Критика гиперэмпирической диалектики Ж. Гурвича

Диалектическая концепция французского социолога Ж. Гурвича, сложившаяся в какой-то мере под влиянием некоторых идей Маркса, в целом является альтернативой марксистской теории диалектики. Главную цель своих

исследований Гурвич видит в том, чтобы показать, что из всех областей человеческого знания, из всех гуманитарных дисциплин социология наиболее нуждается в применении диалектического метода, поскольку диалектика есть адекватный метод для изучения специфической природы социально-исторической жизни. Задачу своей теории он видит в объединении двух принципов — диалектики и эмпиризма и свою концепцию называет «диалектическим гиперэмпиризмом» или «эмпирико-реалистиче-ской диалектикой».

Выступая с критикой умозрительного характера прежней философии истории, Гурвич считает все предшествующие философские концепции диалектики «догматическими» и «прирученными», поскольку они связаны с философской позицией мыслителя. Диалектика в его представлении «не есть средство апологии предвзятых философских позиций, как, например, рационализм, идеализм, критицизм, спиритуализм, материализм, феноменология, экзистенциализм» 1. Она-де не должна быть ни формой критики социальной реальности, ни формой ее апологетики, не должна отстаивать ни прогрессивный, ни регрессивный, ни циклический характер законов общественного процесса. Как видно, диалектика в интерпретации Гурвича должна быть «беспристрастной», стоящей над материализмом и идеализмом теорией, не касающейся закономерностей общественного развития.

В противовес сложившейся философской традиции Гурвич выдвигает лозунг «диалектизации диалектики». Его программа «дедогматизации» диалектики состоит в том, чтобы ориентировать социальное познание не на определенную философскую концепцию, а на принцип эмпиризма. Гурвич заявляет, что в его концепции отсутствуют априорные философские положения, предвосхищающие и предопределяющие результаты любого реального исследования.Он постоянно подчеркивает свою претензию на диалектическую концепцию, лишенную якобы всяких философских предпосылок, потому что в существующей теоретической традиции основные принципы его теории - эмпиризм и диалектика — никогда не мыслились вне конкретной философской доктрины. Социологическая теория, по его мнению, ничего общего не может иметь ни с материалистической, ни с идеалисти-

' Gurvitch G. Dialectique et sociologie. Paris, 1962, p. 18.

ческой интерпретацией диалектики, ни с религиозно-мистическим, ни с экзистенциалистским, ни с другими ее философскими вариантами.

Свое понимание эмпиризма он также не отождествляет ни с одной из известных в истории философии эмпирических теорий; оно, по его словам, не совпадает с такими вариантами философии опыта, как «сенсуализм, ассоцианизм, позитивизм, критицизм, прагматизм, феноменология или экзистенциализм»2. Одним из основных моментов концепции диалектики Гурвич считает методологический эмпиризм, т. е. отказ от всякой философской или научной позиции в пользу постоянного обращения к социальной реальности, в которой ничто не остается неизменным. Постоянное обращение к диалектическому по своей природе социальному процессу не дает «мумифицироваться», окостенеть понятийному аппарату исследования. Отрицание любых форм стабилизации и постоянства как в понятийном аппарате социального познания, так и в самой социальной жизни — вот основная функция диалектики по замыслу Гурвича. Это значит, что основной чертой диалектики становится ее нега-тивность и релятивизм.

Ж.-П. Сартр так характеризовал эту концепцию: «Гурвич назвал диалектическим свой гиперэмпиризм: он хотел этим отметить, что его объекты (социальные факты) даны в опыте как диалектические; его диалектизм сам есть эмпирическое заключение» 3. Сартр квалифицирует позицию, занятую Гурвичем, как неопозитивизм. Эту оценку вряд ли можно счесть полностью справедливой и согласиться с французским экзистенциалистом в том, что Гурвич создал позитивистский вариант диалектики. Не лишены оснований возражения самого Гурвича в его полемике с Сартром, в которой он напоминает о том, что настоящие позитивисты отвергают всякую диалектику как спекулятивную конструкцию, искусственно накладываемую на опытные данные. В свою очередь Гурвич обвиняет Сартра в противоположном недостатке, в том, что тот вслед за Гегелем обращается в конечном счете к универсальному разуму как источнику диалектического движения. Диалектическую концепцию

2 Там же, с. 7'.

