Глава 9. — КЛИА. — на этот раз меня окликал Бен

— КЛИА? — На этот раз меня окликал Бен. — Тебе полегчало?

Мне полегчало или нет? Я и сама не могла сказать, что сейчас чувствую. Наверное, вот так и сходят с ума. Может быть, нужно рассказать о своих открытиях Бену и попросить помочь сложить их в какую-то единую, логичную картину. Действительно, такие головоломки скорее по его части, чем по моей.

Мой папа. Я должна сосредоточиться на поисках отца. Потому что чем бы ни был Сейдж, он оставался единственной надеждой отыскать папу. Без Сейджа мне не обойтись. А если я расскажу Бену о том, что увидела, он моментально предположит мое худшее и сделает все, что в его силах, чтобы не подпустить ко мне Сейджа.

Значит, придется держать эти тайны при себе. И мне предстоит делать вид, будто ничего не случилось.

— Клиа!

— Мне уже лучше, Бен!

Я в последний раз всхлипнула, улыбнулась на пробу своему отражению в зеркале и покинула туалет.

— Прости, что так вышло, — сказала я.

— Но теперь-то тебе лучше?

— Да, я в порядке.

— А ты видела, что у Сейджа есть подлинник Микеланджело? И Рубенс? А еще он показал мне прижизненное издание Мильтона, «Потерянный рай».

«Конечно, у него все это есть, — подумала я. — Он, поди, был лично знаком с ними со всеми».

— Ого, — воскликнула я вслух, — наверное, он потратил состояние на И-Вэй.

— Точно. Кто может удержаться и не спустить пару миллионов на антиквариат на онлайн-аукционе?

— Да, это точно...

— Клиа! — услышала я голос Сейджа в тот момент, когда мы с Беном вернулись в гостиную. И когда я подняла глаза, то не смогла подавить вопль ужаса.

Сейдж вертел в руках огромный нож!

— Клиа! Тебе опять плохо? — всполошился он.

— Нет, ничего... Извини, просто... Просто у тебя такой большой нож...

— Я сунул в микроволновку индейку из морозилка — рассмеялся он, — и собираюсь сделать сэндвичи. Ты будешь?

Индейка... Ну да, этим ножом он резал индейку.

— Да, да. Конечно! Спасибо! — наверное, моя улыбка получилась довольно кривой.

Сейдж снова занялся индейкой, бросая на меня недоуменные взгляды.

— Послушай, может, нам стоит показать тебя врачу?

— Мне уже лучше. Просто я немного растерялась... Ну, ты сам знаешь почему.

— Верно.

Каким-то чудом мне удалось вести себя адекватно на протяжении следующих пятнадцати минут. Сейдж сделал, наконец, свои сэндвичи, два раза проверил и перепроверил, не забыл ли он что-то из необходимых ему документов Ларри Стечински, и уложил в небольшую спортивную сумку минимальный запас одежды. Каждый раз, когда его взгляд останавливался на мне, я вздрагивала от жуткого ощущения, что он точно знает, что я сделала и увидела. Ему это не нравится, и рано или поздно он найдет способ отплатить мне за это.

Только когда мы вышли из его хижины, мне немного полегчало. Однако я продолжала держаться как можно ближе к Бену, пока мы втроем пробирались подлунным светом по короткой тропинке к гаражу. Никогда не сяду в машину рядом с Сейджем. Я сказала Бену держаться начеку и напустила на себя томный вид, как будто меня все еще тошнило — по крайней мере ко мне никто не лез с разговорами.

Неужели моя догадка верна, и мы с Сейджем перевоплощаемся снова и снова на протяжении веков, чтобы наши судьбы каждый раз сплетались вместе? В некотором роде это имело смысл— за исключением того обстоятельства, что я успела побывать четырьмя разными женщинами, в то время как Сейдж, насколько мне было известно, так и оставался Сейджем. И что бы это значило? Что он не перевоплощался, а просто жил на протяжении каких-то там пятисот лет?

Я могла лишь мысленно отругать себя за такие абсурдные предположения! Но с другой стороны, не менее абсурдными были и все остальные имевшиеся у меня теории. Например, теория инкубов— разве духи могут терять кровь? Правда, в отличие от Бена я не была большой докой по части потустороннего мира, но даже моих познаний хватало на то, чтобы определить «дух» как некую субстанцию, которую невозможно ранить до крови. А я сама видела, что у Сейджа из царапин текла кровь. Уж я постаралась, чтобы шла кровь! Не то чтобы это сильно его ранило: царапины зажили быстро и без следа…

«... в малых дозах он обладает невероятными лечебными свойствами», — зазвучал у меня в голове голос Бена. Я вспомнила, как он сказал это недавно... когда мы спорили об Эликсире Жизни.

О чьей-то выдумке, о подделке, о совершенно безумной фантазии, которой, без сомнения, и является этот их пресловутый Эликсир Жизни.

Разве может он существовать на самом деле? И есть у Сейджа? Достаточно, чтобы сохранять ему жизнь и молодость и так легко исцелять все раны на протяжении по меньшей мере последних пяти веков?

А если это так, то почему бы ему и не потратить часть этих веков на поиски одной-единственной женщины — снова и снова, в самых разных инкарнациях, чтобы любить ее или уничтожать?

Мы задержались у какого-то магазинчика рядом с аэропортом, чтобы Ларри Стечински смог купить мне пару дешевых туфель, заодно нам с Беном — спортивные сумки, в которые мы набили всякий хлам, чтобы создать видимость багажа. Мы бы слишком бросались в глаза, если бы купили билеты в один конец от Рио до Нью-Йорка и не имели при себе вообще никаких вещей.

Пока мы закупались я усилием воли подавила свои подозрения, чтобы действовать как нормальный человек. Хотя я катастрофически быстро теряла критерии того, что можно, а что нельзя считать нормальным. Когда мы прибыли в аэропорт, мистер Стечински с самым величавым видом пустил в дело свою эксклюзивную карту «Американ Экспресс» чтобы обеспечить нас билетами в первый класс на ближайший рейс до аэропорта Кеннеди.

С момента своего жуткого открытия я едва успела перекинуться с Сейджем парой фраз. Меня все время грыз страх, что он обратит внимание на изменения в моем поведении. И я упорно напрягала измученный мозг, пытаясь измыслить какую-нибудь нейтральную тему для беседы, но мы уже направлялись на посадку, а я не придумала ничего умнее, кроме идиотского вопроса:

— У тебя есть план, как мы проберемся в дом, если за домом следят и ждут нас там?

