Глава 34. Я использовала брелок Кестреля, чтобы открыть его синий автомобиль, переоделась в его одежду, убрала одноразовый серебристый телефон в карман его пальто

В гараже было холодно.

Я использовала брелок Кестреля, чтобы открыть его синий автомобиль, переоделась в его одежду, убрала одноразовый серебристый телефон в карман его пальто. Я собрала волосы в пучок и спрятала под бейсболкой «Cubs». Даже с засученными рукавами его пальто было мне велико, и, конечно же, я не выглядела как Кестрель. Но если натянуть бейсболку низко на лицо, я смогу спокойно пройти мимо камер, не вызывая подозрений.

Я влезла в интерфейс машины и поставила автопилот на военно-морскую базу. Адреналин от моей встречи с Кестрелем пошел на убыль, и мои глаза закрылись. Огни домов мелькали, пока машина продвигалась по бесконечным переулкам. Я заставила себя открыть глаза, клевать носом не было хорошей идеей.

Я ввела Кестрелю тройную дозу наркотиков. Такую же я получила в лагере, но его тело уже побороло половину первой дозы. Проснувшись, наручники и отсутствие памяти замедлили бы его, но он быстро заметит пропажу брелока. Я ругала себя, что не взяла его телефон. Он сведет все воедино и позвонит главному, чтобы предупредить их.

В любом случае, я должна забрать Лани до того, как ей введут ещё «лекарства». Полуночная вылазка была не самой моей лучшей идеей, но идти на базу днем было не лучше.

Больница находилась сразу за главной дорогой, легко найти. Да и мой отец привозил нас на базу несколько раз из-за переломанных костей (у моего брата) и аппендицита (у меня). Но это было по-другому, нежели вытаскивать кого-то из тюрьмы в подвале.

Оказавшись поблизости, я перешла на ручное управление. Подъездная дорога огибала здание, и тянулась к главным воротам и маленькому входу, который вел в больницу. Я свернула к домику охранника и надеялась, что поздний визит Кестреля не будет поводом для того, чтобы охранник вышел из своего уютного логова.

Держа голову так, чтобы бейсболка скрыла лицо, я махнула брелоком Кестреля по сканеру и представила его улыбающееся лицо в мыслях охранника. Охранник был в замешательстве, когда сканер вспыхнул зеленым. Я напомнила себе, что Кестрель был не из тех, кто сражал улыбкой. Охранник скомандовал двигаться дальше.

Больница была в паре сотен метров от ворот, прожекторы освещали белые кирпичи, оставляя зубчатые тени. Я сжала джойстик. Стоянка справа была почти пуста, и мне удалось не врезаться в машины.

Больница была достаточно близко, чтобы я смогла просканировать все пятнадцать уровней. Я быстро нашла двоих охранников, которые знали, что происходит в подвале: читающий у стойки регистрации сканировал изображения с камер, и охранник-джекер охранял коридор в подвал. Мысленный барьер джекера был самым твердым из тех, что я ощущала когда-либо. Он был похож на гранит под воздействием шепота моих мыслей. Я метнулась назад, когда он осознал моё присутствие.

В этот момент я пожалела, что не сохранила один из дротиков, использованных на Кестреле.

Кроме того, к охране подвала причислялись два медработника и восемь заключенных. Заключенные были без сознания после шести легких доз наркотика, а двое — под глубоким наркозом. Все они были изменившимися, и я обыскала всех, пока не нашла Лани.

Я осторожно исследовала ее разум на наличие омертвевших участков, и почувствовала себя вернувшейся в лагерь. В ее голове прокручивались кошмары, пока она спала. Все, что они вводили ей до этого, не принесло никаких серьезных повреждений. Я облегченно вздохнула и подтолкнула ее сон к счастливой сцене с семьей в парке. Я сама вошла в ее сон и сказала, что приду за ней. Скоро. Я хотела бы проверить остальных изменившихся после того, как вытащу их.

