Мая 1992 г. Пару дней назад зашел к Бобу прикупить еще травки

Дорогой друг!

Пару дней назад зашел к Бобу прикупить еще травки. Надо сказать, я все время забываю, что Боб не учится в нами в школе. Наверно, потому, что он больше других смотрит телик и знает кучу любопытных фактов. Послушал бы ты, как он рассуждает насчет Мэри Тайлер Мур[22]– просто оторопь берет.

Боб живет по особым правилам. Говорит, что моется под душем через день. Зато ежедневно взвешивает свою «заначку». По его словам, если ты пользуешься зажигалкой, то полагается сперва дать прикурить другому. А если спичками, то сперва раскуриваешь собственную сигарету, чтобы самому вдохнуть «вредную серу» и не травить другого человека. Вроде как этого требуют нормы приличия. Также он утверждает, что «одна спичка на троих – плохая примета». Узнал это от своего дяди, который воевал во Вьетнаме. Якобы по трем сигаретам враги безошибочно определяли твое местонахождение или как‑то так.

Далее, если верить Бобу, когда ты куришь в одиночку и сигарета у тебя зажигается только наполовину, это верный признак, что кто‑то тебя вспоминает. Еще он говорит: найдя монету, убедись, что она лежит орлом кверху, тогда это «к счастью». А если ты не один, то самое правильное – отдать эту находку «на счастье» другому. Боб верит в карму. Не прочь перекинуться в картишки.

Учится он в муниципальном двухгодичном колледже, на вечернем. Хочет стать шеф‑поваром. В семье он единственный ребенок; родителей вечно нет дома. Он говорит, что раньше очень из‑за этого дергался, а теперь не так.

Говоря о Бобе, нужно отметить одну деталь: при первом знакомстве это очень интересный человек – он тебе расскажет и о правилах для курильщиков, и о счастливых монетках, и о Мэри Тайлер Мур. Но по прошествии времени он начинает повторяться. В последние две‑три недели он только и делал, что повторялся. Поэтому я прибалдел, когда услышал от него такую новость.

Если без подробностей: отец Брэда застукал своего сына с Патриком.

По‑видимому, он был не в курсе насчет Брэда, потому что задал своему сыну порку. Не то чтобы открытой ладонью, нет. Отходил ремнем. По‑взрослому. Патрик рассказал об этом Сэм, а она поведала Бобу, что Патрик до сих пор в шоке. Представляю, какой это был ужас. Патрик хотел крикнуть «Не смейте!» или «Вы его убьете!». Даже хотел броситься на этого изверга и сбить его с ног. Но прирос к месту. А Брэд орал Патрику благим матом: «Убирайся!» В конце концов Патрик его послушался.

Случилось это на прошлой неделе. Брэд до сих пор не ходит в школу. Ребята предполагают, что его отправили в военное училище или типа того. Точных сведений ни у кого нет. Патрик пытался ему позвонить, но услышал голос его отца и бросил трубку.

Боб говорит, что Патрик «в полном раздрае». Не передать, до чего я расстроился. Хотел позвонить ему как другу, поддержать. Но меня останавливали его слова: надо потерпеть, пока пыль не уляжется. А я больше ни о чем не мог думать.

Короче, в пятницу отправился я на «Рокки Хоррора». Выждал, пока фильм не начался, и только тогда вошел в зал. Чтобы не отравлять удовольствие другим. Просто хотел посмотреть, как Патрик исполняет свою постоянную роль Франк‑н‑Фуртера: если как всегда, то можно не сомневаться – с ним все будет нормально. Это как моя сестра, которая поначалу разозлилась, что я курю.

Нашел я место в последнем ряду и стал смотреть на сцену. До появления Франк‑н‑Фуртера оставалась еще пара эпизодов. И тут я увидел Сэм, которая играла Дженет. До чего же я по ней соскучился. И устыдился за все свои выходки. Особенно при виде Мэри‑Элизабет, которая играла Мадженту. Смотреть на них было невыносимо. Зато Франк‑н‑Фуртер в исполнении Патрика был бесподобен. Лучше, чем когда‑либо раньше, причем во многих отношениях. Ладно, хоть друзей повидал. Ушел я незадолго до конца.

В машине врубил песни, которые мы слушали все вместе, когда были бесконечны. Я представил, что и сейчас мои друзья со мной. И даже заговорил с ними вслух. Рассказал Патрику, до чего мне понравилось его выступление. Поинтересовался у Сэм, как там Крейг. Попросил прощения у Мэри‑Элизабет и сообщил ей, что полюбил э. э. каммингса и хотел бы обсудить кое‑какие стихи. Но вскоре пресек эти фантазии, потому что уже начал хлюпать носом. А кроме того, если б люди заметили, как я в машине разговариваю сам с собой, они бы на меня так поглядели, что я бы уже не сомневался: дела у меня – хуже некуда, серьезно.

Дома сестра смотрела какой‑то фильм наедине со своим новым парнем. Зовут его Эрик, стрижется коротко, учится в одиннадцатом классе. Видеокассету взял напрокат. Мы пожали друг другу руки, и я спросил, что это за фильм, потому как сразу не определил, хотя один актер, фамилию не помню, постоянно мелькает на ТВ. Сестра сказала:

– Фильм дурацкий. Тебе не понравится.

– А про что хотя бы? – спрашиваю.

А она мне:

– Да какая тебе разница, Чарли. Все равно скоро закончится.

Тогда я спрашиваю:

– Можно хотя бы конец посмотреть?

А она такая:

– Вот мы сейчас досмотрим, а ты – после нас.

– Ну можно я с вами посижу, а потом перемотаю к началу и досмотрю до этого места?

Тут сестра нажала на «паузу».

– Ты что, намеков не понимаешь?

– Значит, не понимаю.

– Мы хотим остаться наедине, Чарли.

– Ой, извините.

Если честно, я знал, что она хочет побыть наедине с Эриком, но мне тоже реально хотелось посидеть в компании. Впрочем, если ты скучаешь без друзей, это еще не причина ломать кайф другим, так что я пожелал им спокойной ночи и закрыл за собой дверь.

Поднялся я к себе в комнату и начал читать книгу, полученную от Билла. Называется «Посторонний».[23]Билл меня предупреждал: «Читать будет очень легко, а правильно прочесть – очень трудно». Непонятно, что он хотел этим сказать, но мне пока нравится.

Счастливо.

Чарли