— Нет, пока не придумал.

— Ага, я так и знал, — съехидничал Бен. — Здорово, что мы на тебя положились.

— Слушайте, а если сейчас позвонить Райне?— предложила я. — Она могла бы встретить нас в аэропорту. Мы пригнемся в машине так, чтобы никто нас не видел, когда подъедем к дому, а она зарулит прямо в гараж — и мы будем внутри.

— А если кто-то ждет нас и внутри? — возразил Бен.

— Они же пока не знают, что мы возвращаемся — зачем лишний раз рисковать и вламываться в чужой дом?

— Ну не знаю... — промямлил Бен.

— Ты можешь предложить что-нибудь получше?

Нет, он не мог. И Сейдж тоже. Я одолжила сотовый телефон у Ларри Стечински и набрала номер Райны. Лично я никогда не отвечаю на звонки с не знакомых номеров. Райна относится к ним иначе— каждый звонок незнакомца может оказаться началом новой любви на всю жизнь.

— Алло? — с придыханием проворковала она.

— Эй это я!

— Клиа! Ты жива? Я разыскиваю тебя уже несколько дней! Что стряслось? Куда ты запропастилась?

— Прости, я потеряла свой телефон. Со мной все порядке, я цела и невредима, — ха, еще никогда в жизни я не врала с такой легкостью — и так откровенно!

— В каком порядке? — игриво уточнила Раина. — Неужели ты встретила на карнавале кого-то отпадного и теперь совершаешь ужасные безумства?

Обожаю Райну! Для нее существовало лишь два объяснения тому, что я не отвечала на ее звонки: либо со мной стряслось какое-то ужасное несчастье, либо я влюбилась до беспамятства и теперь пребываю в состоянии неземного блаженства.

— Да. Я повстречала тут кое-кого... — мой взгляд невольно обратился на Сейджа.

— Ага, я так и знала! Давай, выкладывай! Я желаю знать все!

— Это довольно долгая история.

— Времени у меня навалом! Подробности!

— Это слишком сложно. Но в двух словах: у нас с Беном кое-какие неприятности, и это связано с папой.

— А что случилось?

— Я расскажу тебе все, честное слово, но потом. А сейчас мне нужна помощь. Нужно, чтобы ты встретила нас завтра утром в аэропорту Кеннеди и не проболталась ни одной живой душе о том, что мы прилетаем из Рио! Я понимаю, что в это трудно поверить, но у меня есть основания бояться, что какие-то люди следят за нашим домом и караулят наш приезд!

— С чего ты это взяла? Я вроде никого не заметила.

— Ну и отлично. Надеюсь, я ошибаюсь. Так ты нас встретишь?

— Конечно! Но и ты там поосторожней!

— Обещаю! — я продиктовала ей сведения о нашем рейсе и дала отбой. Рядом со мной сидели Бен и Сейдж. От той непринужденности и дружелюбия, которые породило восхищение редкостями литературы и искусства, хранящимися в доме у Сейджа, не осталось и следа. Видимо, Бен снова переживал неожиданное вмешательство Сейджа в нашу жизнь, и это совершенно его не радовало. Оба парня застыли в своих креслах, будто аршин проглотили, и смотрели прямо перед собой, делая вид будто незнакомы. Я представила себе все прелести двенадцатичасового перелета до Америки. Мне явно отводилась роль буфера между враждующими сторонами. А если учесть, что меня и без того терзали подозрения по поводу Сейджа... Даже думать обо всем этом было тошно. И пока была возможность, я решила предоставить их самим себе, а сама отправилась гулять по магазинам и нашла там очень полезную вещь.

Я с трудом удержалась и показала ее своим спутникам только после того, как самолет поднялся в воздух.

— Криббедж! — провозгласила я, жестом фокусника, извлекая из сумки доску, колоду карт и бумагу с карандашами. — Мы с Беном научим тебя в два счета. И тогда сможем играть все втроем!

— А с чего это ты взяла, будто я не умею играть в криббедж? — тут же осведомился Сейдж.

— А ты умеешь? — Бен явно был удивлен.

— Да будет тебе известно, что я играю в криббедж лучше всех! — заявил Сейдж как ни в чем не бывало.

— Да что ты... Про меня говорят, что я настоящий мастер этой игры, — возразил ему Бен.

— Могу поспорить, что я играю гораздо дольше тебя, — при этих словах, произнесенных Сейджем с нарочитой небрежностью, я вперила в него напряженный взгляд. На что это он намекает?

— Сильно в этом сомневаюсь, — фыркнул Бен. — Подумаю, мы это увидим, как только я тебя обставлю, как ребенка.

— Вы, ребята, кажется, забыли, что играем мы втроем, и если кто побьет вас обоих, так это я! — вмешалась я.

— Распечатывай колоду, — велел Бен.

Моя мама была завзятой лошадницей и, соответственно твердо верила в то, что можно достичь согласия между самыми непримиримыми соперниками, если подобрать для них хорошую компанию и отправиться с ними в достаточно длинную верховую прогулку. Насчет верховых прогулки в качестве средства примирения я ничего сказать не могла, а вот криббедж был настоящей находкой. Мы оказались примерно на одном уровне — все трое — и Бен был настолько поражен этим фактом что даже соизволил поинтересоваться у Сейджа, как он учился играть. Сейдж ответил, что его родители были историками, когда-то они научили сына игре, впоследствии ставшей криббеджем и до этого называвшейся «дурак».

— Вот как? — Бен заметно оживился. Еще бы. проснулся его профессиональный интерес! — Твои предки были историками? Они занимались преподаванием?

— Да, они преподавали историю Европы. В Европе, — сказал Сейдж, — в небольшом частном колледже. Они меня многому научили.

Так, Бену брошена воображаемая перчатка! И я увидела, как сверкнули у Бена глаза: вызов был принят.

— К-а-ак интересно! — протянул он. — И ты полагаешь себя большим знатоком истории Старого Света?

— Можно сказать и так. Если уж на то пошло, то именно это я и сказал.

Бен алчно ухмыльнулся и без промедлений устроил Сейджу «проверку на вшивость». Он сыпал и сыпал вопросами не переставая, он без конца подстраивал каверзные ловушки — лишь бы заставить Сейджа признаться, что он всего лишь хвастун. Я только диву давалась при виде такого коварства.

— Ну и какая же из пьес Шекспира: «Генрих VIII» или «Троил и Крессида» — принесла больший успех театру «Глобус»? — задавал вопрос Бен, нервно хрустя пальцами.

