Озеро Уиндермир

Линли как раз пил шерри перед ужином, в компании с Валери и Бернардом Файрклогами, когда явилась Миньон. Они находились в комнате, которую Валери назвала малой гостиной, и здесь в камине горел огонь, отлично разгонявший холод и сырость. Никто из них не слышал, как Миньон вошла в дом – входная дверь находилась достаточно далеко от комнаты, в которой они сидели, – так что её появление оказалось своего рода сюрпризом.

Дверь резко распахнулась, и в проёме возникла Миньон, опиравшаяся на ходунки. Снаружи опять шёл дождь, а Миньон вышла из своего причудливого жилища без плаща. Благодаря этой оплошности – которую Линли счёл вполне сознательной – Миньон промокла достаточно для того, чтобы её родители всполошились. Её волосы прилипли к голове, лента – как у Алисы в Стране чудес – сползла на лоб, и капли с неё стекали прямо в глаза; обувь и платье пропитались водой. Но ведь от башни до главного здания было не настолько далеко, чтобы вот так промокнуть. Линли пришёл к выводу, что Миньон нарочно постояла некоторое время перед входом, чтобы сцена её прихода выглядела более драматично. При виде мокрой насквозь дочери мать вскочила, и Линли – совершенно машинально, не задумываясь, – тоже поднялся на ноги.

– Миньон! – вскрикнула Валери. – Почему ты не взяла зонтик?!

– Как бы я его удержала, – возразила та, – если у меня руки заняты этой штукой? – Она кивком указала на ходунки.

– Плащ и шляпа вполне могли бы решить проблему, – спокойно заметил её отец.

Линли отметил, что Бернард не поднялся со своего места, а выражение его лица говорило о том, что уловка дочери совершенно ему понятна.

– Я о них просто забыла, – ответила Миньон.

– Иди сюда, – сказала Валери. – Садись у огня, милая. Я принесу полотенце, вытрешь волосы.

– Не хлопочи, – остановила её Миньон. – Я на минутку, сейчас пойду обратно. Вы ведь собираетесь ужинать? Ну, поскольку я приглашения на сегодняшний вечер не получала, то и не хочу отнимать у вас время.

– А зачем тебе приглашение? – возразила Валери. – Тебе здесь всегда рады. Разве что ты предпочитаешь… ну, из‑за…

Ей явно не хотелось говорить лишнее в присутствии Линли.

Но Миньон решила сама выложить всё. Она сказала:

– Я страдала нарушением обмена, Томас. Была огромной, как буйвол. Вы просто представить себе не можете, какой я была. А поскольку я таскала на себе гору жира добрых двадцать лет, они и не выдержали. Колени, я хочу сказать. Но скоро я буду как новенькая, и какой‑нибудь красавчик явится и избавит родителей от меня. Или они на это надеются.

Миньон протащилась через гостиную, села в кресло, с которого встала её мать, и сказала отцу:

– Я тоже не прочь выпить шерри. – После этого она обращалась к Линли: – Я поначалу подумала, что вы как раз с этой целью и приехали. Глупо с моей стороны, я понимаю, но вы должны учесть, что представляет собой мой отец. У него всегда наготове какой‑нибудь план. И что вы тоже часть его плана, я сразу поняла, как только вас увидела. Я только не знала, в чём конкретно этот план состоит, и потому решила, что вы хотели взглянуть на меня, если вы понимаете, о чём я.

– Миньон, ну что ты… – осторожно произнесла её мать.

– Знаешь, я, пожалуй, не откажусь всё‑таки от полотенца.

Миньон явно нравилось командовать матерью. И в её глазах вспыхнула радость, когда Валери отправилась выполнять её просьбу. Но Бернард продолжал сидеть на месте, и потому Миньон повернулась к нему:

– Так как насчёт шерри, папа?

У Бернарда был такой вид, словно он готов был вот‑вот произнести нечто такое, о чём потом сам же и пожалел бы. И при любых других обстоятельствах Линли просто смотрел бы и ждал, чем всё это кончится, но его подвело хорошее воспитание. Он поставил свой стакан с шерри на столик рядом с креслом и сказал:

– Позвольте мне?..

Бернард остановил его:

– Я сам, Томми.

