Неопытный актер 3 page

Он счастливо улыбнулся.

– Тогда, сделай честь, моя дорогая! Пригласи их!

– Я? – Джорджиана сразу сникла.

– Именно. Ты сейчас хозяйка Пемберли, а мне не кажется, что они способны презрительно отвергнуть твое приглашение. Скажем, на послезавтра. – Он взял ее за плечико. – Давай! – прошептал он.

– Мистер Гардинер, миссис Гардинер, мисс Беннет, – повернувшись к ним, начала она, слегка запинаясь, – Мы с братом почли бы за честь, если бы вы согласились отобедать с нами в Пемберли. Послезавтра устроит ли вас?

Дарси хотел бы перехватить взгляд Элизабет и уловить ее реакцию, но ему это не удалось. На последних словах сестры она отвела глаза в сторону, не обменявшись взглядами даже с тетушкой. Так что же, это и означает его приговор? Он растерянно посмотрел на миссис Гардинер, которая, однако, улыбнулась ему. Она, что же, другого мнения? Элизабет, может, доверяет ей решать? Он заметил, что Гардинеры обменялись быстрыми взглядами, словно между ними произошел безмолвный обмен мнениями.

– Мисс Дарси, мистер Дарси, – присела миссис Гардинер в реверансе, – Мы будем чрезвычайно рады принять ваше любезное приглашение на обед в Пемберли.

Он хлестнул лошадей поводьями, и коляска покатилась прочь. Дарси приходилось первое время все внимание уделять лавированию по узким улочкам деревни, пока экипаж пробирался к мосту через Эре, но потом все булыжники да колеи остались позади, и коляска покатилась ровным ходом и без его сдерживающих усилий. Так что он смог погрузиться мыслями в события последнего часа. Во всяком случае, спускался вниз по ступенькам он с гораздо более легким сердцем, чем поднимался наверх. И он ощущал, какое удовольствие и радость излучала Джорджиана, пока от вел ее вниз и далее во двор под ласковые лучи летнего солнца. Где достаточно было бы увидеть улыбку на ее лице. Что же касается его самого, он знал, что сохранить серьезную мину ему все равно не удается. Развернув коляску по направлению к мосту, он с радостью почувствовал ручку сестры у себя под боком и ее теплое дыхание.

– О, Фицуильям, она мне так понравилась! Как ты считаешь… – она запнулась, – а я ей понравилась? Она так мила, и так любезна; и она с такой легкость ведет разговор. И так внимательно слушала, хотя я сначала не знала, что и сказать ей. Но потом мы поговорили о музыке, доме и о тебе… немного. – Дарси насторожился при этих ее словах, но промолчал, – тогда уже стало легче.

– Так тебя уже не пугает их будущий приезд на обед, – спросил он, – и ты не жалеешь о приглашении?

– О, ничуть не жалею! – Миссис Гардинер так обходительна, а мистер Гардинер такой веселый, снисходительный джентльмен, которого только последняя гусыня стала бы опасаться!

Дарси усмехнулся на этот упрек себе за прошлые ее страхи.

– Да, только такая гусыня, ты права!

Лошадь пошла тише перед крутым подъемом на мост. Журчание воды под мостом и звонкий перестук копыт по булыжнику заглушили ее ответ. Когда мост остался позади, он обернулся к сестре.

– Ты ведь понимаешь, что мисс Беннет и миссис Гардинер скорее всего нанесут тебе ответный визит завтра утром. Справишься ли ты? Может, мне вернуться пораньше с рыбалки?

Он постарался сделать свое предложение как можно более безразличным тоном, но на деле он разрывался между двумя противоположными желаниями. С одной стороны, ему лучше не мешать сближению Джорджианы и Элизабет; но с другой стороны, он не представлял себе, как он сможет, зная, что она в Пемберли, удержаться на порядочном расстоянии от дома.

– Мисс Бингли и миссис Херст будут со мной. Разве они не рады будут тоже свидеться с мисс Беннет?

– Я бы не стал на твоем месте рассчитывать на их содействие. – Но ведь с тобой будет миссис Эннсли, а уж она-то знает, как обращаться с гостями.

– Да, конечно, миссис Эннсли. – она кивнула, но потом искоса поглядела на него. – И тем не менее, лучше, если бы ты все же подошел… к концу их визита, может быть?