— «Глобус» никогда не ставил «Троила и Крессида» — не задумываясь, отвечал Сейдж. — А что касается «Генриха VIII», то во время его постановки в «Глобусе» возник пожар, и театр сгорел дотла. Так что скорее можно сказать, что эта пьеса пустила театр по миру... Не так ли?

— Отлично, просто отлично, — кивнул Бен. — Молодец.

Разговор, продолжавшийся в этом духе, скорее напоминал какую-то интеллектуальную пытку, и хотя соперники старательно напускали на себя небрежный вид, вскоре «беседа» захватила их так, что оба невольно подались вперед, а их лица заблестели от пота. Это было захватывающее зрелище... И в то же время странное.

После нескольких часов словесной дуэли Бен честно признал в Сейдже великого знатока истории и с энтузиазмом втянул его в дебаты относительно таких предметов, о существовании которых я вообще не подозревала — разве что с недавних пор все чаще не могла отделаться от тревожного ощущения, что кое с чем была знакома не понаслышке.

Со своей стороны Сейджу явно доставляло удовольствие сама возможность поговорить с человеком, который способен по достоинству оценить те пикантные анекдоты и подробности давно минувших дней, которые ему удалось узнать в ходе его «изысканий». К тому времени как самолет пошел на снижение, собираясь совершить посадку в Майами, эта парочка уже вовсю переговаривалась и хохотала, перегнувшись друг к другу и через меня, как, через пустое место. И на последнем отрезке пути-перелете от Майами до Нью-Йорка — они уселись рядом, беспрерывно болтали, хлопали друг друга по плечу и хихикали, как школьницы. Мне пришлось занять место через проход, возле сонной пожилой дамы, вылившей на себя не меньше флакона духов.

Вот интересно, если бы я рассказала Бену, что, по моим догадкам, знания Сейджа получены не в ходе учебы, а на собственном опыте — он все так же продолжал бы радоваться их общению?

Впрочем, меня радовало, что они разговорились — это давало мне время успокоиться и попробовать привести в порядок собственные мысли. Я не в силах была противостоять тому влечению, которое испытывала к Сейджу. Как будто самой судьбой ему было предназначено войти в мою жизнь. И я хотела быть вместе с ним. Если это он снова и снова убивал меня в прошлом — зачем бы мне испытывать к нему такие чувства? Разве это не доказывает обратного? И в то же время объясняет его мрачный и даже загнанный вид: еще бы, стоило ему полюбить женщину, и ее убивают.

Значит ли это, что меня убьют тоже?

Без конца задавая себе эти вопросы, я то и дело проваливалась в легкую дрему. Я слишком многого не понимала. Взять хотя бы те же фотографии. Я верила Сейджу, когда он удивился, узнав о том, что появлялся на моих снимках. И мне казалось, он был честен, когда сказал, что впервые увидел меня в Рио, на пляже. Но тогда как он попадал на мои фотографии с самого дня моего рождения? Не являлось ли это результатом некоей глубокой духовной связи, приводившей к нашей встрече в каждой из последующих жизней? Райне понравилась бы эта история! Интересно, а что сказал бы об этом Бен? И даже больше — что сказал бы об этом папа?

Вообще-то, я почти знала, что подумал бы мой отец. Он хотел помочь Сейджу. И даже прямо сказал Сейджу, что считает его хорошим человеком. Это дает повод и мне доверять ему, не так ли? Но что, если отец так зациклился на этом своем Эликсире, что ради него был готов пойти на сделку с кем угодно и сказал лишь то, что от него требовалось, не задаваясь вопросом, хороший Сейдж или плохой.

От одной этой мысли у меня защемило сердце.

Я обратилась к благоуханной леди.

— Вы не хотите сыграть в криббедж? — спросила я светским тоном.

Через два часа полета и после нескольких скучнейших партий в морской бой (леди не играла в криббедж, зато обожала морской бой) мы наконец приземлились в аэропорту Кеннеди. Райна ждала нас в багажном отделении.

— Клиа! — заверещала она и прижала меня к груди. Это совершенно не соответствовало правилам конспирации, но мне было все равно. Я с жаром отвечала на ее объятья. Наконец она отстранилась, увидела Сейджа — и глаза у нее округлились.

— Так это и есть твои неприятности? — осведомилась она, меряя его с головы до ног оценивающим взглядом. — Одобряю.

— Райна, это Сейдж. Сейдж, это Райна.

— Рад знакомству,— сказал Сейдж, подавая руку

— Это я рада, — проворковала Райна. — Если, конечно, вся радость не принадлежит Клиа...

Сейдж улыбнулся и даже едва заметно покраснел — что показалось мне в высшей степени забавным.

Прежде чем отвести нас к машине, Райна заставила меня надеть теплое зимнее пальто. Снаружи стоял мороз, а я все еще щеголяла в своем черном сарафане. Конечно, Райна была одета по погоде ^в шикарный модный жакет. Она как ни в чем не бывало подхватила Сейджа под локоть, «чтобы не поскользнуться на льду», хотя я подозревала, что с помощью этого маневра она собиралась выяснить такие ли мускулистые у него руки на ощупь какими кажутся на вид. Судя по ее выразительной гримасе, результаты обследования оказались весьма впечатляющими.

— Из них получилась очень милая пара, — сообщил Бен, кивая на Райну с Сейджем. — Ты не находишь?

Я предпочла отделаться каким-то невразумительным хмыканьем.

В машине я поспешила занять переднее место рядом с Райной. Она взглядом спросила меня, считаю ли я Сейджа своей собственностью. Я слегка наморщила нос и пожала печами: пока трудно сказать. Она кивнула — все поняла — и закатила глаза: я совсем ненормальная, если упущу свой шанс завладеть таким парнем. Весь обмен мнениями занял у нас какие-то доли секунды.

За два с половиной часа езды до Ниантика я успела выложить Райне всю нашу историю — или почти всю, за исключением моих снов и последнего открытия, сделанного в хижине у Сейджа. Несмотря на изобилие совершенно невероятных подробностей, Райна слушала внимательно и не перебивала меня. Ну что ж, по крайней мере, теперь ей было понятно, почему мы так осторожничали, собираясь вернуться домой.

— Это превосходно! — наконец сообщила Рай-

— Ты не могла выбрать для такого мероприятия более подходящий день!

— Почему? — удивилась я.

— Утром звонила твоя мама. Она привезла из Израиля какую-то большую шишку из их правительства и хочет провести деловую встречу в неформальной обстановке, чтобы Пири задобрила его своими венгерскими кушаньями за ланчем!

