Вильгельм Оранский Молчаливый (1533-1584) и его потомки

Вильгельм Оранский Молчаливый, как пишет Веджвуд (WedgewoodС. V., 1944), был одним из семнадцати не умерших в младен­честве детей графа Нассау-Дилленбург и его жена Юлианы. Для того, чтобы дать детям подходящих товарищей, родители превратили свой за­мок в школу не только для своих отпрысков, но также и для окрестной дворянской молодежи, которая таким образом с детства всосала в себя идеи гуманизма и квинтэссенцию образования своего времени. Принци­пы справедливости, правды, верности преподавались этим молодым членам правящих классов так, что им не приходилось поражаться еже­дневным бытовым противоречиям, с которыми они сталкивались за сте­нами школы.

Рис.2. Генеалогия Вильгельма I Оранского Молчаливого (по материалам В.П.Эфроимсона)

1. Вильгельм Оранский (1533-1584).

I.

2.

Анна Эгмонт (1533-1558).

5.

Луиза Генриетта.

3.

Анна Заксенская (1544–1577).

6.

Генриетта Катарина.

4.

Шарлотта Бурбон (1546-1582).

IV.

1.

Фридрих Вильгельм «Великий Курфюрст» (1620-1688).

5.

Луиза Колиньи (1555-1620).

2.

София Английская.

II.

1.

Мориц Оранский (1567-1625).

3.

Вильгельм III Оранский (1650-1702).

2.

Луиза Юлиана (1567-1664).

4.

Фридрих I Прусский (1657-1713).

3.

Мария Елизавета (1577-1664).

5.

Леопольд I «Старый Дессауэр» (1693-1747).

4.

Фридрих Генрих (1584-1647).

V.

1.

Георг I, король Англии (1660-1727).

III.

1.

Шарлотта.

2.

Фридрих-Вильгельм I Прусский (1688-1740).

2.

Фридрих Пфальцский.

VI.

1.

Георг II, король Англии (1683-1760).

3.

Маршал Тюренн (1611–1675).

2.

Фридрих II Великий Прусский (1712-1786).

(знаком * отмечена гиперурикемия или подагра).

Но, проходя такое воспитание, подрастающий одиннадцатилетний Вильгельм неожиданно унаследовал по завещанию от графа Генриха Нассау, принца Оранского, французское княжество Оранское, что составляло при­мерно четвертую часть Брабанта, большие области Люксембурга, Фландрии, Франш-Конте и Дофине, а также графство Шароле – с доходом около 1 700 000 ливров в год, не считая права на одно королевство (Арль), одно гер­цогство, три итальянских княжества, 16 графств, двух маркграфств, двух виконств, 50 баронств и около 300 поместий размером и рангом поменьше. Ос­тавив имперские владения Нассау-Делленбург следующему за ним брату Дану «Старому» (1536–1606), Вильгельм отправился ко двору императора Карла V, где уже с ранней молодости должен был принять на себя исполнение очень важных политических, дипломатических и военных поручении.

Он стал одним из богатейших вельмож Европы, обязанным к тому же вести активнейшую придворную жизнь при одном из самых замечательных деятелей европейской истории – императоре Карле V. Вильгельм быстро ос­воился при дворе. Светлый ум и уменье молчать сделали его одним из довереннейших лиц Карла. Впоследствии император, отрекаясь от престола, про­изнесет свою речь, опираясь на плечо Вильгельма Молчаливого.

Молодому человеку пришлось быстро научиться вести приемы ино­странных послов, представителей горожан и дворянства, командовать вой­сками, сохранять во всех обстоятельствах хладнокровие и любезность. Он очаровывал собеседников, был всегда воодушевлен, слыл прекрасным и ост­роумным собеседником.

Можно, пожалуй, назвать и то жизнеопределяющее впечатление (импрессинг?), которое определило его судьбу. После очередной войны с Францией и очередного мира, в 1559 г., когда Вильгельму было 27 лет, он прибыл в Париж в компании с герцогом Альба и другими вельможами. Французский король, полагая, что ближайший помощник Карла V посвящен во все тайны двора, во время охоты разболтал план герцога Альбы, задумав­шего разом, внезапным ударом и резней истребить всех кальвинистов и про­тестантов Франции и Нидерландов. Король не знал, что блестящий вельможа – выходец из протестантской семьи, друг реформации. Вильгельм ничем не выдал своего незнания – ни того, что речь шла о подлом истреблении всех его родных и большинства друзей, ни своего отношения к истреблению мил­лиона людей (девятнадцать нидерландских провинций включали тогда в свои границы Дюнкирхен, Аррас, Намюр на западе, Люксембург на юге, то есть приблизительно нынешний Бенилюкс с трехмиллионным населением и 300 городами, обнесенными стенами). Скрыв свои чувства, он получил потря­сающее предупреждение.

