Глава 32. Облокотившись на кучу пуховых подушек, Джулия восседала на необъятной кровати и смотрела на кипу тарелок

Облокотившись на кучу пуховых подушек, Джулия восседала на необъятной кровати и смотрела на кипу тарелок, громоздящуюся на низком столике у камина. Они завтракали поздно, прямо в постели, и потом снова занимались любовью. Почти всю ночь Зак не давал ей спать, и она снова и снова погружалась в глубины восхитительных и ранее незнакомых ощущений, которые он сумел пробудить в ней. И каждый раз она засыпала в его объятиях. Теперь уже было далеко за полдень. Джулия чувствовала под боком теплое тело Зака, его рука лениво и сыто ласкала ее плечо. К несчастью, при ярком дневном свете все сложнее и сложнее становилось цепляться за упоительную фантазию о том, что она находится в маленьком, уютном коттедже, а рядом с ней – самый замечательный человек, который к тому же еще и восхитительный любовник. Сейчас, в безжалостном свете дня, ей было совершенно ясно, что тот человек, который с такой нежностью и страстью занимался с ней любовью, который стонал от наслаждения в ее объятиях так, как будто она была первой и единственной женщиной в его жизни, этот самый человек уже занимался тем же самым бесчисленное количество раз со знаменитыми кинозвездами и великосветскими дамами. И эта мысль отнюдь не делала ее счастливой. Ведь раньше это действительно был его мир – мир, населенный богатыми, талантливыми, недоступными и красивыми людьми. К сожалению, этот мир был совершенно чужд ей, Джулии Мэтисон.

Даже если ему удастся, при ее посильной помощи, найти настоящего убийцу и оправдать себя, он вернется к своей прежней жизни, возобновит блестящую карьеру в Голливуде. А тогда он перестанет нуждаться в ней, и она автоматически перейдет в категорию «старых подруг». Джулия прекрасно знала, что не перенесет этого.

Ведь Зак никогда не сможет по‑настоящему полюбить ее, да он и не утверждал обратного. Он просто нуждался в ней именно сейчас, когда она по непонятной прихоти судьбы оказалась здесь, рядом с ним. Поэтому ей остается только наслаждаться настоящим и вспоминать его всю оставшуюся жизнь А это значило, что не следует требовать от него больше, чем он сможет ей дать. Ни к чему открывать ему свои чувства – надо постараться сохранить хотя бы те крохи гордости и самоуважения, которые у нее остались. Итак, выход один – смотреть на вещи как можно легче и беззаботнее. Джулии бы очень хотелось иметь побольше опыта в общении с мужчинами – это оказало бы ей совершенно неоценимую помощь.

– О чем ты думаешь Э – спросил Зак.

Джулия подняла взгляд и, увидев его озабоченное лицо, постаралась улыбнуться как можно шире и беспечнее. Впрочем, не очень успешно.

– Да так, ни о чем особенном. О жизни.

– Расскажи поподробнее, – потребовал Зак. Всеми силами пытаясь уклониться и от его изучающего взгляда, и от крайне неприятного ей предмета разговора, Джулия осторожно высвободилась из его объятий и, подтянув колени к подбородку, крепко обхватила их руками.

– Право, это совершенно неинтересно.

– А почему бы тебе не позволить мне самому судить об этом?

В глазах Джулии появился нехороший блеск – Ты всегда такой настойчивый?

– Это одна из моих самых непривлекательных черт, – невозмутимо отпарировал Зак. – Итак, о чем же ты думала?

Джулия насмешливо закатила глаза, но, поняв, что он не собирается отступать, решила все‑таки рассказать ему хотя бы часть правды.

– Я просто думала о том, какая странная штука жизнь. Все кажется настолько понятным, легко предсказуемым, и вдруг, в какой‑то момент, ты заходишь в придорожный ресторанчик, чтобы выпить чашку кофе, и все меняется.

Откинувшись на подушки, Зак закрыл глаза и облегченно вздохнул. Он, честно говоря, думал, что она размышляет о чем‑то гораздо более неприятном. Например, о том, что он разрушил ее жизнь.