Потрясающе. Только моя мама была способна так легко устроить неформальный ланч для целой толпы государственных деятелей, у которых все время расписано по минутам на целые месяцы вперед! Между прочим, это качество и помогло ей в свое время приобрести такой вес в политических кругах в Вашингтоне.

— Так значит... — начала я.

Но Райна не вытерпела и закончила за меня с торжествующим смехом:

— Тайная служба охраны заявилась к нам в шесть утра и обследовала все ранчо под микроскопом. И теперь они там и не уедут, пока не закончится праздник. И если какие-то злодеи ошивались возле дома, они либо поспешили убраться, либо уже сидят в федеральной кутузке!

Замечательно! Я сама никогда не придумала бы ничего лучше! И я живо обернулась к парням на заднем сиденье.

— Ну, Сейдж, теперь держись! — поддразнила я. — Могу поспорить на что угодно: ты никогда не сталкивался с такими личностями, как моя мама и Пири!

— Не сомневаюсь, что они впечатляют, — вежливо ответил Сейдж.

Ха, он понятия не имеет, что его ждет! Ничего, скоро увидит.

Райна была права. Дом был полон агентов Тайной службы. Они хорошо знали и Бена, и Райну, и никаких сложностей с моими друзьями не возникло. А вот «Ларри Стечински» предстояло пройти нешуточную проверку. И если его поддельные документы окажутся недостаточно убедительными, то сейчас это выплывет наружу. И пока Сейдж дожидался решения господ из охраны, я судорожно пыталась прикинуть, насколько мы будем отброшены назад в поисках отца, если Сейджа все-таки упекут в федеральную тюрьму.

— Он чист, — наконец сообщил старший агент.

Великолепно: мы движемся дальше! Сейдж вежливо настоял на том, чтобы пропустить нас с Райной в дом первыми.

— Не думаю, что это хорошая идея, — возразила я, но он даже слушать не желал. Мы с Райной и Беном обменялись заговорщицкими улыбками. Потом я пожала плечами и с покорным видом шагнула через порог, немедленно всполошив нашу Пири. До сих пор не понимаю, как ей удается это узнать: ведь она всегда торчит на кухне! Но стоило мне оказаться в фойе, как она вылетела на всех парах мне навстречу, размахивая руками и вереща что было сил:

— Ай-яй-яй-яй!

— Пири, это он меня заставил! — я радостно выпихнула вперед Сейджа, предоставив ему самому бороться с этим стихийным бедствием. — Я хотела ему объяснить...

Пири налетела на Сейджа и, ничуть не смущаясь тем, что макушкой едва доставала ему до плеча, заговорила, тыча пальцем ему в грудь при каждом слове:

— Никогда не впускай в дом женщину перед мужчиной! Очень плохая примета! И это в тот день, когда у сенатора такие важные дела! Ай-яй-яй!

Она вытолкала нас обратно во двор, закрыла дверь и три раза старательно плюнула на крыльцо, чудом не попав на туфли одного из агентов охраны. Затем ее неумолимый взгляд обратился на Сейджа, явно приказывая ему сделать так же.

— По-моему, мне не обязательно плевать на порог Клиа, — начал было он, но взор Пири полыхнул такой яростью и продолжал сверкать так ярко, что он сдался под этим натиском и плюнул три раза. Пири милостиво улыбнулась и распахнула дверь, жестом приглашая парня войти. Бен проскользнул следом и по пути шепнул Пири на ушко:

— Если бы это был я, то непременно вошел бы первым!

— Это потому что ты умный мальчик, — и Пири расцеловала его в обе щеки.

Наконец мы все оказались внутри, и Пири, будто в первый раз, обняла и расцеловала нас с Райной. Пока мы шли в гостиную, где был накрыт ланч, Бен не упустил возможности поддеть Сейджа:

— Между прочим, настоящий специалист по Европе должен хорошо знать все европейские суеверия!

Сейдж лишь скорчил гримасу в ответ.

Общество, собравшееся у нас в доме, было немногочисленным, однако присутствовавшие здесь лица излучали такую силу и властность, что казалось, будто здесь целая толпа. И, как это случалось довольно часто, мама была единственной дамой. Ее гостями были семеро ведущих членов сенатского Комитета иностранных дел и еще один тип, которого я, наверное, должна была знать, но не узнала — вспомнила лишь то, что это, скорее всего, и есть израильский дипломат. Все они воздавали должное накрытому столу, ломившемуся под тяжестью традиционных венгерских закусок: langos (мягкий хлеб, сдобренный чесноком, острым соусом и сыром), несколько видов pogacsa (бисквитов), korozott (сыр, посыпанный венгерской паприкой) и fasirt (мясные шарики). Все сидели — кроме мамы. Она стоя развлекала общество весьма занимательной историей о своей верховой прогулке еще с одним влиятельным дипломатом.

— Не успела я оглянуться, как он уже скинул рубашку! — воскликнула она. — Это было так неожиданно, что даже лошади шарахнулись! Зато пресса была на седьмом небе от восторга: я чуть не ослепла от фотовспышек! А он молотит себя кулаками по груди и кричит: «Я великий вождь Могучий Дуб! Могучий Дуб!» Ну а потом он вызвал меня на поединок по армрестлингу!

Аудитория разразилась громким хохотом, а мама изобразила на лице страдальческую мину, после чего сенатор Блейн от Далавара, верный соратник моей мамы по работе в Комитете, подал реплику, необходимую для эффектной концовки:

— И вы приняли вызов?

— Да, черт побери! И уложила его в десять секунд!

Мужчины расхохотались еще громче, а мама в ответ отсалютовала им стопкой и осушила ее до дна. Между прочим, это была palinka, венгерская сливовая водка, которую Пири иногда привозила нам с родины. Мама поклонилась, сорвав горячие аплодисменты, и театральным движением опустилась в кресло.

И тут она заметила меня.

— Клиа! — воскликнула она. — Иди сюда!

Я кинулась к маме со счастливой улыбкой, и она прижала меня к груди.

— Как я соскучилась, малышка! — Она немного отодвинула меня и развернула лицом к гостям, придерживая за плечи. — Джентльмены, вы наверняка помните моего до невозможности трудного ребенка, на которого в один прекрасный день мы все будем работать. Клиа, с сенаторам ты уже знакома, а это Ими Сандерс, министр иностранных дел Израиля.

— Приятно познакомиться, — сказала я, пожимая министру руку.

— Взаимно, — ответил он.