Когда в Нидерландах водворилась инквизиция, Молчаливый не явил­ся на «кровавый суд», бежал в Германию, его огромные владения были кон­фискованы, но он начал войну с могущественной империей Филиппа II. В этой войне он потерял трех братьев, задолжал, вербуя войска, более двух миллионов флоринов, а его голова была оценена в 25 тысяч дукатов. Ему пришлось бороться со считавшимися непобедимыми испанскими войсками, с недальновидным дворянством и горожанами, терпеть бесконечные пораже­ния из-за недостатка средств, и выдержать прославленную в истории войну за освобождение семи северных провинций Нидерландов.

После «Истории» Шиллера, описавшего эту борьбу, после «Тиля Уленшпигеля», после «Эгмонта» – нет нужды останавливаться на рассказе об этом времени и этой войне. Как оказалось, от ее исхода зависели судьбы всего северо-запада Европы: Англии, Франции, Германии, Скандинавии. На­помним лишь, что Молчаливый был тяжело ранен одним из подосланных убийц, а едва поправившись, был убит другим, Бальтазаром Жераром.

Вильгельм Оранский считается крупнейшим государственным, политическим и дипломатическим деятелем своей эпохи, блестящим организато­ром, человеком несгибаемой воли, вынесшим сверхчеловеческие тяготы. Особенности его характера, отразившиеся в прозвище «Молчаливый», поразительный ум, исключительный героизм, стойкость, железная воля, го­товность пойти на любые жертвы и лишения – все это заставляет подозре­вать подагрическую характерологию. Но мы нигде в 15 его биографиях не нашли никаких указаний на подагру и, кроме того, он отличался редкостным великодушием, в принципе подагрикам не свойственным. Однако исключи­тельный интерес представляют данные о его потомстве.

Ф.Харрисон (Harrison F.,1923) замечает, что среди потомков Молчали­вого «на протяжении трех столетий можно насчитать некоторых из самых храбрых воинов и некоторых из самых талантливых вождей, украшавших ис­торию Европы».

Он был женат четыре раза, все четыре раза на женщинах, происхо­дивших из семей интеллектуально удивительно высокого уровня, причем три из них были замечательно одаренными. В потомстве Вильгельма Молчали­вого подагра встречается необычайно часто.

Сын Вильгельма Оранского от первого брака (1551 г.) на Анне Эг­монт, сестре впоследствии казненного герцогом Альбой выдающегося полко­водца Эгмонта, был похищен герцогом Альбой, отвезен в Испанию, где вы­рос в отчуждении от отца и ничем особенным себя не проявил.

Второй брак Молчаливого, на Анне, дочери курфюрста Саксонского Морица, выдающегося полководца, дипломата и государственного деятеля, оказался неудачным. Анна, попав в изгнание, постоянно упрекала мужа за утрату состояния, стала излишествовать, открыто сошлась с Яном Рубенсом (отцом великого художника), едва не подведя его под казнь, а после развода с Молчаливым была отправлена в Саксонию, где и умерла в состоянии безумия в 1577 г.

Однако в этом браке родился Мориц Оранский, великий полководец и государственный деятель, штатгальтер Нидерландцев с 17 лет, подагрик. Чтобы охарактеризовать его, мы отметим лишь то, что Г.Дельбрюк в своей истории военного искусства посвящает Морицу Оранскому целую главу, а также отмечает: «1590 год, когда Мориц, бывший до тех пор только штатгальтером Голландии и Зеландии, сделался также штатгальтером и Гельдерна, и Утрехта, и Обер-Исселя, должен считаться переломным годом в истории пехоты». Следующую главу Г.Дельбрюк начинает такими строками: «Мориц совершенно реорганизовал обучение войск, разработал саперно-инженерно-артиллерийские методы осады крепостей. Он, однако, прославился не только как создатель пехотной тактики, но и осадным искусством – он взял Бреду, Зютерен, Девентер, Неймвеген, Стенвик, Куворден, Гертруденборг, Гронинген, Дельфциль и совершенно разбил испанскую армию при Ньюпорте. При этом его войско не превышало 10 000 человек, зато прекрасно обученных». В третьем браке (1575 г.) женой Молчаливого стала необычайно идейная, инициативная Шарлотта Бурбон (1547–1582). Она была дочерью Людовика II Бурбона, герцога Монпансье. Ставшая тайной протестанткой в монастыре, убежав из него, она вышла замуж за Молчаливого в годы его величайших бедствий. Одна из дочерей от этого брака – блистательная Елизавета Нассау, вышла замуж за герцога Бульонского, маршала Франции. Сын Елизаветы, внук Молчаливого, Тюренн (1611–1675), стал одним из самых выдающихся полководцев своего времени. Он тоже болел подагрой. Тюренн, конечно, мог унаследовать подагру не только от деда, но и от отца, подагри­ческого герцога Бульонского.

