Примечания. *) Перевод осуществлен по: Humberto Nagera

^*) Перевод осуществлен по: Humberto Nagera. Children's reactions to the death of important objects. The Psychoanalytic Study of Child. Volume XXV.

¹⁾ Харрисон и другие (1967), изучая реакции детей на смерть президента Кеннеди, сочли необходимым озвучить предостережение, касающееся достоверности "описаний реакций детей на тяжелую утрату, приведенных горюющими взрослыми". По их данным "было невозможно провести различие между искаженным восприятием и путаницей у взрослых, реакциями детей на трагедию и реакциями детей на перемены, произошедшие во взрослом")

²⁾ Как мы знаем, даже лишь разговор о недавно утраченном объекте любви часто ведет к болезненному срыву эго. Этот упадок во многом похож на ошеломляющий травматический опыт со слезами, печалью, сильной болью, неспособностью мыслить или реагировать нормально и организованно. С течением времени и по мере продвижения процесса горевания тот же самый человек сможет связно говорить о событии без срыва эго.

Естественно, реакция на утрату варьирует в зависимости от интенсивности катексиса, характера отношений, интенсивности амбивалентности, существования враждебных желаний и других конфликтов. Похожим образом, как отмечает Поллок (1961), внезапная, неожиданная смерть любимого объекта обычно оказывается более травмирующей, чем смерть, последовавшая за продолжительной болезнью.

³⁾ Похожая ситуация существует в случае с приемными родителями. Хотя раннее усыновление подходящими родителями - самое желательное событие с точки зрения ребенка, приемному родителю следует знать о тех деструктивных или, по меньшей мере, вредных в плане развития, тенденциях, которые судьба навязала тем несчастным детям, родители которых умерли или бросили их.

⁴⁾ Например, Хоффер (1950) отмечал, что адекватная либидинизация тела ребенка в рамках отношений мать-младенец важна для развития у ребенка образа собственного тела.

⁵⁾ Реакции этого мальчика описаны более подробно в последней части этой статьи (см. случай П.)

⁶⁾ Не следует забывать, что в мире взрослых большая часть поведения в ситуации тяжелой утраты является конвенциональной, общепринятой и ритуализированной. Это лишено смысла для маленького ребенка, который еще не сталкивался с этим и не интроецировал это как надлежащий способ поведения в таких условиях. Хотя многие из этих ритуалов исчезают, в некоторых странах еще существуют всевозможные правила, определяющие длительность "официального" траура и строгость налагаемых ограничений в соответствии с тем, насколько близким был умерший родственник и т.д.

⁷⁾ Наблюдения, проведенные Анной Фрейд и Дороти Берлингейм в Хэмпстедском военном приюте, касались множества детей, разлученных с родителями в результате войны. Несколько детей были переданы замещающей матери, и прилагались все усилия к тому, чтобы у ребенка был свой "особый" человек. Наблюдения Робертсона и Боулби касаются, главным образом, детей, живущих в больничных условиях, тогда как Шпиц наблюдал в одном случае реакции на случайную сепарацию матерей-преступниц и их детей, живших вместе в исправительном заведении. Другие его наблюдения касались развития детей в приюте в отсутствие матерей и без адекватного замещения матери. Анна Фрейд (1960) отмечала, что мы на самом деле мало знаем о реакциях на утрату у маленьких детей, оставшихся с живыми родственниками в своей знакомой среде.

⁸⁾ Взрослые, подвергшиеся чрезвычайному стрессу, также могут прибегать к отрицанию, благодаря чему эго получает время на мобилизацию своих ресурсов с тем, чтобы справиться с ситуацией при помощи более адаптивных механизмов. Часто отрицание длится лишь несколько секунд и принимает форму скептицизма, неверия, надежды на то, что произошла ошибка, что это всего лишь ночной кошмар.

⁹⁾ Во время одной из наших дискуссий в Хэмпстеде один из коллег рассказал, как во время прогулки он и его двухлетний сын нашли на обочине погибшую птицу. Он пытался оградить ребенка и не говорить, что птица мертва, но ребенок заметил. Тогда отец решил, что они должны вместе похоронить ее. Маленький мальчик желал знать, в безопасности ли теперь птичка, и хотел убедиться, что машины не смогут переехать ее. Он также хотел знать, кем была птица - ребенком, мамой или папой, и решил, что это птица-мама. Еще раньше он начал убивать червей и свободно говорил об этом. Анна Фрейд, комментируя этот пример, подумала, что взрослые часто пытаются оградить ребенка от контакта со смертью, когда ему это интересно и когда он способен приблизиться к этой теме (на своем уровне). Таким образом они окружают смерть тайной, как темный и секретный предмет, в котором нельзя разобраться и который нельзя понять. Она считала, что к этой теме следует относиться так же, как к вопросам о сексе. Ребенок должен иметь свободный доступ к этому предмету в любом возрасте. Далее она отметила, что двухлеток увечья и смерть часто не ужасают, а зачаровывают. На анально-садистической фазе им очень интересны искалеченные и убитые объекты. Анна Фрейд высказала мнение, что на самом деле взрослые таким поведением защищаются от садизма ребенка.

¹⁰⁾ Нередко латентный ребенок держит эти фантазируемые отношения с утраченным объектом в секрете. В терапевтическом случае в Хэмпстеде терапевт А.Бене только после многих месяцев лечения обнаружил, что пациентка на протяжении нескольких лет держала в тайне фантазийные близкие отношения с умершим сиблингом.

¹¹⁾ Артур и Кемме (1964) изучали семьи восьмидесяти трех нарушенных детей, где случилась смерть родителя. Они обнаружили "высокую частоту как интеллектуальных, так и эмоциональных проблем, прямо или косвенно связанных с утратой."

¹²⁾ Я признателен Доктору Дж. Новик, терапевту, который вел этот случай, написавшему представленное здесь сжатое резюме.