Он глянул на нее и отвернулся. Это уже вполне женские хитрости с ее стороны, или же опять приступ прежней стеснительности? Но в любом случае, он был рад предложенной ей лазейке. Переложив поводья в одну руку, он свободной сжал ее пальчики на своем локте.

– Тогда, я пожалуй появлюсь к концу их визита.

Мистер Гардинер действительно оказался настоящим рыбаком по натуре, а, благодаря его спокойствию и сдержанности, Дарси охотно включил его в свой список самых подходящих компаньонов для рыбалки. А вот Бингли и Херсту вряд ли удастся вообще заслужить почетное звание истинных рыболовов; Бингли не мог не смеяться, а Херст не ругаться при каждом подходящем случае, а для форели это был прекрасный сигнал и шанс избежать несчастья быть пойманной. Таким образом, вскоре как-то само собой получилось, что они с мистером Гардинером оказались рядом на берегу реки и в стороне от тех двух джентльменов. Посматривая на своего более старшего сотоварища, он невольно вспоминал свою поездку на рыбалку вместе с отцом по Шотландии тем летом, перед началом учебы в Кембридже. Хотя тогда он был еще совсем новичком в деле, к нему относились вполне всерьез, а спокойная обстановка и истинно дружеское настроение той поры он запомнил на всю жизнь. И вот сейчас он впервые чувствовал что-то близкое к тем своим ощущениям. И, если бы не тот факт, что в эти самые минуты Элизабет находится в салоне Пемберли, и жгучее желание знать, что же там происходит, он бы не мог пожелать лучшего способа провести летнее утро.

– Мистер Дарси, позвольте мне еще раз поблагодарить вас за это приглашение, – тихо заговорил вдруг мистер Гардинер. – Я даже не берусь припомнить, как давно я имел такую чудную возможность, и тем более не предполагал, что, сопровождая в этом туре двух дам, могу рассчитывать на такой счастливый случай. Это такая удача!

– Я очень рад, сэр, – отвечал он абсолютно искренне. – И я очень надеюсь, что вы и впредь не будете объезжать Пемберли стороной, если судьба приведет вас в Дербишир. Даже если я буду в отъезде, Шерилл, мой управляющий, всегда примет вас наилучшим образом.

– Вы очень добры, сэр.

Прошло еще минут десять, и его напарник, откашлявшись, заговорил опять.

– Э-э-э, мистер Дарси, простите, но вам не обязательно тратить на меня ваше время, особенно если у вас есть какие-то обязательства. Поверьте, я вполне буду счастлив провести часок наедине с моей удачей и вашей, пока еще, форелью в реке. – Он посмотрел на него своим бесхитростным взглядом. – Мне неловко отвлекать вас от дел.

Неужели у него все написано на лице? Но даже беглый взгляд убедил его, что собеседник его просто безмятежно и искренне наслаждается природой и рыбалкой. Еще одна возможность? Он вытянул леску и уложил снасти.

– Я действительно обещал мисс Дарси появиться, прежде чем уедут ее гости, – объяснил он.

Очень слабое и беспомощное объяснение на его взгляд, однако мистер Гардинер согласился с ним с самым серьезнейшим видом.

– Если вы позволите, я отправлюсь туда тотчас же.

Позволение было тотчас же охотно дано, и, глубоко вздохнув, Дарси направился к дому, ускоряя шаги по мере удаления от реки. Заставил себя чинно подняться по лестнице, которую он охотнее бы одолел одним прыжком. У дверей одернул жилет и сюртук, прежде чем позволить лакею открыть перед ним двери салона.

Едва он вошел, все разговоры стихли, а глаза всех женщин в комнате с интересом остановились на нем.

– Дамы, – с вежливой улыбкой поклонился он, – надеюсь, вы извините меня за вторжение.

Хотя ему трудно было забыть о близости Элизабет, он сразу понял, что Джорджиана не чувствует себя покойно. И причина неловкости ситуации угадывалась без труда, ибо на лице мисс Бингли была приклеена одна из ее самых лживых улыбочек. Но ему не было до нее дела. Он быстро прошел к сестре, взял ее за руку и шепнул:

– Пойдем, дорогая.

Он усадил ее рядом с Элизабет на диванчике.

– Мисс Элизабет, не рассказывала ли еще сестра вам о последнем концерте, на котором мы с ней побывали перед отъездом из Лондона?