3 Sartre J.-P. Critique de la raison dialectique, t. I. Theorie des ensembles pratiques. Paris, I960, p. 117.

социальной философии Сартра Гурвич определяет как неорационалистическую.

В споре о том, что является источником диалектики — опыт или разум, эти авторы заняли противоположные позиции. Сартр утверждает, что диалектические отношения не могут быть даны в опыте, Гурвич подчеркивает, что его диалектика — это не априорная философская конструкция. На самом деле диалектика не может быть понята ни как априорная спекулятивная конструкция, применяемая лишь в сфере чистого мышления, ни как чисто эмпирический вывод, не связанный с теоретическим осмыслением истории общества и человеческого познания.

Удалось ли французскому социологу осуществить программу освобождения диалектики от всякой философской позиции? Разумеется, нет, поскольку такая программа в принципе невыполнима в силу ее методологической несостоятельности. Поэтому вопреки общему замыслу Гурвича его эмпирико-реалистическая концепция основывается на многочисленных философских предпосылках, представляющих собой сочетание идей Фихте, Шелера, Гуссерля, Бергсона, Дюркгейма, Зиммеля, фон Визе и др. Несмотря на субъективное стремление Гурвича устранить всякую философскую базу своей теоретической конструкции, она неизбежно содержит целый ряд моментов общефилософского характера. К их числу относятся: представление о любом факте общественной жизни и об обществе в целом как о «тотальном социальном феномене», положение о многоуровневом и символическом характере общественной жизни, принцип дискретности и плюрализма социальной реальности и ряд других.

Гурвич выступил с ответной критикой экзистенциалистской интерпретации социальной диалектики, изложенной Ж.-П. Сартром в его незавершенном труде «Критика диалектического разума». Основные моменты критики Сартра сводятся к тому, что его социальная диалектика ограничивается сферой индивидуальной практики, а различные проявления социального бытия рассматриваются как нечто антидиалектическое, инертное, косное4. «Если мы не хотим, чтобы диалектика вновь превратилась в божественный закон, метафизическую не-

4 Gurvitch G. Dialectique et sociologie, p. 23, 159.

обходимость, нужно, чтобы она исходила от индивидов, а не каких-нибудь надындивидуальных ансамблей» 5, — пишет Сартр. Для него подлинное бытие ограничивается;

сферой индивидуальной деятельности, личной субъективности, а все формы объективных социальных отношений и материально-предметной общественной деятельности оказываются отчужденным, неподлинным существованием. Любое объективирование и опредмечивание результатов деятельности индивидуального творческого начала Сартр считает процессом превращения диалектики в собственную противоположность.

В данных рассуждениях Сартра, очевидно, проявляется влияние на него философии Г. Гегеля и К. Маркса об отчужденном характере предметной деятельности в буржуазном обществе. Однако К. Маркс никогда не выступал, как это делают экзистенциалисты, против любых форм материального, вещного опосредования отношений людей, а, напротив, считал практическую деятельность главным средством человеческого общения. С марксистской точки зрения «предмет, как бытие для человека, как предметное бытие человека, есть в то же время наличное бытие человека для другого человека, его человеческое отношение к другому человеку, общественное отношение человека к человеку» 6.

Отличие социологической методологии Ж. Гурвича от экзистенциально-социальной интерпретации диалектики Ж.-П. Сартром состоит в том, что он преодолевает индивидуализм позиции Сартра и пытается выявить социальную диалектику, движущие силы социальной жизни в коллективной, общественной, а не в индивидуальной практике людей.

Однако в характеристике объективной социальной диалектики у этих двух французских мыслителей, несмотря на существенные различия, много общего. Прежде всего это отрицание универсальности диалектических отношений, их антропологическая трактовка, что в принципе неверно, ибо здесь отрицается применимость законов и категорий диалектики к явлениям природы, на которые деятельность человека не наложила своего отпечатка. И Сартр и Гурвич связывают диалектику только с условиями человеческого существования, коллективного или

5 Sartre J.-P. Critique de la raison dialectique, t. I, p. 131.

6 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 2, с. 47.

индивидуального. Далее, под социальной диалектикой и в социологии Гурвича, и в философии Сартра подразумевается практическая сторона общественной жизни. И наконец, обоим мыслителям свойственно понимание «человеческой практики как свободы»7, почти полное отождествление их, а следовательно, и интерпретация объективной социальной диалектики как свободы. Правда, если для Сартра субъектом свободного действия всегда является индивид, то Гурвич вводит такие понятия, как «творческое коллективное поведение» и коллективная свобода, и в этом ярко проявляется различие экзистенциально-социального и социологического подходов к проблеме. Гурвич определяет коллективную социальную свободу как «спонтанное и осознанное волевое действие — новаторство, изобретение и творчество, — которое стремится преодолеть, опрокинуть, разбить все препятствия и модифицировать, превзойти и воссоздать все ситуации» 8.

