Высвобождение из пут

Согласно суфийской традиции, человек, который готовится стать Пиром, пребывает в сорокадневном уединении: он постится и с утра до вечера повторяет священные изречения. Опыт уединения — практикуемый многими традициями мистический процесс — отражает один из важнейших духовных принципов: человек не может прийти к восприятию тонких уровней реальности, не погасив в себе грубые вибрации внешнего мира. Повседневная действительность вовлекает нас настолько интенсивно, что отодвинуть ее на задний план и увидеть скрытую за ней другую реальность возможно только сделав немалое сознательное усилие. Обычно медитирующий неподвижно располагается где-нибудь в уединенном месте, где не слышен шум и не чувствуется суета обыденной жизни. Защищенный от вторжений окружающего мира, человек отстраняется от любых внешних раздражителей — экономических кризисов, войн и бомб террористов, а также от своих ответных эмоциональных реакций. В результате медитативное уединение —продолжается ли оно час, день или сорок дней — позволяет искателю истины приступить к высвобождению из пут своих мирских привязанностей и обратить свой взгляд внутрь себя. «Распутайте свои привязанности» —так говорил мой отец, Хазрат-Инайят-хан; он не предлагал разрубить их полностью, ибо, сделав это, вы станете аскетом, —с таким же успехом вы сразу же можете отправиться жить в Гималаи. Зто не ответ. Почему не стоит полностью разрубать связи, можно понять, вспомнив историю гордиевого узла — хитро запутанного узла, который находился в одном из городов Анатолии. Предание гласило, что тот, кто развяжет этот узел, сможет завладеть миром. Александр Великий попробовал развязать узел, но, потеряв терпение, он просто разрубил его мечом, утратив при этом шанс завладеть миром. Ослабить ограничивающие нас путы можно лишь обретя свободу внутри себя — свободу не от обстоятельств, а от собственных заранее запрограммированных мыслей и эмоций. В отличие от древних времен, когда человеческий род был еще немногочисленным на фоне необъятных просторов дикой природы, в сегодняшнем техно-индустриальном мире люди как никогда прежде испытывают потребность в уединении. Человеческая индивидуальность легко теряется в суете, среди грубости, насилия, нечестности, эгоизма и алчности урбанистического общества. Образ обремененного ответственностью занятого человека, который следит за множеством повседневных мелочей, превратился в стереотип. Современный человек должен быть очень одаренным и организованным — иначе он просто рискует остаться нищим и бездомным.

С другой стороны, если только в этом и состоит единственная цель жизни, возникает правомерный вопрос: «Неужели это всё?» Положение, в которое поставлен современный человек, поощряет его к конкуренции и зависти. Разочарование и безнадежность неудачников часто слышатся в словах: «Я ничего не добился в жизни. Что все это значит? Наверное, я недостаточно хорош». Не удивительно, что многие в состоянии отчаяния или осознания бессмысленности происходящего жаждут вернуть истинное понимание своего Я. И если образцом успеха в нашем обществе может служить полностью посвятивший себя своему делу профессионал, то есть и другая возможность обретения гармонии — путь мистика, проводящего свои дни в полном погружении в Божественное Присутствие. Эта гармония наполняет его повседневную жизнь, проливает свет на проблемы, помогает раскрыть свой потенциал.

Представьте себе, что вы пришли на гору Афон в Греции, где живут монахи, коротающие дни и ночи в молитвах; их жизнь проходит в величайшем благословении и причастности к Священному. Если вам когда-нибудь приходилось слушать православные песнопения, вы, наверное, почувствовали спокойствие наднебесной музыки, создаваемой их голосами, —музыки божественных сфер. Возможно, эти монахи и не приспособлены к жизни в привычном для нас смысле слова. И все же они осуществляют чрезвычайно важную функцию: напоминают нам о существовании некоего иного измерения бытия — измерения, которое, движимые жаждой власти, удовольствий и богатства, мы безжалостно отбросили в процессе своей неистовой деятельности.

Но не у всех есть призвание идти в монахи. Поэтому многие обращаются к медитации в большей степени как к средству преодоления стресса, чем возможности приобщиться к Богу. Но снятие стресса не есть просветление. Хотя это и полезно для снижения артериального давления, но к истинному просветлению на самом деле это приводит редко. Задача духовной работы заключается в трансформации и расширении сознания через пробуждение. Ведь медитация — это искусство модулирования сознания. Как музыканту для развития своего таланта приходится часами играть гаммы, так и творческая дисциплина медитирующего есть овладение целой гаммой способов когнитивного восприятия. Уединение обеспечивает такие условия, в которых искатели истины могут исследовать ландшафты вселенной духа — простирающиеся внутри нас измерения сознания. Опытные мастера медитации отмечают, что, когда они смещают свое поле сознания, их представления о пространстве, времени, свете, звуке, индивидуальности и причинно-следственных связях также претерпевают сильные изменения, что в свою очередь отражается на мышлении и восприятии.

В традиции суфийской медитации четко выделяются четыре различные формы мышления, соответствующие четырем выходящим далеко за пределы обыденности состояниям сознания.

