хорошо. Я покажу ей, как сделать непобедимый атам из небесного камня, и открою тайные свойства Огня.

Анаид залилась краской при мысли о том, какую высокую честь окажет ей Лукреция. Ведь кроме самой предводительницы Клана Змеи и ее будущей преемницы, тайн Огня не знал никто.

– Сделав это, я смогу спокойно умереть, – пробормотала Лукреция. – Анаид, детка, дай мне руку, – добавила она.

Взяв протянутую руку девочки, Лукреция долго гладила ее.

– Ты помнишь песню, которую пела Деметра, когда врачевала больных? – спросила у Анаид тетушка Крисельда.

Анаид кивнула. Она помнила эту песню наизусть.

– Тогда возложи руки на Клаудию, – попросила Крисельда. – Все колдуньи из рода Цинулис умеют врачевать, но ты самая молодая из нас и при этом, кажется, самая сильная. Как знать, может, у тебя получится лучше, чем у меня…

Лукреция раздела Клаудию, и Анаид увидела маленькую ранку, сквозь которую дочь Валерии покидала жизнь.

Возложив на Клаудию обе руки, Анаид почувствовала, что где‑то рядом притаилась смерть, и решительно затянула древнюю песнь.

Как и в прошлый раз, она ощутила обжигающий холод, перетекавший в нее из тела Клаудии. Дочь Валерии постепенно возвращалась к жизни, а Анаид теряла силы, ее трясло от холода и изнеможения, но она не сдавалась. Ее пальцы словно бы вытянулись. Она гладила ими сердце Клаудии, наливавшееся жизнью и стучавшее все быстрее и быстрее.

Анаид продолжала до тех пор, пока Лукреция не пробормотала:

– Довольно. Сейчас тебе станет плохо. Отдохни.

Анаид рухнула в объятия тети Крисельды, но тут же отшатнулась, увидев в руках той проклятый свитер, заколдованный Кристиной Олав.

– Сожги его! Сожги его немедленно! Он заколдован!

– Ну и что?

– Как это – ну и что?! Он заколдован одиорой! – возмущенно крикнула Анаид.

Крисельда насильно натянула свитер на слишком слабую для сопротивления девочку.

– Этот свитер спас жизнь вам обеим. В нем заключены добрые чары.

Анаид тут же согрелась.

Выходит… Выходит, Кристина Олав действительно желала ее спасти?

Не в силах ничего понять, Анаид забылась крепким сном.

Завтракать сели у входа в пещеру, там, где нависший каменный козырек защищал всех от дождя и ветра.

На камнях расстелили клетчатую скатерть. На нее положили салфетки и поставили кувшин с молоком. Из пещеры принесли свежий хлеб, испеченный колдуньями Клана Змеи, масло и овечий сыр, приготовленные Кланом Лани, и любимое лакомство колдуний Клана Вороны – варенье из лесных ягод.

Сидевшая рядом с Анаид Клаудия налила ей чашку молока. Анаид обильно посыпала сахаром плававшие на его поверхности сливки. Ей очень хотелось немедленно их проглотить, но она протянула чашку Клаудии.

– На, попробуй!

– Ты что, рехнулась?!

– Это же сливки с сахаром. Пальчики оближешь!

– Ты хоть представляешь, сколько в них калорий?!

Сливок было немного, и Анаид не стала настаивать, но все‑таки пробормотала:

– Ты и так – кожа да кости.

– Это я раньше была такая. А тут нас откармливают как на убой. Скоро я разжирею как свинья, и Бруно не захочет даже смотреть на меня.

Анаид почувствовала укол ревности. После всею произошедшего Клаудия была с ней подчеркнуто вежлива, но сердечными тайнами делиться не спешила.

– Вряд ли, – набравшись смелости, заявила Анаид. – Он души в тебе не чает. По‑моему, он будет носить тебя на руках, даже если ты разжиреешь, как борец сумо, и покроешь себя татуировками словно маорийский вождь.

Довольная Клаудия усмехнулась и впилась зубами в кусок хлеба, густо намазанный маслом и вареньем. Деловито жуя, она нахмурилась и недоверчиво спросила:

– А ты откуда знаешь?