Охранник-джекер в подвале мог стать проблемой. И как вытащить восемь детей незамеченной? Я понятия не имела, как это осуществить. Особенно, когда двое из них без сознания. Кроме того, все восемь не влезут в крошечный автомобиль Кестреля.

Пока я сидела на стоянке и всё обдумывала, решение проехало мимо моего носа. Служебный грузовик прогрохотал мимо меня, отъезжая от больницы. Я влезла в голову водителя и приказала ему вернуться к пустой погрузочной платформе. Приказала ему спрятаться под листвой деревьев, но не знала, как долго придется ему это делать. Значит необходимо войти и быстро выйти, прежде чем водитель вспомнит, что должен быть в другом месте. Я поспешила к главному входу в больницу, где находились камеры наблюдения.

Люди толпились в приемной, посетители и пациенты, ожидающие их диагнозов или встречи с близкими. Здесь было на удивление оживленно, не смотря на позднюю ночь, но думаю, у болезни нет графика.

Уборщик чистил стекла магазина, охранник и администратор ждали у большой центральной стойки регистрации. Я легко влезла в разумы десятков людей, чтобы они смотрели в другую сторону, но я чуть не споткнулась о собственные ноги, когда влезла в разум уборщика, и он оттолкнул меня обратно. Мы смотрели друг на друга мгновение, прежде чем я вылезла из его разума, а он медленно повернулся к окну и продолжил мытье. Я слегка коснулась его разума, он был мягким, как у изменившихся, хотя ему на вид было тридцать пять.

Связующий. Это объясняет, почему он проигнорировал мое мысленное прикосновение, и я, должно быть, пропустила его. Он выглядел так, словно был готов и дальше меня игнорировать, а мне не нужны были лишние неприятности.

Я сосредоточилась на охраннике и администраторе. Они должны были поверить, что я Кестрель, просто проверяющий пациентов в подвале. Я не могла все время контролировать камеру охранника, пока была занята спасением. Если он увидит меня на камере, путешествующей по больнице, и будет думать, что я Кестрель, он не поднимет тревогу. Это даст мне немного времени.

Я держала бейсболку низко, и провела брелоком Кестреля по сканеру. Когда я показала изображение Кестреля в мыслях секретарши, я не улыбалась и планировала уйти.

Но она улыбнулась мне. «Длинная ночь, агент Кестрель?» — в ее мыслях было немного флирта и надежды, что в этот раз он может остаться на кофе. Я внутренне съежилась и постаралась быстро понять, чтобы ответил Кестрель.

Жесткая улыбка, которая, казалось правильной. «Да. Никак не закончится, не так ли?»

Она ярко улыбнулась. «Может быть, немного кофе, когда вы закончите?»

Я вложила в улыбку Кестреля немного теплоты, но мой живот сжался в тугой узел. «Может быть, в следующий раз. Я буду занят сегодня ночью…», — она была слегка разочарована. К счастью, этот разговор был эффективным — камеры отвернулись, и охранник вернул свое внимание к знаменитостям на своем планшете.

Я продолжила свой путь, но быстро свернула за угол к центральному лифту. Там не было никаких лестничных клеток. Войдя в следующую дверь, из мыслей обслуживающего персонала я поняла, что по лестнице нужно подняться наверх. Для осуществления моего плана было бы неплохо вывезти заключенных через погрузочную площадку, как тайных пациентов перевозят из больницы.

Я распахнула двойные двери в палату и влезла в разумы, чтобы все смотрели в другую сторону, пока я проходила мимо кроватей и медицинского оборудования. Медсестра поспешила мимо, делая обход и вводя препараты. Я влезла в ее мысли, на ее подносе не было ни одного анестезийного средства. У нее были полномочия назначать лекарства, которые я ей разрешила. Она оценила, что это займет несколько минут, прежде чем наркоз начнет действовать.

