Александр Абрамов

Александр Иванович Абрамов

Белые начинают…

Александр Абрамов

Белые начинают…

Рассказ

Художник И. Блиох

1. «ДАЧНОЕ» ДЕЛО

Подымаясь по лестнице, майор Жемчужный чуть не столкнулся с девушкой в сером легком костюме. Она стремительно пронеслась – другого глагола и не подберешь! – вниз, прикрывая носовым платком явно заплаканные глаза. «Сколько своего горя несут сюда люди», – подумал майор, но раздумья его тотчас же были прерваны: окликнула секретарша отдела. Жемчужного требовал к себе начальник отдела угрозыска полковник милиции Кершин. Он критически оглядел майора и усмехнулся:

– Толстеешь…

– Старею… – в тон ему ответил Жемчужный. – Возраст, товарищ полковник.

– Есть шанс похудеть. «Дачное» дело знаешь?

– Кутыринское? Немного знаю.

– Придется познакомиться вплотную.

Жемчужный удивился, «Дачным» делом здесь называли дело о недавнем убийстве профессора Заболотского, которое вел один из старейших и очень опытных работников уголовного розыска, подполковник Кутырин.

– Ничего не понимаю, – сказал Жемчужный, – а Кутырин?

– У него инфаркт, – вздохнул Кершин. – Вчера в больницу увезли.

Жемчужный задумался. Жаль Кутырина. Поправится, уйдет на пенсию, а вместе с ним уйдет в прошлое еще одна живая страница истории милиции города. Без Кутырина даже трудно себе представить уголовный розыск.

– А кто еще работал по этому делу? – после некоторого раздумья спросил Жемчужный.

– От нас – капитан Парамонов и старший лейтенант Рыжов, – отвечал полковник. – А ведет следствие старший следователь прокуратуры Михайлов. Ты с ним работал?

– Было дело…

«Михайлов – опытнейший работник прокуратуры, да и Кутырин тоже, как говорится, краса и гордость угрозыска, – подумал Жемчужный. – Неужели они запутались?..»

– Поговори с Михайловым, ознакомься с материалами и доложи свои соображения.

…И разговор с Михайловым, и тщательное ознакомление с делом только подтвердили опасения Жемчужного: в процессе расследования пока ничего не прояснилось.

Обстоятельства убийства профессора Заболотского, одного из крупнейших знатоков славянской филологии, были действительно загадочны. Труп его нашли воскресным утром на даче, в большой комнате, служившей ученому и кабинетом и столовой.

Дверь комнаты была заперта изнутри. Окно в сад открыто настежь. Самодельная финка, искусно выточенная из напильника, торчала между лопаток. По заключению медицинской экспертизы, смерть последовала вскоре после полуночи от кровоизлияния в области сердца.

Убитый лежал ничком на ковре возле шахматного столика. Два легких соломенных кресла, подвинутые к столику, несколько черных и белых фигурок на доске, кучка таких же фигурок на краю стола – все говорило о том, что шахматная партия была не закончена или прервана.

Посреди комнаты на обеденном столе громоздились неубранные тарелки, рюмки, бокалы, бутылки из‑под вина – следы ужина, сервированного на несколько человек. Повсюду – окурки и пепел: в комнате курили сигареты, папиросы и даже трубку. Она лежала с краю на шахматном столике, должно быть, ее курил сам хозяин. На зеленом сукне письменного стола обнаружили крохотные пятна крови: вероятно, кто‑то из гостей профессора порезался о лезвие безопасной бритвы, торчавшее из‑под толстого стекла на столе. А под столом найдена светло‑серая пиджачная пуговица.

В замочной скважине распахнутого сейфа торчала связка ключей, а на полке внутри лежали аккуратные стопки исписанных тетрадей. Профессор работал над книгой по истории древнеславянских языков и хранил черновики в сейфе. Из денег в сейфе нашли только одну двадцатипятирублевку, прикрытую упавшей тетрадью. А между тем накануне профессор получил в издательстве гонорар за монографию – около трех тысяч в банковских пачках. За ужином Заболотский и рассказал о гонораре, и о сумме упомянул. Сейф у него, по словам свидетелей, был в это время раскрыт. Кто‑то из гостей сделал профессору замечание: мол, так крупные суммы не хранят. Профессор, как говорят, отмахнулся – кому, дескать, грабить? – сейфа не закрыл, а между тем все деньги исчезли. Значит, было кому…

Под окном с трудом удалось обнаружить чьи‑то следы, размытые дождем.

Кто же был в гостях?

Жемчужный взял листок бумаги, на котором рукой Кутырина были написаны несколько имен и фамилий.

Валя.

Маслов.

Вера Тимофеевна – жена Маслова.

Полковник Хмара.

Сизов.

Фамилии Сизова, Хмары и Маслова подчеркнуты красным карандашом – это соседи по дачному поселку. Валя приходилась профессору дальней родственницей, последнее время жила у него в мезонине. У отставного полковника Хмары и у доктора Маслова были собственные дачи, а лаборант Сизов снимал в поселке комнату с верандой.

Гости разошлись около одиннадцати. Профессор спросил, не хочет ли кто‑нибудь сыграть с ним партию в шахматы. Желающих не нашлось. Маслова увела домой жена. Хмара беспокоился о дочери, уехавшей «на ночь глядя» в город к подруге. А Сизов вообще казался чем‑то раздраженным. Профессор даже спросил его, не случилось ли что… «Голова почему‑то разболелась, – ответил Сизов. – Пройдусь немного. Буду возвращаться – может, зайду…»

Обещал зайти и Хмара, «если Ленка уже дома». Валя, проводив Масловых, пошла к себе в мезонин и легла спать. К профессору она больше не заходила, хотя в его комнате горел свет и слышались чьи‑то голоса.

А утром Заболотского нашли мертвым.