— Конечно, вы уже знакомы и с Райной, — мама указала на мою подругу, — и с другом Клиа, Беном, и — ее проницательный взгляд уперся в Сейджа: — Кто этот молодой человек?

В одно мгновение я перебрала в уме с десяток предполагаемых объяснений присутствия здесь Сейджа, но судя по тому, как мама ела его взглядом, в ее голове уже роились всякие романтические планы. И неважно, что я скажу — она все равно будет стоять на своем. А уж если она вобьет себе в голову, что я хотя бы немного неравнодушна к Сейджу, никакие политические бури не помешают ей загнать парня в угол и поджарить на медленном огне, в присутствии всех гостей вытягивая из него подноготную. А это значит, что нам не удастся по-быстрому смыться из гостиной, чтобы заняться своими делами, пока в доме находится Тайная служба. Мама устроит целое шоу и запросто сделает так, что гости примут участие в этом допросе и получат от этого огромное удовольствие. Я знала это наверняка, потому что видела, как это случалось с Райной.

Увы, сегодня у меня не было времени на то, чтобы помогать маме развлекать ее сановных гостей. Если я как можно быстрее не окажусь в кабинете у папы и не найду там все, что мне надо, израильский министр уедет. С ним уедут все агенты, а вместо них запросто могут вернуться плохие парни.

— Это Ларри Стечински! Вы можете звать его Сейдж! Это мой новый бойфренд! — внезапно выдала Райна и по-хозяйски взяла его под руку, незаметно пожав локоть. Надо отдать ему должное, он почти не выдал своего удивления.

Это прибавило очередной пункт к тому бесконечному списку бесценных качеств, за которые я так люблю свою Райну. Она в точности прочла мои мысли и нашла единственно возможный способ помочь мне сорваться с крючка!

— Так-так-так! — многозначительно протянула мама. — Тогда нам не мешает поговорить. — И она обратилась к замершим в ожидании гостям:— Джентльмены?

И сенаторы все как один, а с ними и министр иностранных дел Израиля, с готовностью согласились, что самой подходящей темой для дебатов будет обсуждение достоинств и недостатков Сейджа в качестве предполагаемой партии для Райны. Мама взяла Райну с Сейджем за руки и повела к дивану. Расположившиеся там двое сенаторов дружно потеснились, уступая им место в центре. Сейдж кинул на меня такой растерянный взгляд, что меня чуть не пробрал нервный смех.

— Мы с Беном выйдем на минутку, — сказала я. — У нас есть срочные дела с Алиссой Гранд.

— Только не слишком задерживайся! — крикнула мама мне вслед. — У нас осталась всего пара часов. Потом мы вылетаем обратно в Вашингтон, и я хотела бы хоть посмотреть на тебя! А то скоро забуду, как ты выглядишь.

Я пообещала, что вернусь очень скоро, и мы с Беном поспешили на второй этаж. Покидая гостиную, я слышала, как сенатор Блейн старательно прокашлялся и начал хорошо поставленным голосом:

— Итак, Сейдж... Как вы относитесь к положению женщин в нашем обществе? И насколько эти взгляды могут повлиять на ваши отношения с Райной? Вы готовы обеспечить Райне ту любовь и заботу, каких она заслуживает?

— Этот парень, может, и прошел огонь, воду и медные трубы, — прошептала я на ухо Бену, — но могу поспорить, что ему никогда не приходилось выступать на слушаниях в Сенате!

— Это жестокое и страшное наказание, — хихикнул Бен, — но мне нравится.

— Насколько я могу судить, все свои записи о поисках Эликсира Жизни папа должен был держать у себя в кабинете, верно? — спросила я.

— Давай начнем оттуда, — кивнул Бен.

Мы спустились на второй этаж к кабинету, открыли дверь и замерли в растерянности, обозревая груды бумаг, книг и папок.

— На это и жизни не хватит! — вырвалось у меня.

— Надо просто подойти к этому делу с умом! Для начала надо отобрать из этого хлама все, что имеет отношение к Эликсиру. Я открою все файлы в компьютере, и ты сможешь просмотреть их, пока я буду копаться в этих завалах.

— Так, мы будем искать упоминания об Эликсире и темнокожей леди? — уточнила я.

— Темнокожей леди?

— Ну, Сейдж сказал «смуглая леди». Я действительно не думаю, что папа мог так выразиться. Я вообще не представляю, чтобы кто-то в наше время так говорил, но, наверное, коль скоро Сейдж жил…

— Коль скоро Сейдж жил — что? — спросил Бен.

Я чуть было не выложила, что, судя по всему, Сейдж родился где-то в начале 1500-х годов, а значит, ему простительно иногда употреблять не принятые у нс обороты речи. Но ведь я еще не успела познакомить Бена с этой головокружительной теорией, и сейчас явно было не время этим заниматься.

— Сейдж наверняка кого-то цитировал, — заявила я, — наверняка.

— Верно. Это похоже на правду. То есть не кавказская женщина.[17]

Передо мной на экране была открыта папка со всеми файлами, имеющими отношение к Эликсиру Жизни, и я принялась просматривать их, в то время как Бен занялся рабочими тетрадями.

Не прошло и двух часов, как мы располагали весьма обширной информацией об Эликсире Жизни: его истории и возможностях. Мне даже удалось найти файлы с описанием двух групп преследователей, о которых говорил Сейдж: Проклятые местью и Служители Вечной Жизни.

Проклятые Местью считали, что получили свое название из-за того, что члены их сообщества каким-то образом пострадали от проклятья, наложенного Эликсиром на них и их потомков. И они считали, что если сумеют найти и уничтожить Эликсир, то тем самым обретут спасение. Служители Вечной Жизни, напротив, желали заполучить Эликсир с другой целью: они должны были стать его хранителями и решать, как использовать его силу на благо людям.

Папины файлы повторяли историю, рассказанную нам Сейджем: что обе группы зародились в эпоху Возрождения, однако значительно усилились с того момента, как папа нашел сосуд. Члены обоих сообществ были разбросаны по всему миру, однако они общались через свои зашифрованные сайты. Папа составил список некоторых сайтов и раздобыл код для одного из них. Я проверила его. Он принадлежал Служителям Вечной Жизни. Это оказался обычный форум, где постоянные члены могли обмениваться информацией. Их переписка носила весьма нерегулярный характер — из чего я сделала вывод, что вряд ли этот форум мог служить главным связующим звеном для деятельности группы. Тем не менее, я распечатала адрес сайта и код. Чем больше информации о своих врагах мы сумеем собрать, тем лучше.