Он опустился рядом с Джорджианой и глянул прямо в улыбающееся лицо Элизабет. Она была в очень милом и ладном бледно-желтом муслиновом платье, украшенном рисунком из мелких цветочков. Непослушные колечки из ее прически струились по ее плечам и шейке, запутываясь в кружевном вырезе платья. И ему стоило бы неимоверных усилий удержаться от желания выплетать их пальцами, если бы он оказался рядом с ней.

– Нет, еще нет, сэр! – перевела она свой сияющий взгляд на Джорджиану. – Пожалуйста, мисс Дарси, расскажите же мне. Кого вы видели, что слышали?

Джорджиана чуть зарумянилась, но отвечала весьма охотно, а лучшего способа расположить к себе сестру, чем такой спокойный и мягкий обмен мнениями, он и не смог бы рекомендовать Элизабет. Он сразу почувствовал, что Джорджиана постепенно успокаивается, а разговор уже естественно перетекал от одной темы к другой. Что же касается Элизабет, симпатии ее к сестре были несомненными, так что искренняя радость наполнила его душу. Разумно предпочитая выгоду положения стороннего наблюдателя их оживленного обмена мнениями, он преисполнился такой полнотой счастья, что сдерживать широкую довольную улыбку был уже не в состоянии.

– Позвольте спросить, мисс Элиза, – послышался надменный голос мисс Бингли с другой стороны салона, сразу прекративший все разговоры, – Известный нам ***ширский полк милиции уже покинул Меритон? Какой удар для всего вашего семейства!

Дарси застыл на месте, а комната погрузилась в гнетущее молчание. Какой черт дернул за язык эту женщину? Зачем ей это надо? Кэролайн Бингли не может ничего знать о умысле Уикема против Джорджианы! Нет, это просто невозможно! Он взглянул на сразу насторожившуюся при упоминании ее имени Элизабет. Ясно, ее беспардонность направлена на Элизабет. Он рассердился, однако первой заботой его было спокойствие сестры. Она же определенно побледнела и растерялась, тотчас потупившись и окаменев от смущения. В бессилии он попытался перехватить взгляд Элизабет. Я уповаю только на тебя, изо всех сил попытался он мысленно передать ей свою мольбу. Эту женщину необходимо остановить.

Глаза Элизабет сверкнули таким опасно знакомым по прежним стычкам с ней огоньком, и она, вскинув подбородок и усмехнувшись самой загадочной из своих улыбок, поднялась неторопливо.

– Да, это верно; они перебрались в Брайтон, мисс Бингли, – с легкостью отвечала она, – это необходимость для милиции и великое облегчение для тех, кому не придется более развлекать их.

Дарси не рискнул проверять реакцию мисс Бингли из опасения, что она сможет заметить то великое облегчение и благодарность, которые скрывать он не имел ни желания, ни сил. Он охотнее насладился торжеством Элизабет над своей соперницей. Стоило подумать, как же ему теперь отблагодарить ее за это. Прежде, чем он что-то смог придумать, она склонилась к Джорджиане и легко и успокаивающе коснулась ее руки. У него перехватило дыхание, когда тут же следом их взгляды встретились. Ни к чему ни слова, ни благодарности, сказали ему ее глаза. Она прекрасно понимала, что творится в его душе, и вовсе не напрасно была вверена ей эта тайна.

С бьющимся неистово сердцем Дарси решился сесть напротив нее, осторожно избрав для разговора самую нейтральную из тем.

– Должен сказать, мисс Беннет, ваш дядя просто апологет мистера Уолтона в деле преследования рыбы. Я оставил его на берегу в самом страстном намерении изловить-таки мою форель.

– В самом деле? – улыбнулась ему Элизабет, окутав его легким лавандовым облаком. – Он и впрямь как-то жаловался, что дела не позволяют ему нынче предаваться этой когда-то такой важной для него страсти. Я рада, что ему это удалось сегодня, тем более, что он был так добр отдаться полностью на милость двух избалованных женщин на время своего отдыха. Благодарю вас за это приглашение.

– Я только рад этому, – ответил он, но потом заставил себя перевести взгляд на Джорджиану. Она все еще молчала, не в силах, судя по всему, поддержать даже такой невинный разговор. Эта пауза, похоже, подтолкнула Элизабет к решению, и она встала.