Я действительно сожалела, что не взяла пистолет с дротиками. И решила прикарманить самый большой у санитара.

Мы втроем: медсестра, вооруженная своим шприцом, огромный санитар и мой непроницаемый разум вместе вышли из палаты. Я надеялась, что охранники меня не заметят. Белое пятно моего разума должно было быть незаметным на фоне медсестры и санитара, пока они не обнаружит мое присутствие в их разумах. Брелок Кестреля пропустил нас через сканер у двери лестничной клетки, и мы спустились вниз по металлической лестнице. Наши шаги эхом отдавались от бетонных белых стен. Я отстранилась, на случай, если охранник не был обеспокоен моим необычным сопровождением. Может, Кестрель постоянно приводил сюда людей.

Ниже на один лестничный пролет дверь была помечена как 1Б. Лестница продолжалась дальше вниз, и это была та самая дверь из воспоминаний Кестреля. Я залезла в голову охранника, чтобы очистить его разум, но сразу дернулась назад, потому что он мгновенно почувствовал мое присутствие. Возможно, теперь мы лишены эффекта неожиданности, который был всем тем, что было в нашу пользу. Я быстро прижала брелок к двери сканера и набрала код. Появился короткий серый коридор с охранником, сидящим в кресле в дальнем конце, прислонившимся к металлической двери. Его утомлял журнал военного оружия, который он читал.

Его голова дернулась, когда мы прошли через дверь.

Мне нужно было стать ближе, прежде чем он понял бы, что был неправ, но было уже слишком поздно. Мы только сделали несколько шагов вниз по коридору, когда он вытолкнул меня из разумов медсестры и санитара и надавил на мой разум. Я влезла обратно, и они остановились, пока он и я боролись в их разумах. Я едва могла надавить на его мысленный барьер, и уж тем более контролировать его.

Я выхватила шприц из рук медсестры. Когда охранник пошел на меня, я развернулась и погрузила его в его шею, надеясь на удачу, и попала в вену. Он выдернул шприц и бросил его на пол. Он обернул руку вокруг моего горла и прижал к стене. Все его внимание было сосредоточено на том, чтобы влезть в мою голову. Перед моими глазами замелькали звезды, но вместо того, чтобы влезть в голову охранника, я взяла под контроль санитара. Он схватил охранника сзади и заставил ослабить свою хватку.

Я упала на пол. Медсестра стояла, словно застывший манекен, так что я приказала ей напасть на охранника. Пока санитар и медсестра задерживали его, я бежала по коридору к двери. Я провела брелоком Кестреля и набрала код так быстро, как только могла.

Затем я увидела пистолет.

Охранник успел достать его во время борьбы. Я распахнула дверь и закрыла за собой. Я не услышала никаких выстрелов.

В безопасности за закрытыми дверями я влезла в разум охранника. Наркоз уже начал действовать, потому что его мысли начали медленно затупляться. Он пытался освободиться из хватки санитара и медсестры, но это был неравный бой между моим контролем и наркозом, и вскоре он повалился на пол. Я приказала медсестре взять оружие, навести на него и наблюдать за ним, пока я не вернусь.

В следующий раз, когда я попаду в тюрьму для джекеров, определенно возьму пистолет с дротиками.

Мое прерывистое дыхание эхом раздавалось по коридору, когда появился идентичный образ Кестреля. Двери с маленькими, высокими окнами выстроились вдоль коридора, запах антисептиков насыщал воздух. Двойные двери с матовыми стеклами маячили в конце.

Я бегала от одной двери к другой, используя брелок для их разблокировки и открывая их. В каждой комнате держали изменившихся, четыре мальчика и три девочки, за исключением одной с пустой кроватью. Нигде не было Лани. Она должна быть уже в медицинском кабинете. Я сильно ударила брелоком, чтобы открыть стеклянные двери и удивилась двум санитарам. Они были читающими, так что я просто остановила их, не желая вырубать, если вдруг они понадобятся мне.

