Глава 37. Джулия взглянула сквозь кухонное окно на заходящее солнце, отложила в сторону разделочный нож и направилась в гостиную

Джулия взглянула сквозь кухонное окно на заходящее солнце, отложила в сторону разделочный нож и направилась в гостиную, чтобы включить телевизор. Спутниковая антенна, находящаяся где‑то на вершине горы, позволяла им ловить Си‑эн‑эн, и сейчас Джулия собиралась посмотреть вечерний выпуск новостей.

Зак сегодня целый день расчищал подъездную дорогу, ведущую к мосту, и теперь принимал душ. Этим утром он впервые поделился с нею некоторыми своими планами, и Джулия подумала, что им осталось быть вместе не больше суток. При мысли о близкой разлуке она испытала такой острый приступ паники, что у нее даже перехватило дыхание. Почувствовав это, Зак поспешил добавить:

– Когда придет время уезжать, я предупрежу тебя заранее.

Когда же она попыталась хотя бы приблизительно выяснить предполагаемую дату отъезда, он ответил неопределенно, и у Джулии невольно создалось впечатление, что Зак ждет чего‑то… или кого‑то, кто должен был выйти с ним на связь.

Конечно, он был прав. Чем меньше ей будет известно, тем лучше для них обоих. И вместо того, чтобы терзать себя размышлениями о будущем, лучше максимально использовать каждую минуту из того времени, которое им суждено было быть вместе. Зак, несомненно, был прав абсолютно во всем, но, к сожалению, Джулия не могла не думать о том, что с ним будет дальше. Кроме того, она абсолютно не представляла себе, как он собирается искать настоящего убийцу. Ведь при его популярности его узнают в первую же секунду, где бы он ни появился.

Правда, Зак – актер, а следовательно, умеет гримироваться и изменять свою внешность до неузнаваемости. Джулия искренне надеялась, что он сумеет стать незаметным. И в то же время смертельно боялась, что у него ничего не получится.

Включив телевизор, она направилась обратно на кухню, краем уха слушая болтовню какого‑то психолога. Только пройдя гостиную, Джулия резко обернулась, сообразив, что речь‑то идет о ней. Не веря собственным ушам, она подошла поближе к экрану и прочитала субтитры: оратора звали Уильям Эверхардт. С потрясающей самоуверенностью доктор Эверхардт рассуждал о том, что именно испытывает в данный момент, заложница Джулия Мэтисон в эмоциональном отношении.

– Проводилось очень большое количество исследований, объектами которых служили люди, попавшие в ситуации, аналогичные той, в которой оказалась мисс Мэтисон, – говорил он. – Я лично выступал одним из соавторов книги по этой теме, а потому могу смело утверждать, что в данный момент эта юная леди испытывает ряд весьма стрессовых, хотя и вполне предсказуемых эмоций.

Склонив голову набок, Джулия завороженно смотрела на экран. Было крайне интересно услышать от этого никому не ведомого эксперта, что же именно происходит в данный момент у нее в душе.

– На первый и второй день основным, всепоглощающим чувством является страх. Заложник ощущает себя совершенно беспомощным. Он слишком напуган для того, чтобы действовать, и продолжает надеяться на то, что помощь придет откуда‑то со стороны. Чуть позднее, обычно где‑то на третий день, страх сменяется яростью и обидой. Это вызвано окончательным осознанием допущенной в отношении него несправедливости, а также насильно навязанной ему роли жертвы.

Теперь это начало по‑настоящему забавлять Джулию. Загибая пальцы, она стала считать дни, сравнивая то, что происходило на самом деле, с оценками этого «эксперта». В первый день страх уступил место ярости за считанные часы, и она попыталась передать записку той девушке в «Макдональдсе». На второй день она попыталась бежать на площадке Для отдыха, и это ей почти удалось. А на третий день ей действительно удалось бежать. Она, конечно, была немного напугана и очень нервничала, но уж никак не умирала от страха. Презрительно встряхнув головой, Джулия снова сосредоточилась на разглагольствованиях доктора Эверхардта.

– К настоящему моменту мисс Мэтисон наверняка достигла состояния, которое я бы назвал синдромом зависимости и благодарности. Она благодарна своему похитителю за то, что он до сих пор не убил ее, и начинает видеть в нем едва ли не своего защитника и союзника. А у нас нет оснований предполагать, что Захарий Бенедикт… эээ… причинил ей какой‑либо вред. В любом случае она сейчас не испытывает никаких нежных чувств к местным властям – ведь они оказались бессильны ей помочь, когда она в этом так нуждалась. Она полностью разочаровалась в них, а к своему похитителю, который так легко смог перехитрить их, начинает испытывать чувство невольного восхищения. К этому добавляется еще и чувство благодарности за то, что он не причинил ей вреда. Не следует также сбрасывать со счетов и то, что Бенедикт совсем неглупый и по‑своему крайне обаятельный человек. А это значит, что и эмоционально, и физически Джулия Мэтисон находится полностью в его власти.

