Контактно-коммуникационное свойство пространства

Также как и предыдущее, данное свойство распадается на две тесно связанные части-функции: внешнюю и внутреннюю по отношению к субъекту политики.

Первую из них можно назвать контактно-изоляционной функцией. Взаиморасположение субъектов противоречия, особенности пространственной среды предопределяют степень контакта-изоляции между ними, тем самым создавая предпосылки различной степени развития конфликта. Вспомним кубино-американский конфликт начала 60-х. Появление коммунистических государств в Европе и у самых границ США вызвало совершенно разную реакцию Соединенных Штатов. Трудно было представить попытку открытого вооруженного вмешательства США где-нибудь в Восточной Европе. Вся дальнейшая политика США в Карибском бассейне и Центральной Америке является свидетельством повышенной амплитуды политических реакций Соединенных Штатов на события в данном регионе по сравнению с аналогичными событиями в большинстве других мест в мире. Одна из главных причин этого, наряду с ресурсной составляющей, лежит в максимальной приближенности данного региона к границам США.

На возможности контакта субъектов противоречия влияет не просто физическое расстояние между ними, но также и наличие естественных и искусственных рубежей между ними. Горные массивы, пустыни или водные преграды всегда служили естественными разделителями в политических конфликтах.

Преднамеренное разделение противников – едва ли не самый древний способ погасить конфликт. Столь привычные нам искусственные разделители начиная с простых заборов и кончая государственными границами и "железными занавесами" – ни что иное как пространственный политический инструментарий. Этот инструментарий стал настолько привычным нам, что мы уже стали забывать об общих корнях его возникновения.

Известно, что всевозможные границы имеют не только изоляционную, но также и контактную функцию. Нетрудно заметить, что иногда граница служит своего рода переходной зоной, когда одно явление, плавно затухая, постепенно переходит в другое. В других случаях амплитуда разделяемых явлений резко возрастает при приближении к границе. С чем это связано?

По всей видимости, в тех случаях, когда граница в действительности разделяет конфликтующие явления, их выраженность и противостояние в пpигpаничной зоне значительно сильнее, чем на всей остальной территории. Так, острота межэтнических проблем гораздо выше к границам государств бывшего СССР, чем в их центре, где концентрация носителей национальных интересов выше. Объясняется это, в частности, близостью "противника". Значение границы как разделителя существенно возрастает. В случае же не конфликтующих интересов граница может носить чисто условный характер, и максимумы показателей, характеризующих соседствующие явления, могут находиться далеко от границ. Как правило, величина характеристик, легших в основу разделения РСФСР на области, затухает к границам большинства из них: плотность населения, экономический потенциал и пр.

Вторая, внутренняя, функция данного свойства пространства – коммуникационная. Внутренней она названа потому, что предопределяет возможность коммуникации внутри субъекта политики. Возможность для носителя какого-либо политического интереса взаимодействовать со своими потенциальными и действительными сторонниками – необходимое условие развития массового политического процесса. Удаленные и труднодоступные из центра вассальные районы государства всегда будут первыми кандидатами на отделение. Только установление надежных средств коммуникации с центром власти может способствовать поддержанию унитарных отношений в государстве.

Различное расположение потенциальных и действительных сторонников субъекта политики существенным образом влияет на судьбу и значимость последнего. Благодаря данному свойству, пространство потенциально способно повысить или понизить величину (размах) политического явления, статус субъекта политики.

Что дает нам право делать такое утверждение?

Можно заметить, что дисперсное (дискретное) и сконцентрированное проявление политического интереса на территории дает различные результаты. Не случайно в политическом лексиконе так много устойчивых терминов, использующих пространственные понятия. "Рассеять противника", "вбить клин", "разделяй и властвуй", "собрать все силы в единый кулак" и т. п. – что это как не дань роли пространства, вершащего судббы политиков? Существуют сферы политики, где подобные выражения имеют прямое, а не переносное значение. Это, в первую очередь, военно-стратегические отношения, как наиболее открытое и сконцентрированное выражение политики. Другие примеры в доказательство нашего положения будут приведены в дальнейшем изложении, здесь же следует остановиться на важном следствии из описываемой функции.

В общем виде пространственная концентрация сторонников субъекта интереса качественно отличает их политическое положение по сравнению с их же возможным равномерным распределением в пространстве. То политическое качество, которое потенциально присутствует при компактном пространственном проявлении интереса и принципиально отсутствует при его дискретизации на территории – это возможность пространственного политического самоопределения. Регионализм (региональная, национальная идея) – автономизация – федерализация – конфедератизм – сецессия (отделение) – полное самоопределение – вот столь знакомый для нашей страны путь, доступный территориальным социально-политическим общностям, и не достижимый для численно гораздо больших общностей, рассеянных по стране.

Помимо наиболее распространенного у нас национально-территориального самоопределения "компактных" национальных общностей, существует и множество примеров самоопределения территориальных общностей иного происхождения. Задумывались ли вы когда-нибудь, почему наиболее острые и непримиримые формы борьба экономических (социально-классовых) общностей принимает практически во всем мире в угольных районах? А ведь здесь в полной мере проявляется действие политческих свойств пространства. Во-первых, компактность угледобычи и ее технологические особенности предопределяют практическую монопрофессиональность населения, сближая интересы и нужды людей. Во-вторых, тесный контакт на территории, где угольщиков всегда большинство, позволяет любой идее, отражающей общий интерес, почти мгновенно набрать "критическую массу". В-третьих, примеры создания шахтерской параллельной власти в регионах – ни что иное как знакомый нам мощный пространственный инструмент – пространственное политическое самоопределение, угрозу которого остро чувствуют власти. Ну и наконец, природно-экономический потенциал пространства угольных регионов, критически значимый для центрального правительства, делает особенно чувствительным и серьезным их солидарное выступление. Как видим, в данном случае задействованы оба главных свойства пространства с явным преобладанием влияния одной из составляющих второго из них – того, что мы назвали коммуникационной функцией.

Для полной наглядности значимости данного фактора приведем еще лишь два примера из зарубежного опыта.

Важнейшие события в политической истории США, включая Гражданскую войну в середине прошлого века, происходили вследствие многочисленных попыток сецессий различных регионов страны – от Новой Англии до Юга. Очевидно, что в данных случаях мы имеем дело с попытками пространственным способом через самоопределение реализовать интересы отнюдь не национальных, а социально-политических региональных общностей.

О значении, которое придается угрозе применения пространственного оружия во Франции, может свидетельствовать тот факт, что в стране, считающейся классической моделью демократии, пошли на ограничение последней, фактически запретив деятельность партий и движений, выступающих за автономизацию.