Как после брошенного в воду камешка по воде расходятся круги, так и во время медитации сознание естественно расширяется, охватывая все более широкое поле восприятия. Наше представление о собственном физическом «я» тоже расширяется, становится более всеобъемлющим и менее индивидуальным. У нас возникает ощущение, что наше тело окутано слоями тонкой материи, подобной магнитному полю. Мы чувствуем, как наше физическое тело растворяется до состояния электромагнитного поля, излучающегося в окружающее пространство. Появляется ощущение физического рассеивания, словно наши тела превращаются в быстро разбегающиеся частички звездной пыли, возникшей через одну тысячную секунды после Большого Взрыва.

Вторая форма сознания подразумевает сдвиг от всеобъемлющего Космического сознания к внутреннему миру. С этой внутренней точки зрения внешние структуры мира раскрываются как отражения того, что Дэвид Бом называет «подразумеваемым», или имплицитным порядком —основной реальностью, стоящей за нашим восприятием физического мира. В этих представлениях отражен традиционный для ислама взгляд, согласно которому внешние объекты материальной реальности — всего лишь отпечатки некоей более глубокой действительности и являются ключами к ее постижению. Как говорил Ибн аль-Араби, суфии стремятся постичь «то, что проступает сквозь явленное». Относясь к реальности как к чему-то, что, словно проявляясь из таинственных неизмеримых глубин, течет наружу, — наш разум постигает взаимосвязанность мира и воспринимает вещи, недоступные обычному сознанию.

Для достижения третьего состояния сознания мы переходим от глубин внутреннего мира к вершинам трансцендентного. Я помню мгновенья, — так остается в памяти аромат цветов, — когда, пребывая в уединении у истоков Ганга в Индии, я медитировал в прохладе рассвета, среди погруженных в безвременное спокойствие саньясинов. Физическая реальность отошла далеко прочь, словно я стал орлом, парящим высоко над поверхностью земли. В этой трансцендентальной перспективе сознание поглощается бесконечностью, а представления о пространстве как таковом исчезают.

Трудно описать подобные области нашего сознания; одну из них — бесконечность —математик Анри Пуанкаре определил как способность разума представить себе число большее, чем наибольшее из подвластных воображению чисел, и так до бесконечности. Тут, в противоположность личному полюсу «я», нам открывается безличный, трансцендентальный полюс — та часть нас, которая способна к пробуждению за пределами жизни. Итак, когда мы отходим от привычных представлений о физической реальности, наши ощущения смещаются от телесности к чистому разуму. Эта форма восприятия позволяет человеку постичь суть, скрытую за завесой повседневной жизни.

Есть еще состояние сознания, объемлющее все предыдущие формы. Оно включает в себя как знания, обретенные из личного жизненного опыта, так и независимый от внешних условий трансцендентальный опыт. Человек обретает способность охватить сразу все формы когнитивного восприятия. Швейцарский психиатр К. Г. Юнг посвятил много размышлений загадке взаимосвязи между душой и физическом миром. Он обнаружил, что в некоторых случаях душа влияет на происходящие в нашей жизни события гораздо сильнее, чем они на нее. Духовный созерцатель может вывести из этой концепции синхронистичности теорию о том, что материальная и психическая реальности подобны разным сторонам одной монеты — они настолько взаимосвязаны, что телесность подразумевает сознание — и наоборот. Из представлений о тесной взаимосвязи между телом и разумом вытекает и мысль о том, что наш медитативный опыт пробуждения и просветления сказывается как на невидимых измерениях незримого мира, так и на нашем физическом окружении. В итоге мы приходим к осознанию, что все факторы, влияющие на «психо-эко-систему», влияют и на все остальные сферы реальности. Когда медитирующие нарабатывают серьезный опыт модулирования сознания в любых его перспективах, они обретают все блага развитого разума, который пробуждает их творческие способности. Расширенное сознание позволяет им интуитивно находить решения личных проблем — решения, упорно ускользающие из поля зрения личного эго. Поэтому медитация — мощный источник творчества, из которого рождаются произведения искусства, гармоничные отношения между людьми, душевная красота — даже плодотворные идеи, способствующие разрешению сложнейших социальных проблем, — например, загрязнение окружающей среды или войны. Иными словами, изменения сознания приводят и к изменению обстоятельств жизни.

Тот процесс, который я описываю на страницах этой книги, — двойствен: прежде чем пробудиться в жизни, необходимо пробудиться за ее пределами, — я убежден, что другого пути нет. Человеку необходимо иногда останавливаться в безумном круговороте повседневной жизни — либо с помощью ежедневных медитаций, либо, если это возможно, прибегнув к уединению. Нам нужно отвлечься от привычных обыденных потребностей и разбудить дремлющую часть себя. Потом, когда мы возвращаемся к обычной жизни, мы должны позаботиться о том, чтобы бодрствовать и дальше. Ибо когда человек после медитаций или долгого уединения возвращается к обычной жизни, он уже защищен от агрессии обстоятельств и сохраняет трансцендентальный взгляд на мир, даже погрузившись в рутину повседневности. Лучшей иллюстрацией этого состояния сознания может служить пример основателя веры бахай (Баха-улла), который в грязной зловонной тюрьме пребывал в возвышенном состоянии духа, показывая, что истинный мистик может сохранять духовное бодрствование даже в периоды тяжелейших страданий и бед.