– Боюсь, нам уже пора, сэр.

Он тоже поднялся без лишних споров, и, хотя разные идеи насчет того, как бы и чем бы задержать ее, незамедлительно закрутились в его голове, что-то в ее манерах удержало его. Миссис Гардинер тотчас подошла к ним и сердечно поблагодарила его за такой теплый прием и за удовольствие рыбалки для мужа. Дарси лишь поклонился.

– Ваш муж просто мастер в этом деле, мадам, одно удовольствие было наблюдать за ним. Если все же вы и мисс Беннет намерены уехать прямо сейчас, – сказал он, желая сделать все, чтобы продлить минуты счастья, – позвольте мне хотя бы проводить вас до экипажа.

Конечно, они не возражали, и, после положенных прощаний с его сестрой и другими дамами, с улыбками и благодарностями в сопровождении хозяина дома они направились к экипажу.

Он не мог не любоваться ею, когда дивная копна ее сияющих волос почти касалась его плеча, охваченный такой бурей чувств, что все, что он мог сейчас сказать со всей определенностью, это только: любовь. Это было и так просто, и так сложно в одно и то же время. Простота была в том, что она, ее интересы и ее благополучие, а не его желания, была теперь в центре этого чувства. Сложность была в нем самом. Он не мог заставить ее полюбить себя; все, что он мог, это доказать ей, что он уже изменился, и что он счастлив измениться, а потом… надеяться на чудо.

Немногое было сказано за те минуты, пока они поджидали экипаж, но он не мог упустить даже такие краткие минуты.

– Мисс Дарси и я с нетерпением будем ожидать вашего завтрашнего приезда.

– Так же, как и мы, сэр. – ответила миссис Гардинер.

Похоже, Элизабет предпочитала промолчать, пока ее тетушка поддерживала положенный обмен любезностями, но, когда она подняла лицо и их взгляды встретились, в ее глазах была такая искренность, что у него перехватило дыхание.

– Это правда, сэр. Пожалуйста, передайте наши слова мисс Дарси.

– Несомненно, – обещал он, удержав у сердца пусть самую толику зародившейся надежды.

Экипаж замер рядом, и он помог миссис Гардинер подняться, затем повернулся к Элизабет. На этот раз ему не пришлось ожидать ее руки. Она с готовностью протянула ее ему навстречу. Он сомкнул пальцы вокруг ее затянутых а перчатку пальчиков, неизъяснимый восторг охватил его и теплое охранительное чувство одновременно, едва она оперлась на его руку, поднимаясь по ступенькам в экипаж.

– До завтра, – хриплым голосом проговорил он, но она расслышала и ее милую улыбку он бережно хранил в своей душе, когда экипаж уже скрылся за деревьями парка. И даже тогда он с превеликой неохотой направился к дамам в салон. Но он должен был вернуться к Джорджиане. Вошел же он в комнату как раз в тот момент, когда миссис Херст с жаром выражала свое согласие в чем-то с сестрой, что, впрочем, было обычным между этими дамами делом. И мисс Бингли не замедлила повторить персонально для него свое утверждение.

– Как же плохо выглядела нынче Элиза Беннет, мистер Дарси. Никогда бы не подумала, что можно так измениться всего за несколько месяцев! Она так потемнела, и так огрубела! Мы с Луизой пришли к выводу, что не стоило нам возобновлять с ней связи.

Его охватило жгучее презрение к Кэролайн Бингли. Намеренно оскорбительным был не только смысл ее слов, но и ее тон, и ее манеры. «Надменность герцогини и бессердечность уличной девки», как он отозвался о ней однажды. И с тех пор, пожалуй, эти черты в ней стали только карикатурнее.

– Я не заметил в ней особых перемен, – холодно ответил он, – кроме разве что небольшого загара. Это совсем не удивительно, если человек путешествует летом.

Но мисс Бингли тон его ответа, в котором более мудрая женщина непременно бы заметила предупреждающие нотки, ничуть не обескуражил.