Выяснение связи социальной диалектики с практическим действием индивидуального и коллективного субъекта исторического процесса является реальной задачей. Однако с подлинно научных, диалектико-материали-стических позиций она давно решена марксистской философией. Под воздействием основных идей марксизма некоторые буржуазные авторы тоже пытаются анализировать практическую сторону общественной жизни в философском и социологическом плане, однако несостоятельность этих теорий состоит в том, что они считают духовное творчество движущей силой материально-предметной, преобразовательной деятельности людей и, следовательно, не выходят за пределы чисто идеалистического понимания истории.

Описание Гурвичем практического, творческого начала общественного процесса свидетельствует о влиянии на его взгляды философии жизни. «Тотальные социальные феномены, как частичные, так и глобальные, — пишет он, — связаны с социальным витализмом, являясь только внешним проявлением его актов»9. Другими словами, витализм представляет социальную жизнь как практику,

7 Sartre J.-P. Critique de la raison dialectique, t. I, p. 438.

8 Gurvitch G. Determinismes sociaux et liberte humaine. Paris, 1955, p. 91.

9 Gurvitch G. La vocation actuelle de la sociologie, vol. I. Paris, 1957, p. 69.

одновременно и коллективную, и индивидуальную, и материальную, и духовную. Здесь обнаруживается наложение Гурвичем на социальную жизнь основных моментов теории творческой эволюции А. Бергсона. Как «жизненный порыв» — динамический и творческий принцип эволюционного процесса — у последнего вынужден постоянно преодолевать косность и инертность «материи», так и у Гурвича социальная жизнь делится на социальные организации, институты — внешнее проявление социальной реальности — и спонтанные, импульсивные, иррациональные творческие силы социальной жизни (духовную практику человечества) — «бурлящий», или «вулканический», элемент социальной реальности.

На концепцию социальной диалектики Гурвича оказал влияние еще один мотив философии жизни, выраженный ярче всего в работах Зиммеля, для которого «важнейшим моментом творчества оказывается его трагически-двойственный характер: продукт творчества — всегда нечто косное и застывшее, становится в конце концов во враждебное отношение к творцу и творческому началу» ю. В результате общественная жизнь характеризуется в концепции Гурвича «непрерывной диалектикой между актом творчества и его продуктом» п, как конфликт структурированных и неструктурированных, институциализированных и неинституциализированных, организованных и стихийных, спонтанных, импульсивных элементов. Социальная диалектика раскрывается Гурвичем в концепции десяти уровней общественной действительности, в которой ставится проблема взаимосвязи разнородных социальных явлений в единое целое, а их взаимовлияния рассматриваются как сложная система опосредований.

В основе такого понимания лежит идея иерархичности общественной жизни. Социальные явления расположены на различных уровнях реальности — от поверхностных, явных, непосредственно наблюдаемых до скрытых, глубинных, потаенных. Поскольку задача социологического исследования состоит в изучении всех аспектов, слоев, уровней социальной реальности от поверхностных до глубинных, то социологический метод Гурвич характеризует не только как диалектический, но

10 Философская энциклопедия, т. 5. М., 1970, с. 350.

11 Gurvitch G. La vocation actuelle de la sociologie, vol. I, p. 35.

и как глубинный, заимствуя эту идею из теории психоанализа.

В социальной реальности Гурвич выделяет два основных уровня: поверхностный, внешний, структурированный уровень социальной организации, обозначаемый термином «суперструктура», и глубинный, неструктурированный, неорганизованный, неинституциализированный уровень общественной жизни, обозначаемый термином «инфраструктура». Многомерная и многоуровневая структура социальной жизни у Гурвича делится на два основных пласта, которые искусственно распределяются между стабильным и застывшим уровнем социальной организации и уровнем спонтанного творчества. В принципе нельзя полностью отрицать саму возможность в целостном процессе общественно-исторической жизни людей организованного и стихийного аспектов, институциализированного и неинституциализированного, формального и неформального и т. д. Эти социологические понятия имеют определенный смысл. Однако в диалектической концепции Гурвича они приобретают ненаучный смысл, так как оказываются неразрывно связанными с иррационалистическими тенденциями философии жизни и идеалистическим пониманием социального витализма.