Выслушав этот потрясающий набор напыщенных банальностей по отношению к себе, Джулия недоверчиво уставилась на бородатое лицо на экране, не зная – смеяться ей или возмущаться.

– Тебе повезло, уважаемый доктор, – обратилась она к экрану, – что ты выступал не в шоу у Ларри Кинга! Там бы ты не отделался так легко!

Единственная верная вещь, которую доктор Эверхардт сказал до сих пор, – это то, что Зак умен и обаятелен. Она не могла поверить, что Эверхардту ни разу не пришло в голову, что ее ведь захватили заложницей не в чужой стране и похитителями были отнюдь не фанатики‑террористы, а значит, вполне возможно и то, что она вовсе не будет испытывать «ряда предсказуемых эмоций».

– Для того, чтобы полностью оправиться от этого испытания, ей понадобится квалифицированная помощь опытного психолога. Реабилитация займет довольно продолжительное время, но прогноз на будущее весьма благоприятен при том условии, что она сама будет искать помощи.

Джулия онемела от такой наглости. Этот самоуверенный болван заявлял всему миру, что она еще и психически ненормальна! Надо будет сказать Теду, чтобы он подал на него в суд!

– Но конечно, – вмешался ведущий Си‑эн‑эн, – это верно лишь в том случае, если Джулия Мэтисон действительно является заложницей. Ведь некоторые считают ее соучастницей.

Доктор Эверхардт немного поразмыслил над этим утверждением, поглаживая ухоженную бородку, и задумчиво проговорил:

– Если хотите знать мое мнение по этому поводу, то, учитывая все, что мне удалось выяснить об этой молодой женщине, я бы не стал подписываться под подобным предположением.

– И на том спасибо, – вслух поблагодарила его Джулия. – Этой фразой ты только что избавил себя от судебного преследования.

Она была настолько поглощена происходящим на экране, что не сразу различила шум вертолета, который, судя по звуку, кружил где‑то над домом. А когда наконец услышала, ее первой реакцией было удивление – звуки казались странными и чужими в зимнем безмолвии. Прошло некоторое время, прежде чем Джулия поняла, что это может значить, и тогда ее охватила паника.

– Зак! – закричала она, вылетая из гостиной и чуть не сбив его с ног. – Там вертолет! Он очень низко… Он завис над домом! – Последние слова застряли у нее в горле – в руках у Зака был хорошо знакомый ей пистолет.

– Беги, прячься в лесу! – коротко приказал он, подталкивая ее к двери и попутно натягивая на нее первую попавшуюся под руки куртку. – Не смей приближаться к дому до того, как я тебе не разрешу, или пока они не достанут меня отсюда!

Одновременно Зак успел зарядить пистолет и сейчас уверенно держал его в руке дулом вверх. Он обращался с оружием с пугающей сноровкой человека, который прекрасно умеет стрелять и твердо решил при необходимости этим воспользоваться. Когда они подошли К двери, Зак резко отодвинул Джулию в сторону и выглянул наружу, прислушиваясь к шуму винтов. Только убедившись, что непосредственной опасности нет, он освободил проход и подтолкнул ее вперед.

– Беги!

– Послушай, Зак, ради всего святого! – предприняла Джулия последнюю попытку образумить его. – Ты же не собираешься и в самом деле стрелять из этой штуки! Ведь должен же быть…

– Беги!!! – оборвал ее он, явно начиная терять терпение.

Джулия подчинилась. Чувствуя, как отчаянно колотится сердце, она побежала, увязая в глубоком снегу. Достигнув спасительного леса, она оглянулась. Темная фигура Зака отчетливо вырисовывалась в громадном окне.

Вертолет покружил над домом, взял немного влево, потом опять вернулся на прежнее место. В какое‑то жуткое мгновение Джулии показалось, что Зак поднимает пистолет, но потом она поняла, что это всего лишь бинокль. Сделав круг, вертолет развернулся и начал медленно удаляться от дома. Когда он окончательно пропал из виду, Джулия почувствовала, что ноги больше не держат ее – дало себя знать страшное напряжение последних минут. Но перед глазами у нее неотступно стояло лицо Зака – когда с пистолетом в руке он подталкивал ее к двери. Казалось, она наблюдала сцену из какого‑то жуткого боевика. За единственным исключением – все, что происходило с ними, было совершенно реально. Джулия почувствовала резкий приступ дурноты и прислонилась к дереву, судорожно сглатывая, пытаясь хоть немного унять тошноту… и страх.