Лани лежала привязанной к каталке. Проводки тянулись к ее голове, и санитар приготовился ввести ей что-то. Я стащила бейсболку и отодвинула поднос со шприцами подальше от нее. Я медленно влезла в ее сон, и начала расстегивать ремни.

— Кира? — спросила она, когда открыла глаза. — Это на самом деле ты? У меня был сон о тебе.

— Да. Я на самом деле здесь, — горло сжалось, поэтому я даже не пыталась дальше объяснять. Я аккуратно исследовала ее разум, на случай, если они применяли что-нибудь кроме наркотика. Всё выглядело нормальным.

Я откашлялась. — Можешь идти? — она кивнула, и я помогла ей подняться с кровати. Раздался сигнал тревоги, который удивил нас обеих так, что мы почти упали. Схватив Лани, я добралась мысленно до первого этажа. Охранник за камерами видел запись с другим охранником и поэтому бил сигнал тревоги. Я влезла в его разум, чтобы отключить тревогу, но была уверена, что уже слишком поздно. Это была военная база, и другие службы скоро прибудут. Я вырубила его.

— Что это было? — спросила Лани.

— Нам пора идти, — я приказала двум санитарам идти за нами, когда поспешила в двойные стеклянные двери. Большой знак висел на следующей двери: «Не есть и не пить». Я вспомнила предупреждение Кестреля, что я не смогу их остановить, что они будут продолжать свои исследования не смотря ни на что. Я могла бы спасти этих изменившихся, но всегда найдутся другие, готовые занять их место.

Я распахнула дверцу холодильника: внутри были пузырьки, заполненные жидкостью. На этикетках были написаны медицинские термины, которых я не понимала, но один пузырек стоял отдельно от других. Неряшливым почерком на нем было нацарапано: «К. Мур».

Мурашки побежали по коже. Моя кровь или… ДНК, если точнее. Как они достали ее? Затем я вспомнила, что уже проходила через аналогичные серые коридоры с дверями. Двери с маленькими высокими окнами.

Я была здесь раньше.

Когда Кестрель допрашивал меня, я была уверена, что мы в здании ФБР, но это было не так. Я была здесь, в больнице. Я влезла в разумы санитаров и нашла, что есть другой выход — прямо под нами. Лифт прямо у двери 1Б ведет ниже на один этаж, где они держали заключенных.

Я спустилась на один этаж ниже, в нижних номерах никого не было.

Полированный металлический шкаф и холодный кафельный пол медицинского кабинета ощущались знакомо. Была ли я в этой комнате? Что если они держали меня здесь как Лани и экспериментировали на мне? По спине побежала дрожь. Была ли я другой, потому что Кестрель сделал что-то со мной?

Кто-то как я, или даже сильнее, в руках Кестреля... это нужно было остановить.

Я схватила пузырек с моим именем и положила в карман пальто Кестреля, он звякнул о серебристый телефон, который я украла. Я набрала номер, выученный наизусть.

Мария ответила после первого гудка. — Алло?

— Я нашла их, — пискнула я. — Но все хуже, чем я думала, — я переключила телефон в режим видео, чтобы она смогла увидеть каталку с ремнями, шприцы, и двух санитаров, стоящих со стеклянными глазами.

— Вы видите? — тихо спросила я.

— На что смотреть?

— Это подвал военно-морского госпиталя, где они проводят эксперименты над изменившимися, — я навела телефон на все еще открытый холодильник с пузырьками. — Ты должна остановить их, Мария. Убедись, что все узнают, что здесь происходит.

— Мне нужен свидетель. Кто-то, кто подтвердит это, прежде чем я запущу это в новости. Поверни камеру на себя. Поговори со мной. Скажи, что ты нашла.

— Ты снимаешь все это? — спросила я.

— Да.

