О чем думают экономисты. Как я могу восхищаться Фридманом и многими традициями Чикагской

Как я могу восхищаться Фридманом и многими традициями чикагской

школы и одновременно ставить под сомнение макроэкономический под-

ход, в основе которого лежит оптимизирующая модель, что некоторые

могли бы назвать типично чикагским? Ответ заключается в том, что в дей-

ствительности зачастую нас привлекает в работах других не догмы, с по-

мощью которых они пытаются выделиться и заставить других принять их

идеи. Вы можете находиться под впечатлением лишь какой-то части того,

что человек сделал, и при этом отвергать все его догмы. Милтона Фридма-

на порой рассматривают как защитника определенных видов рациональ-

ных оптимизирующих моделей, но у меня другое мнение по поводу его

связи с исследованиями в данной области.

Фридман написал книгу по методологии — «Эссе о позитивной эконо-

мической науке» (Essays in Positive Economics). Первое эссе из этого сбор-

ника многие использовали в качестве оправдания создания тщательно

разработанных экономических моделей на основе предположений, проти-

воречащих фактам. В этом эссе он рассказывает историю о том, как можно

смоделировать поведение опытного игрока на бильярде. Лучший способ

это сделать — описать его игры так, словно решается проблема оптимиза-

ции в теоретической механике. Это не будет звучать как критика такого

метода моделирования, если я скажу, что игрок на бильярде не сможет

понять математические расчеты в теоретической механике. Это и есть его

известное утверждение, что невозможно судить о модели по реализму ее

предположений. По существу Фридман прав на этот счет, и его пример

доказывает в какой-то степени ценность создания оптимизирующих мо-

делей на основе предположений, противоречащих фактам. Как заявляет

Купманс, до сих пор многие, кто цитирует этот пример, неправильно по-

нимают его суть.

Думаю, мы не можем обвинять Фридмана в том, что кто-то неправильно

использует его методологию. Если же взять его собственную методику про-

ведения исследования, то зачастую можно увидеть массу сильных сторон

и смысла. Например, его «Монетарную историю», написанную вместе с

Анной Шварц, можно считать одним из самых ранних примеров поиска

естественных экспериментов (они называли их «квазиуправляемые экс-

перименты») для отделения причины и эффекта, и не полагаться только на

какой-то «лелеемый» метод создания модели как единственно возможный

подход.

Коландер: Таким образом, можно сказать, что существует некоторое

частичное совпадение монетаризма и макроэкономических идей Тобина?

Шиллер: Вот поэтому мы не можем до конца охарактеризовать йельскую

школу. Здесь есть частичное совпадение. Чикагская школа не ограничива-

ется стенами Чикагского университета, то же самое я могу сказать о Йеле:

йельская школа — это не только Йель.