Гулянья в ночи

Вот ночь. И мы. Идём по краю обрыва, мы внутренне впитываем тишину, мы озираемся назад, мы шепчем друг другу слова, которые для нас самих непонятны, мы оглядываемся и умываемся лёгким морохом дождя, мы просто идём, знаем, что впечатываем грязь прямо по краям томного обрыва, нам хорошо, потому что мы отреклись от мира в эту ночь: наша жизнь здесь - это гулянье в ночи, мы ничего не видим, мы забыли про мир людей, нам важно только одно - идти, потому что сытый, холеный и распухший мир не знает, что такое движение в ночи, он думает, что ходит днём, но дни его ужасны, потому что мертвы в своих содержаниях. Мир завял, как растения стали люди, но завядшие, а мы в ночи, на краях обрыва, но нам не страшно, потому что над нами парят птицы и указывают ход своими всхлипами, да, птицы здесь имеют неестественные голоса, потому что они прилетели из мира людей, которые повредил и искорежил их до этого нежную и свежую архитектуру дыхания и пения. А мы в ночи, и нам хорошо. Всё портит мир, и потому идти в ночи кажется уже самым лучшим и невероятно свежим, как прохлаждающая вода и лёгкий ветер на берегу солнечного пляжа, эти ощущения в ночи. Идём. Гулянья наши обволакивают весь мир, потому что темнота для нас всё, что только может существовать, мы больше ничего и не видим, только шёпот друг друга напоминает нам, что мы есть. Обрыв, он нам совсем не страшен, он как злая тётка для мира, а для нас как долго ждавший сосед, ждавший своих, вышедших из покоя и к покою идущих. Ночь густая, ночь пустая, ночь трезвая, ночь вопиющая, все слова подойдут для обозначения данного. Вот до чего нас довёл мир, а мы - это те, кто разочаровался в красках мира. Но вдруг, в этом побеге от светских пакостей повседневности я понимаю, что иду, совсем забыв про Неё, ведь я же люблю...что я делаю, разве можно оставлять любовь, пускай и в блаженной золотой ночи? Но ничего не видно, мы слишком далеко ушли, что же делать, не бред ли то, что мы делаем, не в цепях ли безумия рассудочного мы? И кажется вдруг, что мы так далеко оторвались от мира, что уже и не возвратиться, что уже и любовь потеряна, обрыв манит, обрыв, символизирующий смерть всего и наши окольные странствия по её скелету. Нет, надо выбрать жизнь и тянуться к жизни. Но тьма! Как её преодолеть?! Я думал, что она меня спасла, но на самом деле лучше жить в дурном и тухлом свете с ней, чем в ночи без неё и с этим странным шепчущим собеседником. Я возвращаюсь! Шёпоту я внемлю, что иду к ней, и вдруг шёпот изменяется на женский голос и творит мне слова, которые я не мог даже и ожидать услышать в этой дремучей темноте и внутренней сжатости сил души: "Это я, с тобой была всегда, я не оставляла тебя, ты ушёл, а я за тобой, я шептала, чтобы скрыть себя, но я всегда с тобой, я не оставила тебя, тебе не надо искать, я люблю и всё, и я тут, но возвращаться надо, для того, чтобы победить острое жало зла, чтобы снести башни тщеславия тиранов и чтобы воцарить в пологих необразованностях людской падали образ величественного и вольного к добру существа. Идём, к свету, тьма и так никуда не денется пока. Нам нужно менять жизнь". И поцелуй был началом нашего обратного шествия, нашего гуляния в ночи. Идём и гуляем к жизни и за жизнь. ЖИЗНЬ.
(рассказ о любви, которая ходит за обречёнными и открывается в минуты осознаний, о том, что мир меняют под вдохновением от силы женских сердец крепкие умы мужчин, образно, странно, но о жизни)