Дувр, минус третий этаж, Первый квартал, Париж 13 ноября, 06:32

Бетонные стены коридора смыкались, словно их кто‑то осторожно прижимал друг к другу, и тонули в темноте. Сегменты освещались один за другим; моргая, оживали лампы, повинуясь датчику движения. Затем с жужжанием загорались неоновые трубки; по коридору разносился стук шагов и мелодичное бряцанье ключей и монеток в кармане.

Охранник у двери, заметил, что начальство приближается, успел пригладить волосы и поправить форму.

– Большой день сегодня, не так ли, сэр? – сказал охранник, когда двое мужчин приблизились к нему.

– Определенно, – кивнул Фабю с улыбкой. – Пресс‑конференция назначена на девять, и мы хотим убедиться, что она будет прекрасно выглядеть перед гостями.

Охранник вставил свой ключ в один из замков, Фабю – во второй. Герметичная дверь открылась с тихим вздохом. Мужчины зашли внутрь и подождали, пока она закроется за их спинами, прежде чем включить свет.

Загорелась одинокая лампа, осветив висящую под ней картину и оставив остальное помещение в темноте.

– Это и есть «Джоконда»? – выдохнул Фабю. – Неплохо, учитывая то, сколько ей пришлось пережить.

– Она прекрасна, – промурлыкал второй мужчина. – Лувр отлично над ней поработал.

– Проблема в том, что они обе прекрасны.

Фабю щелкнул несколькими выключателями. Зажглись еще четыре лампочки, каждая из которых покрывала холодным светом свой участок стены. И под каждой из них находилась «Мона Лиза».

– Проблема в том, что мы больше не знаем, какая из них принадлежит перу великого Леонардо, – покачал головой мужчина, глядя на пять улыбающихся портретов.

– Настоящая та, которую вы назовете настоящей, – коротко ответил Фабю. – Теперь вы директор музея. Вы святой Петр у врат рая. Вы решаете, какая из картин поднимется наверх, а какая останется в забвении. Вы решаете, во что будут верить люди. Реальность – это всего лишь человеческое восприятие.

Послушно пожав плечами, куратор поднял руку, глубоко вздохнул и начал считалку:

– Эники‑беники ели вареники…