Подлинно диалектические взаимосвязи материализованных (а также воплотившихся в различных социальных институтах и организациях) продуктов деятельности предшествующих исторических поколений с последующей социально-исторической деятельностью людей, а следовательно, и диалектика свободы и детерминизма, сочетающихся в предметно-практической деятельности людей, раскрыты К. Марксом в материалистическом понимании истории. Глубокое проникновение в диалектический характер соотношения стихийных и организованных сторон общественной жизни продемонстрировал В. И. Ленин в целом ряде работ, посвященных различным формам классовой, революционной борьбы пролетариата.

Борьба стихийного творческого диалектического начала с антидиалектическими социально организованными формами составляет ядро концепции социальной диалектики Гурвича. Как же связаны «диалектический» и «глубинный» методы в его концепции? Поверхностно-эмпирический подход к общественной жизни фиксирует, по

мысли Гурвича, только непосредственно наблюдаемое: социальные организации, структуры, институты как продукт деятельности людей. Это не динамический и не диалектический аспект социальной реальности. Для обнаружения скрытой основы социального динамизма, его диалектики, спонтанного творческого начала социального процесса Гурвич предлагает применять глубинный анализ.

Конечно, социальная наука изучает не самоочевидное и не ограничивается эмпирическими констатациями. Но именно внутреннюю, скрытую, «глубинную» сущность общественной жизни методология Гурвича не позволяет раскрыть научно, так как истинное социальное знание может дать только диалектико-материалистическая философия. Ставя вопрос о глубокой диалектической взаимосвязи и одновременно несводимости друг к другу материального и духовного порядка общественной действительности, марксистская философия дает единственно правильное понимание сложных видов социального детерминизма, объясняя идеологические явления их материальной основой.

Итак, различие в социальной жизни двух основных пластов — явного, доступного эмпирической констатации, более или менее непосредственному наблюдению и изучению, и скрытого, выявляемого только посредством метода глубинного анализа, — выступает у Гурвича в ином обличий: как противопоставление организованного, структурированного, институциализированного и неорганизованного, неструктурированного, неинституциализи-рованного аспектов общества. Конкретизацию основных различий между двумя главными уровнями социальной реальности можно продолжить. Свобода и творчество относятся Гурвичем к области духовных социальных явлений, к наиболее глубинным уровням социальной жизни, характеризуют коллективное сознание и являются наиболее диалектическими. Материальная сторона общественной жизни оценивается Гурвичем как наименее диалектическая.

При рассмотрении сложных диалектических связей и взаимоотношений материальных и духовных сторон общественной жизни Гурвич искажает и мистифицирует реальную проблему, утверждая, что отношения между социальными явлениями различного порядка носят чисто символический характер. Глубинные слои общественной

действительности якобы «опосредованы социальными символами» 12. Связь между уровнями социальной реальности в концепции Гурвича выражает не детерминацию одних общественных явлений другими, как это представляют марксисты, а «отношение символизации». «Рассмотренные под определенным углом зрения большинство уровней социальной реальности оказываются символическими по своему характеру» 13, — пишет он. «Символические отношения» — это квинтэссенция, своеобразный цемент общественной жизни. Принципиальные недостатки концепций «социального символизма» очевидны. Они связаны с необоснованной психологизацией общественной жизни, вследствие которой социальная реальность выступает как психика либо в ее непосредственных формах, либо в материализованных, объективированных. В концепции Гурвича все материальные явления оказываются знаком, символом, внешним выражением, поверхностной оболочкой духовных идей и ценностей. Этим объясняется пренебрежение материальным аспектом социальной жизни, характерное для «глубинной», «гиперэмпирической» методологии, который (аспект) не имеет самостоятельного значения для социологического исследования, а является лишь символом, опосредованным, неадекватным выражением духовных явлений.

Как видно, концепция социальной диалектики Гурвича идеалистична по своей сути. Основой исторического процесса в ней выступает некое коллективное, разумное и одновременно волевое и аффективное начало, другими словами, источник и движущая сила ее трансформации заключены в общественном сознании. Поэтому всякие нововведения, преобразования сложившихся общественных отношений, в том числе и достигнутого уровня технического оснащения общества, начинаются на уровне духовных образований: коллективных идей, ценностей, символов, установок. Материальный и технический «инвентарь» любой культуры является, согласно логике Гурвича, внешним воплощением, экстериоризацией духовного творчества человечества, в результате которой происходит окостенение, «мумификация» духовного творческого начала. Одним словом, обновление духовного пласта

12 Там же, с. 90. 13 Там же, с. 89.

