ГлавУпДК постоянно совершенствует подходы к управлению и эксплуатации объектов недвижимости, ориентируясь на международные стандарты. 4 page

Этот сдвиг был с удовлетворением встречен рядом известных американских аналитиков и публицистов, и их оценки стоит привести. Майкл Мандельбаум на страницах "Форин афферс" - ведущего, по определению специалистов, органа американского истеблишмента - выразил "удовлетворение в связи с окончанием недавней эры интервенционистской политики "state building", которая длилась с 1990 до 2010 года"¹⁰. А "Вашингтон пост", касаясь состоявшихся интервенций, даже назвала их "американскими военными авантюрами" и с одобрением информировала, что Барак Обама сделал запрос в Конгресс о внесении поправок в закон об "использовании военной силы против терроризма"¹¹. Конечно, этим обязательствам не следовали в полной мере. "Гуманитарные" интервенции, бомбовые атаки против Сирии, Ливии, Пакистана, Сомали продолжались, как продолжались операции в Афганистане и Ираке.

Изменения американского курса потребовали и военные. Широкую известность получило заявление бывшего министра обороны Соединенных Штатов Роберта Гейтса, который говорил о необходимости отправить к психиатру того, кто вздумает снова отправлять американских военных воевать в Азии. Зазвучали призывы шире использовать "мягкую силу", что получило словесную поддержку администрации. Однако такие веяния наталкиваются на приоритет силовой традиции, характерной для американской политики.

Частью внешнеполитического арсенала Соединенных Штатов стала и неоимпериалистическая новинка - коалиционный, то есть с участием европейских государств, но с сохранением руководящей роли Соединенных Штатов, подход к некоторым вопросам взаимоотношений с развивающимися странами, особенно к силовым акциям. Нечто вроде - как бы это ни звучало неестественно - коллективного империализма. Его адвокатами выступили Барак Обама и Франсуа Олланд. В совместной статье, опубликованной в газетах "Нью-Йорк таймс" и "Монд", они, в частности, заявили: "Большие страны должны выполнить свои обязательства по поддержанию глобальной безопасности и продвижению независимости и прав человека... Большие страны должны продолжить свою помощь и разделить бремя и издержки лидерства". "Вашингтон - отмечает тот же журнал "Национальный интерес" - рассчитывал, что примером для подражания послужит ливийский опыт"¹².

Новая линия позволяет Соединенным Штатам уйти с "линии огня", ухватившись за формулу так называемого "руководства сзади" ("lead from behind"). Эта формула решала актуальную проблему разделения с союзниками материальной (расходы угрожают стать непосильными) и политической ответственности, оставляя тем не менее руководство в руках Соединенных Штатов. К тому же коалиция может быть использована и для усиления американского контроля над союзниками.

Коалиционный подход проложил путь к активному использованию НАТО, которая вопреки зафиксированной в ее уставе зоне ответственности, стала фигурировать в отношениях с развивающимися странами.

Обильные тактические изменения, появившиеся как реакция на ход событий в постиракской и постафганской политике Вашингтона, только подчеркивают их отсутствие в содержании и направленности американского курса. Более того, остались нетронутыми и некоторые стороны бушизма. Идеологическое и политическое значение подобного подхода видно и в том, что он остается "неприкасаемым", хотя его действенность, даже применительно к поставленным Белым домом задачам, казалось бы, должна была порождать серьезные раздумья.

Если объективно - не поддаваясь гипнозу американской мощи и громогласных деклараций - взглянуть на результаты внешней политики Соединенных Штатов за последнее десятилетие, то напрашивается вывод о стагнации или даже неудачах на ее основных направлениях.

Не удалось добиться "социализации" Китая - так американские политологи именуют искомые изменения социальной ориентации его экономического и политического развития, всестороннюю интеграцию в международную систему Запада. Стратегия "вовлечения" до сих пор не дала ожидаемого эффекта.

Чувствительным военно-политическим поражением завершился курс на "демократизацию" с использованием военной дубинки, путем бомбардировок. Вызванная как характером курса, так и его фиаско дискредитация привела к заметному росту антиамериканизма.

Нечем похвастаться и на Ближнем Востоке. Несмотря на его приоритетное место в международной активности Соединенных Штатов, многолетние усилия и готовность к беспринципным сделкам (с исламистскими экстремистами, диктаторами, средневековыми монархами), Вашингтон не сумел добиться стабильности даже в американской трактовке, то есть под контролем США.

Видное положение в планах Вашингтона занимала в этот период Центральная Азия, где ставилась задача продолжить военно-политическое освоение региона в связи с проектом Большого Ближнего Востока и стратегическими замыслами в отношении Афганистана. При этом имелось в виду потеснить, а в конечном счете, и вытеснить оттуда Россию, располагавшую там особым влиянием. Но добиться этого не удалось, события, скорее, пошли в противоположном направлении.