– Должна признать, если вы хотите знать мое мнение, что я не нахожу в ней никакой красоты. Лицо слишком узкое, фигура самая заурядная; а в чертах лица никакого благородства. – Дарси в гневе сжал челюсти, но она не отступала. – Нос ее совершенно прост, зубы хорошие, но не более того; а что касается ее глаз, которые называют такими прекрасными, – она взглянула на него, но все-таки закончила фразу, – я лично ничего необыкновенного в них не нахожу. Особенно невыносимо это хитрое и вздорное выражение; которое, впрочем вполне выявляет ее невозможную провинциальную самоуверенность.

При последних ее словах он отвернулся и сел рядом с Джорджианой. Сестра посмотрела на него с изумлением и успокаивающе погладила его руку.

– Я помню, когда мы впервые встретились с ней в Хардфордшире, мы все удивились тому, что она слывет там местной красавицей. – Дарси чувствовал, что близок предел его долготерпению. Лишь ради Элизабет он удерживал себя от желания выставить ее вон из дома. – И я с особенным удовольствием вспоминаю, как однажды после ужина в Незерфилде, вы заметили, «Это она – красавица? Скорее ее мать можно назвать умницей». Но потом, кажется, вы изменили свое мнение о ней, и даже сочли ее, пожалуй, весьма хорошенькой.

Тут он встал во весь свой рост, и повернувшись к ней, пронзил ее таким взглядом, от которого не раз немели вполне серьезные мужи, ответил ледяным тоном.

– Да, но лишь при беглом знакомстве, поскольку уже немало месяцев как я считаю ее одной из красивейших женщин в моем окружении.

Нет, вытянутая физиономия мисс Бингли доставила ему не больше удовольствия, чем ее заносчивость и общение с ней. С него было довольно, и, небрежно поклонившись, он вышел вон. Он отправился прямо к реке, где, если ему повезет, мог рыбачить еще мистер Гардинер, а… Бингли и Херст уже нет. Чтобы успокоить нервы, лучшей для него компании, чем зеленый лесной шатер над головой и невозмутимость дяди Элизабет, даже придумать нельзя. А покорно проглотившая наживку форель тоже не помешает, вздохнул он.

Так и оказалось. Они с мистером Гардинером состязались в хитрости, ловкости и упорстве с его форелью, и весьма успешно, до конца дня. Пожалуй, это дало ему физическую нагрузку лишь немногим меньшую, чем добрая скачка на Нельсоне по целине, разрядку столь необходимую, чтобы отвлечь его хоть немного от мыслей от Элизабет, Элизабет в Пемберли, такой дружелюбной, что, да, лучшего дня в его жизни еще не было. Увидеть ее здесь, в его доме, в этих самых комнатах, в которых он так часто воображал ее присутствие – это было гораздо больше чем то, на что он решался мечтать после Хансфорда. Эти события настолько поглощало все его мысли, что не раз в течение ужина пришлось Джорджиане тактичным покашливанием возвращать его с небес на землю, к его гостям.

– Как я уже говорил, Дарси, – Бингли пришлось повторить свою мысль после очередного «отсутствия» хозяина дома, – прелести рыбалки все же так и остались недоступными для моей натуры.

– Как и сами форели, черт их побери, – проворчал Херст.

– Так ты же вопил и топал так, что они с перепугу только рады были дать поймать себя Дарси и Гардинеру, – хотя и не против желания угодить мистеру Гардинеру, я надеюсь, что следующая наша вылазка на природу будет просто немудреным завтраком на свежем воздухе.

– Конечно, пикник! – заключила миссис Херст. – О, Кэролайн! Как ты считаешь, по моему, это как раз то, что нужно!

Мисс Бингли, прежде чем ответить сестре, призадумалась, потом ответила с расстановкой, обращаясь уже к Дарси.

– Может быть. И, если вы не возражаете, сэр, мы бы могли избавить мисс Дарси от всех хозяйственных хлопот.

Он ограничился лишь кивком в знак согласия, не более. Он терпел эту женщину только ради Чарльза, но из-за ее ревности и беспардонного обращения с Элизабет его снисходительность была близка к концу. Пусть, конечно, развлекается указаниями прислуге, если уж на то пошло. Это ненадолго, а его персонал способен пережить ситуацию с должным юмором, если он заранее объяснит Рейнолдсам, что к чему.

– Итак, завтра, – заключила она, – мы будем завтракать на берегу реки! Сколько же нас? Утром, надеюсь, мы никого не ожидаем?

– Нет, никого, мисс Бингли, – подтвердил он, рассердившись на ее столь прозрачный намек.