– Все в порядке, – сказал Зак, подходя к ней. Джулия завороженно смотрела на вороненое дуло, по‑прежнему высовывавшееся из‑за пояса джинсов. – Это были всего лишь лыжники. Наверное, слегка перепили и спустились слишком низко.

Джулия перевела взгляд на его лицо, но не смогла заставить себя сдвинуться с места.

– Пойдем, – мягко сказал Зак, – давай руку.

Она отрицательно покачала головой, пытаясь стряхнуть парализовавший ее страх и говорить как можно ровнее:

– Нет‑нет. Со мной все в порядке. Я сама.

– С тобой совсем не все в порядке! – резко возразил Зак, хватая ее в охапку. – Ты вот‑вот хлопнешься в обморок.

Тошнота и головокружение наконец немного ослабли, и Джулии даже удалось выдавить из себя подобие улыбки:

– Ты, надеюсь, не забыл, что мой брат – полицейский? Мне уже приходилось видеть оружие. Я… я просто была не совсем к этому готова.

Джулия быстро приходила в себя. При мысли о том, что опасность позади, ее голова начинала снова кружиться, но уже от радости и облегчения.

– Выпей это, – Зак протянул ей бокал с бренди. – Залпом и до дна, – добавил он, после того как Джулия сделала лишь крохотный глоток и попыталась вернуть ему бокал. Джулия заставила себя отпить еще немного и поставила бокал на стойку.

– Я больше не хочу.

– Ладно, – не стал настаивать Зак. – Тогда пойди и прими хорошую горячую ванну.

– Но…

– Сделай это. Не спорь со мной. В следующий раз я… – Он собрался было объяснить ей, что именно намерен делать в следующий раз в подобных обстоятельствах, но внезапно понял, что следующего раза просто не будет. Да, сегодня тревога оказалась ложной, но благодаря ей он со всей отчетливостью понял, какому риску подвергает жизнь Джулии. Не говоря уже о том, какой страх ей пришлось испытать по его вине. В памяти все время всплывали съежившаяся на снегу хрупкая фигурка и выражение безмерного ужаса, исказившее прелестное лицо.

Было уже темно, когда Джулия, приняв ванну и переодевшись в свитер и брюки, снова появилась в гостиной. Зак стоял у камина, неподвижно уставившись на огонь. Его лицо казалось высеченным из камня.

Глядя на него, Джулия справедливо предположила, что его мучает чувство вины перед ней. Но теперь, когда она немного успокоилась, все происшедшее виделось ей совсем в другом свете и вызывало совсем другие эмоции. Она начинала ненавидеть людей, которые обрекли его на такое существование, и твердо намеревалась выяснить, что сам Зак собирается предпринять, чтобы положить этому конец. Кроме того, она должна убедить его принять ее посильную помощь.

Не решаясь сразу приступить к интересующему ее вопросу, Джулия решила дождаться окончания ужина. Имея уже возможность убедиться в недюжинных способностях Зака отключаться от своих проблем, она подумала, что двух часов окажется достаточно, чтобы он справился с нынешним, весьма мрачным, настроением. Она подошла к нему и спросила самым беспечным голосом, на который была способна:

– Ты собирался сегодня приготовить бифштексы в том новомодном гриле или предпочитаешь, чтобы этим занялась я? Зак обернулся и отрешенно посмотрел на нее.

– Извини, что ты сказала? Я не расслышал.

– Я пыталась разделить наши обязанности по кухне на сегодняшний вечер. – Джулия засунула руки в карманы брюк и насмешливо добавила:

– Ты грубо нарушаешь билль о правах заложников.

– О чем ты говоришь? – переспросил он, поскольку смысл ее слов по‑прежнему ускользал от него. Зак изо всех сил пытался убедить себя, что Джулия здесь в полной безопасности… пытался забыть ее взгляд там, в лесу… пытался внушить себе, что это был всего лишь случайный эпизод, который больше не повторится.

Джулия улыбнулась ему одной из своих самых обворожительных улыбок.

– Я говорю об обязанностях по кухне, мистер Бенедикт! Согласно Женевской конвенции, пленные не должны подвергаться жестокому и несправедливому обращению. А как, по‑твоему, можно расценить то, что уже два дня мне приходится готовить в полном одиночестве?

Заку удалось выдавить из себя жалкое подобие улыбки и кивнуть. В данный момент ему больше всего на свете хотелось лечь с ней в постель и хотя бы на какой‑то благословенный час забыться и не думать о том, что обязательно должно произойти. Причем гораздо скорее, чем он это планировал поначалу.