– Налей побольше, – вслед отцу произнесла Миньон. – Я только что завела романтическое знакомство с мистером Сейшелы, а это была тяжёлая работа, после такой многим захотелось бы напиться… так что не разбавляй ничем.

Файрклог внимательно посмотрел на дочь. На его лице отразилось такое откровенное отвращение, что Миньон хихикнула.

– Я тебя оскорбила? – поинтересовалась она. – Мне очень жаль, извини.

Файрклог налил шерри в высокий стакан, плеснув от души. Такая порция, подумалось инспектору, просто свалила бы женщину с ног, если бы та выпила всё до дна. Но у него возникло ощущение, что Миньон как раз того и хочет.

Файрклог как раз протягивал дочери стакан, когда вернулась Валери с полотенцами в руках. Она подошла к Миньон и принялась осторожно вытирать её волосы. Линли ожидал, что Миньон раздражённо взорвётся и оттолкнёт мать, но та ничего такого не сделала. Вместо того она позволила просушить себе волосы и вытереть лицо и шею. Затем снова заговорила, обращаясь к Линли:

– Мать никогда не заходит ко мне просто так. Вам это известно, Томас? Я хочу сказать, она приносит мне еду – ну, как это принято у высокородных леди, навещающих бедняков, – но чтобы она просто заглянула, чтобы поболтать? Такого уже много лет не случалось. Так что, когда она вдруг явилась сегодня, я была изумлена. И пыталась понять, что вдруг могло понадобиться старушке.

Валери уронила полотенце и посмотрела на мужа. Тот молчал. Оба как будто готовы были вытерпеть самое яростное нападение, и инспектору поневоле захотелось понять, какого чёрта эти двое позволяют дочери вести себя подобным образом?

Миньон сделала солидный глоток шерри. Стакан она держала обеими руками, как священник держит чашу с вином причастия.

– Видите ли, нам с матушкой, по сути, не о чём говорить. Её совершенно не интересует моя жизнь, и уж поверьте, меня точно так же не интересуют её занятия. А это весьма ограничивает круг тем для беседы. Ну, скажете вы пару слов о погоде, а дальше о чём говорить? Я имею в виду, кроме её кошмарных архитектурных садов и ещё более кошмарных детских площадок, или как там это называется.

Бернард Файрклог наконец‑то открыл рот:

– Миньон, так ты поужинаешь с нами или у тебя какие‑то другие планы?

– Не загоняй меня обратно в мой угол, – ответила Миньон. – Ты ведь и сам того не хочешь.

– Милая… – начала было её мать, но Миньон тут же её перебила:

– Ох, умоляю! Если в этой семье и есть кто‑то «милый», мы обе прекрасно знаем, что это не я.

– Это неправда.

– Ох, боже! – Миньон вытаращилась на Линли. – Это всегда был Николас, с того самого дня, как только он появился на свет. Наконец‑то сын, наследник, и так далее, аллилуйя! Но я не из‑за этого сюда пришла. Я хочу поговорить о том жалком хромоногом чучеле.

Линли далеко не сразу понял, о ком говорит Миньон. Конечно, он прекрасно осознавал то, что Сент‑Джеймс стал калекой после ужасного несчастного случая. Но слова «жалкое чучело» в применении к человеку, которого он знал со школьных лет, казались настолько неуместными, что инспектор поначалу решил, что Миньон говорит о ком‑то другом. Однако та быстро развеяла его заблуждение.

– Матушка не задержалась в моей компании настолько долго, насколько, похоже, от неё ожидали. И когда она ушла, я принялась гадать, чего ради она вдруг явилась? Но найти отгадку оказалось нетрудно. Вы все как раз выходили из лодочного дома. Ты, папа, и Томас, и тот хромоногий. И Томас выглядел так, словно только что помыл волосы, и они ещё не просохли, а на шее у него висело полотенце. Но у хромого волосы были сухими. И у тебя тоже, папочка. – Ещё раз глотнув как следует шерри, Миньон продолжила: – Полотенце говорило о том, что Томас заранее подготовился к купанию. Он не мог просто поскользнуться и упасть в воду, потому что одежда на нём была сухой, что подтверждало мою догадку. То есть он намеренно прыгнул в воду. А поскольку сейчас не то время года, когда люди купаются в Озёрах, то у него должны были быть какие‑то особые причины. И я думаю, что это купание связано с Яном. Ну, как?