– Мисс Беннет и ее дядя с тетей мы ожидаем у нас завтра к вечеру, – вежливо напомнила ей Джорджиана. – Я так надеюсь, что мы сможем убедить ее петь и играть для нас. Вы ведь слышали уже ее исполнение, не так ли, мисс Бингли?

– Да, – сухо отвечала она. Потом, нахмурившись, добавила, – Да, как и мы все… у… этого господина. Как его имя?

– Сэр Уильям Лукас, очень приятный джентльмен, – недовольным тоном ответил Бингли. – Насколько я помню, она настолько чудесно пела и играла, что ее упросили спеть еще. Все будут очень рады, если вы сможете убедить ее исполнить что-нибудь. Постарайтесь уж, я вас очень прошу.

Дарси слушал с улыбкой на губах. Со времен того памятного разговора Бингли стал гораздо увереннее в выражении своих мнений. И в своем кругу, конечно, но, что особенно радовало Дарси, со своими родственниками. Если он сможет заставить свою сестру вести себя прилично, что же, он будет принимать е в своем доме по-прежнему. Но, если честно, его мысли занимали вовсе не будущие визиты мисс Бингли в Пемберли, а возможность таковых для мисс Элизабет Беннет.

Понравился ли ей его дом? Она сказала утвердительно при первой их встрече, но не было ли это лишь дежурной фразой обычной посетительницы? Теперь же, когда она побывала здесь гостьей, что она думает? Он прикрыл глаза, мысленно укоряя себя за двуличие. Да, он хотел бы знать ее мнение о Пемберли, но более всего ему хотелось знать, изменила ли она к лучшему свое мнение о хозяине этого дома. Тревожные эти мысли не оставляли его ни на минуту, поминутно бросая его от надежды к сомнениям и обратно, и со всей очевидностью мешая ему проявлять внимание к своим гостям. Да, она как всегда остроумно отразила ту колкость мисс Бингли, а потом очень сочувственно поддержала его сестру. И весьма охотно приняла его помощь и внимание к ней, усаживаясь в экипаж, отвечая ему такой доброжелательной прощальной улыбкой. Это простая вежливость, или же есть надежда на нечто большее?

– Э-х-м, – опять выразительно откашлялась Джорджиана, лукаво улыбаясь. – Дорогой брат, не пора ли тебе предложить джентльменам их бренди?

Мысли о том, изменилось ли отношение к нему Элизабет, терзали Дарси весь вечер еще и после нескольких партий в бильярд с Бингли и Херстом, и с этой мукой в голове он вернулся, наконец, в свою комнату. Дарси, протянув руку, дернул за шнурок звонка. Завтра вечером она будет здесь… в последний, может быть, раз. Он похолодел от такой перспективы. Пресытившись Лэмтоном, дядя и тетя повезут ее дальше, осматривать, может, следующее роскошное имение, или еще один расхваленный сотни уже раз пейзаж. О, нет! Она не может просто так исчезнуть, может, навсегда, прежде чем он хоть немного поймет, на каком он сам стоит свете! Но как это сделать? Он медленно направился к гардеробной.

– Мистер Дарси, сэр! – Он отпрянул от неожиданности.

– Господи, приятель, да я же только что позвонил тебе! -отчитал он слугу. Потом, сообразив, что тот уже мог находиться здесь, добавил, – Обозначай свое присутствие, если ты уже здесь, будь добр.

– Да, сэр, – слуга поклонился, – могу ли помочь вам, сэр?

Дарси кивнул, расстегивая сюртук, и повернулся к слуге спиной. Тот легко снял сюртук.

– Ваши часы, брелки, сэр.

– Что? – переспросил Дарси, потом глянул на жилет. – Ах, да, конечно.

Он выложил побрякушки на стол. Времени мало, ему просто не хватает времени, ему нужно время, причем без досадных помех в виде прерывающих и отвлекающих. Время, подумал он, глядя на часы на столике, это такая субстанция, преимущество ли это или же недостаток, которая ему, увы, не подвластна.

– Что-то не в порядке с вашим хронометром, сэр? – Флетчер поднес к глазам циферблат, потом достал свои часы и сравнил показания.

– Нет, Флетчер, просто я унесся мыслями в облака, размышляя о неотвратимости хода Его величества Времени. – Он судорожно вздохнул, расстегивая рубашку, пока Флетчер развязывал галстук.

