Формальный метод и его влияние на литературу и критику 20-х годов. Дискуссии о формализме

В первые послеоктябрьские годы сложились два основных подхода к литературному произведению. Один из них предполагал анализ идейного содержания, другой позволял сосредоточиться на анализе формы художественного произведения. В 1920-е годы представители этих двух подходов видели противников друг в друге. Литературные критики тех лет отмечали, что первые являются носителями марксистского мировоззрения, а вторые — мелкобуржуазного. Существовал и третий путь, сторонники которого шли от социологических концепций к форме, стилю художественного произведения.

"Форма́льный ме́тод" в литературоведении, общность идейных установок, принципов и приёмов анализа, ориентированных на изучение «имманентных» законов литературы, присущих ей как художественному творчеству: «Предметом науки о литературе является не литература, а литературность, т. е. то, что делает данное произведение литературным произведением» (Р. О. Якобсон). Формальный метод позволил выделить в качестве объекта исследования литературный текст, который приобрёл самостоятельную научную ценность. Вопреки традиционному представлению о том, что литературное произведение важно не само по себе, а благодаря его «отражающей» способности, сторонники формального метода совершили кардинальный поворот к литературе как словесному искусству, желая получить ответ на вопрос, как оно устроено. Отсюда характерное убеждение в том, что литературоведение должно стать строгой и точной наукой. Ему следует обращаться непосредственно к произведениям литературы, а не к условиям и обстоятельствам их создания. Этот исследовательский аскетизм ограничивал предметную область литературы изучением формы и приёма, исключая из сферы рассмотрения мировоззренческие, социальные и нравственные проблемы. Сосредоточив усилия на изучении художественной формы, последователи формального метода в то же время настойчиво опровергали представление о форме как о готовой «оболочке», в которую облекаются те или иные идеи.

В Петрограде формальная школа была представлена ОПОЯЗом (Общество изучения поэтического языка), куда входили Шкловский, Б. М. Эйхенбаум, Ю. Н. Тынянов и Государственным институтом истории искусств, где работали В. М. Жирмунский, В. В. Виноградов, С. И. Бернштейн, Б. В. Томашевский. В Москве возник Московский лингвистический кружок: Г. О. Винокур, Р. О. Якобсон, Б. И. Ярхо и др. Участники формальной школы успешно занимались проблемой поэтического языка, изучали сюжет и эпические жанры, стиль и композицию, интересовались пародией, литературным бытом и литературной эволюцией. Один из постоянных объектов внимания – стихотворная речь, структура стиха, отличающая его от прозы.

После Октябрьской революции формализм и марксизм пытались воплотить идеи и ценности научности в обществе, поддавшемся захватывающему дух соблазну стремительной и скорой модернизации. В этом смысле формализм и марксизм конкурировали на одном поле. В 20-е гг прошел ряд дискуссий, обычно начинавшихся с атак марксистских идеологов на формализм. Первым и, конечно, самым известным образцом является критика формализма Троцким в книге “Литература и революция” (М., 1923). Заметьте, что Троцкий не выступает против формального метода как такового; напротив, он приветствует его именно как метод, обладающий достаточным научным потенциалом для анализа формы. Однако Троцкий — противник слишком широкого его распространения: “Методы формализма, ограниченные разумными рамками, могут помочь разъяснить художественные и психологические особенности литературной формы”. Этот призыв к сдержанности и ограничению намекает на начало территориальной войны, развязать которую марксисты сочли необходимым еще в 1923 г. Иными словами, формализм хорош для научного объяснения некоторых аспектов художественной формы, но он не должен покушаться на другие сферы, особенно на изучение социологических явлений.

Формалисты не были совершенно далеки от политики. В 1924 г. формалисты опубликовали ряд взаимосвязанных статей, посвященных языку и стилю Ленина

В марте 1927-го года прошел диспут между марксистами и формалистами. Предпочтения присутствующих распределились равномерно: треть симпатизировала марксистам, треть — формалистам, треть сохраняла нейтралитет. Выступили: Эйхенбаум, Томашевский, Тынянов, Шкловский; Державин, Горбачев, Яковлев; Сейфуллина. От марксистов самое интересное заявление сделал Горбачев, настаивавший на восприятии литературы через среду социальной психологии и идеологии (последние термины позаимствованы у Плеханова). Горбачев иронизировал над формалистами: их попытки заняться изучением “литературного быта” и социологией литературного производства представлялись запоздалым допущением марксизма “скорее через дымоход, чем через дверь”. Вместо публичного признания необходимости умерить грубость социологизма профессиональным интересом к поэтике, что некоторые марксисты уже так или иначе пытались сделать, большинство представителей этого направления старались показать себя зрелыми, всегда правыми, а потому не нуждающимися в изменениях. Они отчаянно стремились скрыть недостатки своей методологии, признанные их самыми проницательными сторонниками. Это нежелание разговаривать с формалистами на равных ясно показало растущие амбиции марксистов захватить идеологическое превосходство любой ценой.

Русский формализм как научная школа к концу 1920-х гг. был фактически разгромлен. Многие литературоведческие идеи формального метода были впоследствии восприняты и продолжены структурализмом.

15. Социологический метод: завоевания и потери.

Этот метод возник и стал одним из господствующих во второй половине 19 века и в течение всего 20 века. Сторонники этого метода полагали, что сюжетообразующими факторами в литературе выступают не все стороны биографии писателя, а только те, которые указывают на социальные обстоятельства. Порой социологи вообще отрицают биографизм. Социологизм иногда приобретал крайние формы, сужал факторы, влияющие на литературный процесс, и прямолинейно сопоставлял искусство и социальную жизнь.

Так, в начале 20 века появились вульгарные социологи, которые порой внешние приметы жизни с их социальной окрашенностью (сюда добавлялись экономические и промышленные черты) выдавали за специфические формы искусства. Один из вульгарных социологов-марксистов В.М.Шулятиков полагал, например, что если в 20 веке господствующими линиями в индустриальном строительстве являются заводские трубы, то в живописи должны преобладать вертикальные линии. Наиболее ценным в социологическом методе была идея выяснения причин того или иного литературного процесса или индивидуального творчества – так называемая «каузальность» в литературоведении (В.Ф.Переверзев и его школа).

В советской литературной критике до кон. 1920-х – нач. 1930-х гг. являлся ведущей тенденцией был вульгурный социологизм - истолкование литературы (философии, искусства) как средства выражения интересов определённого общественного класса, как следствия экономических и исторических изменений. Литература с позиций вульгарного социологизма является орудием классовой и идеологической борьбы. Такая позиция по отношению к литературе характерна для ассоциаций пролетарских писателей, положительно оценивавших только произведения, написанные пролетарскими по происхождению писателями. Корни вульгарного социологизма – в теории общества К. Маркса (литература как часть «надстройки» над экономическим материальным «базисом»), хотя отдельные его черты начали проявляться ещё в философии позитивистов.