Несколько замечаний о генетике одаренности, бездарности и болезней монархов Европы

Существует представление, что исключительно высокая материальная обеспеченность, хорошее образование и превосходные возможности реализа­ции дарований могут сами по себе обеспечить появление гениев и замеча­тельных талантов. Это заставляет нас обратиться к проявлениям этих особен­ностей в династиях, правивших в Европе с XVI по XX век, тем более, что по этому вопросу имеется материал, без всяких ухищрений собранный Ф.Вудсом (Woods F.A., 1906). Этот автор, видимо, не знал ничего ни о законах Менделя, ни о рецессивности и доминантности, ни о социальной преемственности. Вероятно, ничего не знал он и о марксизме, и исключительно по делам, дос­тижениям, свершениям и неудачам выдавал баллы от 1 (абсолютная бездар­ность) до 9–10 (исключительная даровитость и гениальность) членам правя­щих династий.

При всей генетической упрощенности, Вудс, по-видимому, обладал должной способностью к личностной оценке, так как еще в 1906 г., когда император Вильгельм II только начинал свое опасное позерство, отметил, что Гогенцоллерны перестали давать выдающееся потомство.

Вудс приходит к выводу, что несмотря на знатность и богатство, 3300 членов царских, королевских и императорских династий оказались, в сред­нем, посредственностями по интеллекту, за исключением 16 подлинно вы­дающихся мужчин и примерно такого же числа женщин.

«Что же об остальных 3296? Возможно ли, что живя в высочайших со­циальных условиях, большая часть их не имела достаточных возможностей проявить одаренность, если бы они ею обладали? Что же сказать о наследст­венности? Можно видеть, что по крайней мере семеро из этих шестнадцати принадлежат к главной горной цепи властителей из родов Конде, Колиньи, Монморанси, Оранских, Палатин и Гогенцоллернов… Таким образом, масса посредственностей продуцирует великих людей примерно в том же количест­ве, как и относительно малое число великих людей, производящих себе по­добных. Причина, почему военный и административный гений поддерживается большее число поколений, чем это когда-либо происходило с научным и литературным гением, вероятно, проста. Семьи, ведущие в науке и искусстве, в общем, не так избирательно вступают в браки, как великие правящие се­мьи. В результате в династии Нассау, начиная с Вильгельма Старшего (1487– 1559) до принца Оранского, ставшего королем Уильямом (Вильгельмом) III Английским, проходит четыре поколения, и среди 27 мужчин, достигших зрелого возраста, имеется пять выдающихся полководцев: Вильгельм Молча­ливый (оценка – 10), Мориц Оранского (9), Фридрих Генрих (8), Вильгельм II Оранский, штатгальтер Голландии (8), Вильгельмiii, король Англии (9)».

За взрывом энергии и талантов – Карл V, его сыновья, Александр Фарнезе, Дон Жуан Австрийский – в Испании следует цепь бездарностей, порожденных, по Вудсу, не столько инбридингом, сколько дурным брачным подбором. Изабелла Безумная, Хуан II Кастильский, по прозвищу «Глупый» и далее ряд тупиц – Филипп III, Филипп IV, Карл II. Так, Филипп IV, ле­нивый и слабый, женился на своей родной племяннице Марии Анне Авст­рийской. Одна дочь оказалась тупицей, один сын – дегенератом, другой – столь слабоумным, что не знал даже названий многих испанских городов и провинций.

Среди сотен последующих испано-неаполитанских и австрийских Габсбургов-Бурбонов Вудс находит только трех выдающихся личностей – императрицу Марию Терезию, ее сына Иосифа II и ее внука, эрцгерцога полковника Карла, тогда как все остальные не поднимались выше уровня по­средственности. Относительно России, Вудс дает очень высокую оценку Фе­дору Романову (патриарху Филарету), Софье и Петру I, отмечая, что проис­хождение Павла неизвестно.

Небезынтересно распределение монархов и их родичей первого коле­на по оцененным Вудсом интеллектуальным способностям, которое приво­дится в его работе.

Таблица 3. Распределение интеллектуальных способностей членов правящих династий (Woods P.,1906)

Балл интеллекта

1. 1

2. 2

3. 3

4. 4

5. 5

6. 6

7. 7

8. 8

9. 9

10. 10

Итого

Частота

М

Ж

Оценка Вудса, в общем, правильна. Так, к женщинам интеллектуаль­но наивысшего ранга (10 баллов) Вудс относит Маргариту Наваррскую Стар­шую (автор «Гептамерона»), Екатерину II, Анну Бурбон, Анну Конде (герцогиню Лонгвиль), Софью Палатинскую, Луизу Ульрику (королеву Шведскую), Изабеллу Кастильскую (покровительницу Колумба).