От этого же брака Молчаливого и Шарлотты родилась Луиза Юлиана, внук которой (правнук Молчаливого) вошел в историю как «Великий кур­фюрст», первооснователь военно-политического и экономического подъема Бранденбург-Пруссии. Великий курфюрст был подагриком, и его внук Фрид­рих Вильгельм I, также был подагриком да к тому же прадедом подагриков Фридриха, вошедшего в историю под именем Фридрих Великий, его брата принца Генриха Прусского, выдающегося полководца и тоже подагрика.

В четвертый брак Молчаливый вступил после смерти Шарлотты. Его женой стала Луиза де Колиньи, вдова де Телиньи, дочь адмирала Колиньи (ее отец и муж были убиты в Варфоломеевскую ночь). Она стала воспитательни­цей двух принцесс – дочерей Молчаливого от предыдущего брака. У Луизы де Колиньи от Молчаливого родился Фридрих Генрих Оранский (1584–1647), ставший штатгальтером Нидерландов после смерти своего старшего сводного брата Морица.

Фридриха Генриха в своем историческом исследовании Г.Петерсдорф (Petersdorff H., 1939) называет гениальным. Несомненно, что именно при нем Нидерланды стали страной почти поголовной грамотности, самой передовой европейской страной в области промышленности, в морской торговле, сель­ском хозяйстве, в искусстве, науке, технике. В эту энциклопедическую школу (в частности, и школу военного дела) прибыл обучаться сводный племянник Фридриха Генриха, внук и воспитанник Луизы Юлианы, будущий «Великий курфюрст» Фридрих Вильгельм, женившийся на дочери Фридриха Генриха, Луизе Генриетте, приходившейся своему жениху полутеткой, хотя и молодой. Таким образом, Бранденбург-Прусская династия получила дополнительную дозу крови Молчаливого. В результате Фридрих II, его брат и обе сестры яв­ляются потомками Вильгельма Молчаливого по четырем линиям, происходя по одной линии от Луизы Генриетты, дочери Фридриха Генриха, и по трем линиям от Луизы, старшей дочери Молчаливого от Шарлотты Бурбон. От кого конкретно эти Гогенцоллерны унаследовали свою подагру, остается не­известным.

Вдвойне внуком Фридриха Генриха (и правнуком Молчаливого) явля­ется также подагрик Вильгельм III (1650–1702), считающийся одним из вели­чайших королей английской истории. Дело в том, что сын Фридриха Генри­ха, Вильгельм II, принц Оранский, женился на Марии, дочери Якова II. Когда Яков II стал совершенно невыносимым для страны, Вильгельм III и его жена высадились с войсками в Англии и династия Стюартов перестала властвовать. Король-штатгальтер Вильгельм III Оранский мог унаследовать подагру от Стюартов, заполучивших ее от Гизов.

Фридрих Вильгельм, «Великий курфюрст» (1620–1688)

Как уже говорилось, Фридрих Вильгельм, правнук Вильгельма Оран­ского, будущий «Великий курфюрст», обучается в молодости военному делу в Нидерландах у третьего сына Вильгельма Оранского, Фридриха Генриха. Став курфюрстом в возрасте 21 года, он унаследовал Бранденбург-Пруссию в состоянии полного разорения в результате все еще длившейся Тридцатилет­ней войны. У него было около 500–600 тысяч подданных (в Кенигсберге 20 тысяч жителей, в столице Берлине – 8 тысяч), государственные доходы со­ставляли 35 тысяч талеров в год. Армия (6700 солдат) представляла собой скорее скопище полубандитов, чем нечто обороноспособное. Нет никакой возможности перечислить даже величайшие события его правления. Можно указать лишь на то, что он проявил поразительную работоспособность, тру­долюбие, деловитость, не знающую покоя настойчивость.