В моему великому разочарованию, ни мне, ни Бену не попалось ни одного упоминания о темнокожей леди, а время утекало, как песок сквозь пальцы. В любую минуту затеянный мамой ланч мог завершиться, а с ним и сопутствующая ему надежная охрана.

— Рехнуться можно. Мы ищем, сами не знаем что, — пожаловалась я.

— Я знаю. — Бен, и без того встрепанный, в очередной раз запустил пальцы в свою многострадальную шевелюру. — Нам нужна новая идея.

Мы дружно напрягли мозги... Но идеи не было.

— Ладно, — наконец изрекла я. — Может быть, «смуглая леди» вовсе никакая не леди? Может быть, это кодовое слово?

— Кодовое слово?..

— Предположим. Предположим, что эти буквы обозначают какие-то другие буквы? Или это такой акростих, где каждая буква — начало какого-то слова? Я просто не знаю, что еще можно подумать... Черт, голова пухнет! Может, мне начать пить кофе?

— Нет, нет, это хорошая мысль! Код — это хорошая мысль. Это может быть даже что-то из литературы. Книги полны кодов! Например, сонеты Шекспира... — Бен внезапно вздрогнул, как будто его ошпарили. — О Господи!

— Что?

— Сонеты Шекспира! Смуглая Леди! Он же написал целых двадцать семь сонетов, посвященных женщине, которую называл Смуглой Леди! Как я мог об этом не вспомнить?

— Да! — подскочила я. — И папа стал одержим Шекспиром перед тем, как пропал в Рио!

Мы с Беном ошалело переглянулись и, как по команде, ринулись в атаку на папины книжные завалы, извлекая оттуда все тома, имеющие отношение к Шекспиру. Он явно просматривал их не раз и не два — судя по обилию отметок и закладок. Большинство из них относились к сонетам, посвященным Смуглой Леди, но от них не было никакого толку: мы не могли понять, что значат какие-то звездочки, кружочки, стрелки и подчеркнутые слова.

— Мне пару раз попались слова «см. файл», — сказала я Бену.

— Мне тоже, — он оторвался от книги и посмотрел на меня. — Надо полагать, имеется в виду файл в компьютере?

Я ринулась обратно к компьютеру, и мы вместе принялись просматривать отцовские папки, пока не нашли одну под названием «Шекспир». В нее была вложена еще одна папка — «Смуглая Леди» — и уже в ней нашелся текстовый файл СЛЛКР.doc.

— Смуглая Леди Л-К-Р... Смуглая Леди Эликсир! — закричала я.

— Точно! — просиял Бен, и мы поспешили отбыть этот файл.

— Этот файл защищен паролем, — разочарованно прочла я.

— Давай, соображай! — простонал Бен.

— Пароль... Какой папа мог подобратьпароль?Он всегда записывал свои пароли, потомучто моментально их забывал. Ты посмотри вокруг,а я пока попробую угадать сама.

Бен знал, как отец прячет свои пароли: он печатал их на бумаге и засовывал куда-нибудьв ящик или папку с деловыми бумагами. Бен быстро обшарил ящики и папки и поочередно забивал все пароли, которые ему удалось там найти, а яперебирала все слова, которые могли показаться отцу подходящими для пароля. Я испробовалавсе возможные комбинации своего имени, маминого имени, папиного имени, имен Райны и Бена, нашидни рождения, слово «Глобо-Рич», дату основания «Глобо-Рич», годовщину свадьбы моих родителей...

— Ничего. Ничего не получается, — вырвалось у меня. Я была в отчаянии. — Ну и что ты теперь?

— Погоди, погоди, вот еще! — бормотал Бен, извлекая из папки листок со списком из двух десятков паролей. Он перепробовал их все по очереди — только чтобы убедиться, что ни один не подходит.

— Что за свинство! Нам нужен один-единственный файл, и он оказался защищен паролем!

— Да уж, повезло! — буркнул Бен. — Давай еще раз подумаем. Почему Грант решил, что должен защитить паролем именно этот, один-единственный файл?

— Чтобы окончательно добить свою дочь и ее лучшего друга?

— Хорошее предположение, но не обязательно правильное.

— Потому что считал его самым важным.

— Еще бы, — подтвердил Бен, — ведь твой отец верил в Эликсир. Эликсир был для него всем, он считал, что зависит судьба нашего мира от него. Если Эликсир найдет он — мир изменится к лучшему. А если Эликсир достанется плохим парням — ничего хорошего ждать не приходится. Конечно, он защитил паролем тот файл, в котором могли содержаться сведения, где спрятан Эликсир.

— Но ведь мы только что перепробовали все его пароли?

— Мы искали в тех местах, где он прятал обычные пароли, — заметил Бен. — А что-то по-настоящему важное он мог запрятать гораздо надежнее. Так, чтобы добраться до пароля мог только он — и в то же время чтобы он всегда был под рукой.

— Ну, например? — спросила я. — Единственная вещь, которая всегда была у него при себе, это...

Мы с Беном поняли это одновременно, только я озвучила первой:

— Часы!

Я сбегала за кофром, в котором хранилась камера, и достала папины часы. Я вертела их в руках, осматривая самым тщательным образом, чтобы не пропустить любой намек на пароль. Может быть, он использовал мамину дарственную надпись? Я прочитала ее еще раз — и тут заметила тонкие царапины под надписью.

— Что ты на это скажешь? — я показала штрихи Бену. — Это какие-то отметки или просто царапины?

— Ну не знаю... Они такие мелкие...

— Лупа! — вспомнила я. — У папы же было увеличительное стекло для изучения старых снимков!

Бен снова ринулся шарить по ящикам и торжествующе воскликнул:

— Вот оно!

Он протянул мене увеличительное стекло, и я навела его на царапины. Штрихи сложились в слово верностьотвагамудрость. Верность, отвага и мудрость — девиз на лепестках моего ириса! С уверенной улыбкой я набрала его в строке для пароля.

— Открылся!— воскликнула я.

Бен стоял у меня за спиной, чтобы вместе со мною просматривать файл. Оказалось, что здесь собрано до черта всяких материалов, однако наши поиски облегчало знание того, что к Эликсиру Жизни отца привели сонеты Шекспира. И здесь имелся реферат по книге, посвященной связи Шекспира с Эликсиром. В книге упоминалась утерянная пьеса Шекспира и цитировалась строка: Love's Labour's Wonne. Сохранилось лишь название пьесы, и большинство исследователей сходилось на том, что это название продолжения пьесы «Бесплодные усилия любви». В папином реферате говорилось о том, что это история о двух влюбленных, нашедших друг друга и разлученных вновь из-за Эликсира Жизни. Более того, автор утверждает, что написать эту пьесу Шекспира вдохновила его возлюбленная — Смуглая Леди.