Краем глаза Джулия заметила его напряженное и изможденное лицо, и ее сердце упало. Разве в глубокомысленных философских рассуждениях о жизни он сейчас нуждался? Ему был необходим смех, легкие и приятные эмоции. В эту секунду Джулия внутренне поклялась, что больше не позволит спровоцировать себя на подобный разговор Не открывая глаз, Зак глубоко вздохнул и спросил совершенно ровным и невыразительным голосом:

– Ты хочешь остаться здесь, со мной, Джулия?

– А ты мне можешь предложить какой‑нибудь выбор? – насмешливо поддразнила она, твердо решив больше не затрагивать никаких серьезных тем. Но как только она произнесла эти слова, его лицо снова напряглось, и Джулия инстинктивно почувствовала, что это совсем не тот ответ, которого он ждал.

– Нет, – ответил Зак после довольно продолжительного молчания. – Боюсь, что не могу предложить тебе ничего другого.

– Неужели ты думаешь, что если отпустишь меня, то я расскажу полиции о твоем укрытии?

– Нет. Если ты пообещаешь мне этого не делать, я поверю тебе.

– Тогда в чем же дело?

– В том, что я не уверен, что ты сможешь пройти через тот пристрастный допрос, который тебе устроят по возвращении. Даже если ты скажешь им, что я все время держал тебя с завязанными глазами, они будут продолжать допрашивать тебя якобы для того, чтобы «помочь» вспомнить что‑то чрезвычайно важное. И рано или поздно ты проговоришься, сама того не подозревая.

На сей раз Джулии пришлось приложить максимум усилий, чтобы поддерживать хоть какое‑то равновесие между разбирающим ее смехом и теми по‑настоящему глубокими чувствами, которые она испытывала.

– Ну что ж. Значит, мне придется остаться в этом обшарпанном маленьком коттедже и терпеть общество редчайшего зануды со скверным характером, который к тому же обладает неуемным сексуальным аппетитом. Наверное, когда я все‑таки смогу уйти отсюда, то не в состоянии буду двигаться без посторонней помощи.

Глаза Зака по‑прежнему оставались закрытыми, но губы изогнулись в невольной улыбке.

– Я вовсе не зануда.

– Но, однако, ничего не возражаешь против скверного характера и неуемного сексуального аппетита, – насмешливо подзадорила его Джулия, успокаиваясь по мере того, как постепенно начинала все лучше овладевать ситуацией. – Кстати, нам давно пора проветриться. Давай выйдем на свежий воздух.

Теперь улыбка Зака стала еще более широкой, ленивой и довольной.

– Это было бы весьма неразумно. Ты рискуешь отморозить попу.

– Вообще‑то я собиралась предварительно одеться, – чопорно отпарировала Джулия, сама удивляясь той легкости, с которой ей удалось отреагировать на это скабрезное замечание. – Свежий воздух и физические упражнения, – торопливо добавила она, заметив, что его плечи снова начали трястись от неудержимого хохота, – излечивают любые недуги.

– Кроме обморожения.

Джулия весело расхохоталась, швырнула в него подушкой, отбросила одеяло и выбралась из постели.

– Скажи, ты всегда должен оставить за собой последнее слово?

– Естественно.

– Тогда тебе придется поддерживать разговор и за себя, и за меня, потому что я твердо решила во что бы то ни стало подышать свежим воздухом, – проинформировала она его, натягивая халат. – Несмотря на все те сибаритские наслаждения, которые я испытываю, лежа с тобой в постели, мне все же жизненно необходимы свежий воздух и солнечный свет. Дома я уже давно бы была на улице вместе со своим классом.

– Сибаритские наслаждения, – повторил Зак, насмешливо смакуя слова. – Хорошее выражение. Мне оно нравится.

– Еще бы, – в тон ему ответила Джулия, направляясь в свою комнату, чтобы принять душ и одеться.

– Воспользуйся этой ванной. Она гораздо лучше, – раздался за ее спиной все тот же насмешливый голос.