Ищет Дурачок живее себя

Егор Летов “Про дурачка”

Допивая вечерний кофе, я услышал звонок во входную дверь. На пороге к моему удивлению оказалась женщина средних лет, одетая в поношенную песцовую шубейку.

- Вам кого, - автоматически спросил я.

- Что Вы можете рассказать о Вашем соседе Михаиле Рощине?

Вопрос меня сильно удивил. Ну да, я знаю Рощина, точнее его жену, обратившуюся когда-то ко мне за консультацией, связанной с моим медицинским образованием.

История эта началась после очередной Мишиной зарплаты, закончившейся, как это часто бывает - пьянкой. Придя домой, Миша, не желая ссорится с женой и получать кулинарной скалкой по голове, принялся ходить кругами по двору, желая протрезветь. В общем, ему это удалось, но по голове он все-таки получил, так как жена сильно перенервничала и в панике обзвонила все морги и больницы. С тех пор подобный ритуал какое - то время происходил почти после каждого возлияния, наполняясь каким-то странным содержанием, уже не сводящимся к простому отрезвлению. Так продолжалось несколько лет, но с недавних пор Миша приступил к подобным прогулкам уже в трезвом виде, что очень испугало его жену. Да и сами хождения постепенно видоизменились, приобретя вид какого-то ритуала: сначала Михаил просто несколько часов ходил по периметру дворика, потом начинал по спирали приближаться к его центру, где располагался круглый садик с детской горкой в самом его центре. Под конец “путешествия” Михаил забирался на горку и неподвижно стоял там несколько часов. Сам он говорил, что в конце подобных церемоний он ощущает, будто его тело прирастает к Земле, а сам он улетает неизвестно куда, превращаясь во что-то непонятное. Иногда потребность такого ощущения становится настолько тяжкой, что справится с ней нет никаких сил. “Хобби” настолько увлекло Михаила, что из-за него он стал часто пропускать работу, а пить почти совсем бросил. Причем в остальное время он оставался совершенно нормальным мужиком: смотрел телевизор, читал бульварные газетенки, иногда изменял жене, которая теперь уже все ему прощала, лишь бы не было кругоходства. Правда, временами она все-таки пыталась бороться со странным увлечением мужа, и однажды даже попросила двух мужиков вытащить из круга. Однако, здоровенного верзилу не смогли даже сдвинуть с места. После таких “походов” Миша высказывал очень непонятные мысли, например: “Живы мы или нет? Вот взять десять тысяч лет и подумать, есть мы в них или нас нет. И что получается? Даже те, кто пробудет здесь 90 лет займут всего лишь 0,9%! Значит, нас тут скорее нет, чем мы есть! А ведь 10000 в сравнении с Вечностью - ничто!”

- Ну посоветуйте что-нибудь, - молила жена, - А то все соседские мальчишки смеются, грязью и снежками Мишку забрасывают, Кругоходом дразнят, а ему - хоть бы что! Все мужья как мужья - работают, потом бухают, получают от жен скалками по шее, потом снова работают... А мне такое горе досталось!

- Увы, голубушка, но медицина здесь бессильна. Сходите лучше в церковь, поговорите с батюшкой...

Однако, Мишина супруга в церковь не пошла, а вместо этого сама взялась за горькую, стала страшно нервной и общаться с ней сейчас уже невозможно.

Вот и все, что я о нем знаю. Но при чем здесь эта женщина? Кто она? Из милиции? Так почему сразу не ткнула мне в лицо красной книжечкой, да и при чем здесь милиция?

Словно угадав мои вопросы, незнакомка ответила:

- Я расскажу, кто я есть, только пожалуйста, не впадайте в транс. Я - Смерть, и пришла я за Мишей Рощиным!

Откровение, что ни говори, странное, но в жизни, как известно, бывает всякое...

- Что-то Вы не похожи на старуху с косой...

- У вас очень примитивные представления. Но Вы все поймете после моего рассказа. Мы, ангелы смерти, относимся к ангелам самого низшего чина, и поэтому имеем хотя и слабо выраженную, но все-таки половую принадлежность, и поэтому воплощаемся в женские тела. Для чего мы предназначены?

Есть среди людей такие, которые идут к Богу, и в конце концов сбрасывают свое тело как надоевшую дряхлую шубу. Таких мы даже и не видим, мы им не нужны. На полях брани гибнут за правду Герои, и ими занимается наша элита, отправляя их в Рай. По-вашему такие ангелы зовутся валькириями, Вы, наверное, слушали одноименную оперу Вагнера? Так это как раз про них.

Я же отношусь, так сказать, к рабочему классу, к простым труженикам. Мы прибираем тех, кто стоит на месте, не идя ни к Богу ни от Бога, а иногда спасаем тех, кто по своей дури стал уходить от Господа, чтобы не ушли окончательно. Их души мы относим, говоря по-вашему, на Высший суд, а там - не наше дело.

Ну и есть среди нас люмпен пролетарии, мировые мусорщики, которые подбирают то, что осталось от сожранных сатаной и уносят на Вселенскую помойку. Тут уже и говорить нечего...

Так вот, Михаил ваш то виден нам, и ясно, что его уже пора уносить. Но почему-то он постоянно исчезает из нашего поля зрения, и я отправилась чтобы все-таки разобраться.

Я рассказал странной женщине все что знал о Рощине.

- Странно, - сказала Смерть, - быть может, он нашел какой-то новый путь к Всевышнему, но еще не смог полностью определиться?

- Не моего ума это дело, - ответил я.

- Ну что ж, поживу у вас и понаблюдаю за ним, а там - видно будет.

На том и распрощались...

На следующий день я узнал, что женщина сняла одну из пустующих квартир в нашем доме и поселилась в ней.

На моем темени блестит аккуратная лысина, окруженная редкими седыми волосами, половина зубов во рту - вставные, и в поликлинике стал я частым гостем. Внукам моим этой весной исполнилось по семь лет, очень хорошие у меня внуки, только жена что-то состарилась...

Что поделаешь, ведь прошло уже сорок лет. А Миша-Кругоход все так же исправно два раза в месяц наворачивает круги во дворе, все такой же молодой. А Смерть его под именем Ирины Илларионовны все так же пребывает в нашем доме, терзаясь в тщетных ожиданиях. И сдается мне, что, так и не дождавшись Кругохода, она прихватит меня...