Обстановка ставила перед ним три задачи. Во-первых, создание силь­ной армии, без которой его владения и подданные остались бы постоянной добычей сильных соседей. Во-вторых, объединение разбросанных владений, хотя бы административное, за невозможностью объединения географическо­го. В-третьих, изгнание шведов из Померании с ее морскими портами.

Мы вынуждены отослать читателей к историческим трудам, где опи­саны его постоянные перемены союзов, то со Швецией против Польши, то против Швеции, то союз с Францией, то война с ней, то удачи, то пораже­ния.

Наиболее существенным его достижением является создание армии в 27 тысяч человек (временами до 45 тысяч). Он победил польскую армию под Варшавой, победил шведские войска под Фербелином, взял Штеттин, погу­бил датско-брандебургский флот в бою со шведами под Штральзундом, за­воевал Померанию и… потерял все завоевания в результате заключения со­юзниками сепаратного мира с Францией.

Он очень заботился о развитии торговли, земледелия, промышленно­сти. Он провел каналы, соединившие Одер и Шпрее.

Его характеризует сочетание большого внутреннего напряжения и рвущейся вперед энергии – с меланхолической напряженностью, грандиоз­ности замыслов – с интуитивным чувством реального. Он сдерживал свойст­венный ему инстинкт властолюбия, понимая границы осуществимого. Для нас существенны некоторые выдержки из работы Г.Петерсдорфа (PetersdorffН.,1939): «К этому времени он был тяжко страдающим человеком, который весной должен был много недель провести в постели… У него появилась почечно-каменная болезнь… Измученный подагрическими болями, Фридрих Вильгельм считал, что лучше погибнуть, чем стать жертвой голода и горя…» Во время похода против шведов, молниеносного, закончившегося их разгро­мом под Фребелином, как пишет Петерсдорф, «войска шли, а их вел тяжко страдавший от подагры курфюрст».

Несмотря на то, что ему пришлось начать почти с нуля, перенести тяжелейшие неудачи, отвечать на коварство коварством, за время своего правления он поднял беспомощную Пруссию до уровня одной из политиче­ски и военно весомых стран Германии, с хорошим войском, дельным прав­лением. Пруссия стала относительно зажиточной, территориально почти не­прикосновенной, что в эпоху опустошительных войн само по себе было ве­ликим достижением.

Вильгельм III Оранский (1650-1702)

Вильгельм III Оранский, правнук Вильгельма Молчаливого и внук принца Фридриха Генриха, штатгальтера Нидерландов, слабый от рождения, но необычайно работоспособный и стойкий, в 1692 г., когда на Нидерланды напали армии Людовика XIV, был избран штатгальтером и главнокомандую­щим. Располагая совершенно недостаточными воинскими силами, он был разбит в 1676 году при Мон-Касселе, но сохранил армию по-прежнему грозной. В 1777 г. он женился на своей двоюродной сестре – Марии, дочери бу­дущего короля Англии Якова II. Ему удалось сохранить в целости земли Ни­дерландской республики и организовать сильную антифранцузскую коали­цию, а затем, когда в Англии началось движение против Якова II, Вильгельм высадился на Альбионе и почти беспрепятственно стал королем Англии. Ко­гда армии Людовика XIV вновь вторглись в Нидерланды, Вильгельм был раз­бит в битве при Стеенкеркхене (1692 г.), при Неервиндене (1693 г.), но после поражений он, по его словам, подобно своему далекому предку Колиньи, ос­тавался столь же опасным для врага, как и до этих поражений. После недол­гого мира началась война с Францией за испанское наследство, и Вильгельм III, организовавший очередную коалицию, поставил во главе англо-­голландской армии Джона Черчилля, хотя сестра Джона была многолетней подругой изгнанного Якова II и матерью крупнейшего якобита герцога Бевикского.

Вильгельму довелось также вести войну в Ирландии, решенную побе­дой при Бойне. На севере Ирландии антиирландски настроенные англичане до сих пор называют себя «оранжистами». Не слишком хорошее наследие, но оно говорит о том, как долго хранится память о Вильгельме III Оранском.