– Я пошла за тобой и видела, как он целовал тебя тем вечером, на дне рождения.

– Значит, ты все‑таки следила за мной?! – уперев руки в бока, воскликнула Клаудия.

Анаид смущенно опустила глаза.

– Ну да. Извини. Но это было не из‑за одиоры. Я пошла за тобой по другой причине.

– По какой еще другой причине?!

– Потому… Потому что я еще ни разу не была ни у кого на дне рождения…

– Почему?!

– Меня не приглашали, – пробормотала Анаид, закрыв покрасневшее лицо руками.

– Но… Но почему ты мне не сказала?

– Ты меня ненавидела.

– Естественно.

– Что значит – естественно?! – возмутилась Анаид. – Я не сделала тебе ничего плохого!

– Это тебе так кажется!

Анаид поперхнулась бутербродом, а Клаудия в непринужденной итальянской манере пересчитала на пальцах причины, по которым Анаид с самого начала вызвала у нее вполне естественную неприязнь:

– Во‑первых, ты внучка великой Деметры. Во‑вторых, ты дочь Избранницы Селены. В‑третьих, ты окружена ореолом тайны. В‑четвертых, ты красавица. В‑пятых, ты умница. В‑шестых, у тебя огромная сила. В‑седьмых, ты паинька. В‑восьмых, ты подглядывала за мной и ябедничала маме. В‑девятых, тебя посвятили вместо меня. А самое главное – все мальчики в моей компании только и думают теперь о том, как бы тебе понравиться!

– Мне?! – пробормотала ошеломленная Анаид, у которой сложилось впечатление, что Клаудия повредилась умом и бредит.

– А когда… Я имею в виду… Когда меня видели мальчики из твоей компании?

– Когда приходили ко мне в гости. Или забегали на минутку. Они все время шептались о тебе, пихая друг друга локтями!

Анаид разинула рот.

– Ты ошибаешься, – пробормотала она. – И я протестую против четвертого, седьмого, восьмого и последнего пункта!

– Да? Изволь объясниться!

– Я не красавица, не паинька, не подглядываю за тобой… и мальчикам не нравлюсь.

– Не нравишься?!

– Нет.

– Когда ты последний раз смотрелась в зеркало?

Поняв, что с Клаудией бессмысленно спорить, Анаид решила соглашаться с ней, как с сумасшедшей.

– Хорошо. Наверное, ты права.

Но Клаудия не унималась:

– Понятно! Считаешь меня сумасшедшей. Ну ладно. Но сначала признай, что у меня есть причины завидовать!

Анаид молчала Зависть! Ревность! Какие знакомые чувства…

– Это я тебе завидую, – пробормотала она наконец.

Немного успокоившись, Клаудия налила себе еще молока и даже съела ложку сливок с сахаром.

– Почему? – лукаво спросила она у Анаид. – Говори. Я тебя внимательно слушаю.

– Ты очень милая, красиво одеваешься, в тебя влюблен замечательный парень, ты дочь самой Валерии, и, наконец, ты хорошенькая, как куколка!

Клаудия оживилась. В отличие от Анаид, она любила комплименты.

– Правда?

– Конечно!

Подвинувшись к Анаид, Клаудия чмокнула ее в щеку. Анаид совершенно растерялась.

– Я тебя люблю! – прошептала ей Клаудия.

– Ты? Ты любишь меня?!

– Ты теперь мне как сестра! Я же обязана тебе жизнью!

– Ничем ты мне не обязана.

– Пошла ты знаешь куда! – взорвалась Клаудия. – Хватит со мной спорить! Если я говорю, что обязана тебе жизнью, значит – обязана! Может, мне так нравится… А теперь мы смешаем кровь и породнимся!

С этими словами Клаудия выхватила свой атам и так же хладнокровно, как резала кролика, надрезала себе запястье и протянула нож Анаид.

– Режь себя быстрее, я истекаю кровью! – воскликнула Клаудия.

При виде крови Анаид побледнела. У нее затряслись колени.

Не выдержав, Клаудия отняла у Анаид нож и аккуратно провела его острым лезвием по ее запястью.