Это дало папе отправную точку для собственных изысканий. Он хотел знать, кто такая была эта Смуглая Леди, чтобы установить ее возможную связь с Эликсиром. Папа не пожалел ни сил, ни времени, просматривая все доступные ему источники — и, конечно, не раз и не два перечел сами сонеты. И наконец, проделав поистине титаническую работу, он смог подытожить все основные теории, определяющие личность Смуглой Леди. Он остановился на том, что Смуглой Леди была некая Магда Алессандри, которую многие современники считали настоящей колдуньей. Папа предполагал, что репутация колдуньи подтверждает вероятность ее связи с Эликсиром Жизни, и постарался выяснить о ней как можно больше. Он даже умудрился отследить длинную цепочку ее потомков. Во время своих поездок с миссией «Глобо-Рич» в разные концы света он побывал у всех найденных им людей и расспросил их о загадочной Магде.

И в самом конце документа красовалась запись:

«ЭВРИКА! СОВРЕМЕННАЯ МАГДА АЛЕССАНДРИ — КОМНАТА КПИА, 121»

— Как ты считаешь, ему удалось найти кого-то из потомков этой Смуглой Леди? — нерешительно спросила я у Бена.

— И ее зовут тоже Магда Алессандри, — Бен утвердительно кивнул. — Вот только что значит комната Клиа, 121»?

— Еще один код? Дополнительная защита дл_я указания на местопребывание этой странной дамы? По-твоему, он спрятал это где-то у меня в комнате?

Мы переглянулись и как по команде помчались наверх по лестнице ко мне. Я ворвалась в комнату первой и включила компьютер.

— Может, он и здесь зашифровал какой-то файл?

— Проверь все файлы, которые сделала не ты, — кивнул Бен. — Может быть, это пароль такой?

Я согласилась, но уже через полчаса поисков стало ясно, что на моем жестком диске нет ни одного файла, созданного кем-то другим.

— Ох, только не это! — вырвалось у меня. — Мы же почти нашли!

— Ладно, не паникуй. Это не обязательно должен быть файл. Сто двадцать один... Может, какая-то дата? Январь, двадцать первое число? Или двенадцать — один, то есть первое декабря? Проверь свой органайзер. Там ничего похожего?

— Ничего, — покачала я головой через минуту. — И что теперь?

— Не знаю. Может, мы вообще зря полезли в компьютер. — Бен шарил взглядом по моей комнате в отчаянной надежде наткнуться на какую-то подсказку.

— Клиа! — донесся мамин голос из гостиной. — Спускайся, милая! Мы уже закончили, и я хотела бы побыть с тобой, прежде чем уеду!

Черт, это конец всему! Тайная служба вот-вот покинет дом, а мы все еще не сдвинулись с мертвой точки и даже понятия не имеем...

— Криббедж! — Бен метнулся к стене и схватил доску для криббеджа. — Какой финальный счет в криббедже?

— Сто двадцать одно! — машинально выдала я — и широко распахнула глаза, когда до меня дошло. — Сто двадцать одно — нашли!

Бен торопливо осмотрел доску, затем перевернул ее и вытащил металлическую задвижку, закрывавшую отделение для фишек. Вытряхнул фишки на ладонь, заглянул внутрь и зажмурился... От разочарования?

— Ну, что там? — нервно спросила я.

Он с широкой ухмылкой развернул доску так, чтобы мне было видно. Два числа, выведенные аккуратными мелкими цифрами одно над другим. Нижнее начиналось со знака минус, и оба делились какими-то штрихами. А под ними всего два слова: Маленькая Дверца.

— Что это за номера? Опять какое-то уравнение? — спросила я.

Бен расплылся в улыбке еще шире.

— Координаты! — выпалил он. — Широта и долгота.

— Местоположение нынешней Магды Алессандри?

Бен кивнул. Я с визгом ринулась его обнимать.

— Клиа? — снова окликнула мама.

— Иду!

Однако я отдавала себе отчет в том, что мне вряд ли светит вернуться домой в обозримом будущем, и потратила еще пару минут, чтобы запихать в спортивную сумку кое-что из одежды и необходимых в дороге мелочей. Конечно, я не забыла и косметичку. Вовсе не обязательно выглядеть как бродяга, даже если ты и в самом деле бродишь по свету. Еще я выгребла из всех сумок и кошельков имевшиеся там наличные. Конечно, черная карта Ларри Стечински с лихвой покроет наши расходы, но я всегда предпочитала иметь в своем распоряжении хотя бы какую-то мелочь. И напоследок в сумку поместилась моя доска для криббеджа с драгоценными координатами, написанными в отделении для фишек.

Наша миссия завершилась полным успехом, и мы с довольными лицами спустились в фойе — как раз когда там собралась вся компания перед тем, как покинуть дом. Райна сияла, как медный таз, и крепко обняла на прощание всех джентльменов, а в ответ получила пожелания долгой и счастливой жизни с Сейджем. Что до Сейджа, он, похоже, вообще слабо соображал, что происходит.

— Ну, как все прошло? — поинтересовалась я у него.

— По-моему, твоей маме удалось за обсуждением брачного контракта между нами с Райной заодно договориться о мире на Ближнем Востоке!

— Вполне ожидаемый результат. И сколько же у вас будет детей, если не секрет?

— Четверо. Но первый ребенок должен родиться только когда ей исполнится двадцать шесть лет. Ровно через три года после предполагаемой свадьбы. Ах да, и мы приглашены провести медовый месяц в особняке министра, на берегу моря в Тель-Авиве.

— Ах, как это мило с его стороны! Он ведь позволит мне вас навестить?

Сейдж лишь покачал головой, все еще не придя в себя.

— Пири перестала на тебя дуться? — Бен ехидно усмехнулся.

— Почему-то я так не думаю. Она умудрилась навалить чеснока во все, что я пробовал.

— О, не обижайся, здесь нет ничего личного! В венгерской кухне вообще чеснок используется сплошь и рядом! — заверила я беднягу.

— Ага, особенно в шоколадном торте, — добавил Сейдж.

— Ну ладно, торт можешь принять на свой счет, — признала я.

Мама выпроводила наконец из дому всех своих политиков и перед тем, как последовать за ними, подошла ко мне с грустной улыбкой.