Еще одна проблема, за которую с большими надеждами взялась американская администрация и лично Барак Обама, - отношения с мусульманским миром. Ради этой цели Обама в своей каирской речи даже объявил США мусульманской страной. Представление о том, как обстоит дело с решением этой задачи, дает один факт - никогда еще антиамериканизм среди мусульман не был на таком подъеме.

К перечню "побед" можно было бы прибавить развитие событий в Латинской Америке. Оно приобрело такой характер, что Соединенные Штаты вынуждены были устами государственного секретаря Дж. Керри объявить об отказе от доктрины Монро.

И, разумеется, этот "триумфальный" послужной список увенчивают военно-политические поражения в Афганистане и Ираке, значение которых для Соединенных Штатов и их репутации трудно переоценить. Издатель журнала "Форин афферс" Гидеон Роуз и его заместитель Джонатан Теперман в статье под названием "Уроки Афганистана и Ирака" задают на его станицах вопрос, который задали бы и мы, относительно экспедиций в Афганистане и Ираке: "После 13 лет войны, потери многих тысяч жизней и триллионов долларов, какие уроки извлекли Соединенные Штаты? Наиболее важный вопрос сегодня состоит в том, какие уроки могут быть усвоены из этих неудач"¹³.

Так что можно говорить - и это не будет преувеличением - о кризисных явлениях во внешней политике Соединенных Штатов.

Соотношение сил на международной арене меняется, и не в пользу Вашингтона. Гегемонистская линия встречает все большее сопротивление, а тактическое маневрирование и усовершенствование методов не дает и не может дать достаточного эффекта.

Внешнеполитический потенциал Соединенных Штатов пострадал и от воздействия некоторых внутренних факторов. Речь идет о частичной дисфункции* (*Ф. Фукуяма назвал - и не без оснований - "бренд Америка" одной из главных статей зарубежной деятельности США.) политической системы; гигантском государственном долге; мощных антивоенных настроениях; стагнации или даже снижении зарплат на фоне все более раздутых прибылей; расширении социального разрыва при распределении национального дохода; угрозе идентичности Америки в результате азиатизации и латиноамериканизации ее населения; обострении межрасовых отношений и т. д.

Все более сказывается ухудшение американского имиджа, который в прошлом, несомненно, наращивал внешнеполитические возможности Америки. Американские аналитики говорят об "имперской усталости", видимо имея в виду некую совокупность негативных факторов. Рейтинг США, как уже говорилось, снижали и широко распространившиеся представления об увядании их гегемонии.

Развитие ситуации привело к тому, что в экспертной среде - как утверждают и в политическом истеблишменте - зазвучали призывы сократить внешнеполитическую активность, учитывая нынешние возможности США, и сосредоточиться на решении накопившихся внутренних проблем. Среди призвавших к этому видные американские аналитики с международной репутацией.

Двое из них - Ричард Хаас, глава Совета по международным отношениям Соединенных Штатов, и Майкл Мандельбаум - опубликовали книги, названия которых говорят сами за себя - "Бережливая сверхдержава" (М. Мандельбаум), "Внешняя политика делается дома" (Р. Хаас)¹⁴. Они сразу подверглись резкой критике со стороны "проимперских" (по их собственной характеристике) авторов во главе с Джоном Айкенберри.

Если Мандельбаум делал акцент на экономических ограничениях американской политики, то Айкенберри в своей книге "Либеральный левиафан" высказывался в поддержку проводимой политики. Констатируя, что "установленный Соединенным Штатами мировой порядок весьма сходен с империей", он доказывал, что это "наиболее успешный порядок в мировой истории"¹⁵. Роберт Хаас выступил со статьей, где также рассматривает различные стороны американской внешней политики. Учитывая, что его высказывания достоверно свидетельствуют о настрое части политологического сообщества США, приведем из нее несколько выдержек.

Отметив, что "гегемония США убывает", Хаас подчеркивает: "Влияние Соединенных Штатов пострадало из-за того, что было в общем воспринято как серия неудач или ошибок, включая слабое, неточное регулирование, которое способствовало финансовому кризису, высокомерно агрессивную политику национальной безопасности, которая попирала международные нормы и домашнюю административную некомпетентность и политическую деструкцию. Уважительное отношение к американской экономической и политической модели уменьшилось. А специфические американские политические предпочтения, особенно на Ближнем Востоке, породили сомнения относительно суждений Соединенных Штатов, реальности их угроз и обещаний... Американское влияние ослабло". Представляет интерес и его замечание о том, что "большинство американцев стали скептически относиться к глобальной вовлеченности, не говоря уже о руководстве"¹⁶.