Стараясь не упасть в обморок, Анаид протянула свою окровавленную руку, и Клаудия прижала свою рану к ее ране, смешав свою кровь с кровью Анаид – как братаются с древнейших времен.

Потом Клаудия перевязала салфетками запястья себе и Анаид и сказала:

– Иди за мной!

Анаид углубилась вслед за Клаудией в недра сырой пещеры, когда‑то давно служившей святилищем первобытным охотникам.

Свернув в узкий туннель, Клаудия остановилась и включила фонарик. Лучик света осветил на стене фигурку бизона. Вокруг нее виднелось множество красноватых отпечатков ладоней.

– Смажь ладонь моей кровью, а я смажу себе твоей.

Прижав к неровной, но гладкой на ощупь стене окровавленные ладони, девочки подождали минуту‑другую, и их ладони запечатлелись на гладкой поверхности.

– Мы породнились. Где бы мы потом ни очутились, здесь отпечатки наших рук всегда будут вместе.

Неподалеку раздались чьи‑то медленные тяжелые шаги.

– Анаид! Клаудия! – прозвучал голос Лукреции. – Вы здесь?

Анаид хотела было ответить, но Клаудия приложила ей палец к губам, и Анаид промолчала. Вслед за Клаудией она на цыпочках поспешила прочь от старой колдуньи.

– Куда мы?

– Не знаю. Давай просто спрячемся, а то Лукреция утащит тебя в какой‑нибудь бездонный провал и начнет талдычить про тайные свойства Огня.

Анаид было неловко прятаться от Лукреции, но она была не прочь пообщаться со своей новой подругой.

– Что будем делать?

– Сегодня я научу тебя краситься, причесываться и ходить сексуальной походкой. Пойми, вертеть попой – это очень важно. Самые красивые мальчики обращают внимание только на это. Им плевать на тайные свойства Огня.

Предложенная Клаудией программа показалась Анаид прекрасно продуманной и очень своевременной.

А Лукреция? Ну, если она прождала Анаид сто один год, подождет еще несколько часов!

– Что ты делаешь? – спросила у Клаудии уже накрашенная, но еще не причесанная Анаид.

– Ищу твою косметичку, – ответила рывшаяся в сумке Анаид Клаудия. – Мне нужны две шпильки и расческа с мелкими зубцами.

– Подожди!

Но Клаудия не стала ждать и, недолго думая, вытряхнула содержимое сумки Анаид на пол.

– Ого! Что это у тебя? Британская энциклопедия?

На полу валялись книжки и бумажки, но ни шпилек, ни расчесок среди них не наблюдалось.

– У меня нет расчески. Зачем она мне?

– Как это – зачем?! Смотри, как у тебя отросли волосы, а ты их не моешь и не чешешь, как дикарка!

Анаид запустила пальцы в свою шевелюру – и они сразу безнадежно застряли. После того, как у Анаид закончился особый шампунь, растительность у нее на голове вышла из‑под контроля. Лучше обрезать волосы покороче. Меньше возни!

– Ладно, на сегодня хватит. Волосами займемся в следующий раз. Меня ждет Лукреция, – пробормотала она.

Но прежде чем отправиться на поиски старой колдуньи, Анаид решила все‑таки подобрать книжки, бумажки, носки и трусы, которые Клаудия щедро высыпала на пол.

Рассеянно складывая вещи, Анаид внезапно обратила внимание на попавший ей под руку бумажный лист. Он давно лежал в сумке, но девочка не придавала ему значения, потому что раньше не понимала истинного смысла послания, распечатанного из компьютера Селены на следующий день после ее исчезновения. Теперь эта бумага жгла Анаид руку, издавая резкий неприятный запах.

«Дорогая Селена!

В предыдущем письме ты написала, что летом мы сможем встретиться и побыть вдвоем. Я не понимаю, зачем ждать так долго, но не смею с тобой спорить. Значит, летом мы, наконец, познакомимся…

Ты об этом не пожалеешь. Я сделаю так, что сбудутся твои самые заветные желания. Стоит тебе захотеть – и наше лето не закончится никогда.

Твоя С.»

Не в силах оторвать взгляд от бумаги, Анаид разглядывала подпись. «С.»!

Проклятая Сальма!

Как же она сразу не догадалась?!