культуры всегда предшествует, по Гурвичу, изменению материально-технической базы данного общества.

Социальная диалектика в теории Гурвича проявляется в различных формах: с одной стороны, в реальных диалектических формах общественной жизни (и хотя к этой форме диалектики Гурвич относит такие социальные явления, как коллективные духовные символы и ценности, тем не менее она не совпадает с процессом познания и может быть расценена как непоследовательно и искаженно описанная объективная диалектика); с другой стороны, диалектика раскрывается как субъективная диалектика, как социологический метод. В целом такая постановка вопроса не лишена разумных оснований, поскольку в ней подчеркивается правильное в принципе требование адекватности познавательных методов особенностям объекта исследования, а также ставится проблема специфики социального познания в связи с анализом особой — социальной — реальности.

В диалектическом социологическом методе Гурвич выделяет пять диалектических приемов, или процедур: «дополнительность», «взаимопричастность», «амбивалентность», «поляризацию», «параллелизм». Трактуя метод социального познания как совокупность разнообразных познавательных приемов, Гурвич всячески подчеркивает многообразие и историческую изменчивость реальных диалектических связей, их несводимость к антиномическим отношениям.

Идея многогранности реальных диалектических связей и отношений и дифференцированного подхода к ним выразилась в поиске Гурвичем иных, чем диалектическая антиномия, полярность, форм отношений. Так, предлагаемая им диалектическая амбивалентность, двойственность означает соединение в одном и том же общественном явлении противоположностей, находящихся как бы в равновесии, в равно действии, причем это диалектическое отношение не обязательно должно быть острой формой антагонизма. Метод «диалектической дополнительности» позволяет преодолеть взаимоисключение отдельных свойств, входящих в один ансамбль, и представить их как нечто целостное. По мнению Гурвича, можно добиться всестороннего и полного исследования любого объекта, используя разные частные приемы. Причем взаимодополняющих способов описания может быть не два, а несколько, что якобы должно отличать

его диалектический прием от констатации противоречия.

За этими положениями Гурвича можно усмотреть реальную проблему, а именно необходимость применения диалектического метода и общей философской теории диалектики к анализу конкретных общественных явлений, специфических исторических ситуаций. Но эта проблема давно раскрыта основоположниками марксизма-ленинизма, и Гурвич ломится здесь в открытую дверь. Напомним в этой связи слова Ф. Энгельса, обращенные против спекулятивно-идеалистического подхода к установлению диалектических отношений: «Теперь задача... заключается не в том, чтобы придумывать связи из головы, а в том, чтобы открывать их в самих фактах» I4. Значение принципа конкретности истины в марксизме неоднократно подчеркивалось и В. И. Лениным: «Весь дух марксизма, вся его система требует, чтобы каждое положение рассматривать лишь (а) исторически; (?) лишь в связи с другими; (у) лишь в связи с конкретным опытом истории» I5.

Как мы видели, Гурвич определяет социальную диалектику как «негативную». Это наводит на мысль о близости его позиции взглядам представителей Франкфуртской школы. Однако сходство этих двух концепций относительно. Представители Франкфуртской школы интерпретируют диалектику как радикальное, тотальное отрицание. «Негативную диалектику», заостряющую всякое противоречие до антиномии, до антагонизма, они противопоставляют гегелевскому учению о диалектическом синтезе. Основной смысл концепции социальной диалектики Гурвича диаметрально противоположен. Главный недостаток многих предшествующих теорий диалектики он усматривает в абсолютизации диалектического отношения полярности, антиномичности, антагонизма, а основную задачу собственного учения о диалектическом методе видит в поиске и концептуальном оформлении более «сглаженных», неантиномичных форм диалектических соотношений в социальной реальности. Он пишет: «Следует избегать как искусственного примирения антиномий, так и их фетишизации. Нужно любой ценой покончить с мистикой антиномий, которая не менее опасна, чем мистика примиряющего их синтеза» 16.

14 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 316.

15 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 49, с. 329.

