Воспитатель фаворитов

(маленькая поэма)

На острове Эль - свой королевский двор.

Правда, маленький. Так по быку и сено.

Дворец окольцован рекой. Река, конечно, не Сена,

зато кишит крокодилами. Это чтоб малопытный вор

или залетный ниндзя, катящий косые глаза

из-под черного кокона,

знал - без пароля вовнутрь низ-з-зя.

Без пароля сидеть ему около

золотого парома

и чувствовать

себя как дома.

Моя комната - в аквамариновом флигеле,

Свечой восходящем над вечно простуженной бухтой.

Меня вы не раз, наверное, видели

гуляющим под ручку

с бронзовым Буддой.

Это я придумал пароль для входа

гостей во дворец.

Придумал, летая за облаками:

"Жизнь - за поцелуй королевы!"

И отзыв: "Свободу Африке."

И в пальцах - знак,

отдаленно схожий с рогами.

Августейших на острове трое

- королева и ее ближняя родня:

1. Королище. Он сейчас на донжоне.

Расстроен, тем, что королева одна,

а расходов так много,

тем, что день ото дня

все борзее вассалы. А главное -

существованьем меня.

1. Короленок. Круглоглазый лисенок

из дикого-дикого леса,

растущего в грядках дворца.

Обожает мать и отца,

а также когда королева

читает ему Г.Гессе

на ночь.

Я воспитатель корпуса фаворитов.

Я обучаю искусству любви.

Я собираю курсантов в саду среди вездесущей листвы,

живущей сферически

в д о л ь, п о п е р е к и ч е р е з.

Заседанье открыто. В

китайской беседке сидя,

я начинаю:

- Вы, господа, политически разные.

Одних уклоняет вправо,

другие – отцы семейств - ходят сугубо налево.

Но в законе у всех, господа,

Одно священное право:

Любить королеву.

... Королева похожа фигурой

на задиристого пажа.

Она ходит за мной по облаку,

За спиною крылья сложа.

- Я в юности сам бывал фаворитом.

особенно при английском дворе, -

говорю я, почтительно строясь в каре,

и пытаясь найти рифму на "итом".

(Ну, не с "ипритом" же, не с "динамитом"

хотя... как знать. Я и с тайными сектами был в связи.)

Королева не может сдержать слезы,

Внимая рассказу о моем букингемском скандале.

- И потом вас оттуда прогнали?

- В финале? Да. И крепко при том напинали.

Но сперва хотели сгноить в Тауэре,

чтоб потом, на печальном примере

моей смерти...

Королева вонзает мне в бок

свои зубы.

Но это ни капли не значит,

и шпион короля дышит в спину

и сдержанно плачет

в золотистом скрипичном ключе

у меня на плече.

... Я пытаюсь искать средь моих пышноусых кадетов

искру Божью. Читаю свой курс. Но пока

не могу, как Христос, указать на любимого ученика.

Минул август. Уходит жара. Тело острова морем одето в

серебристую сталь. Это шторм досыпает свое.

Завтра утром он встанет с постели,

чтоб грудь опрокинуть на Эль...

Ускользает на юг побросавшее норы зверье,

и король среди ночи в печи

убивает резную свирель,

слишком поздно поняв,

кто ее подарил королеве...

-Как вам нравится этот?

- В мундире?

- Да. Юный корнет.

От любви ко мне он третий год на воде и на хлебе.

- Он вам по сердцу?

- Может быть. Вам?

Я верчу свое "нет" на верхушке китайского зонтика.

Так..."Может быть."

-... не смущайтесь, инструктор.

Ведь наш разговор тет а тет.

- Я учу этих мальчиков вас, королева, л ю б и т ь.

Этот - лучший. Но он не поднимется выше х о т е т ь.

... Я живу при дворе в центре острова Эль.

Вверх по лестнице молча отходят ко сну короли.

По утрам еле слышно

ко мне

залезает в постель

Ожиданье судьбы

каземата

плетей

и петли.

Мы сидим с королем при свете ущербной луны,

Ноги свесив с балкона. Грустный фантом Альбиона

появляется здесь когда хочет.

Король мне читает Вийона,

"Балладу повешенных". Чтобы не впасть в уны-

ние, аз многогрешный

толкает монарха с балкона.

Венценосец парит над призрачным Элем, как смерть,

выбирающая страну для косьбы.

Из-под складок его балахона

проступает рубец - не то коса

не то жезл

не то жердь

для крепленья трапеции.

Мы сидим с королем и медленно пьем свой "Агдам".

- Я простил бы тебя, - убеждает меня он сердито, -

если б ты сам с ней... тово.

- Для "тово" мне хватает придворных дам.

-... я бы понял. Но это же блажь -

НАЙТИ ДЛЯ НЕЕ ФАВОРИТА!!!

Ей нужна мировая страсть,

понимаешь ты или нет?!

Я молчу.

На донжоне бьют зорю, и трубач,

пропустивший для взгрева,

заполняет пространство рассвета,

целуя озябший кларнет,

диковатой мелодией гимна

"Боже, влюбись в королеву!"

За окном, крокодилами вспенясь, щебечет река,

повторяя молитву, творимую мною в кулак.

За спиной гобелен, в нем прорезан Всевидящий Глаз,

там, где змей соблазняет оранжевым яблоком Еву...

- Так пошли же мне, Яхве, любимого ученика!

Вместе с ним и со мной на траве порыжелой

возляг...

Я его научу, как без слов и без вычурных ласк

издалече - биением сердца –

любить

королеву.

***

Гийом де Кабестань.

...и каждую ночь я вхожу в этот дом,

не зная, увижу ли утром цвет

трех сонных яблонь, целующих окна

с северной

стороны.

Там стол, и свечи, и чаша с вином.

Хозяин хвалит свой баскинет,

И уверяет, что в поединке

Шансы будут равны.

Но даже Роланд

Был бессилен против

яда на острие меча.

С полей спешит горький запах зимы,

мешаясь с кожей и потом коней.

Бренча сапогами, вассалы тащат

В кухню труп кабана…

Кто из нас завтра ляжет костьми

У руссильонских дубовых корней,

кто, воротясь в полусонный замок,

скинет плащ у огня?

Даже король заповедных лесов -

серебристый волк

- не жилец,

если порвано сердце.

Хозяйка не любит моих кансон,

но ей по нраву южная речь.

Она знает толк и в рифмах, и в ласках

- вчера еще в этом был прок.

Тепло от камина наводит сон,

И мне предлагают на ложе возлечь,

И льют, и льют золотое бордо

В каймленый золотом рог...

Но и мудрость Сократа не помогла

яд превратить

в вино.

И кошка из сарацинской страны,

С глазами, что помнят ноев потоп,

приходит из тьмы

и садится напротив

вина и нездешних яств.

Она чтит беззащитность моей спины,

и если ударит - ударит в лоб.

Она даст мне знак, и я за секунду до взлета

успею убийц проклясть.

Но даже Зигфрид не смог

отразить меча,

вошедшего

с задних ворот.

- Брось, трувор, с гопожой ворковать!

Детям Каина дела нет,

кроме лязга клинков и песен горна,

ни до каких

утех!

Хозяйка хвалит свою кровать...

Хозяин хвалит свой баскинет...

Кошка всасывает мои пальцы

В белый, как саван, мех...

Но когда, захмелев,

покатится с плеч голова

- в чьей руке она

станет чашей?..

***