Физически очень слабый, сутулый и худощавый, с ярко сверкающими глазами, Вильгельм прославился своей исключительной выдержкой и абсо­лютной храбростью во всех походах, осадах и сражениях, в которых он участ­вовал. В особую заслугу ему вменяется то, что даже в периоды войн он уси­ливал власть парламента и строго соблюдал свободу печати.

Фридрих Вильгельм I (1688–1740), король Пруссии

Фридрих Вильгельм I, внук «Великого курфюрста», прозванный «Потсдамским фюрером», в книге Р.Эрганга, которая так и называется «Потсдамский фюрер» (Ergang R., 1941), описан следующим образом: «Король Фридрих Вильгельм I, железной рукой правивший Пруссией с 1713 по 1740 год, был первым, решившим, что Пруссия не сможет процветать без наи­лучшей армии в Европе. Именно он возвел государство на высший пьедестал, сделав его источником всей власти. Для этого он ввел и привил своим под­данным идеи долга, повиновения и самопожертвования… Именно он, больше всех других, загрузил немецкий ум идеями дисциплины и порядка. Он сло­мил власть дворянства, загнал его в мундиры и сделал военную касту высшей среди всех.

Он ввел обязательную воинскую повинность, создал военные школы, свел всю Пруссию в огромную военную организацию, так последовательно подчиняя всю экономическую деятельность военным целям, что говорили:

«Пруссия – это не государство, имеющее армию, а армия, имеющая государ­ство».

Он муштровал свою армию до тех пор, пока она не стала лучшей в Европе. Он ввел в употребление железный шомпол, благодаря которому прусские солдаты стали заряжать свои ружья и стрелять быстрее всех. Он из­менил штык так, что солдаты могли стрелять, не снимая его с ружья. Он был так предан своей армии и так любил ее, что не мог рискнуть хоть частью ее в бою. Он имел четырнадцать детей, один из которых, Фридрих Великий, унаследовал эту мощную военную машину, нисколько не страшась ее. Доба­вим, что отец привил своему сыну и многие из собственных идеалов.

Фридрих Вильгельм I вошел в историю как образец солдафонской ту­пости, жестокости и деспотизма. Хотя он и называл себя «первым офицером в армии», в действительности это был необычайно целеустремленный и рабо­тоспособный деятель, руководивший всем в своей стране и твердо осуществ­лявший свою программу действий.

В то время офицерские чины почти во всех странах Европы продава­лись за деньги или раздавались по протекции. Но когда его самый близкий друг, заслуженный полководец Дессауэр попросил сделать своего сына ко­мандиром полка, король ответил: «Пусть сначала докажет, что достоин это­го». Всегда имея наготове армию, король в это беспокойное время сумел убе­речь страну от войн и завещал своему сыну ни в коем случае не затевать несправедливых войн.

Он создал из своего полуфеодального государства нечто целое, управляемое строгим, дисциплинированным, образованным чиновничеством. Пост судьи, например, или юриста, или прокурора можно было получить, только пройдя курс в университете в Пруссии. Но при этом жалованье было столь мизерным, что и до сих пор бесплатная работа часто называется «работой на прусского короля».

Рассказывают о его чудачестве, скорее даже мании. Наводя строгую экономию в личном и общественном масштабах, он совершенно изменялся, когда речь заходила об одной теме – у него была идея создать полк гигантов. Вербовка и похищение гигантов по всем странам обошлись ему в 700 тысяч талеров и вызвала множество скандалов. Только один Петр I прислал ему 230 солдат – русских гигантов.

Вместе с тем, он всячески поощрял иммиграцию, старался развивать промышленность. Только из Зальцбурга переселилось в Пруссию 12 тысяч протестантов. Именно Фридрих Вильгельм прекратил в Пруссии «охоту на ведьм». Он строго следил за тем, чтобы в его королевстве все были заняты делом, и сам он был, при неумеренности в питье и пище (хоть до пьянства дело и не доходило), неутомимым работником, занятым государственными заботами с раннего утра до поздней ночи.

Как сообщается в книге Р.Эрганга, «скверные последствия его неумеренности проявились в виде подагры, а в 1734 г. появились симптомы водян­ки… Но состояние курфюрста существенно улучшилось в 1735 году, и он прожил еще пять лет… Когда страдания короля усиливались, а он часто стра­дал и от подагры, и от водянки, его настроение ухудшалось… Когда подагричный и плохо настроенный монарх уже не мог ходить, он ездил в своем кресле на колесах, колотя направо и налево костылями, если ему что-либо не нравилось».