Далеки от официального оптимизма и некоторые документы Национального разведывательного совета Соединенных Штатов. Спецслужбам, видимо, по профессиональным соображениям труднее игнорировать воздействие происходящих перемен на Соединенные Штаты и их политику. Выводы, к которым он пришел, таковы: "Мир 2030 года будет радикально изменен по сравнению с нынешним. В 2030 году никакая страна - ни Соединенные Штаты, ни Китай или любая другая большая страна - не будет державой-гегемоном"¹⁷. Или: "Нынешнее доминирование, главным образом Запада, в глобальных структурах, таких как Совет Безопасности ООН, Всемирный банк, МВФ, очевидно, должно быть реформировано к 2030 году, чтобы больше соответствовать сменяющейся иерархии новых экономических игроков. Многие развивающиеся страны будут накладывать на эти институты свой отпечаток"¹⁸.

И еще одно суждение - о мире в 2025 году - после констатации "перелива богатства и мощи на Восток": "Мир, в котором Соединенные Штаты играют видную роль в глобальных событиях, но рассматриваются как один из многих акторов"¹⁹.

О том, что мысли и соображения разного рода относительно американской политики не миновали и истеблишмент, говорит обстоятельная статья Чака Хейгела, только что покинувшего кресло министра обороны Соединенных Штатов. Он, с одной стороны, заявляет, что "успех нашей политики будет зависеть не только от того, насколько велики будут наши силы, но и от того, насколько хорошо мы будем осознавать их пределы", что "история учит нас, что к внешней политике не следует подходить под влиянием миссионерских идей", и предостерегает против высокомерия.

С другой же - спустя пару страниц - не без гордости пишет о "сохраняющейся 200 лет вере американцев в свое предназначение" и подчеркивает роль Соединенных Штатов, как "ключевого фактора, способствующего свободе, процветанию и миру во всем мире"²⁰. А Генри Киссинджер в своей новой книге "Мировой порядок" ставит Америке диагноз биполярного психического расстройства в вопросах внешней политики, отмечая, что оно является "постоянным, ибо врожденная уверенность в том, что американские принципы универсальны, вводят в международную систему элемент вызова"²¹.

Однако, судя по всему, подобные размышления не посещают лидеров Соединенных Штатов. Вот как, например, реагирует Барак Обама на настроения, о которых мы упомянули: "От коалиции, которую мы построили, чтобы обеспечить безопасность ядерных материалов, до миссии, которую мы возглавляли против голода и болезней, - говорил он в речи в Военной академии в Вест-Пойнте, - от ударов, которые мы нанесли своим врагам, до немеркнущей мощи и нашего примера, Америка вернулась, возвращается. Всякий, кто вам говорит иначе, всякий, кто говорит, что Америка в упадке или что наше влияние слабеет, не знает, о чем он вообще говорит". Президент и его соратники в своих выступлениях дома и за рубежом, включая международные форумы, как и прежде, талдычат о руководящей роли Соединенных Штатов*. (*Невольно задаешься вопросом: почему эти припадки безбрежного высокомерия не встречают протеста тех, кого они обрекают на роль руководимых и принижают?)

Не прекращаются разглагольствования о Соединенных Штатах как уникальном воплощении демократии и ее радетеле, их высоких этических принципах. И все это провозглашается с поразительной беззастенчивостью в дни, когда вновь всплыли подробности пыточной практики, возродившей в XXI веке худшие времена средневековья, громогласно заявила о себе расовая дискриминация, а журналисты вновь обратились к вопросу о бесстыдной слежке за теми, кого одновременно, не жалея слов, уверяют в своей нежной дружбе, и когда, наконец, продолжаются внезаконные смертоносные бомбардировки других стран.

Не исключено, что, продемонстрированное в речи в Вест-Пойнте настроение, так же как привычный гегемонистский образ мышления, тоже сыграло роль в американском решении ввязаться в события на Украине, взяв курс на разжигание кризиса. Тем более что ситуация, на первый взгляд, благоприятствовала тому, чтобы показать свою неприкосновенную мощь, похозяйничав "под носом" у России.

Соединенные Штаты столкнулись, однако, с "путинским неповиновением", по выражению американской "Проджект синдикат"²², которое было встречено с пониманием группой влиятельных государств, отказавших Вашингтону в поддержке. Это нельзя расценить иначе, как политическое поражение Соединенных Штатов, которое вряд ли останется без международных последствий. На таком фоне неоднократные хвастливые заявления американского президента о мощи Соединенных Штатов, сумевших "изолировать" Россию, производят яркое, но комическое впечатление.