16 Gwvitch G. Dialectique et sociologie, p. 18.

Далее. Одной из основных идей Франкфуртской школы является утверждение о вовлеченности социального знания и его субъекта в социальную жизнь. Если диалектические идеи Франкфуртской школы неразрывно связаны с функцией социальной критики, то подобных выводов из разрабатываемого Гурвичем диалектического метода социального познания не следует. Но и его концепция, несмотря на некоторую академичность, не может рассматриваться как выражение беспристрастности, вне связи с борьбой двух мировоззрений — буржуазного и коммунистического.

Теория диалектики Гурвича не совпадает ни с неогегельянским учением о критически-трагической форме диалектики, ни с экзистенциально-феноменологическим ее вариантом, ни с «негативной диалектикой», представителей Франкфуртской школы, ни с диалектическими идеями современной буржуазной философии науки. Ближе всего она примыкает к так называемой диалектике практики, развитой в работах итальянских неогегельянцев Б. Кроче и Дж. Джентиле, а позднее — в «Критике диалектического разума» Сартра.

Теория диалектики Гурвича содержит существенные пороки. Попытка конкретно-исторического подхода в его концепции перерождается в релятивизм и негативизм его диалектики. Кроме того, у Гурвича нет четкого описания отдельных процедур диалектического метода, их отличия друг от друга, а это делает их малопригодными в конкретном социальном анализе.

Наконец, несмотря на оговорки о необходимой гибкости диалектической методологии, сам Гурвич предлагает бесплодный набор формул и схем диалектических приемов, не удовлетворяющих его требованию постоянного развития и обновления аппарата социального исследования.

Давая общую оценку диалектической концепции Ж. Гурвича, необходимо отметить ее антимарксистскую направленность. Это проявляется в антропологической трактовке диалектики как специфики человеческой, социальной, но не универсальной реальности. Несмотря на субъективное стремление французского социолога, отождествившего диалектику с социальной практикой, не рассматривать ее ни как чисто духовное, ни как чисто материальное социальное явление, он создает идеалистическую концепцию диалектики, в которой духовные явле-

ния выступают в качестве движущих сил социально-исторического процесса.

Непоследовательность во взглядах Гурвича проявляется и в том, что диалектика оказывается не специфическим методом исключительно социального познания (хотя, согласно Гурвичу, диалектична только человеческая реальность), а, напротив, диалектическую методологию он рекомендует применять в естественнонаучных исследованиях, т. е. в той реальности, в которой, с его точки зрения, не действуют законы диалектики. При этом Гурвич нарушает собственное требование адекватности объекта и методов научного познания.

Отрицание закономерностей общественного развития является существенным пороком концепции социальной диалектики Гурвича. У него диалектика — это учение о внутреннем напряжении и динамизме реальности, но поскольку он не признает существования диалектических законов, то она не может быть учением о развитии, т. е. тем, чем должна быть теория диалектики.

Очень важным для критического анализа взглядов Гурвича является также вопрос о соотношении диалектического метода со всем методологическим арсеналом его концепции. Гурвич отстаивает своеобразный методологический универсализм и плюрализм, некритически использует методы социального познания различных направлений буржуазной мысли. Он подчеркивает значение для современной социологии типологического метода, метода детерминистского объяснения, «глубинного» метода, раскрывающего символический характер социальных отношений, социологической интерпретации психологической идеи гештальтметода. Существует определенная, хотя и неочевидная связь концепции Гурвича с герменевтической традицией, с «понимающей социологией».

Каково значение диалектических процедур в теории Гурвича? Сам он пишет, что пропедевтическая роль диалектики в социальном анализе невелика. Этот метод, по его мнению, не дает социологического объяснения, не содействует установлению социального детерминизма, не производит обобщения (это свойственно типологическим приемам), не проникает в скрытые от непосредственного эмпирического наблюдения явления общественной жизни (это осуществляет «глубинная» методология), а ограничивается чистым описанием социальной реальности. Поскольку основное назначение научного исследования не

в описании, а в объяснении социальных явлений, постольку диалектический метод только подготавливает социологическое объяснение. Осуществляется оно, согласно концепции Гурвича, при помощи иных методологических приемов. Несостоятельность взглядов Гурвича состоит в том, что для него диалектика в конечном счете не является собственно научным объяснительным методом социального познания.

В марксистской литературе показана эклектичность и крайняя абстрактность гиперэмпирической диалектики Гурвича 17, ее коренная противоположность марксистско-ленинской диалектике18.

Глава XIV