Я представила, что Кестрель сделает с моим отцом, когда узнает, что я разоблачила его. Мой план состоял в том, чтобы бежать, прятаться, жить новой жизнью после освобождения изменившихся. Но если я запишусь на камеру, мне не удастся спрятаться. И это в том случае, если мы выживем, если мне удастся вывести всех отсюда.

Я сглотнула. — Я не могу.

— Но…

Я выключила телефон, затем полезла в холодильник и опрокинула все пузырьки на пол. Возможно, так я приостановлю Кестреля. Некоторые разбились, упав на пол, некоторые крутились, создавая беспорядок. Я раздавила ближайший пузырек, стекло осталось на подошве, но я быстро поняла, что у меня не было времени, чтобы уничтожить их все.

Лани потянул меня за руку. — Кира.

Я обыскала разумы всех, кто находился этажом выше. Охранники собрались вокруг охранника-наблюдателя, пытаясь понять, почему он включил сигнал тревоги, затем выключил ее. Они все были читающими, так что я выбила их.

Это должно было вызвать хаос и удержать людей подальше от погрузочной площадки, хотя бы на время.

Я приказала санитарам разбить оставшиеся флаконы и позволила Лани утащить меня из комнаты для экспериментов. Сигнализация и открытые двери разбудили изменившихся, и они вышли в коридор. Двое остались в своих кроватях, под сильным наркозом. Нам нужна была помощь, чтобы забрать их, поэтому я дала команду санитарам забрать изменившихся и влезла в разумы остальных шести ошеломленных заключенных, включая Лани.

«Следуйте за мной, и я выведу вас».

Их босые ноги шлепали позади меня, пока я мчалась к двери. Медсестра все еще держала пистолет над вырубленным охранником. Я взяла пистолет и приказала ей помочь санитарам нести изменившихся под наркозом. Они схватили за плечи заключенных и захромали как трупы.

Да, смотрится не подозрительно.

Пистолет в моей руке был холодным и жестким, пока я вела нашу маленькую группу, состоящую из детей-джекеров, санитаров и медсестры вверх по лестнице.

Если кто-нибудь наблюдает за камерами, то видит настоящее шоу.

Но хаос царил вокруг охранников. Некоторые надели противогазы, думая, что это было нападение, которое вызвало массовый обморок. Некоторые удерживали пациентов и посетителей подальше от стола охранников.

Наша группа достигла двери погрузочной площадки, и я выглянула в окно, чтобы заметить полицейский джип, припаркованный у служебного грузовика.

О, нет.

Два охранника с большими, черными ружьями выскочили из джипа и пошли к погрузочной платформе. Я не знала, были они джекерами или нет, но не могла влезть в их головы, чтобы узнать это. Я остановила нашу группу, потому что группа босых детей, двое изменившихся в отключке, которых несут взрослые, могли выдать нас. Мы были похожи на клоунов с похорон.

Я повторяла свои шаги по больнице. Возможно, мы могли бы выйти к машине Кестреля. Мы туда не уместимся, но, возможно, могли бы взять еще один автомобиль. Нам нужно двигаться быстрее. Тяжелые шаги охранников раздались позади нас, но они прошли мимо корпуса и продолжили свой путь.

Мы прошли через двойные двери мимо лифта в приемную. Я снова остановилась, и в меня врезались изменившиеся. В приемной были полдюжины вооруженных охранников и два агента-джекера. Прежде чем я успела все обдумать, они заметили нас, и восемь пистолетов было нацелено на нас. Их стволы были узкими и смертоносными. И это были не пистолеты с дротиками. Я внезапно вспомнила, что у меня в руке был пистолет, и навела на них.

В тоже время давление на мой разум увеличилось. Агент-джекер оттолкнул меня, шесть изменившихся боролись вместе с ним. Медсестра, санитары, медбраты стали выходить из оцепенения и начали ставить двух изменившихся, которых несли, на пол.

Агенты подобрались к нам, оружие направлено на босых детей.