– Неотвратимость хода, значит? – Флетчер зашвырнул платок в кресло.

– Именно, – ответил он, снимая туфли. – Люди зависят от него всецело, но не наделены даром замедлять или ускорять его. Оно движется так, как ему угодно.

– В самом деле? – отозвался Флетчер. – Значит, человек не более, чем «раб времени»?

– Ты бессовестно искажаешь Барда, Флетчер, – фыркнул Дарси, – я уверен, он говорил, что «Любовь не времени Раба».

– Надеюсь, вы меня простите мне это, как, я уверен, простил бы Бард; но, поскольку самое существенное для человека, вне зависимости от времени, и есть любовь – значит, это почти одно и то же. А что касается «неотвратимости хода времени», то как на это посмотреть, не так ли, сэр?

– Что ты имеешь в виду? Шестьдесят минут – это всегда один час!

– Конечно, сэр. Но час с зубной болью – это бесконечность; в то время как час с любимой – это лишь один миг. – Голос его дрогнул, но потом он овладел собой и продолжил твердо, – Нет, я уверен в том, что и время в нашей власти, только надо уметь, или суметь ее использовать.

Уметь или суметь. Растянувшись без сна на постели, Дарси раздумывал над флетчеровскими методами управления временем. Часы на каминной доске пробили час. Час. Время, и еще раз время необходимо, чтобы изменить о себе мнение Элизабет, а он может быть уверен только в завтрашнем дне. Завтра, от рассвета до заката, и это все, на что он может рассчитывать, а следовательно, он должен использовать и утро. Если ты можешь и сможешь, безжалостно напомнил он себе. Он прикинул, что намечено на завтра. От вечера бесполезно ожидать пользы этом деликатном деле. Слишком много любопытных глаз! Чем дольше откладывать, тем меньше шансов.

И тут его осенило: этот пикник, о котором так мечтала Кэролайн! Все гости будут надежно собраны вокруг завтрака на берегу реки, и ему останется только отправить туда слугу с сожалениями о том, что он был вызван по неотложному делу. Приступайте без меня. Да, это он может. А сможет ли увидеться с ней? Нанести визит к ней и Гардинерам – что тут невероятного? Предложить сопровождать ее, или их всех на прогулке, скажем, по той тропинке вдоль реки за деревней. Потом надо просто уловить момент, когда можно будет без помех выразить ей свою благодарность за ее участие к Джорджиане. И ее ответ, или ответы, покажут ему, есть ли у него хоть какой-то шанс. Если да, что же, вечером можно будет сделать еще шаг.

Часы пробили еще четверть, и Дарси вздохнул. Это неуклюжий план, который может быть расстроен тысячей разных случайностей. Но делать нечего, так что он не намерен упускать хоть такой шанс.

– Нет, Флетчер, – отклонил он предложенный слугой костюм, – что-нибудь пригодное для визита, но верхом, попросил он, – вытирая лицо после бритья и приглаживая еще влажные волосы.

– Верхом, сэр? Но я не знал этого, сэр! – Флетчер задумался, нахмурившись. – Должен ли я сообщить остальным…

– Нет, я еду один. Остальные будут на пикнике мисс Бингли.

Он скосился оценить реакцию Флетчера на эту новость, но тот вроде бы больше был озабочен той новой задачей, что касалась его обязанностей по одеванию хозяина, чем причинами смены его планов. Удовлетворенный тактичным безразличием слуги по этой части, он задал вопрос, в подробностях ответить на который мог только такой проницательный слуга, как Флетчер.

– Как дела с… пикником?

– Прислуге пришлось уже четыре раза изменять меню, и три раза место пикника со вчерашнего вечера, сэр; но их еще не покинуло чувство юмора, – закатив драматически глаза, ответил он и исчез за дверью гардеробной; пора все же одевать хозяина.

– Чувство юмора, значит? – отозвался вослед ему Дарси.

Флетчер появился опять с целым ворохом одежды.

– Имеющий уши да слышит, сэр, и так далее, так что все знают, что вы не дадите никого в обиду. – Дарси изобразил удивление. Флетчер откашлялся и добавил, – Извините меня, сэр, но… персонал готов пережить все причуды этой леди, пока она гостит здесь.