Линли почувствовал, что Файрклог смотрит на него. Валери нервно переводила взгляд с дочери на мужа и обратно. Линли промолчал. В конце концов, подумал он, это забота Файрклога – подтвердить или опровергнуть выводы дочери. Сам же он считал, что было бы куда мудрее не скрывать причины его приезда в Айрелет‑холл и не делать вид, что присутствие инспектора здесь – нечто вроде случайности.

Однако Файрклог ничего не ответил дочери. Она, похоже, приняла его молчание за подтверждение и сказала:

– А это значит, что ты считаешь смерть Яна вовсе не результатом несчастного случая, папа. По крайней мере, я решила именно так, когда увидела там вас троих. И, кстати: несколько секунд поиска в Интернете, и я выяснила, кем на самом деле является наш гость. Так что, если вы хотели всё это скрыть от меня, вам следовало воспользоваться псевдонимом.

– Никто ничего от тебя не скрывает, Миньон, – сообщил ей отец. – Томми приехал сюда по моему приглашению. А то, что он заодно и полицейский, не значит…

– Детектив, – перебила его Миньон. – Детектив из Скотленд‑Ярда, папуля, и тебе это прекрасно известно. И если он приехал по твоей просьбе и если он шарит в лодочном доме в компании ещё какого‑то типа, уж не знаю, кто он таков, – думаю, любой сложил бы два и два в такой ситуации. – Она развернулась в кресле и перенесла своё внимание на Линли. Мать отошла от неё, подняв полотенце. Миньон обратилась к инспектору: – Значит, вы тут проводите небольшое расследование, тайно. И кто всё это затеял? Это ведь не может быть папа, нет?

– Миньон! – предостерегающе произнёс её отец.

Она продолжила:

– Потому что это означало бы, что он абсолютно ни в чём не повинен, что, честно говоря, мне кажется сомнительным.

– Миньон! – воскликнула Валери. – Что ты такое говоришь!

– А ты так не думаешь? Но ведь у папы были причины пожертвовать нашим Яном. Разве не так, папа?

Файрклог не стал отвечать дочери. И в его взгляде, устремлённом на Миньон, ничего не отразилось. То ли он давно привык к манере разговора своей дочери, то ли знал, что для неё это просто слова, и ничего больше. Однако в воздухе ощущалось напряжение, и все ждали продолжения. Ветер что‑то швырнул в оконное стекло маленькой гостиной, но вздрогнула одна только Валери.

– Но ведь и у меня причины были, – сказала Миньон. – Разве я не права, папа? – Она откинулась на спинку кресла, явно веселясь. Но, глядя на отца, следующие слова она адресовала инспектору: – Папа не знает, что мне было известно: Ян хотел отделить меня от семьи, Томас. Он постоянно рылся в счетах, наш Ян, искал способы сэкономить папины денежки. И я – уж точно один из таких способов. Одна только моя башня обошлась в кучу денег, её недёшево было построить, а теперь её нужно обслуживать, ремонтировать, да ещё и меня содержать. Когда вы меня навещали, вы наверняка ведь заметили, что я люблю кое‑что купить. Хотя если собрать все счета, которые папа получает за год, окажется, что я трачу не так уж и много. Однако Ян полагал, что я и того не заслуживаю. К чести папы, надо заметить, что в этом он никогда с Яном не соглашался. Но мы оба – и папа, и я – знали, что в любой момент он может изменить своё мнение, согласиться с Яном и выставить меня вон. Разве не так?

На лице Файрклога ничего не отражалось. Валери смотрела на дочь внимательно и осторожно. И это говорило инспектору куда больше, чем любые слова.

– Валери, – заговорил наконец Бернард, не сводя глаз с дочери, – думаю, пора уже и поужинать, а? Миньон всё равно уходит.

Миньон улыбнулась, залпом допила остатки шерри и весьма выразительным тоном произнесла:

– Уверена, мне не помешал бы провожатый, чтобы добраться до моей башни.

– Полагаю, ты и сама прекрасно туда доберёшься, – ответил ей отец.

Ноября