Из женщин с баллом 9 назовем императрицу Марию Терезию, Амалию ГессенКассельскую, Жанну д'Альбре, королеву Наваррскую (мать Ген­риха IV), Кристину Шведскую (дочь Густава Адольфа), Амалию Прусскую (сестру Фридриха II – напомним о Веймарском периоде немецкой литерату­ры), Софью (русскую царевну).

Но никакая знатность, земные блага, богатства, очень часто совсем не плохое воспитание и воспитатели не смогли восполнить у остальных почти трех тысяч трехсот знатнейших отсутствие талантов и, главное, воли, нужной для их реализации.

Весь материал Вудса, во всей его бесхитростной генетической и соци­альной наивности (в частности, идентификации фенотипа с генотипом) ясно показывает основное – как мало истинно талантливых и гениальных людей дали почти все династии, все те более 3000 человек наивысшей знати, кото­рые сосредоточили в своих руках огромную долю богатств, власти, возможно­стей развития и реализации, имевшихся в Европе XVII-XIX веков.

Поскольку нет-нет, да возрождаются представления о том, что соци­альное выдвижение было связано с талантом, волей и другими положитель­ными качествами, частично наследственными, нелишне конкретизировать, в какой мере такая возможность более чем погашалась другими факторами. В частности, следует показать, насколько сильно и долго среди высшей знати, о которой так много приходилось писать, циркулировали четко отрицательные наследственные особенности.

Так, тяжелейшее доминантное, по вертикали передающееся предрас­положение к порфирии, болезни, сопровождающейся демиелинезацией нерв­ных волокон, и отсюда – сильнейшими болями и клиническим безумием, начиная с Марии Стюарт (1542–1587), страдавшей этой болезнью, через ко­роля Якова I (1565–1625), тоже болевшего, перешло к принцу Уэльскому Генри, через здоровых передатчиков Карла I и Якова II (1633-1701) – коро­леве Анне (1655-1714) и Генриетте Орлеанской. Не исключено, что именно порфирия, а не листериоз привела к семнадцати выкидышам королеву, ли­шила короля Вильгельма Оранского наследников и передала английскую ко­рону Ганноверской династии, в которой через пять поколений после Якова I заболела королева датская Каролина Матильда, английский король Георг III (сошедший из-за порфирии с ума) и его четыре сына, в том числе и король Георг IV (1762-1830).

По другой линии Ганноверского дома порфирия поразила прусского короля Фридриха Вильгельма I (1688–1740) и его сына, короля Фридриха П Прусского (1712–1786), дошла до XIX века через королевские дома, а в XX веке была, наконец, диагностирована у дальних их потомков.

Внучка Георга III, королева Виктория (1819-1901), императрица Ин­дии, оказалась гетерозиготной носительницей сцепленной с полом гемофи­лии, которую она передала прусской, русской и испанской династиям, в ре­зультате чего гемофилией заболели Вольдемар и Генрих Прусские, Фридрих Вильгельм Прусский, наследник Алексей Романов, Леопольд Олбени, Руперт Трематон и три испанских принца.

Как можно видеть, очень высокий социальный уровень не исключает циркуляции тяжелейших наследственных поражений, так же, как он далеко не обеспечивает способности и таланта.

При всей своей «допотопности», исследование Вудса необычайно важно. Оно показывает, что самые богатые и щедрые условия воспитания, высочайшая знатность, превосходные возможности развития и реализации довольно широкого спектра дарований и талантов (административный, орга­низационный, военный и многие другие), в подавляющем большинстве случаев никак не привели к появлению особо дельных, даровитых людей. Ско­рее наоборот. И только в одном, но зато необычайно талантливом роду, с оп­тимизированными детско-подростковыми импрессингами, через века и мно­гие поколения прошла очень высокая степень реализации имевшихся потен­ций.

Небезынтересен неизбежно очень неточный расчет. Сколько же ис­тинных гениев или замечательных талантов породили все эти наиболее знат­ные, царствующие роды Европы с числом членов около ЗЗ00? Они росли в условиях наивысшей материальной обеспеченности. Часть их получила очень хорошее образование под руководством лучших ученых и педагогов своего времени. Общее число выдающихся составит примерно 15–20 человек, кото­рых уже нет нужды называть поименно, ограничившись справкой, что поло­вина из них – потомство Оранских. Это составляет примерно 1% мужчин, тогда как со всякими оговорками, как мы помним, в Афинах эпохи Перикла частота гениев составила, по нашим, разумеется очень приблизительным под­счетам, около 0,02%. Две цифры, разумеется, не опровергают, а подкрепляют друг друга и дают представление о возможном выходе гениев и талантов в условиях оптимизации развития.