В свои молодые годы Фридрих Вильгельм проявлял исключительную храбрость, а в предсмертные дни проявил исключительное мужество и дело­витость. Так, расписав процедуру своих будущих похорон, он запретил тра­тить на них более 20 тысяч талеров, добавив, что будет доволен, если обой­дется дешевле.

Фридрих Великий II Прусский (1712-1786)

Сын Фридриха Вильгельма, Фридрих II Прусский, немедленно нару­шил заповедь своего отца о недопустимости несправедливых войн, найдя применение и сбереженным его родителем деньгам, и многочисленной ар­мии, и унаследованной от отца подагрической энергии.

Фридрих был ярчайшим представителем эпохи просвещенного абсо­лютизма, образованнейшим человеком своего времени. Сразу же после смер­ти отца пустив в ход созданную тем великолепно выдрессированную армию для захвата Силезии, затем он отстоял ее в семилетней кровавой борьбе про­тив Англии, Франции и России, проиграл несколько сражений, но одержал множество побед. Фридриху II Прусскому, совершенно бесстрашному, несо­крушимому, волевому и беспощадному, поразительно стойкому, разносто­роннему и неутомимому в своей деятельности, историки единогласно при­своили звание «Великого».

О нем написаны целые библиотеки. Мы же упомянем, что Фридрих заболел подагрой в 28 лет, унаследовав ее от отца.

Как государственный деятель и полководец, Фридрих II Прусский очень многим обязан своему брату и первому помощнику, принцу Генриху Прусскому, которого Вольтер назвал Северным Конде. Сам Фридрих называл брата «безошибочным полководцем». Генрих Прусский тоже страдал подаг­рой, и историки упоминают о том, что оба брата утешали друг друга мыслью, что поскольку их подагра очевидно наследственна, то им следует переносить ее с той твердостью, на которую они только способны.

Из этого обилия великих людей и великих подагриков в потомстве Вильгельма Молчаливого можно было бы сделать вывод о том, что его гени­альность передавалась вместе с подагрой. Но все обстоит гораздо сложней, притом не только потому, что нам не удалось найти в литературе прямого указания на подагричность самого Вильгельма Молчаливого (что вовсе не доказывает ни того, что такие сведения совершенно отсутствуют в литерату­ре, ни того, что он ей не болел вовсе, ни того, что у него не было гиперурикемии).

В том, что среди потомков Молчаливого можно насчитать столько ге­ниев и выдающихся талантов – Морица Оранского, Великого Курфюрста, маршала Тюренна, Лизелотту Пфальцскую (жену герцога Орлеанского), Со­фью Ганноверскую, упрямца Фридриха Вильгельма, Фридриха II, принца Генриха Прусского, наконец, знаменитого генерала Леопольда, «старого Дессауэра», – повинно, вероятно, много обстоятельств: генотип, брачный под­бор, воспитание, семейные традиции и суровые протестантские идеалы борь­бы за свободу совести. Но среди всех правящих династий с 1500 по 1900 год нет ни одной династии, которая хотя бы отдаленно могла сравниться по ода­ренности с потомством Молчаливого.

Во всех этих родственных связях еще можно разобраться по сущест­вующим родословным, но почти невозможно разобраться в том, какую роль в этой династии гениев играла социальная преемственность, созданная Юлианой Нассау-Дилленбург, матерью Молчаливого, какую – брачный подбор (две последние жены Молчаливого сознательно шли на мученическую жизнь), какую роль играли ценностные критерии и координаты, созданные гением и героизмом Вильгельма Оранского, какую роль играла гаметическая наследственность и, в частности, стойкое наследование подагричности, про­слеживаемое на протяжении многих поколений по многим линиям. Мориц Оранский, Тюренн, король Англии Вильгельм III, Великий Курфюрст, ко­роль Пруссии Фридрих Вильгельм I и оба его сына (король Фридрих III и принц Генрих Прусский), их дальний потомок первый император Вильгельм (1797–1888) – все были подагриками, все обладали типично подагрическими особенностями психики, все были непоколебимо упорны в достижении по­ставленной цели, все отличались необычайно высоким интеллектом. Но раз­ложить на слагаемые эту наследственную неукротимую энергию не удается.

Потомству Молчаливого передавались социально-преемственно уста­новки, идеалы и ореол великого предка. Оно, это потомство, в любом случае представляет величайший интерес (полную родословную см. в JapikseН., 1939).