И снова в бой

После приема в Кремле, поздно вечером, в гостиницу заявился майор Петрунин и скомандовал одеваться. Две «эмки» бесшумно понесли нас по затемненной улице Горького. На перекрестках, под небольшими кружками глубинного света, стояли регулировщики. В черном, без­донном небе, усыпанном мириадами колючих звезд, не­подвижными громадами едва-едва вырисовывались аэростаты воздушного заграждения. Изредка небо из конца в конец рассекали, подобно огненным мечам, лучи по­исковых прожекторов. Когда лучи меркли, темнота сгу­щалась еще более. По тротуарам, мерно печатая шаги, проходили военные патрули. На крышах домов торчали, устремив стволы вверх, автоматические зенитки.

Москва была начеку, во всеоружии, грозная в своем спокойствии, готовая отразить врага, откуда бы он ни появился.

В воздухе не чувствовалось прохлады – нагретый за день асфальт продолжал излучать тепло.

Машины остановились возле темного особняка.

Все вышли и, следуя за Петруниным, поднялись на второй этаж. У дверей нас встретил лейтенант Ворон­ков. Он провел всех в светлую комнату, усадил и сам исчез за дверью, прикрытой тяжелой портьерой.

Дверь он не закрыл, и все мы услышали голос полковника Решетова:

– Где же именинники?

– Все налицо, товарищ полковник.

– Давайте зовите!

Вновь раздвинулась портьера, и показался Воронков.

– Прошу! – сказал он и сделал широкий жест.

Мы прошли в просторную, залитую ярким светом комнату с накрытым столом посередине.

– Рассаживайтесь, товарищи! – пригласил Фир­санов.

Не было никаких церемоний, лишних слов, объясне­ний. Чувствовалось, что и Решетов и Фирсанов дорожат своим временем, что его у них немного, но, тем не менее они считают своим долгом вырвать час-другой и уделить его нам.

Расселись. По обе стороны от меня сели Таня и Се­режа. Фому Филимоновича усадили между полковника­ми, а Логачев и Березкин расположились напротив.

Решетов встал, поднял бокал и сказал:

– Выпьем за смелых! За тех, кто проник по приказу Родины и партии в логово врага и, рискуя собственной жизнью, преодолевая все преграды, сумел умно и дерзко выполнить сложное и ответственное задание!

Он сказал несколько слов о моральном облике совет­ского разведчика, ставящего интересы дела превыше всего и готового не только биться с врагом в жестоком поединке, не только побеждать, но, если потребуется, и жертвовать собой.

Потом выпили за партизан.

Затем вспомнили о тех, кого уже никогда не будет с нами, кто не сядет за убранный стол, кто не разделит с советским народом радость грядущей победы, кто, не щадя своей жизни, выполнил долг советского патриота.

Перед моим взором возник Полюс недоступности, наш маленький неприступный островок и невысокий хол­мик, под которым мы оставили истинного сына Родины, нашего замечательного друга...

Через час мы были уже в номере. Я стоял у откры­того окна, выходившего на огромную, сейчас безлюдную площадь, и думал. Все пережитое за последние месяцы вновь проходило перед глазами. Мне было как-то легко и грустно.

Над столицей раскинулась теплая летняя ночь. Сквозь предутренний сумрак проступали очертания зданий, кремлевские звезды.

Я постоял еще немного, почувствовал усталость и лег. Но спать пришлось недолго. Меня разбудил теле­фонный звонок.

– Подполковник Стожаров? – раздался в трубке не­знакомый голос.

– Так точно.

– Вас ожидает полковник Фирсанов. Быстрее одевайтесь. Внизу ждет машина.

Видимо, случилось что-то важное, если полковник не дал мне отдохнуть. Я быстро оделся, вышел и тихо при­крыл за собой дверь. Коридор был пуст и безлюден.

Я быстро сбежал по бесконечным ступеням лестницы и вышел на улицу. Над Москвой вставало утро. Воздух был по-утреннему чист и прохладен. На тротуарах по­явились первые прохожие. По небу скользнул послед­ний, побледневший луч прожектора. Отчетливо виден был снижающийся аэростат воздушного заграждения. Прижавшись к тротуару, против подъезда стояла ма­шина. Я направился к ней.

– Да, враг еще не разбит, война продолжается!

[1] Стой!

[2] Руки вверх!

[3] Внимание, танки!

[4] Наверное, сумасшедший!

[5] Выходи!

[6] Выходи быстрее!..

[7] Обыщи его!

[8] Проклятие!

[9] Дежурный унтер-офицер Курт Венцель слушает... Так точно, он здесь. Есть!

[10] Есть, господин капитан!

[11] Не понимаю

[12] Еще одну!

[13] Стой! Руки вверх!

[14] Ложись!