— Оставайтесь на месте! — я держала пистолет прямо, надеясь, что они не могли видеть, как конец пистолета дрожит, словно осенний лист на ветру. Они остановились, все еще пытаясь влезть мой разум. Через некоторое время они поняли, что не могут, поэтому сменили тактику. Один из них выпрямился и бросился ко мне. Я отпрянула с его пути и изо всех сил проникла в его разум, приказав оставаться на месте. Он пошатнулся, рухнул на пол, а двое изменившихся схватили его. Я мысленно боролась с двумя агентами, когда они влезли в разум медсестры и санитаров. Медсестра стояла в белой обуви, уверенная в том, что она должна напасть на меня. Остальные четыре изменившихся все еще боролись с натиском агентов, хватающих их и утягивающих на пол,

— Стойте или я буду стрелять! — прокричала я, целясь в главного агента. Но я бы не выстрелила. Я знала это. И, кажется, знал это и агент.

Краем глаза я заметила, что уборщик все еще стоял у окна. Я не могла дотянуться до его сознания, чтобы узнать понял ли он. Он знал, кто мы, и что у нас практически нет оружия. Он задержал на мне взгляд, а затем опустил глаза и повернулся к нам спиной.

Я снова посмотрела на агента, торжествующая улыбка появилась на его лице. Как только агенты возьмут нас под контроль, они очистят от этих воспоминаний разумы всех присутствующих, а затем вернут нас в комнату для экспериментов в подвале. Мы исчезнем как Саймон и другие в подвале, и никто не будет искать нас, потому что никто даже не будет знать, что это произошло.

Моя рука дрогнула, мысли заволокло красной пеленой гнева. Я хотела застрелить главного агента, прежде чем мы с изменившимися отправимся в подвал. Заставить его заплатить за все, что сделали федералы. Заплатить за эксперименты. Заплатить за убийство Саймона. Если я убью его быстро, возможно смогу застрелить и второго агента. Тогда будет легче контролировать охранников, чтобы те отпустили нас. Но я могу кончить с пулей как Саймон. Кровотечение на полу больницы не отличалось от кровотечения в пустыне. Смерть была смертью. Даже пациенты застыли на своих местах, без возможности уйти, потому что боялись попасть под перекрестный огонь.

Это было слишком. Я не могла рисковать их жизнями.

Я повернула пистолет в сторону, убрала пальцы со спускового крючка, подняла обе руки в знак капитуляции. Улыбка агента стала шире.

В голове появился образ Рафа. Я должна была поцеловать его, когда у меня был шанс. Его губы были такими же мягкими, как выглядели, или же они были сухими как у меня?

Теперь я никогда не узнаю этого.

Затем я поняла, что в другой руке у меня был телефон. Одним нажатием кнопки я могла раскрыть Кестреля, федералов и все, что они нам сделали. Я бы остановила возвращение нас в подвал для окончательного исчезновения. Но если Кестрель узнает, что я разоблачила его эксперименты, он заставит моего отца платить за это. И я бы раскрыла секрет, который моя семья хранила годами. Не придется притворяться, скрываться среди читающих. У меня не будет никакой нормальной жизни, у любого из нас. Никогда.

Ложь прекратиться.

Смотря на главного агента, я дала мысленную команду телефону набрать номер Марии, благодаря того, кто изобрел эту полезную функцию.

— Слава богу, Кира! Насчет времени... — она остановила себя, вероятно понимая, что теперь участвует в сцене.

— Хороший сигнал, Мария? — спросила я.

Громкая связь телефона привлекла внимание всех в комнате. Улыбка агента погасла.

— Да, — голос у нее был осторожным, медленным.

— У меня есть история для «Трибун». Об агенте правительства, который угрожал застрелить группу детей в больнице. Ты видишь это?

— Да, у меня хороший обзор на пистолет.