Констатация сомнительных деяний и нелучших особенностей американской внешней политики отнюдь не означает - такая оговорка необходима - отрицания демократического потенциала Соединенных Штатов, их роли в поддержании стабильности - разумеется на свой лад - в некоторых районах мира, наличия в их политике в определенных случаях и гуманистического начала. Но ее характерной чертой является соединение, казалось бы, несовместимых целей и задач - демократических лозунгов и установок с экспансионистскими, имперскими геополитическими устремлениями. На память приходит знаменитая фраза де Голля о том, что у США два лица: одно - Джонсона, другое - Кеннеди. Как и знаменитая ремарка Сартра о том, что у Америки слишком большие "челюсти".

В нынешних условиях особую актуальность приобретает вопрос о том, можно ли рассчитывать на адекватную коррекцию внешнеполитического курса Соединенных Штатов? Придет ли американская политическая элита к трезвому взгляду на положение в мире? К пониманию того, что остановить идущую фундаментальную реструктуризацию международных отношений и ее часть - свертывание американской гегемонии - невозможно? Примирится ли американский истеблишмент, где, по словам Зб.Бжезинского очень сильна так называемая гегемонистская страта, со статусом Соединенных Штатов как "primus inter pares" (первого среди равных)?

К коррекции побуждает, более того, подталкивает весь ход событий, опыт последних десятилетий, судьба однополярного порядка и его короткая, почти мимолетная жизнь, иными словами - само время. История, ускорив свой бег, теперь быстрее настигает империи, и она оставила далеко позади себя политику Вашингтона. Господствовать над современным миром невозможно, тем более это не под силу одной державе, какой бы "супердержавой", "гипердержавой" она ни была. Время гегемоний прошло.

Коррекция направленности внешней политики США, процесс ухода от американской гегемонии не означал бы умаления роли Соединенных Штатов в международной жизни. Напротив, он открывал бы США путь к их небывалому позитивному влиянию, к регалиям и положению "primus inter pares"*. (*Идея, которую высказывал С. Хантингтон.)

Коррекция, которая имеется в виду, несомненно, отвечала бы самым важным интересам мирового сообщества, как и самой Америке. Да, мир нуждается в сильной и энергичной Америке, в ее весомой, а порой и ведущей роли в международных делах. Соединенные Штаты - это страна впечатляющей мощи и больших возможностей в разных сферах, способная оказать реальное позитивное воздействие на ход международных событий.

К голосу истории стоило бы прислушаться, он ведь может стать и гневным. Времена меняются, и помешать этому никому не дано.

___

¹ Смысл этого тезиса в толковании американских официальных кругов как синонима слов "правительство", "руководство" и "управление" разъясняет и комментирует известный политолог. См.: Mandelbaum Michael. The Frugal Superpower: America's Global Leadership in a Cash-Strapped Era. N. Y., 2010. P. 61.

² В предвыборной статье Обамы в журнале "Форин афферс" это положение повторяется 21 раз. См.: Foreign Affairs. 2007. August.

³ С исчезновением сдерживающего фактора советской мощи была получена свобода действий практически в любых точках мира, что привело к размножившимся заокеанским интервенциям. См.: Kagan Robert. Of Paradise and Power. N. Y., 2004.

⁴ The National Interest. 2014. May 1.

⁵ Global Trends 2030: Alternative Worlds. Р. 15.

⁶ The Economist. 2014. August 23.

⁷ The National Interest. 2014. November 3.

⁸ The Financial Times. 2014. November 20.

⁹ Чалмерс Джонсон использует термин "steals" (невидимое), говоря об "американской неформальной империи". Johnson Chalmers. Blowback. N. Y., 2008. Р. 7.

¹⁰ Foreign Affairs. 2014. May-june.

¹¹ The Washington Post. 2014. November 13.

¹² The National Interest. 2014. January 27.

¹³ Foreign Affairs. 2014. November-december.

¹⁴ Haas Richard. Foreign Policy Begins at Home. N. Y., 2013; Mandelbaum Michael. Op. cit.

¹⁵ Ikenberry John. Liberal Leviathan. Princeton University Press, 2011. 392 p.

¹⁶ Foreign Affairs. 2014. November-december.

¹⁷ Global Trends 2030: Alternative Worlds. Р. 213.

¹⁸ Ibid.

¹⁹ Ibid.

²⁰ Foreign Affairs. 2014. November-december.

²¹ The Washington Post. 2014. November 13.

²² Project Syndicate. 2014. December 10. Китайская же "Гуанчжоу жибао" выразилась так: "Политическая смелость Путина превзошла ожидания всех мировых экспертов по стратегии и политике и глубоко потрясла Америку и Европу".

Ключевые слова: украинский кризис, внешняя политика США, глобальная гегемония США.