— Даже не верится: мы с тобой едва успели встретиться, и мне уже пора прощаться!

— Да, я знаю! Хочешь, я тебя провожу немного? Мы ведь тоже собрались поехать кое-куда, — ни за какие коврижки я не проведу и лишней секунды в этом доме после того, как отсюда уберется Тайная служба!

— Вы даже не успели попробовать, что Пири приготовила на сладкое! — пожаловалась мама, пока мы впятером спускались с крыльца. — Она испекла венгерские рогалики с абрикосами. Твои любимые!

— Вы все съели, или там что-то осталось?

— Наверняка немножко еще найдется. Считай, тебе повезло, — сказала мама.

— Я сбегаю и принесу, — Бен двинулся было обратно, но Пири решительно загородила ему путь.

— Нет! — вскричала она. — Никогда не возвращайся, если переступил порог дома! Очень, очень плохая примета!

— Ничего страшного, Пири! — пытался возражать Бен. — Я всего лишь захвачу рогалики!

— Я сама их принесу. А ты встань здесь и посмотри в зеркало! Сделай страшную рожу, чтобы отвести беду!

— Да посмотрю я, Пири, честное слово посмотрю! Но ты пойми, нам некогда тебя ждать! И я всего лишь заскочу на минуту на кухню!

С этими словами Бен обогнул Пири и проскочил в дом. Мама тепло обняла Райну и Сейджа — она уже явно собиралась полюбить его как собственного зятя. Бен появился с рогаликами, и все уселись в машину к Райне, а мы с мамой еще задержались, крепко обнявшись на прощанье.

— В апреле у меня будет большой отпуск, — сказала мама, сжимая мои руки и глядя в глаза. — Давай освободим себе целую неделю и поедем куда-нибудь вдвоем, чтобы никто нам не мешал!

— Буду ждать апреля! — заверила я, стараясь не расплакаться. Мама этого просто не выдержит. Мы разошлись по машинам, и вся процессия тронулась с места.

— Кому рогаликов? — предложил Бен, высоко поднимая добытый им пакет со сладостями.

— Ах, ты не побоялся обречь себя на неудачи только ради того, чтобы принести их мне! — воскликнула я. — Какое мужество!

— Ага, — подтвердил Бен. — Но рогалики того стоят!

— Мм-м-м, и еще как стоят! — пробормотала я с полным ртом. — Эй, не зевайте, а то не достанется!

— Какое наслаждение! — вырвалось у Сейджа. — Ни крошки чеснока! Я сильно опасаюсь, что мои вкусовые сосочки уже не восстановятся после такого издевательства!

— Я, конечно, прошу прощения, — вмешалась Райна, — но куда мы, собственно, едем?

— Отличный вопрос! Давайте поищем на него ответ, — я вытащила из сумки доску для криббеджа и передала ее Сейджу, показав ему, где были спрятаны значения широты и долготы. — Где это, ты не знаешь?

Сейдж тут же достал свой телефон и ввел в него координаты.

— Интересно, — вырвалось у него.

— Что там?— спросила я. — Надеюсь, это не в Антарктиде? Я не прихватила свою парку.

— Этим координатам соответствует здание под названием «Шибуйя 109» в Токио.

— Шибуйя 109? — удивилась Райна. — Торговый центр?

Действительно, «Шибуйя 109» — это всемирно известный торговый центр, но это женевозможно... Или возможно? И тут у меня возникла мысль.

— Сейдж, можно посмотреть твой телефон? — попросила я. Он передал мне телефон, и я стала просматривать списки всех торговых точек в этом центре — последовательно по этажам.

Невероятно.

— Бен, ты в это не поверишь, — сказала я. — В «Шибуйе 109» есть магазин под названием «Маленькая Дверца».

— «Маленькая Дверца»... — глаза у Бена широко распахнулись. — Грант записал это название под координатами...

— Точно! — сказала я. — Может быть, в этом магазине работает Магда?

— Магда? — тут же насторожился Сейдж.

— Магда Алессандри, потомок Смуглой Леди! Та, к которой тебя хотел отвести мой папа!

— Магда... Алессандри? — Сейдж как будто все еще не верил своим ушам.

— Так мы что, реально едем в «Шибуйю 109»? — Снова вмешалась Райна. — Но это значит, что я останусь без денег, отложенных на образование!

— Мы не едем в «Шибуйю 109», — уточнила я. — У тебя школа. Ванда тебя убьет, если ты прошляпишь этот год. А потом убьет меня за то, что тебя подбила.

— Но это можно считать практическим опытом, полезным для самообразования. Когда мы вернемся, я напишу доклад на эту тему!

— Это может оказаться опасным, Райна.

— Ты что, какая опасность? Вы же едете за покупками!

Конечно, нам было не до покупок, однако ее мысль была мне понятна. «Шибуйя 109» был местом паломничества для продвинутой японской молодежи. Десять огромных этажей, нашпигованных брендовыми магазинами и бутиками, занимали верхушку небоскреба в виде внушительного цилиндра из стекла и бетона. Мы с Райной нанесли существенный урон этим самым магазинам, когда совершили набег на торговый центр года три назад. И наш следующий заход явно мог состояться лишь в далеком будущем.

Но как бы ни соблазняла меня идея снова оказаться в «Шибуйе 109» в компании Райны, на сей раз об этом не могло быть и речи. Несмотря на внешнюю безобидность нашей задачи — найти какую-то даму, работавшую в магазине — с самого начала этих приключений все на поверку выходило не таким как кажется. И это был, пожалуй, первый случай в моей жизни, когда я всем сердцем не хотела чтобы Райна была со мной.

— Райна, пожалуйста, не спорь со мной. Если ты поедешь с нами и с тобой что-то случится...

Она моментально уловила, как я расстроена, и оставила игривый тон.

— Все, я поняла, — сказала она. — Вы едете. А я остаюсь здесь... Оплакивать разлуку со своим женихом! — в последнюю фразу она подпустила надрывную ноту, как плохая актриса, и я расхохоталась вместе с ней. Мне стало легче и оттого, что она все поняла как надо, и оттого, что она останется дома, в безопасности. Когда Райна повернула на шоссе, ведущее в аэропорт, я включила радио, откинулась на спинку сиденья, набила рот рогаликами и позволила себе наслаждаться их вкусом. Пусть ненадолго, всего на несколько минут, жизнь была простой и прекрасной. И я собиралась выжать из этих минут все, что смогу. Ведь было понятно, что радость моя будет недолгой.