Пистолет агента дрогнул. Мне не нужно было влезать в его разум, чтобы понять, о чем он думает. Хотел ли он быть в новостях, пытаясь объяснить, почему он собирался застрелить группу невинных детей в больнице? Хотел ли он нести ответственность за это?

— Этих детей держали в подвале, прямо здесь, в военной больнице, — продолжила я для Марии и для агента, чей пистолет все еще был направлен на мою голову. — Их поймали только потому, что у них особые способности, новые возможности для установления связи с мыслями других людьми. То, что у них способности, которые мы не понимаем, не значит, что они заслужили быть в тюрьме. Заслужили быть подопытными. Как в старые времена, когда были обнаружены первые читающие. Что мы сделали? Поместили их в тюрьмы. Проводим эксперименты. Мы делаем это снова с этими детьми.

Я отвела телефон подальше, чтобы было видно мое лицо и изменившихся, выстроившихся в ряд позади меня. Я глубоко вздохнула. — Меня зовут Кира Мур, и я такая же, как они. Меня похитило ФБР, привезло сюда, а затем отправило в тюрьму вместе с сотней таких же детей как я. Только из-за того, кем я являюсь, — я медленно подошла к изменившимся. Я могла только представить, как это выглядело для Марии — босые, в больничной одежде изменившиеся, двоих все еще держат на руках санитары, мысленно борются с агентами за контроль над своими мыслями.

— Я забираю этих детей отсюда обратно домой к их семьям.

Я снова навела камеру на главного агента и смогла разглядеть решительность на его лице. Это была его цена за происходящее. — Это беспорядок Кестреля, — сказал он, достаточно громко. Я была уверена, что он сделал это нарочно. — Пускай сам разбирается, — он медленно опустил пистолет. Громче он сказал: — Я уверен, это простое недоразумение, — второй агент настороженно посмотрел на него, но опустил оружие, и охранники последовали его примеру.

Агенты оставили мысли изменившихся, и все медленно поднялись. На их лицах отражалась неуверенность. Охранники и агенты отступили в сторону, освобождая нам главный выход.

На секунду я испугалась, что это была ловушка. Но если они нападут на нас, это будет заснято на телефон. Я влезла в разумы медсестры и санитаров, наших невольных соучастников побега. «Пожалуйста. Помогите нам». Я дала им возможность решать. Если они не хотят нам помогать, я не буду их заставлять. Как-нибудь я смогу вывести изменившихся и двух детей без сознания через эти двери. Я не была уверена, куда нам идти, но нам нужно было уходить отсюда. Нам просто нужно выбраться с базы, прежде чем агенты передумают нас отпускать.

Санитар перекинул одного изменившегося через плечо, медсестра и двое других изменившихся подняли второго. Другой санитар отстал, замыкая наш путь к лифту. Я не завидовала агентам, когда Кестрель узнает о случившемся.

Мы объединились и прошли мимо толпы читающих, охранников и агентов. Я держала телефон, направленным на них, словно он был оружием истины. Я не повернулась к ним спиной, пока все изменившиеся не прошли через двойные стеклянные двери. Когда мы оказались снаружи, мы стояли какое-то время. Изменившиеся задрожали, когда холодный воздух коснулся их босых ног.

Я заметила несколько машин на парковке, беспокоясь о том, как долго придется взламывать систему, и может ли кто-то из изменившихся водить. Я устала, и мы рисковали жизнью всех, если бы посадили изменившегося за джойстик. Возможно, я могла бы запрограммировать на автопилот машину. По крайней мере, я знала, куда мы отправимся.

Когда я собиралась ступить с бордюра, небольшой фургончик вывернул из-за угла. Водителем был уборщик, который мыл внутри окна. Я не знала, как и когда ему удалось улизнуть, но он сделал это и подъехал к погрузочной платформе. Не было видно настоящего водителя грузовика.

— Подвезти? — спросил он с усмешкой. Облегчение нахлынуло на меня, и я едва удержалась на ногах.

В конце концов, мы сделали это.